- Ну,
это не тянет на серьезное нарушение.
Он снова заглянул в повестку.
- Здесь сказано, что тебе нужно явиться в суд... ага - в следующий
вторник. А теперь послушайте: "Всем честным гражданам предписано
воздерживаться от общения с обвиняемым". Честные граждане - это про нас.
Так что, - он покачал головой, - придется тебе до вторника поскучать в
одиночестве.
Доолдн торопливо сложил повестку и отдал Модьюну. Все мимолетные
симптомы неповиновения властям, которые он проявлял лишь несколько секунд
назад, бесследно исчезли.
Он сказал:
- Лучше нам, ребята, поскорее убраться отсюда. - И добавил, обращаясь
к Модьюну: - До вторника, приятель!
Он пошел прочь, за ним следом поспешил лис, небрежно помахав на
прощанье. Роозб и Икхдохс переминались с ноги на ногу. Медведь неуверенно
проворчал:
- Нельзя же так просто уйти и оставить товарища в беде.
Модьюн еще тверже решил не впутывать человекозверей в свои дела.
- Ничего, ведь это только до вторника, - сказал он. - Тогда и
увидимся.
Видимо, это были именно те слова, которых от него ожидали медведь с
бегемотом. Они заметно воспряли духом и пожали ему руку с явной
благодарностью. А потом заторопились вслед за своими друзьями.
Когда Модьюн, двинувшийся в том же направлении, подошел к лифту,
четверки уже и в помине не было. И вообще вокруг он не видел ни единой
живой души. Когда дверь лифта открылась, Модьюн с удивлением убедился, что
кабина пуста. Тоже странно. Тем не менее, он уже совсем собрался войти,
как вдруг его насторожило полное отсутствие народа. Ведь еще пять минут
назад его здесь было хоть пруд пруди.
"Пойду-ка я лучше пешком, - решил он. - Нельзя забывать, что
нунулийцы - коварная публика".
Только не хватало, чтобы именно тот лифт, в котором он будет
спускаться, где-нибудь застрял. Тогда, чтобы выбраться, ему придется
нарушить еще несколько законов. Спустившись на один этаж, Модьюн решил,
что его реакция на эту простую ситуацию чересчур сложна.
- Скорее всего, - вздохнул он, одолевая второй пролет из тридцати
трех, - как раз такие мысли и донимали людей в те стародавние времена,
когда на Земле процветали интриги, конкуренция и прочие сложности.
Достигнув, третьего пролета, он уже испытывал явное отвращение к
жизни по эту сторону барьера. Может быть, стоит сделать то, чего хотят от
него нунулийцы - вернуться назад, за барьер, и забыть все это безумие.
Однако, спустившись еще на один этаж, он обреченно произнес:
- Но ведь я дал обещание Доде. И потом, через несколько недель со
мной будет Соодлил.
Так что ему не оставалось ничего другого, как спускаться еще на
тридцать этажей.
Что он и сделал.
Но к тому времени, когда он добрался до вестибюля, у него уже созрело
решение.
И потому он включил внутреннее зрение.

8
Все вокруг дышало покоем... Лишь кое-где попадались отдельные очаги
напряженности.
Модьюн ощущал полное единство со всей окружающей частью вселенной -
если не считать этих островков напряженности. В них, взаимодействуя и
противоборствуя, неистово клубилась энергия. Насилие - вот как это
называется. Или, может быть, готовность к насилию. Завихрения и сплетения,
туманности, переливающиеся пряди, струи резкого, ярко-серебристого
свечения - все это билось и вибрировало, нарушая безмятежность окружающего
пространства.
Он видел - человекозвери ни о чем не подозревают. Они просто-напросто
пешки. Их много, и благодаря им все пространство наполнено добродушием.
В этой картине окружающего мира гиены выглядели неодинаково.
Подавляющее большинство - такие же пешки. Свечение, перевитое прядями,
говорило, что они не знают, как оказались у власти. Одно несомненно - они
приняли эту роль. Поэтому от них все время струится умеренная
агрессивность. Цель, которую они постоянно преследуют, создает
напряженность... пожалуй, даже жесткость. Но ничего особо серьезного.
Но вот верхушка этой породы... Тут Модьюн сразу же заметил резкое
изменение картины. Они _з_н_а_л_и_, и это знание вселяло в них ликование.
Избранных гиен окружают облака особых частиц и лучей - признак
самодовольства. Они излучают - следствие полной безопасности.
Безопасности, порожденной уверенностью - нунулийцы всесильны, значит,
всесильны и гиены, орудия их власти, совершенно недосягаемы.
Упоение властью, смешанное с бесконечной гордыней, - вот из чего
соткано это пространство, распадающееся на множество отдельных
образований. Их больше тысячи - так много, что сразу и не сосчитать. Вся
правящая верхушка человекогиен. И каждый из них окружен ореолом
агрессивности...
Но главная угроза исходит от одного-единственного нунулийца. Вокруг
него чернеет огромное бесформенное облако. Непроницаемая завеса скрывает
его существо.
Казалось, тьма черпала силу из какого-то близкого источника. Но сам
источник никак не обнаружить. Сила, идущая от него, слегка ошеломила даже
Модьюна.
Да ведь это Илем, вот что самое главное!
Вот и сделано ключевое открытие - враг обнаружен!
На этой мысли интуитивное восприятие оборвалось. Оно отвергало само
понятие "враг", ибо... разве в нашей жизни существуют враги?
Весь глубинный смысл философии ненасилия говорил: "Нет, никаких
врагов не бывает. Есть только люди, которые сами, благодаря собственным
поступкам, вызывают отрицательную реакцию".
И эту реакцию, которую сами же накликали, потом приписывают каким-то
врагам.
А истинный враг таится в том импульсе, в том возбуждении - каким бы
мимолетным оно не было - которое заставляет их совершать поступки,
влекущие за собой ответную реакцию.
Нет реакции - нет и врага.
"Поэтому, - решил Модьюн, - вернусь-ка я лучше в свой домик и буду
сидеть там до самого вторника, не создавая никаких осложнений, не вызывая
никаких реакций... А во вторник пойду в суд. Что и будет являться
миролюбивой реакцией на повестку, которую мне вручили."
Так он и сделал. И всю неделю выходил из дома только для того, чтобы
поесть.

9
У дверей стоял человек-гиена. Его лацкан украшала табличка:
КОНТРОЛЕР. Он изучил повестку Модьюна и произнес всего два слова:
- Проходите, сэр!
Модьюн вошел в просторное помещение и в недоумении огляделся. Прямо
перед ним тянулся длинный барьер. Там, за прозрачными окошками, сидели
женщины-гиены. К каждому окошку стояла очередь - от шести до двадцати
человек.
Ничего похожего на зал судебных заседаний. Он вышел обратно в коридор
и оглядел другие двери. Потом медленно подошел к ближайшей из них.
"Должно быть, на повестке неверно или нечетко проставлен номер
комнаты", - рассуждал он. Но и здесь никакого сходства с залом суда.
Не спеша Модьюн вернулся к первой двери. Он снова предъявил повестку
"контролеру", который, по всей видимости, уже забыл его, и еще раз был
допущен в то же помещение. На этот раз, оказавшись внутри, он подошел к
облаченному в форму человеку-гиене, стоявшему поодаль. Надпись на его
табличке гласила: Секретарь суда. И на этот раз общение ограничилось
предъявлением повестки. "Секретарь" пробежал ее глазами и равнодушно
сказал:
- Восьмое окно.
Модьюн пристроился в конец очереди. Она оказалась самой короткой -
всего пять человек. Он был шестым.
Едва он встал в очередь и едва успел заметить, что первый у окошка -
человек-тигр, как тому уже вручили листок бумаги. Человек-тигр вгляделся в
текст, потом нагнулся и что-то сказал. Слов Модьюн не расслышал, но
чувство, скрывавшееся за ними, определил безошибочно: это была ярость.
Ответ женщины-гиены прозвучал на удивление отчетливо:
- Извините, но законы издаю не я, - вежливо сказала она.
Человек-тигр медленно выпрямился. Постоял секунд десять, нахмурясь.
Потом сжал челюсти - только желваки заходили, - резко повернулся и пошел к
выходу.
Человек-крыса, стоявший впереди Модьюна, покачал головой и шепнул:
- Не иначе, как парень схлопотал серьезный приговор.
- А что он натворил? - поинтересовался Модьюн.
Собеседник снова покачал головой.
- Это написано у него в повестке. Должно быть, поколотил кого-нибудь,
- добавил он. За это полагается суровое наказание.
- Вот оно что... - протянул Модьюн. Ему стало любопытно. - А вас в
чем обвиняют?
Человек-крыса замялся, а потом выпалил:
- В воровстве!
- В воровстве! В мире, где все доступно! - Модьюн не смог скрыть
изумления и только потом, когда слова уже вырвались, ему пришло в голову,
что собеседнику они могут показаться обидными.
И правда, человек-крыса сразу же взвился:
- Да бросьте вы, ради Бога! Ничего ужасного тут нет.
Потом он слегка поостыл и до него, вероятно, дошло, почему Модьюн
удивился. Тогда он продолжал уже более спокойно:
- Конечно, это трудно себе представить, но мне удалось кое-что
заметить. Все, в том числе и мы с вами, могут пользоваться машинами только
на главных улицах. А если нужно свернуть на внутренний проезд, - тут он
снова разгорячился, - приходится вытряхиваться из машины и переходить на
движущийся тротуар или вообще тащиться пешком.
- Ну и что же тут такого? - спросил Модьюн. Он старался быть
беспристрастным. - Когда вся система детально прорабатывалась, такой
подход сочли вполне разумным. Ведь никому не приходится идти пешком больше
сотни метров.
Узкое личико собеседника, в котором угадывалось отдаленное сходство с
крысиной мордой, искривила многозначительная ухмылка.
- Так то оно так, да только я заметил, что гиены-начальники
пользуются специальными автомобилями, которые по внутренним проездам
подвозят их прямо к домам. Ну и подумал: чем я хуже их? Сел в одну из
таких машин и поехал прямо домой. Вот и угодил сюда.
Пока они разговаривали, очередь продвинулась еще на одного
человекозверя и Модьюн успел заглянуть в лицо приговоренному, который уже
знал решение суда и теперь отходил от окошка. Но физиономия, напоминавшая
крокодила или, во всяком случае, какое-то земноводное, была совершенно
непроницаема и на ней ничего не удалось прочитать.
Тогда он снова обратился к человеку-крысе и спросил:
- Ну и как же вас поймали?
- Все эти машины связаны со специальными компьютерами, - возмущенно
ответил тот. - И компьютер наслал на меня гиену-патрульного. Мне всучили
повестку - и вот я здесь.
- Не очень-то все это похоже на судебное разбирательство, - заметил
Модьюн, увидев, как третий из стоявших в очереди получил карточку, на
которой, по-видимому, был напечатан приговор. Он пробежал его глазами,
состроил сердитую гримасу, обнажившую кроличьи зубы, и подпрыгивающей
походкой направился к выходу.
Смысл сказанного, очевидно, не дошел до человека-крысы, потому что он
сказал:
- Что поделаешь - суд есть суд.
Но, на взгляд Модьюна, как раз с судом это не имело ничего общего.
- Просто нам с вами не повезло, - пожал плечами человек-крыса, вот мы
и попали в подсудимые.
Уже четвертый человекозверь отходил от окошка. Человек-крыса поспешно
сказал:
- Повернусь-ка я лучше к окну. Нужно вести себя уважительно, а то еще
скажут, что мы нанесли оскорбление суду.
- Как вас зовут? - спросил Модьюн.
Человека-крысу звали Банлт. Он постоянно проживал в Хьюли вместе с
женой и тремя отпрысками. Банлт захотел узнать, чем вызван интерес Модьюна
к его особе.
- Вы стали вором в мире, где все доведено до совершенства, - разве
что иной раз придется пройти сотню метров пешком. Вот мне и захотелось
выяснить, в чем заключается ваша жизненная философия.
Но Банлт не ответил - как раз в этот момент ему вручили приговор. Он
взглянул на листок - на лице появилось напряженное, недоверчивое
выражение. С ошеломленным видом он побрел прочь. Модьюн хотел было догнать
Банлта, но подошла его очередь. Тогда он протянул свою повестку в окошко и
с живым интересом стал наблюдать, как женщина-гиена набирает номер,
отпечатанный на повестке, на клавишах машины, стоявшей справа от нее. Из
машины выскочил твердый листок бумаги, похожий на карточку.
Модьюн с любопытством взял листок и прочитал:
"Наказание: Двадцать дней домашнего ареста с правом выхода для
принятия пищи три раза в день, каждый раз - не более, чем на один час."
Он не поверил своим глазам. Нагнулся в окошко и сказал женщине:
- Приговор кажется мне не совсем логичным. Я обвиняюсь в том, что
незаконно занял помещение. А теперь меня приговаривают к заключению в этом
же помещении. Значит ли это, что мое пребывание в нем больше не считается
незаконным? Не мог бы я с кем-нибудь проконсультироваться на этот счет?
- Пожалуйста, не задерживайте очередь. Всю необходимую информацию вы
можете получить у секретаря.
Получая свой "приговор" Модьюн успел краем глаза заметить, что Банлт
вышел из зала суда, лишь на секунду задерживавшись, чтобы задать какой-то
вопрос контролеру. Модьюн выпрямился и поспешил к тому же выходу.
Оказавшись в коридоре, он стал вглядываться в лица людей, в поисках
Банлта.
Но так и не нашел его.
Что ж, должно быть, он так торопился что начисто забыл про заданный
вопрос. Очень жаль.
Покачав головой - этот жест он подметил у Роозба - Модьюн хотел было
вернуться в зал суда. Но на пути у него возник контролер.
- Сэр, для входа в зал нужно предъявить повестку, - вежливо сказал
человек-гиена.
Модьюн объяснил ему ситуацию и показал карточку с приговором. Но
часовой - получалось, что его функция именно таково - отрицательно покачал
головой.
- Прошу прощения, сэр, но мне даны указания не пропускать никого без
повестки.
- Ну что ж, - неуверенно сказал Модьюн и сделал шаг назад. Он смотрел
на человекозверя, который загораживал проход, и думал: "В конце концов,
вся эта возня - сплошная пародия на суд. Было бы просто смешно оспаривать
отсутствие логики в одном из звеньев, если вся процедура не имеет ничего
общего с правосудием".
И все-таки, кое-какие детали не давали ему покоя, поэтому он спросил:
- Тогда, может быть, вы ответите, какие приговоры здесь назначают.
Вот, например, человек-крыса, который выходил прямо передо мной - какое
наказание ему определили за кражу автомобиля?
Часовой вытянулся в полный рост.
- Сэр, сказал он, - те из нас, кто благодаря своим внутренним
качествам облечены властью, вдобавок еще и милосердны. Поэтому мы
давным-давно издали указ, согласно которому вся информация о вынесенном
судом наказании является исключительной принадлежностью приговоренного.
- Но мне все же непонятно, какая польза от подобной секретности тому,
кого наказали несправедливо? - возразил Модьюн.
Часовой был непробиваем.
- Отойдите, пожалуйста. Вы мешаете судопроизводству.
И правда, в это время к ним как раз подходил очередной посетитель с
повесткой. Модьюн попятился, постоял в нерешительности, потом пошел по
направлению к лифту.
Судебная процедура закончилась - пора отбывать наказание, во всяком
случае, пока не приедет Соодлил.

10
Завизжали тормоза, машина остановилась, Модьюн увидел невдалеке
женскую фигуру, полускрытую густым кустарником. Бросив на девушку
мимолетный взгляд, он выскочил из машины и побежал к ней - он опоздал и
чувствовал себя виноватым.
Модьюн озабоченно прикидывал, укладывается ли он в отведенный час -
ему предстояло вовремя вернуться к месту домашнего ареста. Стараясь
выиграть время, он не стал обедать - и, тем не менее, все равно опаздывал.
Нужно спешить; поскорее посадить Соодлил в машину и двигаться обратно в
город.
Думая об этом, он взобрался на пригорок, поросший кустами, где стояла
девушка, и оттуда увидел Экета. Насекомое уже одолело метров сто пятьдесят
по склону долины. Сомнений не было, оно возвращалось за барьер.
При виде его у Модьюна созрело решение. Он остановился и
телепатически перестроился на один из диапазонов, которым пользовались
насекомые. Первым делом он поздоровался с Экетом и получил в ответ учтивое
приветствие. Потом передал послание людям.
В своем мысленном отчете он кратко изложил все, что ему удалось
обнаружить: изменения в компьютерных программах, новый статус
человекогиен, завоевание Земли нунулийцами, санкционированное каким-то
далеким комитетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20