А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Во время торжеств Аликс беспричинно и часто рыдала, ее преследовали головные боли и невыразимая грусть. «Я руина», — повторяла она среди всех этих празднеств. Династии оставалось жить четыре года.А тогда все казалось таким незыблемым!Из дневника:«21 февраля 1913 года. Четверг. День празднования трехсотлетия царствования был светлый и совсем весенний. В 12 с четвертью я с Алексеем в коляске, мамґа и Аликс в русской карете (Как им трудно было теперь сидеть в одной карете! — Авт.) и, наконец, все дочери в ландо — тронулись в Казанский собор. Впереди сотня конвоя, сзади тоже сотня…В соборе был отслужен торжественный молебен и прочитан манифест. Вернулись в Зимний тем же порядком… Настроение было радостное, напоминавшее мне коронацию. Завтракали с мамґа. В 3.45 все собрались в Малахитовой. А в концертной принимали поздравления до пяти с половиной часов. Прошло около тысячи пятисот человек. Аликс устала очень и легла…Читал и разбирал море телеграмм… Смотрел в окна на иллюминацию и на свечение прожекторов из башни адмиралтейства. Дул крепкий зюйд-вест».Но «настроение было радостное» — не запоминается. Запоминается — «Аликс устала очень и легла» и молчаливый одинокий человек, глядящий из окна на праздничные огни…«Мне было так грустно, когда я видела твою одинокую фигуру», — напишет она ему в письме.Одиночество… Только Семья. Аликс, дети и он.Друзей юности Михайловичей он теперь приглашает редко.Сергей Михайлович по-прежнему — со стареющей Матильдой (эта «ужасная женщина» — запретная тема в Семье).Николай Михайлович — либеральный историк, председатель Русского исторического общества (того самого, где почетным председателем был сам Николай). Автор монументальной биографии Александра I, он увлекается таинственными легендами о странной смерти своего предка и загадочным старцем Федором Кузьмичем, появившимся после смерти Александра в Сибири. Тщетно пытается он найти разгадку в семейном романовском архиве.Возможный тайный уход с трона его прадеда и превращение царя в «Старца» волнуют и самого Николая. Но им трудно разговаривать… Николай Михайлович — мистик, масон и вольнодумец. В Петербурге он одиноко живет в своем дворце среди книг и манускриптов. Оживает только «дома» — в Париже, где безуспешно старается объяснить своим друзьям-французам принципы правления императора Ники…В Семье его прозвали «господин Эгалите». Так когда-то называли либерального принца Орлеанского, брата Людовика XVI.Для завершения сходства: либерал принц Орлеанский был гильотинирован Французской революцией, либеральный Николай Михайлович будет расстрелян в Петропавлов-ской крепости революцией Октябрьской…Впрочем, этот загадочный человек предвидел свою смерть. Он даже описал ее: «темной сырой ночью, в нескольких шагах от тяжелых гробов предков».Заканчивается 1913 год, осень в Ливадийском дворце. Но опустели дорожки прекрасного парка. Не появляется тут прежний частый обитатель Дмитрий. Теперь любимому племяннику нет въезда в Ливадию. И блестящий гвардеец должен выслушивать в петербургских салонах грязные сплетни о несостоявшейся своей невесте и сибирском мужике…Нет на аллеях ливадийского парка и единственного брата Миши. Он не сумел выполнить обещанное матери: роман с дважды разведенной госпожой Вульферт продолжался. Вслед за возлюбленной он покидает Россию.Вера Леонидовна:«Она была восхитительна… Пепельные волосы, глаза с поволокой, кошачья, ленивая грация… Но чересчур надменна. Воспитание! Все-таки всего лишь дочь адвоката. Сначала она была замужем за купцом Мамонтовым, потом за ротмистром Вульфертом… Этот Вульферт служил в знаменитом полку синих кирасир, которым командовал Михаил… Михаил влюбился, она развелась и родила ему, кажется, сына. Стала потом называться графиней Брасовой по названию имения Михаила…»Шифрованная телеграмма в русские посольства:«Податель сего генерал-майор корпуса жандармов А.В. Герасимов командируется по высочайшему повелению за границу с поручением принять все меры к недопущению брака госпожи Брасовой (Вульферт) и великого князя Михаила Александровича…»Бедный Михаил попытался сделать все, чтобы царствующий брат Ники не имел возможности узнать о случившемся. Именно для этого он уехал за границу, именно поэтому кружит по Европе — ищет тихое место для тайного бракосочетания.Шифрованная телеграмма: «Произведя расследование, имею честь доложить, при каких обстоятельствах и в какое именно время состоялось вступление в брак его императорского высочества… 29 октября он объявил своим спутникам, что выезжает с госпожою Вульферт в автомобиле через Швейцарию и Италию в Канн, а сопровождающие их лица и прислуга поедут по железной дороге через Париж… В тот же день, 29 октября, они доехали в автомобиле только до города Вюрцбурга, где сели в поезд железной дороги, следовавший в Вену, куда его императорское высочество прибыл утром 30 октября. В тот же день в 4 часа пополудни великий князь и госпожа Вульферт проехали в сербскую церковь Святого Саввы, где и совершили обряд бракосочетания… Для окружающих великого князя и госпожу Вульферт лиц их поездка осталась совершенно неизвестной… Во время пребывания великого князя агенты за-граничной агентуры повсюду сопровождали его на особом моторе».Какова картина! Автомобильные гонки в начале века: авто с агентами тайной полиции, преследующий авто, где шофером — великий князь, а рядом его любовница… Да, все путешествие фиксировали агенты, посланные братом. Аликс потребовала: Николай обязан быть неумолимым, как это умел его отец. Пожалев брата, он допустит будущий развал Романовской Семьи…3 сентября 1911 года. Посольство в Париже. Разбор шифрованной телеграммы: «По полученным сведениям в субботу, 13 ноября, в Канн явился флигель-адъютант государя императора для объявления от имени его величества запрещения въезда в Россию великому князю… Великий князь очень удручен и никуда не выходит».После рождения цесаревича Алексея Михаил вместо звания наследника получил титул «правителя государства». Теперь он лишен его.Из всех, кто был при начале их счастливого брака, рядом с ними оставалась только Элла. Все еще красавица, в сером платье Марфо-Мариинской обители, она идет по дорожке парка. После траура по мужу Элла распустила свой двор и из дворца переселилась в две комнаты в здании на Ордынке. Так было положено начало удивительной общине — Марфо-Мариинской обители. Это не был монастырь, хотя строй жизни сестер обители близок к монастырскому. Само название «Марфо-Мариинская» указывало на дом Лазаря, в который пришел Христос, и на семью, которая соединяла Марфу и Марию… Заботы сестер обители — это больные и брошенные дети, нищие и умирающие люди, нуждавшиеся в материальной помощи или нравственном утешении.Мудрая Элла понимает: говорить о Распутине с Аликс — значит разорвать отношения и оставить ее одну. Элле остается только молиться за нее. И терпеть.И еще рядом с Ники — друг детства, принц Петр Александрович Ольденбургский, «Петя» — в дневниках Николая.Ольденбургские происходили из древнего рода, известного своей яростной жестокостью. С ужасом писали о них европейские хроники. А Петя, потомок этих жестоких Ольденбургских, — очень добрый, очень нескладный высокий человек… Он пишет на досуге милые сентиментальные повести о природе, о лесной тишине. Он женат на родной сестре своего царствующего товарища — великой княгине Ольге. Но Петя — гомосексуалист. И уже во время войны Ольга бросит нескладного Петю — изберет другого.Петя благополучно переживет революцию и товарища своих детских игр. После революции его встретит писатель Бунин на каком-то эмигрантском вечере и впоследствии напишет, как Петя Ольденбургский, выслушав беседу старых революционеров, восклицал: «Ах, какие вы все милые, прелестные люди, и как грустно, что Ники никогда не бывал на ваших вечерах! Все, все было бы иначе, если бы вы с ним знали друг друга!»Они были чем-то похожи — милый Ники и милый Петя.Дневник. Мелькают страницы — проходит жизнь.«6 мая 1913 года. Странно думается при мысли, что мне минуло 45 лет… Погода была дивная, к сожалению, Аликс себя плохо чувствовала (теперь частая запись! — Авт.). Обедня, поздравления, все по-старому, только и разницы, что были все дочери».Это был 45-й день его рождения — день Иова Многострадального. «Ты еще родился в день Иова, многострадальная моя душа». (Из ее письма.) Иовом все чаще называет себя он сам.«Однажды Столыпин предлагал государю важную внутриполитическую меру. Задумчиво выслушав его, Николай II делает движение скептическое, беззаботное, которое как бы говорит: это или что-нибудь другое — не все ли равно. Наконец он заявляет грустным голосом:— Мне не удается ничего из того, что я предпринимаю. Мне не везет… к тому же, человеческая воля так бессильна… Знаете ли вы, когда день моего рождения?— Разве я мог бы его не знать? Шестого мая.— А какого святого праздник в этот день?— Простите, Государь, не помню.— Иова Многострадального.— Слава Богу, царствование Вашего Величества завершится со славой, так как Иов, претерпев самые ужасные испытания, был вознагражден благословением Божьим и благополучием.— Нет, поверьте мне, Петр Аркадьевич, у меня более чем предчувствие. У меня в этом глубокая уверенность. Я обречен на страшные испытания, но я не получу моей награды здесь, на земле… Сколько раз я применял к себе слова Иова: «Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня. Чего я боялся, то и пришло ко мне».Эпизод этот привел в своих воспоминаниях французский посол Морис Палеолог…45 лет — уже старик… Любимая мать, друзья, брат, дяди — никого рядом. Один.Иов… И это странное ощущение: жизнь все больше напоминает сон. Настроения эти особенно сильны в эти годы относительного покоя и тишины, когда будто начинает сбываться благополучие, предсказанное Преподобным Серафимом.Еще тишина в Европе, еще мир, еще идут дружеские встречи с императором Вильгельмом (именно по пути в Берлин и была начата Николаем эта тетрадь дневника). Но в эту тетрадь вклеены странные фотографии: сын в военной форме отдает честь. Царица и великая княжна — и тоже в военных мундирах полков, шефами которых они были…Странный военный акцент появился в этой тетради.Появился он и в жизни.Нервная Аликс предчувствовала и тосковала. Ее преследовали ужасающие головные боли.Закончился 1913 год, год высшего благоденствия его империи. 31 декабря он записал: «Благослови, Господи, Россию и нас всех миром и тишиною и благочестием».6 января 1914 года, будто завершая эпоху, состоялся последний Крещенский парад в Зимнем дворце. В залах выстроились взводы гвардии и военных училищ, императрица-мать в серебряном русском сарафане с голубой андреевской лентой… Аликс — в синем сарафане, шитом золотом, с громадным шлейфом, отороченным соболем, кокошник покрыт бриллиантовой диадемой с жемчугом. Легендарные романовские драгоценности…В тесной духоте екатеринбургского заключения они будут вспоминать бесконечный холодный мраморный зал, строй гвардии, громадного Николая Николаевича в окружении гигантов гренадеров… Как выходили из дворца на Дворцовую набережную и митрополит спускался на скованную льдом Неву освящать воду в проруби… ВОЙНА 1914 год. В тот жаркий июньский день они, как всегда, ушли на яхте с детьми в финские шхеры. Днем к яхте причалила шлюпка с фельдъегерем из Петербурга. Николай прочел две телеграммы и торопливо ушел в свой кабинет-салон. 15 июня в боснийском городе Сараево были убиты вы-стрелами из револьвера австро-венгерский престолонаследник эрцгерцог Франц-Фердинанд и его жена. В Сараеве, наводненном сербскими националистами, автомобиль почему-то медленно ехал без всякой охраны. Как мишень… Убийца — сербский националист Гавриил Принцип. На языке тогдашних политиков событие это означало: война.Вторая телеграмма была, возможно, связана с первой. В Сибири в селе Покровском тяжело ранен Григорий Распутин. Его ударила ножом бывшая почитательница Феония Гусева. Распутин — сторонник германской партии, активный враг войны с Германией.Итак, одновременно возникла причина будущей войны и был устранен, быть может, единственный, кто мог пытаться ее предотвратить и имел влияние на царя. Теперь Аликс была беспомощна. Когда яхта причалила к Петергофу, она быстро прошла во дворец. Запершись в своем кабинете, императрица рыдала.Что это было? Совпадение? Обычная игра судьбы, столь частая в истории Романовых? Или обычная игра спецслужбы? То ли русской (многие из «камарильи» хотели этой войны, кстати, и великий князь Николай Николаевич), то ли германской (и воинственный император давно грезил об этой войне).В июле 1914 года броненосец «Франция» с президентом Пуанкаре на борту подошел к русским берегам. Президент приехал договариваться о союзе в будущей войне.В Петергофском дворце шел прием. Самый блестящий двор Европы встречал французского президента.Туалеты дам — сияющий поток драгоценных камней. Черный фрак президента среди мундиров свиты. Министр двора — великолепный старик граф Фредерикс, пленяющий осанкой и благородными чертами лица, обер-гофмаршал двора князь Василий Долгоруков — высокий красавец с манерами старой аристократии, и лощеный гофмаршал граф Бенкендорф — они составляли удивительное трио, заставившее французского президента вспомнить изысканное великолепие двора Людовиков.Во время этого приема сидевший напротив Аликс французский посол Палеолог с изумлением наблюдал странную картину, которую подробно описал в дневнике: «В течение обеда я наблюдал за Александрой Федоровной… Ее голова, сияющая бриллиантами, ее фигура в декольтированном платье из белой парчи выглядят еще довольно красиво… Она старается завязать разговор с Пуанкаре, который сидит справа от нее, но вскоре ее улыбка становится судорожной, ее щеки покрываются пятнами. Каждую минуту она кусает себе губы, и ее лихорадочное дыхание заставляет переливаться огнями бриллиантовую сетку, покрывающую ее грудь. До конца обеда, который продолжается долго, бедная женщина, видимо, борется с истерическим припадком. Ее черты внезапно разглаживаются, когда император встает, чтобы произнести тост…»Бедная Аликс, она знала: приезд президента означал войну. И это уже знали все. На обеде у великого князя Николая Николаевича его жена, черногорская принцесса, будто в наитии выкрикивала: «Раньше конца месяца у нас будет война… Наши армии соединятся в Берлине… Германия будет уничтожена!» Только взгляд царя прервал ее пророчества.Война. Для Аликс это была ловушка. Теперь она должна все время ее благословлять, должна все время доказывать свой патриотизм и ненависть к Вильгельму, к Германии. Но там, в Германии, жил ее брат Эрни, который должен будет воевать против ее мужа. Там была ее родина, которая пошлет своих сыновей воевать против ее нового отечества. И конечно же, война даст страшный козырь врагам, ее многочисленным врагам… Она уже слышала за собой шепот: «Немка!»Единственный человек, которому дано было читать в ее душе, был этот сибирский мужик. Он сразу понял… И стал главным противником войны с Германией. Он все время твердил о возможных несчастиях, рисовал апокалипсические картины, шептал ужасные пророчества.Еще одна тайна Распутина: он всегда предсказывал то, что хотела услышать она. Даже то, что хранила в душе, не смела высказать себе самой, он понимал и высказывал за нее. И она смогла бы сослаться на него, как на голос Бога и народа. Она смогла бы заклинать Николая прислушаться… Но «Старец» лежал раненный в далеком сибирском селе.Под жарким грозовым небом 60 тысяч человек устроили военные учения. Вечером был прощальный обед на борту броненосца «Франция», военный оркестр играл марши. С судорожной улыбкой она слушала яростное аллегро. И опять всю картину опишет французский посол: «Со страдающим, каким-то умоляющим лицом она просит: „Не смогли бы Вы…“ И Палеолог догадался — жестом руки он велел оркестру замолчать. Она была на грани истерики. И тогда к ней бросилась Ольга.«Ольга быстро скользила к своей матери с легкой грацией и что-то тихо-тихо проговорила ей на ухо…»Финский залив был освещен луной, и тень броненосца лежала на воде.Из дневника Николая:«19 июля. После завтрака вызвал Николашу и объявил о его назначении Верховным Главнокомандующим впредь до моего приезда в армию… В 6.30 поехал ко Всеночной. По возвращении оттуда узнал, что Германия объявила нам войну.20 июля. Хороший день, в особенности в смысле подъема духа. В два с половиной отправился на «Алек-санд(рии» в Петроград) и на катере прямо в Зимний. Подписал манифест об объявлении войны. Из Малахитовой прошли выходом в Николаевскую залу, посреди которой был прочитан манифест. Затем отслужили молебен… Вся зала пела «Спаси, Господи» и «Многая лета».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55