Он нагнал его через двести метров.
– Внизу, – сказал Матиас, указывая на каменистый берег. – Спустись, займись им, я посмотрю вокруг, здесь кто-то есть.
Матиас скрылся так же быстро, а Марк оглядел берег. Внизу что-то темнело, кто-то, вероятно, разбился, упав с высоты шести-семи метров. Цепляясь за скалы, чтобы спуститься, он представлял, что этого человека кто-то мог столкнуть с тропинки. Достигнув земли, Марк бросился к телу. Осторожно ощупал его, нашел запястье, проверил пульс. Пульс слабо прощупывался, но человек не шевелился, даже не стонал. Зато у Марка кровь стучала в висках. Если его столкнули, это произошло минуту назад, когда Матиас услышал шорох. Вероятно, убийца не успел завершить свое дело, и сейчас Матиас гнался за ним. За шкуру убийцы Марк сейчас не дал бы и ломаного гроша. Спрячется он или побежит, от охотника-собирателя ему не уйти, и за Матиаса Марк совсем не беспокоился – не совсем понятно почему, ведь Матиас был уязвим, как и любой другой смертный. Марк не решился трогать голову пострадавшего, чтобы ненароком не повредить шейные позвонки. Он знал точно, что нельзя ничего предпринимать. И все же ему удалось убрать волосы с лица и найти зажигалку. Он зажигал ее много раз, прежде чем узнал того, кого Дарнас описывал как неисправимого романтика, юношу семнадцати лет, который недавно сидел в кафе за одним столом с бледнолицым помощником кюре. Он плохо запомнил его имя. Гаэль, кажется. Коснувшись волос, Марк почувствовал кровь, ему стало не по себе, и он отвел руку подальше. Ему хотелось пойти к морю, вымыть ее, но он боялся бросить юношу одного.
Матиас тихо позвал его сверху. Марк преодолел семь метров отвесной скалы, взобрался на край и сразу вытер ладонь о мокрую траву.
– Кажется, это Гаэль, – выдохнул он. – Он еще жив. Побудь здесь, я сбегаю за подмогой.
Только сейчас Марк разглядел, что Матиас молча кого-то держит.
– Ты знаешь, кто это? – спросил он.
Зажигалкой светить не пришлось. Одной рукой Матиас держал Лину Севран.
– Жена инженера, – глухо проговорил Марк. – Где ты ее нашел?
– Недалеко, спряталась за деревьями. Я услышал ее дыхание. Не волнуйся, я ничего ей не сделал.
Лина Севран не шевелилась, не плакала и не говорила ни слова. Только дрожала, так же как днем, когда прикончила пса.
– Поторопись, – сказал Матиас.
Марк бросился к велосипеду, вскочил на него и помчался в город.
Не постучав, он с размаху распахнул дверь комнаты Кельвелера. Луи не спал и, подняв голову, быстро собрал разложенные на столе бумаги, старые документы из желтой папки, покрытые записями и рисунками. Запыхавшемуся Марку он показался сейчас таким, как раньше, – готом с низовьев Дуная, готовым врукопашную сразиться с гуннами. Словно перед его глазами мелькнула константинопольская мозаика, изображавшая прекрасного варвара с темными спутанными волосами, упавшими на высокий лоб.
– Что с тобой? – спросил Луи, вставая. – Ты подрался?
Марк оглядел себя. Его одежда перепачкалась и промокла, когда он лез по скале, а на руке еще осталась кровь.
– Срочно звони в «скорую». Молодой Гаэль свалился со скалы, он весь в крови. Прямо за деревянным крестом. Там Матиас.
Через пять минут Марк шел обратной дорогой, таща за собой Луи.
– Это Матиас услышал, – сказал Марк.
– Иди не так быстро и говори помедленней. А ты сам ничего не слышал?
– Я не охотник-собиратель, – отвечал Марк, повысив голос. – Я обычный цивилизованный человек с образованием. Мои глаза в темноте не видят, мои уши не слышат, как кто-то моргает, мои ноздри не чуют микромиазмов пота. Зато Матиас слышит быков в пещере Ласко. В Сахаре он расслышит страсбургский поезд. Представляешь, как удобно?
– Да успокойся ты! Значит, Матиас что-то услышал, а дальше?
– Дальше? Он побежал, мы находим Гаэля – по-моему, это Гаэль, – он лежит в двухстах метрах от нас, и пока я оставался с беднягой, Матиас снова убежал и вернулся с добычей.
Луи застыл на ходу.
– Да, – сказал Марк, – я не успел всего рассказать. Матиас притащил Лину Севран, которая пряталась неподалеку.
– Господи! И что вы с ней сделали?
– Матиас ее держит, не волнуйся.
– Она не убежит?
Марк пожал плечами.
– У нас в Лачуге Матиас таскает дрова кубометрами. Но дереву вреда не причинит, он дерево любит. Я выношу пакеты с мусором. Посмотри, там огоньки, помощь подоспела.
Луи услышал, как Марк глубоко вздохнул.
Матиас по-прежнему стоял на скале, одной рукой держа Лину Севран. Внизу у тела Гаэля суетились люди.
– Ну что? – спросил Марк.
– Не знаю, – ответил Матиас, – они спустили носилки и оборудование.
– А Геррек? – спросил Марк. – Надо предупредить Геррека.
– Я знаю, – сказал Луи, глядя на Лину. – Нам спешить некуда. У нас есть время сказать друг другу пару слов. Отведи-ка ее вон туда, Матиас.
Матиас легонько оттолкнул Лину от края скалы.
– Геррек скоро придет, – сказал ей Луи.
– Я его не толкала, – проговорила Лина.
– А почему – толкала? Он мог сам упасть.
Лина опустила голову, но Луи приподнял ей подбородок.
– Он упал сам, – сказала она.
– Нет уж. Вы знаете, что его столкнули, вы только что почти признались в этом. Гаэль – местный, он здесь каждый камень знает. Почему вы прятались?
– Я гуляла. Услышала крик, и мне стало страшно.
– Матиас не слышал крика.
– Он был далеко.
– Никто не кричал, – сказал Матиас.
– Нет, Гаэль кричал. Мне стало страшно, и я спряталась.
– Если бы вам стало страшно, вы бы не гуляли ночью одна. А когда слышишь крик упавшего человека, обычно бежишь на помощь, разве не так? Во всяком случае, нет причин прятаться. Если только его толкнули не вы.
– Я его не толкала, – повторила Лина.
– Значит, вы видели, кто толкнул.
– Нет.
– Лина, – сказал Луи мягче, – сейчас приедет Геррек. А он полицейский. Человек падает со скалы через тринадцать дней после смерти Мари. Вас застают рядом, прячущуюся за деревьями. Если вам больше нечего сказать, Геррек сделает свою работу полицейского.
Марк стоял и смотрел на них. Лина все еще дрожала, а Луи уже не был похож на гота эпохи меровингов.
– А вы, – сказала Лина, – что за работа у вас? Я знаю, кто вы, жена мэра мне рассказала. Не вижу разницы с Герреком.
– Зато я вижу. Лучше расскажите мне все.
– Нет.
Луи сделал знак Матиасу, и тот отвел Лину в сторону. Она дрожала, сохраняя, однако, маску безразличия, и одно совершенно не вязалось с другим.
Через час все разошлись. Приезжали жандармы из Фуэнана, приехал Геррек. Вместе с Линой Севран он отправился к ней домой. Гаэля без сознания увезли в кемперскую больницу.
– Я хочу пива, – сказал Луи.
Трое приятелей расположились в комнате Кельвелера. Марк отказался идти за пивом, потому что Луи поставил его в ванной, где сидел Бюфо. Луи сам принес три бутылки. Марк заглянул в горлышко.
– Лина Севран, – тихо сказал он, не отрывая глаз от бутылки, – спит с Гаэлем. Это и есть парочка из хижины в Вобане. Мари застает их, она ее убивает. Почему?
– Боится развода, – сказал Матиас.
– Да, ей нужны деньги инженера. Потом она убивает слабого любовника, чтобы тот не проговорился.
– Вылезай из бутылки, – сказал Луи. – Если она спит с Гаэлем, почему бы не дождаться, когда инженер уедет в Париж? Зачем тащиться в холодную хижину в пять, когда в восемь можно лечь в теплую постель?
– Причину можно найти. Она была там, когда Гаэль упал. И она убила собаку.
– Я думаю об этом, – сказал Луи.
– Что она тебе сказала?
– Я не говорил с ней ни о скале, ни о собаке. Мы говорили о ее первом муже. Он умер, упав с балкона, помнишь?
– Это ведь был несчастный случай?
– Падение, как с Гаэлем. Если это было убийство, сработано чисто и ловко.
– Что она говорит об этом?
Луи пожал плечами:
– Говорит, что не толкала его, как и Гаэля. И дрожит как осиновый лист. Впечатление такое, что у нее от этой истории мурашки по телу. Я справлялся о Диего Лакасте, который во время следствия за одну неделю из пламенного защитника превратился в угрюмого молчуна. Она это подтверждает, даже говорит, что Диего всегда подозревал ее. До несчастного случая он был с ней словоохотлив и доверчив и очень старался помочь следствию. Потом вдруг переменился, в глаза не смотрит, доверять перестал. Она говорит, что без поддержки Мари, Севрана и детей она бы не выпуталась.
– Ей известно, где Диего?
– Нет, но она явно рада, что избавилась от него. Он давил на нее, как старый молчаливый призрак.
Марк дунул в бутылку.
– И старый призрак тоже исчез, – сказал он.
– Да, – Луи кивнул.
Он прошелся по тесному номеру и встал у окна. Было начало третьего ночи. Матиас прикорнул на одной из кроватей.
– Нужно узнать, что это за парочка, – вдруг сказал Луи.
– Думаешь, она действительно существует?
– Да. Когда мы ее найдем, то увидим, правда это или лажа. И кто автор стишка – простой доносчик или убийца, который размахивает у нас перед носом красной тряпкой. Здесь нам наверняка кто-нибудь подскажет имя любовницы Гаэля.
– Дарнас?
– Нет, Дарнас догадывается, но не знает. Нам нужен такой человек, который следит за всем, что происходит, с пользой для себя.
– Мэр?
– Шевалье, конечно, не ангел, но и не помойная крыса. Если бы он умел добывать информацию, то не опустился бы до копания в мусоре своего соперника. Нет. Я говорю об этом мерзавце Бланше.
– Так он тебе все и выложит.
– А почему бы и нет?
Луи повернулся. Несколько секунд он стоял неподвижно, потом взял куртку и не спеша надел ее.
– Ты со мной?
– А ты куда? – вяло спросил Марк.
– К Бланше, куда же еще.
Марк оторвал взгляд от бутылки. На веке у него остался красный след.
– В такой час? Ты спятил?
– Мы здесь не для того, чтобы беречь его сон. Два убийства – уже перебор. В этом городишке людей просто истребляют.
Луи зашел в ванную, Бюфо брать не стал, захватил со стола бумаги и сунул их во внутренний карман.
– Давай быстрей, – сказал он. – Тебе ничего другого не остается, потому что если Бланше прикончит меня, пока ты дрыхнешь в гостинице, тебя до конца дней будет мучить совесть, а тогда плакали твои Средние века.
– Бланше? Ты его подозреваешь? Вот так, ни с того ни с сего, только потому что у него рожа противная?
– А по-твоему, такая рожа – это нормально? И чего ты вообще о ней начал? Что ты в этом понимаешь?
– Ты меня достал! – крикнул Марк, вскакивая.
Луи стоял рядом и спокойно глядел на него. Потом поправил воротник его куртки, распрямил ему плечи и приподнял подбородок.
– Так лучше, – проговорил он. – Прими-ка воинственный вид. Давай, так чтобы стало страшно. Не вечно нам тут торчать!
Марк сожалел, что ввязался в эту историю. Сидел бы сейчас в тепле у себя в Лачуге в Париже и занимался XIII веком. Гот эпохи меровингов просто сбрендил. Однако Марк все же попытался напустить на себя угрожающий вид. Будь он мужчиной, было бы проще. Да ведь он и есть мужчина, так в чем же дело.
Кельвелер покачал головой:
– Представь что-нибудь отвратительное. Я имею в виду не еду и не жабу, что-нибудь покруче.
– Избиение альбигойцев Симоном де Монфором.
– Ладно, – вздохнул Луи. – Ну вот, уже неплохо, почти убедительно. Пока будем там, все время думай об этом Симоне. Захвати его, – прибавил Луи, указывая на уснувшего Матиаса. – Лишним не будет.
XXVI
Луи несколько раз постучал в двери Бланше. Марк был напряжен, мускулы так и ходили у него по спине. Все подробности альбигойской бойни вставали в его памяти, в руке он сжимал бутылку пива, засунув палец в горлышко. Матиас не стал ни о чем спрашивать, он держался в тени, огромный, в сандалиях на босу ногу, неподвижный и бодрый. За дверью послышался шум. Дверь приоткрылась на цепочке.
– Позвольте войти, Бланше, – сказал Луи. – Гаэля сбросили со скалы, надо поговорить.
– А я тут при чем? – спросил Бланше.
– Если хотите занять пост мэра, вам стоит вмешаться.
Бланше отворил дверь и смотрел враждебно, с недоверием и любопытством:
– Если он умер, то спешить незачем.
– В том-то и дело, что не умер. Он сможет заговорить, если выкарабкается. Видите, в чем штука?
– Нет. Я здесь ни при чем.
– Разрешите пройти. Не стоять же нам всю ночь на пороге. Здесь не очень уютно.
Бланше кивнул. Как недавно в кафе, он принял вид слегка грубоватого, но все же славного малого. Марк подумал, что рост Матиаса и стальной взгляд Луи сыграли тут свою роль. Бланше впустил их в небольшой кабинет, указал на стулья, а сам уселся за широким столом с золочеными ножками.
Луи сел напротив, скрестил руки, вытянул длинные ноги.
– Итак? – начал Бланше. – Гаэля столкнули? Если бы вы не явились сюда рыться в дерьме, этого бы не случилось. Это на вашей совести, Кельвелер. А теперь козла отпущения ищете?
– Кажется, в хижине на мысе Вобан пряталась какая-то парочка. Мне нужно знать имя любовницы Гаэля. Итак, скорее, Бланше, имя.
– Я что, обязан его знать?
– Да. Потому что вы подбираете все, что под руку попадется, – при случае пригодится, чтобы заработать голоса. Я был бы очень разочарован, если бы вы его не знали.
– Ошибаетесь, Кельвелер. Я хочу стать мэром, я этого не скрываю, и я им стану. Но я пойду прямым путем. Всякие истории мне ни к чему.
– Неправда, Бланше. Ты шепчешься по углам, обливаешь грязью одних, клевещешь на других, ты очерняешь, брызжешь ядом, настраиваешь людей друг против друга, ты отмеряешь, прикидываешь, варишь свое зелье, а когда оно поспеет, тебя изберут. Начав в Пор-Николя, ты метишь выше. Но ты уже слишком стар для таких дел, пора на покой. Итак, имя любовницы Гаэля? Поторопись, и без того уже двое погибли, я хочу спасти третьего, если ты не против.
– Особенно если это ты сам?
– Им могу быть и я.
– А с чего я стану вам помогать?
– Если не поможешь, я поступлю как ты, завтра же все расскажу. Я тоже умею красиво рассказывать. Будущий мэр, который не помог правосудию, – это вызовет скандал.
– Я тебе не нравлюсь, Кельвелер?
– Да, не очень.
– Так чего бы тебе не повесить на меня эти убийства?
– Потому что, к сожалению, их совершил не ты.
Бланше улыбнулся. Даже почти расхохотался:
– Ну и тупой же ты, Кельвелер. Значит, ты ищешь любовницу Гаэля?
Бланше тихо засмеялся:
– Если правосудие вершат молодчики вроде тебя, преступный мир может спать спокойно.
Марк нахмурился. Луи терял преимущество. И потом это перетягивание каната казалось ему жалким и скучным. Похоже на смену фигур в танце. За одну минуту они перешли от ледяного «вы» к задиристому «ты». К чему устраивать такой шум среди ночи ради ответа на один вопрос. Он глянул на Матиаса, но Матиас, стоявший у стены, был очень серьезен. Он выжидал, опустив руки, внимательно глядя из-под светлой копны волос, как охотник-собиратель, готовый броситься на медведя, забравшегося к нему в пещеру. Марк почувствовал себя в одиночестве и стал думать об альбигойцах.
Бланше наклонился вперед:
– Так ты, супермен, даже не заметил, что Гаэль был педиком? Ну насмешил… Ищешь убийцу, а сам курицу от петуха отличить не можешь!
– Ладно. Тогда имя мужчины.
– И ты называешь это мужчиной? – засмеялся Бланше.
– Да.
– Браво, Кельвелер, браво! Ты человек понимающий, терпимый, великодушный и сдержанный в суждениях! Ты доволен собой? Тебе это льстит? Именно за это, за твое большое сердце и раненую ногу, тебя ценят в министерстве?
– Поторопись, Бланше, ты меня утомляешь. Имя мужчины?
– И для этого я тебе нужен?
– Да.
– Так-то лучше. Я скажу то, чего ты ждешь, Кельвелер. Можешь передать мои слова Герреку, только вам это ничего не даст. Это бледнокожий Жан, который из церкви не вылезает, набожный служка, ты не заметил?
– Значит, Жан и Гаэль, так? В хижине? По четвергам?
– По понедельникам тоже, если хочешь знать. В остальное время – покаяние и благочестие, в воскресенье укрепление духа, а с понедельника все по новой без всякой исповеди. Успокоился? Так иди и героически арестуй его. А я на тебя уже насмотрелся, пойду спать.
В конечном счете Бланше мог торжествовать. Он вволю посмеялся и поиздевался над Кельвелером. Теперь он встал и с самодовольным видом вышел из-за стола.
– Минутку, – остановил его Кельвелер. – Я не закончил.
– Зато я закончил. Я назвал тебе имя Жана потому, что Гаэля столкнули, а не потому, что ты мне нравишься. Я ничего не знаю об этих убийствах, и если ты не уйдешь, я вызову полицию.
– Минутку, – повторил Луи. – Не станешь же ты звать полицию, если я задам тебе еще один вопрос. Просто хочу узнать, откуда ты родом. Вполне невинный вопрос. Дашь на дашь. Я, например, из Шера. А ты, Бланше? Из Па-де-Кале?
– Из Па-де-Кале, да! – закричал Бланше. – Долго еще будешь мне голову морочить?
– А может, скорее, из Вьерзона? Кажется, я тебя там где-то видел. Во Вьерзоне, в общем.
Вот оно, подумал Марк. Что именно, он не знал, но это было оно. Бланше замер на полпути к двери.
– Ну же, Бланше, вспомни… Вьерзон… Не прикидывайся дурачком, знаю, это было давно, но ты вспомни… Вьерзон на Шере. Нет? Не помнишь? Не получается? Может, помочь?
Кельвелер был мертвенно-бледен, однако улыбался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
– Внизу, – сказал Матиас, указывая на каменистый берег. – Спустись, займись им, я посмотрю вокруг, здесь кто-то есть.
Матиас скрылся так же быстро, а Марк оглядел берег. Внизу что-то темнело, кто-то, вероятно, разбился, упав с высоты шести-семи метров. Цепляясь за скалы, чтобы спуститься, он представлял, что этого человека кто-то мог столкнуть с тропинки. Достигнув земли, Марк бросился к телу. Осторожно ощупал его, нашел запястье, проверил пульс. Пульс слабо прощупывался, но человек не шевелился, даже не стонал. Зато у Марка кровь стучала в висках. Если его столкнули, это произошло минуту назад, когда Матиас услышал шорох. Вероятно, убийца не успел завершить свое дело, и сейчас Матиас гнался за ним. За шкуру убийцы Марк сейчас не дал бы и ломаного гроша. Спрячется он или побежит, от охотника-собирателя ему не уйти, и за Матиаса Марк совсем не беспокоился – не совсем понятно почему, ведь Матиас был уязвим, как и любой другой смертный. Марк не решился трогать голову пострадавшего, чтобы ненароком не повредить шейные позвонки. Он знал точно, что нельзя ничего предпринимать. И все же ему удалось убрать волосы с лица и найти зажигалку. Он зажигал ее много раз, прежде чем узнал того, кого Дарнас описывал как неисправимого романтика, юношу семнадцати лет, который недавно сидел в кафе за одним столом с бледнолицым помощником кюре. Он плохо запомнил его имя. Гаэль, кажется. Коснувшись волос, Марк почувствовал кровь, ему стало не по себе, и он отвел руку подальше. Ему хотелось пойти к морю, вымыть ее, но он боялся бросить юношу одного.
Матиас тихо позвал его сверху. Марк преодолел семь метров отвесной скалы, взобрался на край и сразу вытер ладонь о мокрую траву.
– Кажется, это Гаэль, – выдохнул он. – Он еще жив. Побудь здесь, я сбегаю за подмогой.
Только сейчас Марк разглядел, что Матиас молча кого-то держит.
– Ты знаешь, кто это? – спросил он.
Зажигалкой светить не пришлось. Одной рукой Матиас держал Лину Севран.
– Жена инженера, – глухо проговорил Марк. – Где ты ее нашел?
– Недалеко, спряталась за деревьями. Я услышал ее дыхание. Не волнуйся, я ничего ей не сделал.
Лина Севран не шевелилась, не плакала и не говорила ни слова. Только дрожала, так же как днем, когда прикончила пса.
– Поторопись, – сказал Матиас.
Марк бросился к велосипеду, вскочил на него и помчался в город.
Не постучав, он с размаху распахнул дверь комнаты Кельвелера. Луи не спал и, подняв голову, быстро собрал разложенные на столе бумаги, старые документы из желтой папки, покрытые записями и рисунками. Запыхавшемуся Марку он показался сейчас таким, как раньше, – готом с низовьев Дуная, готовым врукопашную сразиться с гуннами. Словно перед его глазами мелькнула константинопольская мозаика, изображавшая прекрасного варвара с темными спутанными волосами, упавшими на высокий лоб.
– Что с тобой? – спросил Луи, вставая. – Ты подрался?
Марк оглядел себя. Его одежда перепачкалась и промокла, когда он лез по скале, а на руке еще осталась кровь.
– Срочно звони в «скорую». Молодой Гаэль свалился со скалы, он весь в крови. Прямо за деревянным крестом. Там Матиас.
Через пять минут Марк шел обратной дорогой, таща за собой Луи.
– Это Матиас услышал, – сказал Марк.
– Иди не так быстро и говори помедленней. А ты сам ничего не слышал?
– Я не охотник-собиратель, – отвечал Марк, повысив голос. – Я обычный цивилизованный человек с образованием. Мои глаза в темноте не видят, мои уши не слышат, как кто-то моргает, мои ноздри не чуют микромиазмов пота. Зато Матиас слышит быков в пещере Ласко. В Сахаре он расслышит страсбургский поезд. Представляешь, как удобно?
– Да успокойся ты! Значит, Матиас что-то услышал, а дальше?
– Дальше? Он побежал, мы находим Гаэля – по-моему, это Гаэль, – он лежит в двухстах метрах от нас, и пока я оставался с беднягой, Матиас снова убежал и вернулся с добычей.
Луи застыл на ходу.
– Да, – сказал Марк, – я не успел всего рассказать. Матиас притащил Лину Севран, которая пряталась неподалеку.
– Господи! И что вы с ней сделали?
– Матиас ее держит, не волнуйся.
– Она не убежит?
Марк пожал плечами.
– У нас в Лачуге Матиас таскает дрова кубометрами. Но дереву вреда не причинит, он дерево любит. Я выношу пакеты с мусором. Посмотри, там огоньки, помощь подоспела.
Луи услышал, как Марк глубоко вздохнул.
Матиас по-прежнему стоял на скале, одной рукой держа Лину Севран. Внизу у тела Гаэля суетились люди.
– Ну что? – спросил Марк.
– Не знаю, – ответил Матиас, – они спустили носилки и оборудование.
– А Геррек? – спросил Марк. – Надо предупредить Геррека.
– Я знаю, – сказал Луи, глядя на Лину. – Нам спешить некуда. У нас есть время сказать друг другу пару слов. Отведи-ка ее вон туда, Матиас.
Матиас легонько оттолкнул Лину от края скалы.
– Геррек скоро придет, – сказал ей Луи.
– Я его не толкала, – проговорила Лина.
– А почему – толкала? Он мог сам упасть.
Лина опустила голову, но Луи приподнял ей подбородок.
– Он упал сам, – сказала она.
– Нет уж. Вы знаете, что его столкнули, вы только что почти признались в этом. Гаэль – местный, он здесь каждый камень знает. Почему вы прятались?
– Я гуляла. Услышала крик, и мне стало страшно.
– Матиас не слышал крика.
– Он был далеко.
– Никто не кричал, – сказал Матиас.
– Нет, Гаэль кричал. Мне стало страшно, и я спряталась.
– Если бы вам стало страшно, вы бы не гуляли ночью одна. А когда слышишь крик упавшего человека, обычно бежишь на помощь, разве не так? Во всяком случае, нет причин прятаться. Если только его толкнули не вы.
– Я его не толкала, – повторила Лина.
– Значит, вы видели, кто толкнул.
– Нет.
– Лина, – сказал Луи мягче, – сейчас приедет Геррек. А он полицейский. Человек падает со скалы через тринадцать дней после смерти Мари. Вас застают рядом, прячущуюся за деревьями. Если вам больше нечего сказать, Геррек сделает свою работу полицейского.
Марк стоял и смотрел на них. Лина все еще дрожала, а Луи уже не был похож на гота эпохи меровингов.
– А вы, – сказала Лина, – что за работа у вас? Я знаю, кто вы, жена мэра мне рассказала. Не вижу разницы с Герреком.
– Зато я вижу. Лучше расскажите мне все.
– Нет.
Луи сделал знак Матиасу, и тот отвел Лину в сторону. Она дрожала, сохраняя, однако, маску безразличия, и одно совершенно не вязалось с другим.
Через час все разошлись. Приезжали жандармы из Фуэнана, приехал Геррек. Вместе с Линой Севран он отправился к ней домой. Гаэля без сознания увезли в кемперскую больницу.
– Я хочу пива, – сказал Луи.
Трое приятелей расположились в комнате Кельвелера. Марк отказался идти за пивом, потому что Луи поставил его в ванной, где сидел Бюфо. Луи сам принес три бутылки. Марк заглянул в горлышко.
– Лина Севран, – тихо сказал он, не отрывая глаз от бутылки, – спит с Гаэлем. Это и есть парочка из хижины в Вобане. Мари застает их, она ее убивает. Почему?
– Боится развода, – сказал Матиас.
– Да, ей нужны деньги инженера. Потом она убивает слабого любовника, чтобы тот не проговорился.
– Вылезай из бутылки, – сказал Луи. – Если она спит с Гаэлем, почему бы не дождаться, когда инженер уедет в Париж? Зачем тащиться в холодную хижину в пять, когда в восемь можно лечь в теплую постель?
– Причину можно найти. Она была там, когда Гаэль упал. И она убила собаку.
– Я думаю об этом, – сказал Луи.
– Что она тебе сказала?
– Я не говорил с ней ни о скале, ни о собаке. Мы говорили о ее первом муже. Он умер, упав с балкона, помнишь?
– Это ведь был несчастный случай?
– Падение, как с Гаэлем. Если это было убийство, сработано чисто и ловко.
– Что она говорит об этом?
Луи пожал плечами:
– Говорит, что не толкала его, как и Гаэля. И дрожит как осиновый лист. Впечатление такое, что у нее от этой истории мурашки по телу. Я справлялся о Диего Лакасте, который во время следствия за одну неделю из пламенного защитника превратился в угрюмого молчуна. Она это подтверждает, даже говорит, что Диего всегда подозревал ее. До несчастного случая он был с ней словоохотлив и доверчив и очень старался помочь следствию. Потом вдруг переменился, в глаза не смотрит, доверять перестал. Она говорит, что без поддержки Мари, Севрана и детей она бы не выпуталась.
– Ей известно, где Диего?
– Нет, но она явно рада, что избавилась от него. Он давил на нее, как старый молчаливый призрак.
Марк дунул в бутылку.
– И старый призрак тоже исчез, – сказал он.
– Да, – Луи кивнул.
Он прошелся по тесному номеру и встал у окна. Было начало третьего ночи. Матиас прикорнул на одной из кроватей.
– Нужно узнать, что это за парочка, – вдруг сказал Луи.
– Думаешь, она действительно существует?
– Да. Когда мы ее найдем, то увидим, правда это или лажа. И кто автор стишка – простой доносчик или убийца, который размахивает у нас перед носом красной тряпкой. Здесь нам наверняка кто-нибудь подскажет имя любовницы Гаэля.
– Дарнас?
– Нет, Дарнас догадывается, но не знает. Нам нужен такой человек, который следит за всем, что происходит, с пользой для себя.
– Мэр?
– Шевалье, конечно, не ангел, но и не помойная крыса. Если бы он умел добывать информацию, то не опустился бы до копания в мусоре своего соперника. Нет. Я говорю об этом мерзавце Бланше.
– Так он тебе все и выложит.
– А почему бы и нет?
Луи повернулся. Несколько секунд он стоял неподвижно, потом взял куртку и не спеша надел ее.
– Ты со мной?
– А ты куда? – вяло спросил Марк.
– К Бланше, куда же еще.
Марк оторвал взгляд от бутылки. На веке у него остался красный след.
– В такой час? Ты спятил?
– Мы здесь не для того, чтобы беречь его сон. Два убийства – уже перебор. В этом городишке людей просто истребляют.
Луи зашел в ванную, Бюфо брать не стал, захватил со стола бумаги и сунул их во внутренний карман.
– Давай быстрей, – сказал он. – Тебе ничего другого не остается, потому что если Бланше прикончит меня, пока ты дрыхнешь в гостинице, тебя до конца дней будет мучить совесть, а тогда плакали твои Средние века.
– Бланше? Ты его подозреваешь? Вот так, ни с того ни с сего, только потому что у него рожа противная?
– А по-твоему, такая рожа – это нормально? И чего ты вообще о ней начал? Что ты в этом понимаешь?
– Ты меня достал! – крикнул Марк, вскакивая.
Луи стоял рядом и спокойно глядел на него. Потом поправил воротник его куртки, распрямил ему плечи и приподнял подбородок.
– Так лучше, – проговорил он. – Прими-ка воинственный вид. Давай, так чтобы стало страшно. Не вечно нам тут торчать!
Марк сожалел, что ввязался в эту историю. Сидел бы сейчас в тепле у себя в Лачуге в Париже и занимался XIII веком. Гот эпохи меровингов просто сбрендил. Однако Марк все же попытался напустить на себя угрожающий вид. Будь он мужчиной, было бы проще. Да ведь он и есть мужчина, так в чем же дело.
Кельвелер покачал головой:
– Представь что-нибудь отвратительное. Я имею в виду не еду и не жабу, что-нибудь покруче.
– Избиение альбигойцев Симоном де Монфором.
– Ладно, – вздохнул Луи. – Ну вот, уже неплохо, почти убедительно. Пока будем там, все время думай об этом Симоне. Захвати его, – прибавил Луи, указывая на уснувшего Матиаса. – Лишним не будет.
XXVI
Луи несколько раз постучал в двери Бланше. Марк был напряжен, мускулы так и ходили у него по спине. Все подробности альбигойской бойни вставали в его памяти, в руке он сжимал бутылку пива, засунув палец в горлышко. Матиас не стал ни о чем спрашивать, он держался в тени, огромный, в сандалиях на босу ногу, неподвижный и бодрый. За дверью послышался шум. Дверь приоткрылась на цепочке.
– Позвольте войти, Бланше, – сказал Луи. – Гаэля сбросили со скалы, надо поговорить.
– А я тут при чем? – спросил Бланше.
– Если хотите занять пост мэра, вам стоит вмешаться.
Бланше отворил дверь и смотрел враждебно, с недоверием и любопытством:
– Если он умер, то спешить незачем.
– В том-то и дело, что не умер. Он сможет заговорить, если выкарабкается. Видите, в чем штука?
– Нет. Я здесь ни при чем.
– Разрешите пройти. Не стоять же нам всю ночь на пороге. Здесь не очень уютно.
Бланше кивнул. Как недавно в кафе, он принял вид слегка грубоватого, но все же славного малого. Марк подумал, что рост Матиаса и стальной взгляд Луи сыграли тут свою роль. Бланше впустил их в небольшой кабинет, указал на стулья, а сам уселся за широким столом с золочеными ножками.
Луи сел напротив, скрестил руки, вытянул длинные ноги.
– Итак? – начал Бланше. – Гаэля столкнули? Если бы вы не явились сюда рыться в дерьме, этого бы не случилось. Это на вашей совести, Кельвелер. А теперь козла отпущения ищете?
– Кажется, в хижине на мысе Вобан пряталась какая-то парочка. Мне нужно знать имя любовницы Гаэля. Итак, скорее, Бланше, имя.
– Я что, обязан его знать?
– Да. Потому что вы подбираете все, что под руку попадется, – при случае пригодится, чтобы заработать голоса. Я был бы очень разочарован, если бы вы его не знали.
– Ошибаетесь, Кельвелер. Я хочу стать мэром, я этого не скрываю, и я им стану. Но я пойду прямым путем. Всякие истории мне ни к чему.
– Неправда, Бланше. Ты шепчешься по углам, обливаешь грязью одних, клевещешь на других, ты очерняешь, брызжешь ядом, настраиваешь людей друг против друга, ты отмеряешь, прикидываешь, варишь свое зелье, а когда оно поспеет, тебя изберут. Начав в Пор-Николя, ты метишь выше. Но ты уже слишком стар для таких дел, пора на покой. Итак, имя любовницы Гаэля? Поторопись, и без того уже двое погибли, я хочу спасти третьего, если ты не против.
– Особенно если это ты сам?
– Им могу быть и я.
– А с чего я стану вам помогать?
– Если не поможешь, я поступлю как ты, завтра же все расскажу. Я тоже умею красиво рассказывать. Будущий мэр, который не помог правосудию, – это вызовет скандал.
– Я тебе не нравлюсь, Кельвелер?
– Да, не очень.
– Так чего бы тебе не повесить на меня эти убийства?
– Потому что, к сожалению, их совершил не ты.
Бланше улыбнулся. Даже почти расхохотался:
– Ну и тупой же ты, Кельвелер. Значит, ты ищешь любовницу Гаэля?
Бланше тихо засмеялся:
– Если правосудие вершат молодчики вроде тебя, преступный мир может спать спокойно.
Марк нахмурился. Луи терял преимущество. И потом это перетягивание каната казалось ему жалким и скучным. Похоже на смену фигур в танце. За одну минуту они перешли от ледяного «вы» к задиристому «ты». К чему устраивать такой шум среди ночи ради ответа на один вопрос. Он глянул на Матиаса, но Матиас, стоявший у стены, был очень серьезен. Он выжидал, опустив руки, внимательно глядя из-под светлой копны волос, как охотник-собиратель, готовый броситься на медведя, забравшегося к нему в пещеру. Марк почувствовал себя в одиночестве и стал думать об альбигойцах.
Бланше наклонился вперед:
– Так ты, супермен, даже не заметил, что Гаэль был педиком? Ну насмешил… Ищешь убийцу, а сам курицу от петуха отличить не можешь!
– Ладно. Тогда имя мужчины.
– И ты называешь это мужчиной? – засмеялся Бланше.
– Да.
– Браво, Кельвелер, браво! Ты человек понимающий, терпимый, великодушный и сдержанный в суждениях! Ты доволен собой? Тебе это льстит? Именно за это, за твое большое сердце и раненую ногу, тебя ценят в министерстве?
– Поторопись, Бланше, ты меня утомляешь. Имя мужчины?
– И для этого я тебе нужен?
– Да.
– Так-то лучше. Я скажу то, чего ты ждешь, Кельвелер. Можешь передать мои слова Герреку, только вам это ничего не даст. Это бледнокожий Жан, который из церкви не вылезает, набожный служка, ты не заметил?
– Значит, Жан и Гаэль, так? В хижине? По четвергам?
– По понедельникам тоже, если хочешь знать. В остальное время – покаяние и благочестие, в воскресенье укрепление духа, а с понедельника все по новой без всякой исповеди. Успокоился? Так иди и героически арестуй его. А я на тебя уже насмотрелся, пойду спать.
В конечном счете Бланше мог торжествовать. Он вволю посмеялся и поиздевался над Кельвелером. Теперь он встал и с самодовольным видом вышел из-за стола.
– Минутку, – остановил его Кельвелер. – Я не закончил.
– Зато я закончил. Я назвал тебе имя Жана потому, что Гаэля столкнули, а не потому, что ты мне нравишься. Я ничего не знаю об этих убийствах, и если ты не уйдешь, я вызову полицию.
– Минутку, – повторил Луи. – Не станешь же ты звать полицию, если я задам тебе еще один вопрос. Просто хочу узнать, откуда ты родом. Вполне невинный вопрос. Дашь на дашь. Я, например, из Шера. А ты, Бланше? Из Па-де-Кале?
– Из Па-де-Кале, да! – закричал Бланше. – Долго еще будешь мне голову морочить?
– А может, скорее, из Вьерзона? Кажется, я тебя там где-то видел. Во Вьерзоне, в общем.
Вот оно, подумал Марк. Что именно, он не знал, но это было оно. Бланше замер на полпути к двери.
– Ну же, Бланше, вспомни… Вьерзон… Не прикидывайся дурачком, знаю, это было давно, но ты вспомни… Вьерзон на Шере. Нет? Не помнишь? Не получается? Может, помочь?
Кельвелер был мертвенно-бледен, однако улыбался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21