А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 




Сергей Щепетов
Племя Тигра


Каменный век Ц 2



Сергей Щепетов
Племя Тигра

Глава 1
ЖЕНЩИНА

Сквозь щели в покрышке вигвама пробивались тонкие лучи солнца, и капельки пота на виске Сухой Ветки поблескивали, как украшения. Довольная и усталая, она положила голову ему на грудь:
– Расскажи мне что-нибудь, Семхон. Я так люблю, когда ты рассказываешь...
– Хм, – смутился Семен, – но ты же знаешь все, что случилось со мной в этом мире.
– А ты все равно расскажи... И про тот, другой мир...
«Ох-хо-хо... – мысленно вздохнул Семен. – Науке давно известно, что женщины „любят ушами", а мужчины глазами. Оказывается, так было всегда. Впрочем, а почему бы и нет? Все равно она ничего не поймет».
– Первый раз я родился в другом мире, который похож на будущее этого мира. Сначала я долго жил в большом селении, где было очень много жилищ из камня. Оно называлось «город Москва». «Две руки» лет я учился в школе вместе с другими детьми...
– Так долго?!
– Конечно! В том мире жить сложно, и человек должен узнать очень много, прежде чем станет взрослым.
– Бедненькие...
– Да, а потом я еще одну руку лет учился в институте.
– Ничего себе! Ты там стал старейшиной? Или мудрецом? А говорил, что был воином...
– Ну, что ты... Я изучал то, что вы здесь называете «магией камня».
– А потом ты утратил ее, да? Ты же совсем не умеешь делать инструменты.
– М-м-м... В том мире давно уже не делают оружие и инструменты из камня.
– Только кость и дерево, да?
– Нет конечно. В основном из металла, но я не смогу объяснить тебе, что это такое. А еще не смогу объяснить, что такое диплом, профессия, геолог, распределение, научно-исследовательский институт, лаборатория стратиграфии и геохронологии, кандидатская диссертация, бюджетное финансирование, хозяйственный договор, командировка, новый прибор, виртуальное моделирование, авария, пространственно-временной сдвиг и еще много чего.
– Я глупая, да? Но ты говори, Семхон, говори...
– В общем, отправился я в командировку к нефтяникам. У меня там старый приятель работал – Юрка. Ему было поручено освоить дорогущий американский прибор для изучения слоев горных пород. Оператором на этой штуке должен работать специалист, хорошо знающий стратиграфию, палеонтологию и еще много всякого. Там нужно было чуть ли не мозгами подключаться напрямую к компьютеру. Сам-то Юрка в этом ни уха ни рыла, вот он меня и вызвал к себе – как крупного специалиста. К этой установке еще и инженер-наладчик прилагался: натуральный американец – ни слова по-русски! Может быть, все бы обошлось по-хорошему, но Юрку с этим прибором начальство достало до последней степени: мужик весь на нервах – не ест, не спит, только водку пьет да американца подпаивает. В первый же вечер мы основательно поддали все втроем и отправились, значит, этот прибор испытывать. Для начала решили «пощупать» отложения речной террасы, возраст которых десять-двадцать тысяч лет. Сам-то я в этом разбираюсь плохо – я главным образом более древними горными породами занимался. Только с Юркой, особенно с пьяным, не очень-то поспоришь. В общем, затолкали они меня в операторский бокс, шлем надели, питание подключили... А я-то прямо с дороги, почти двое суток не спал, да еще и водки выпил с ними немало. То ли это я заснул за пультом, то ли это американец что-то не так подключил спьяну, только кончилось все очень плохо...
Очнулся – вроде как жена меня будит. Глаза открыл и чуть не... Ну, в общем, не жена это оказалась. Это меня медведь ваш пещерный облизывал. То, что осталось от Юрки и Стива, он доел и теперь, значит, меня глодать собрался. Ну, кое-как отбился... Смотрю по сторонам и понять ничего не могу: где я? В «когда»?! Все вокруг вроде как будто и знакомое, да не очень: горы, река, степь... Потом к речке спустился – там песочек на берегу, а на песочке следы... То, что мамонты натоптали, я и за следы-то сначала не принял – уж больно большие. Потом разобрался. Когда понял, что обратно мне не выбраться, стал думать, что лучше: утопиться или удавиться? Только вода оказалась холодной, а повеситься не на чем. Пришлось жить. А как жить, если у меня всего снаряжения перочинный ножик да полупустая газовая зажигалка? И одежка на мне цивильная, правда, ботинки приличные... А там справа, по берегу, горы, слева степь до горизонта, а по реке, в долине, заросли непролазные. Решил у воды остаться: река, она худо-бедно, а прокормит.
Сначала ракушками питался, рогожу из лыка сплел, плот связал из бревен. Далеко, правда, не уплыл – пришлось снова еду добывать. Кое-как приспособился ловить рыбу. Сначала-то меня щука чуть не утопила: я ее с плота долбанул гарпуном, а потом схватил и руку в жабры засунул, чтоб не ушла, – очень уж кушать хотелось. А эта сволочь почти с меня размером оказалась! Всякое было – намучился с непривычки. Как-то раз плоты увидел – это ваши воины за Камнем плыли. Ну, я сдуру на берег-то выскочил: кричу от радости, руками машу. Как позже выяснилось, ребята не учли, что стреляют с движущегося плота, но промахнулись совсем чуть-чуть.
Потом наводнение началось. Вроде и не мальчик уже, и на реке не впервые, но так замотался с рыбалкой и обустройством, что совсем про воду забыл. А когда вспомнил, деваться уже некуда было – справа скалы, слева заросли затопленные без конца и краю. Пришлось грузиться на плот и плыть...
Плыл-плыл, пока на островок не наткнулся. Это оказалось возле того места, где ваши (наши!) люди Камень берут. Их там неандерталь... то есть хьюгги, накрыли и всех перебили. Точнее, двоих живыми взяли и пытать начали. Потом, как вода пошла, они сбежали, а этих двоих бросили распятыми на земле. Один-то мертвый уже был, а Бизон еще жив, только сам-то он себя живым уже не считал: ни есть, ни пить не хотел – все умереть по-настоящему пытался. Веселое было занятие – такого жлоба с места на место перетаскивать, кормить с ложечки, подмывать.
Пока он покойника изображал, я оголодал совсем и одежку изодрал вконец, да и ботинки почти развалились. В общем, дошел, можно сказать, до ручки. Пришлось подобрать палку попрямее, обстругать на манер копья без наконечника и отправляться в степь...
Да, совсем забыл! У меня же после той аварии и переброски что-то в мозгах повредилось. Сначала голова временами жутко болела, потом, правда, почти перестала. Так вот: как говорится, «что-то с памятью моей стало... ». В том смысле, что я вроде как приобрел способность без особой натуги вспоминать все, что хоть раз читал, видел или слышал – даже в раннем детстве. Мало того, обнаружилось, что я могу вступать в мысленный контакт с людьми и зверушками. Не то чтобы разговаривать, но как бы понимать, проникать в сознание, что ли... И они меня понимают. Первый раз чуть зайца руками не поймал – почти «уговорил» подойти. А когда Бизон немного очухался, совсем смешно было: он на своем языке говорит, а я на своем, но вроде как друг друга понимаем. Потом, когда я ваш язык выучил, такого контакта уже не стало: или язык, или телепатия, а то и другое вместе никак не получается.
А еще, после того как ваши люди меня чуть не пристрелили, я себе посох сделал – палку мою любимую. Вообще-то она называется «короткий боевой шест». Я с такой штукой с. четырнадцати лет заниматься начал – тогда мода на восточные единоборства только появилась. По чуть-чуть я много чем занимался: боксом, самбо, дзюдо, каратэ-до, тхеквон-до. Но все как-то несерьезно, а вот с посохом, считай, так с тех пор и не расставался. Всяких школ и стилей перепробовал массу, но ни в одной серьезным мастером так и не стал – честолюбия спортивного не хватило, да и интересы другие со временем появились. И вот, поди ж ты, пригодилось! В общем, на первую охоту я отправился с двумя палками – одна копье изображала, другая – боевой посох.
Самое смешное, что олешку я достал: выбрал молоденького бычка и уговорил подойти на бросок копья! Правда, у самого при этом чуть «крыша не съехала». Ну, завалить-то сразу не завалил – пришлось полдня идти за подранком. Шел-шел, все ноги стоптал, пока он не лег. Я уж добивать собрался, как откуда ни возьмись набегает здоровенная волчица и моего олешку хрясть по горлу! Я от обиды позабыл, что почти телепатом заделался: ну, и «сказал» ей, что, мол, нехорошо она поступает. Только она извиняться не стала... Пришлось от нее посохом отбиваться. Дело, конечно, безнадежное: куда с такой зверюгой тягаться – смешно даже. Только мне дико повезло, а ей нет: как-то так получилось, что я ей клык выбил, и она им подавилась. В общем, вместо одной сразу две шкуры добыл.
Только на этом те приключения не кончились. Пока я возле туш возился, новый персонаж объявился: волчонок. Его мамаша вроде как на большую охоту вывела, но он отстал, когда она рывок на моего оленя делала. Со здешней цикличностью я до сих пор не разобрался, так что не могу сказать, какого он года помета, да и, собственно, не знаю, когда тут волчицы рожают. В общем, он довольно самостоятельный был, почти взрослый. Не то чтобы мы с ним подружились, но он стал за мной ходить. Не как собака, конечно: иногда по несколько дней не показывался, но был где-то рядом и еды не просил – сам охотился на всякую мелочь. Как я понял, идти в стаю ему было еще рановато, и нужно было находиться возле кого-то взрослого и сильного.
Перетаскал я кое-как шкуры и мясо в свой лагерь, стал обрабатывать. Ох, и намучился! Сначала мездру сдирать начал... Только ты никому не рассказывай, как сам я – Семхон Длинная Лапа – собственноручно мял шкуры и шил себе первую рубаху!
Он скосил глаза на слушательницу и обнаружил, что Ветка давно спит, используя его грудь как подушку. «Ну, вот: рассказываешь-рассказываешь... » – собрался обидеться Семен и попытался осторожно избавиться от груза, подменив себя комком оленьей шкуры. Однако ничего не вышло: Ветка открыла один глаз и тихо простонала:
– Ну-у-у, Семхо-он! А дальше?
– Слушай! – смирился Семен. Вообще-то лежать ему было удобно: спешить никуда не надо, а вспоминать события недавнего прошлого даже приятно. Кроме того, он боялся, что если Ветка проснется, то опять захочет заниматься... А ему уже давно не 18 лет. Хотя с ней он почему-то демонстрирует прямо-таки чудеса сексуальной активности. У девочки природный талант раз за разом «превращать мягкое в твердое». Или, может быть, все дело в нем самом? Странно: такое бывало, пожалуй, лишь во времена юношеской гиперсексуальности – чтобы всю ночь до утра, а утром снова...
– Так вот: справился я таки со шкурами. Рубаху себе сшил из волчьей, а из оленьего камуса изобразил тапочки вроде мокасин. И жить сразу стало лучше, можно сказать, веселее. Я даже как-то раз решил устроить сольный концерт и спеть парочку боевых песен своей молодости. А петь я люблю громко, особенно когда меня никто не слышит, потому что фальшивлю. Не сильно, конечно, фальшивлю, но все-таки. Галича попел, Кукина, Клячкина, Городницкого, Дольского, Макаревича, Шевчука и еще кое-кого. А когда до Высоцкого добрался, тут Бизон не выдержал и восстал из мертвых: очень, говорит, сильное заклинание. Восстать-то он восстал, но продолжал считать себя мертвым. И мне доказывал, что я ничем не лучше. У него получалось, что оба мы мертвецы, только он неумерший, а я оживший. В общем, нам обоим рядом с людьми, живущими в Среднем мире, делать нечего. Чтобы вернуться в племя, нужно или умереть как следует (чтобы потом воскреснуть в детях), или уж ожить по-настоящему.
Настолько он мне мозги запудрил этими живыми мертвецами и мертвыми живыми, этими вашими мирами Нижним, Средним и Верхним, которые как бы прошлое, настоящее и будущее, но существующие одновременно в одном и том же месте... Настолько он меня загрузил, что я готов был на все что угодно. В общем, выяснилось, что ему для воскресения нужно быть похороненным в могиле, накрытой лопаткой свежеубитого мамонта. Смешно, да не до смеха: нам что, так и жить вдвоем в лесу до скончания века?! Пришлось основательно «почесать репу».
Чесал я ее чесал, да и вычесал две идеи. Я тогда между делом экспериментировал с глиной – посуду керамическую делать пытался. Изображу-ка, думаю, примитивнейший самогонный аппарат, а бражку в яме из рябины без сахара заквашу, благо ее вокруг море. Если и правда самогонка получится, то напою парня до потери пульса, а утром дам опохмелиться и скажу, что он заново родился, причем в собственном теле. Если не поверит, напою снова. Это первая идея, а вторая – соорудить арбалет. Не то чтобы я всерьез надеялся завалить мамонта, но так... Все равно ведь надо как-то приспособиться время от времени добывать бизона или оленя – на рыбе и раках быстро ноги таскать перестанешь.
Семен спохватился, что выбалтывает своей туземной подруге сокровенные тайны, но все оказалось в порядке: во-первых, Ветка откровенно спала, а во-вторых, он, оказывается, давно уже перешел на русский и, соответственно, никаких секретов выдать не мог. Тем не менее, когда он замолчал, женщина недовольно засопела и, не открывая глаз, стала поглаживать ладошкой его... Ну, в общем, поглаживать самую чувствительную часть мужского тела. Семен вздохнул и продолжил:
– Долго я этот самострел строил – инструментов-то нет, один нож, да и тот чуть живой уже. Ну, ты видела, что получилось. Мне и самому на него поначалу смотреть было страшно. Тетиву натянуть – целая история, специальный крюк с обвязкой сделать пришлось. Наконечники для стрел, точнее, болтов Бизон сделать помог – он, в отличие от меня, «магией камня» хорошо владеет. Потом пристреливал дней двадцать – овладевал, как вы говорите, «магией малого дротика». Ох, и нелегкой эта магия оказалась! Мало того, что сам арбалет неподъемный, так в случае промаха болт уже ни за что не найти – новый делать надо. Да-а... В общем, кое-как магией овладел и отправился в степь на большую охоту. Сейчас и вспоминать-то смешно... Три дня бродил, точнее, носил по степи свою пушку. Но опять повезло: просыпаюсь как-то утром, а рядом два мамонта дерутся! Один вроде постарше – черный с проседью, а другой темно-бурый, почти рыжий. Жуткое, надо сказать, зрелище.
В конце концов Рыжий завалил Черного и, видать, брюхо ему бивнем вспорол. И вроде ушел. А Черный лежит, ногами перебирает, головой ворочает – никак помереть не может. А я прямо в ступоре каком-то оказался – сам не ведаю, что творю: арбалет зарядил и к Черному подошел почти вплотную... А он взял да и на ноги поднялся! Внутренности у него вывалились. На землю. В общем, всадил я ему болт в сердечную область с тридцати метров – он сразу и отмучился. Только... Только едва я проморгаться успел, глядь, а рядом Рыжий стоит. На меня смотрит.
Подошел. Хоботом обнюхал. Ты убил, говорит. Нет, говорю, – ты. В общем, пообщались... Ушел, не тронул.
Я после этого сразу же отрубился: то ли сознание потерял, то ли заснул. А когда очнулся, чуть со смеху не помер: рядом сидит мой волчонок и, значит, меня охраняет, а перед ним голый Бизон на коленях стоит и уговаривает, чтобы разрешил меня разбудить. С тех пор Бизон перестал считать меня живым мертвецом: получилось, что мамонт отдал мне жизнь сородича, а волк – тотемный зверь вашего рода – привел меня в Средний мир. То есть я стал лоурином из рода Волка, только не прошедшим посвящения, типа подростка. Остался совсем пустячок – «оживить» самого Бизона, и можно возвращаться в племя. Ну, при помощи мамонтовой лопатки и самогона мы с этой процедурой... Ой!
Ветка застонала в полусне, повернула голову и, ухватив пальчиками его восставшую плоть, потянулась к ней губами. «М-м-м-м! – мысленно застонал Семен. – Вот ведь научил на свою голову. Точнее – головку...»
В исходное положение они вернулись минут через тридцать – не раньше. «Это из-за белкового питания, – удовлетворенно думал Семен. – Ведь, считай, на одном мясе живем. На картошке с хлебом я бы давно выдохся. Ч-черт, как у нее ловко получается – словно чувствует, где, в какой момент и с какой силой нужно... Впрочем, может быть, она, в отличие от большинства женщин, действительно получает удовольствие, доставляя удовольствие своему мужчине. Она просто не притворяется – вот и все».
Ветка вновь пристроила голову с растрепанными волосами у него на груди, но на сей раз не потребовала продолжения рассказа – забыла, наверное, или сразу уснула. Семену же спать окончательно расхотелось, и он продолжал свое повествование уже мысленно.
«Пришли мы с Бизоном сюда в поселок и угодили на какой-то праздник или церемонию коллективного общения членов рода со своими предками и потомками. Получилось довольно удачно: погибший и воскресший воин сказал, что явился из прошлого – из мира мертвых, а меня представил как человека из будущего – из мира еще не рожденных. Если не придираться к деталям, то так оно и было. Правда, пили лоурины на этом празднике отнюдь не спиртные напитки, а принимали какую-то „мухоморовку"». Может быть, она и растворяет границы между мирами, но со стороны это выглядит.
1 2 3 4 5 6