Ван Вогт Альфред
Один против всех
Альфред Элтон ВАН ВОГТ
"ОДИН ПРОТИВ ВСЕХ..."
Перевод - Ю.К. СЕМЕНЫЧЕВ
Рассказом "Черный разрушитель" А.Э.ВАН ВОГТ дебютировал в журнале Дж.Кэмпбэлла в 1939 г., существенно переделав его впоследствии и включив в число других эпизодов в грандиозную эпопею о звездной фауне - роман "Экспедиция космического "Бигля" (аллюзия на знаменитый корабль Ч. Дарвина более, чем очевидна). Его "изюминкой" стала колоритная фигура сквозного героя Гросвенора, представителя "НЕКСИАЛИЗМА" - выдуманный автором науки, объединяющей различные сферы познания, приемы и методы которой позволяют находить решение самых головоломных задач в экстремальных, недоступных пониманию узкими спецами ситуациях. А то, что "Бигль" встретил их предостаточно в глубинах Космоса, наглядно свидетельствует ниже публикуемый финал произведения. Одновременно он ярко раскрывает творческую эволюцию автора.
Гросвенор уловил краем уха тихий шепот. Слов различить было невозможно. Затем раздалась какая-то тихая трель.
Нексиалист огляделся.
В этот момент он находился совершенно один в собственной студии аудио и видеозаписи. На всякий случай - не пришел ли посетитель? - он подошел к двери, ведущей в соседнюю комнату. Никого.
Крайне озадаченный, он вернулся к рабочему столу, невольно подумав, не навел ли кто-нибудь на него энцефалорегулятор, поскольку это было единственным возможным объяснением происшедшего с ним слухового феномена.
Но очень скоро он отказался от этой мысли, как совершенно невероятной. По двум причинам: во-первых, его отдел был надежно экранирован от большинства вибраций. Наконец уж кто-кто, а он-то прекрасно представлял себе те мыслительные процессы, которые вовлекались в дело при возникновении подобных галлюцинаций. А посему Гросвенор решил не оставлять этот факт без внимания.
Предосторожности ради он внимательно обследовал все пять помещений своего подразделения, а также проверил в мастерской, все ли регуляторы исправны. Все было в порядке. Гросвенор возвратился в студию и погрузился в изучение светосхем гипнообразов, зафиксированных во время нападения на их корабль Риимов.
Неожиданно его захлестнула волна ужаса. Его буквально скрючило. Затем послышался тот же шепот - ласково-нежный, как и в первый раз, но звучавший на сей раз откровенно враждебно.
Изумленный ученый выпрямился. Должно быть, тут все же не обошлось без энцефалорегулятора. Кто-то воздействовал на его мозг на расстоянии, причем излучателем такой мощности, против которой оказались бессильны все защитные барьеры, прикрывавшие сектор.
Поразмышляв, он пришел к выводу, что, вероятнее всего, эта психическая атака исходила из отдела психологии, и связался с ним. К аппарату подошел сам Зидель, и Гросвенор принялся было рассказывать ему о происшествии, но тот сразу же перебил его.
- Надо же, а я как раз собирался вам звонить по этому же поводу. Думал, что это вы балуетесь подобными штучками.
- Вы хотите сказать, что те же самые ощущения испытали и все остальные члены экипажа? - задумчиво протянул Гросвенор, лихорадочно соображая, что бы это могло значить.
- Меня больше всего поражает, что вы тоже что-то почувствовали, несмотря на мощное экранирование вашего подразделения, - продолжал Зидель. - Вот уже более двадцати минут меня со всех сторон терзают жалобами на этот счет, а чуть раньше некоторые из моих приборов отметили появление какого-то излучения.
- Какое именно?
- Уловитель волн, излучаемых мозгом, регистратор нервных импульсов и наиболее чувствительные из электрических детекторов. Кент срочно созывает всех на совещание в аудитории контрольного поста. Там и встретимся.
Но Гросвенор отнюдь не спешил окончить разговор.
- А было ли уже какое-либо обсуждение случившегося? - поинтересовался он.
- Ну... мы все тут выдвигаем гипотезы.
- Какие же?
- Дело в том, что корабль на подходе к громадной Галактике М-33, и мы предполагаем, что сигналы идут оттуда.
Гросвенор усмехнулся.
- Что ж, вполне резонное толкование. Поломаю-ка и я голову над ним, а теперь - до скорого.
- Держитесь крепче, когда выйдете из-под вашего купола. В коридоре жуть что творится - идет непрерывный психопрессинг: люди слышать разнообразные звуки, видят световые вспышки, у них возникают галлюцинации это просто настоящий эмоциональный тайфун.
Поблагодарив за предупреждение Гросвенор отключил связь. Он едва успел собрать пленки, над которыми работал, как поступило приглашение Кента явиться на совещание. Мгновение спустя он открыл внешнюю дверь и тут же убедился, что Зидель ничуть не преувеличивал.
На его мозг обрушился целый шквал эмоций. Встревоженный, в состоянии полного душевного дискомфорта, нексиалист направился к месту сбора.
* * *
Вскоре он уже сидел вместе с остальными в уютном зале, в то время как обволакивавшая корабль снаружи беспредельная космическая ночь продолжала нашептывать свои угрозы. Своенравная и гневная, она то подвывала, то глухо роптала, ворчала он голода и исходила страхом, околевала в судорожной агонии и возрождалась в ликующей радости. И всякий раз неустанно и коварно предвещала нечто ужасное.
- Хотите считайтесь с моим мнением, хотите нет, - произнес кто-то, сидевший позади Гросвенора, - но этому звездолету пора возвращаться к порту приписки.
Нексиалист не понял по голосу, кто бы это мог быть, и поэтому обернулся в поисках говорившего, но тот уже замолчал. Гросвенор обратил внимание на то, что их новый исполняющий обязанности директора Кент никак не отреагировал на реплику, прильнув к окулятору телескопа. То ли счел её недостойной ответа, то ли не расслышал. Кстати, и никто из присутствовавших на совещании никак на неё не откликнулся.
Воцарилась тишина. Гросвенор, отрегулировав привод, вмонтированный в ручку его кресла, увидел слегка размытую картинку, которую в данный момент наблюдали непосредственно в телескоп Кент и астроном Лестер. Мало-помалу он отвлекся от неприятных непонятных явлений и сосредоточил внимание на изображении. Их "Бигль" уже почти вышел на внешние рубежи галактической системы, однако даже самые близкие к ним звезды все ещё находились так далеко, что телескопу с трудом удавалось хоть сколько-нибудь четко передавать панораму спиральной туманности М-31 Андромеды - конечной цели их путешествия. Та выглядела как мириады блестящих пятнышек.
Гросвенор оторвался от экрана как раз в тот момент, когда Лестер, наконец, повернулся лицом к залу.
- Как бы невероятно это не выглядело, - заявил он, - но испытываемые нами вибрации, несомненно, исходят из этой, состоящей из миллиардов светил галактики.
Помолчав, Лестер добавил:
- Господин Кент, по моему мнению, данная проблема ни в коей мере не относится к астрономии.
Отвечая ему, Кент в свою очередь оставил окуляр.
- Все, относящееся к галактике в целом, классифицируется как астрономическая категория. Или вы в состоянии указать какую-либо иную науку, занимающуюся этим?
Чуть помедлив, Лестер проговорил:
- Мы столкнулись с фантастическими величинами. И я не думаю, что в этих условиях мы можем говорить с позиций галактического феномена. Эта возбуждающая накачка вполне может идти пучком, сфокусированном на корабле.
Кент обратился к приглашенным на обсуждение таинственного явления ученым:
- Есть ли соображения по поводу происходящих событий? Или предложения?
Гросвенор огляделся. Он надеялся, что автор недавней реплики вновь проявит себя. Но тот, кем бы он ни был, предпочел отмолчаться.
Было ясно, что люди не чувствовали ныне той свободы в выражении мнений, которая была при покойном директоре Мортоне. Кент уже ухитрился дать всем понять, что считается лишь с точкой зрения начальников отделов. В равной мере он показал, что не считает нексиализм полноправным подразделением. Вот уже несколько месяцев, как исполняющий обязанности директора и Гросвенор, внешне относясь друг к другу вполне корректно, избегали контактов не вызванных строгой деловой необходимостью. Более того, за это время новый шеф успел укрепить свое положение, добившись принятия ряда решений, расширяющих полномочия его собственной секции под предлогом необходимости избегать дублирования функций.
Первым на просьбу Кента решился откликнуться откуда-то из глубины помещения Смит. Поднявшись, костлявый и угловатый биолог сухо бросил:
- Вижу, как ерзает на своем месте от нетерпения высказаться господин Гросвенор. Неужто он страдает чрезмерной вежливостью и не решается выступить прежде тех, кто старше него? Так что же вам хотелось бы нам сказать, господин Гросвенор?
Выждав, пока не утихнут смешки, - кстати, Кент оставался при этом непоколебимо серьезным - Гросвенор отозвался:
- Несколько минут назад кто-то в зале предложил развернуть корабль и вернуться на Землю. Хотелось бы услышать от этого господина обоснования его тезиса.
В ответ - гробовое молчание. Гросвенор заметил, как посуровел Кент. Действительно, весьма странно выглядел тот факт, что на борту был некто, кто, высказав суждение - пусть оно даже оказалось столь кратким и не нашло никакого отклика, - теперь затаился. Многие удивленно переглядывались.
И вновь в роли возмутителя спокойствия выступил Смит.
- И когда же это случилось? Что касается меня, то я что-то не припоминаю такой реплики. Его дружно поддержал нестройный хор голосов.
Глаза Кента засверкали. Он ринулся в дискуссию, словно ожидал от неё каких-то лавров для себя лично.
- Давайте-ка все расставим по местам, - вспыхнул он. - Вопрос стоит только так: либо подобное заявление имело место, либо его не было. Кто из участников совещания зафиксировали его? Поднимите руки!
Никто в зале не шелохнулся. Кент слегка язвительным тоном обратился к нексиалисту:
- Господин Гросвенор, поясните, что именно вы расслышали.
Тот с достоинством неторопливо ответил:
- Насколько помнится, сказано было следующее:"Хотите считайтесь с моим мнением, хотите нет, но этому звездолету пора возвращаться к порту приписки". Сейчас мне уже ясно, что эта фраза возникла в результате стимуляции слуховых центров в моем мозгу. Нечто, находящееся вне пределов корабля, крайне желает, чтобы мы поскорее убрались отсюда, и я это почувствовал. - Он пожал плечами. - Разумеется, я не могу сейчас сколько-нибудь убедительно проанализировать то, что произошло.
Кент, заметно напрягшись, вызывающе спросил:
- Все мы по-прежнему пытаемся понять, господин Гросвенор, почему только вы один восприняли эти слова.
Нексиалист, упорно игнорируя неприкрытую враждебную иронию Кента, степенно парировал:
- Я и сам вот уже несколько секунд раздумываю над этим. Помнится, во время инцидента с Риимом мой мозг подвергся усиленной стимуляции. Не исключено, что после этого я стал более восприимчив к аналогичного рода сообщениям.
Возможно, именно этим обстоятельством объяснялось и то, что он сумел различить посторонние глухие шумы даже в экранированных кабинетах своего отдела.
Гросвенор ничуть не удивился тому, что после напоминания о его решающей роли в схватке с Риимом, лицо исполняющего обязанности директора Кента исказила гневная гримаса. Химик уже четко разъяснил свою позицию по этому вопросу: не вспоминать более о том, какое моральное воздействие оказали пернатые существа на общее состояние умов экипажа.
- Я уже удостоился чести, - кисло откликнулся он, - прослушать запись вашего отчета об этом эпизоде. Припоминаю, вы там утверждали, что ваша победа объясняется осознанием той истины, что Риимы не поняли, насколько трудно представителю одной формы жизни контролировать нервную систему существа совершенно отличной от него расы. Тогда потрудитесь объяснить, каким образом кто-то там (он махнул рукой в направлении курса корабля) пронзил ваш мозг и возбудил его определенные сенсорные зоны с такой ювелирной точностью, что вы отчетливо восприняли те слова, которые только что довели до нашего сведения?
Гросвенору показалось, что тон Кента свидетельствует о неприязни к нему. Поэтому он отреагировал довольно живо:
- Господин директор, ничто не дает нам основания утверждать, что тому, кто стимулировал подобным путем мой мозг, неизвестны возникающие при этом проблемы. Мы никоим образом не обязаны полагать, что он знает наш язык. К тому же, замечу, он добился частичного эффекта, ибо "достал" только меня. На мой взгляд, в данный момент важно не то, чтобы разобраться, как ему удалось добиться таких показателей, а то, почему он прибегнул к такому методу выражения своих стремлений и что в этой связи надлежит предпринять нам.
Откашлявшись, начальник отдела геологии Мак Кенн вмешался в диалог.
- Гросвенор прав. По-моему, господа, нам надо признать реалии: мы вторглись в частное владение кого-то, и его хозяин - ой как непрост!
Кент кусал губы, словно хотел что-то сказать собравшимся, но затем засомневался, стоил ли это делать. И все же в конце концов заявил:
- Я думаю, мы не должны внушать себе, что к настоящему моменту у нас достаточно данных, чтобы сделать определенные выводы. Но все же мы должны действовать так, как если бы мы столкнулись с интеллектом, превосходящим человеческий... с чем-то существенно более сложным, чем та жизнь, которая нам ведома.
На контрольном посту воцарилась тишина. Гросвенору бросилось в глаза, что люди как-то подтянулись. Их губы сжались, на лоб набежали морщины. Впрочем, это подметил не он один.
Социолог Килли тихо сказал:
- Я рад... что никто не высказывается за возвращение домой. Тем лучше. Как лица, облеченные доверием правительства и нашей космической расы, мы просто обязаны изучить все примечательное в любой новой встреченной нами галактике. Это применимо и к создавшейся ситуации, учитывая, что господствующая в этих просторах форма жизни знает о нашем существовании. Прошу обратить внимание на следующее: говоря так, я сообразуюсь с предложением господина Кента и исхожу из положения, как если бы мы и в самом деле натолкнулись на неизвестное нам, обладающее комплексом ощущений существо. Тот факт, что оно оказалось в состоянии более или менее прямо стимулировать мозг пусть даже всего только одного из нас, доказывает, что это создание наблюдало за кораблем и немало знает о нас. Мы не можем допустить, чтобы этот процесс носил односторонний характер.
Кент уже вновь обрел присущий ему апломб и спросил:
- Господин Килли, что вы думаете о той среде, в которую мы неуклонно в настоящее время втягиваемся?
Пожилой социолог поправил очки.
- Она... э-э-э!... это трудно объяснить. Но все эти нашептывания напоминают перекрестные радиоволны, пронизывающие нашу собственную Галактику. К примеру, я допускаю, что это - всего лишь упредительные знаки, скажем, аналогичные тем, которые мы встречаем, вылезая из пустыни в цивилизованную местность.
Килли смолк. Но поскольку никто не отваживался выступать, он продолжал:
- Вспомните: ведь и человек наложил неизгладимый отпечаток на свою Галактику. Омолаживая потухшие солнца, он запалил вселенского масштаба костры в виде Новых, видимых с расстояния дюжины далеко отстоявших от нас галактик. Он изменил орбиты ряда планет. Озеленил, насытив водой, прежде мертвые миры. Там, где под более безжалостным, чем на Земле, солнцем, простирались безжизненные пустыни, теперь плещутся океаны. Да и наше с вами пребывание на борту звездолета "Бигль" есть не что иное, как демонстрация могущества человека, простершегося куда далее, чем то, на что оказались способны все эти космические шумовики.
Слово взял Гаурли, из отдела связи.
- В масштабе Вселенной следы, оставленные человеком, в космическом смысле очень недолговечны. Не понимаю, как вы можете сравнивать их со встретившимся нам феноменом. Ведь эти пульсации - живые! Мы имеем дело с формами столь сильной и назойливой мысли, что её жужжанием буквально заполнено все окружающее нас пространство. Это вам не какой-то там котик со щупальцами, не алое чудище, не крестьянского типа раса, замкнувшаяся в пределах своей системы. Не исключено, что перед нами - уму непостижимое единение разумов, общающихся друг с другом, невзирая на немыслимые расстояния и их космическое время. И уж если один из представителей этой цивилизации только что предупредил нас...
Внезапно Гаурли запнулся, сдавленно вскрикнул и, будто отталкивая кого-то, вскинул перед собой руку.
Впрочем, не он один проделал это. Повсюду люди вжались в кресла, ибо Кент, судорожно выхватив вибратор, принялся вдруг палить по залу. Гросвенор тоже сначала инстинктивно втянул голову и только потом заметил, что тот целил не в него, а во что-то, находившееся гораздо выше.
За его спиной кто-то взвыл от боли. Затем раздался такой треск, от которого ходуном заходил пол.
Гросвенор, как и остальные участники совещания, резко обернулся и увидел, что за последним рядом трибун корчилась девятиметровая тварь, закованная в панцирь-броню.
1 2 3 4 5 6 7 8