Вокруг есть и другие не хуже. — Назови.— Не важно. Предположим, нам удастся найти достаточно денег и сделать ставки на турнире. Причем достаточно большие ставки, чтобы покрыть долги. Но денег у нас нет, а если бы и были, почему я должен поддерживать тебя? Дай мне меч и позволь выиграть с его помощью. У меня больше опыта. В отличие от тебя мне доводилось участвовать в турнирах.— Не получится. — Хэл покачал головой. — Ты слишком хорош, Джефф. Ты не получишь такого разброса ставок, как я. Позавчера я дрался этим мечом перед местным трактиром. И с треском провалился.— Улавливаю. И разумеется, постарался, чтобы все видели, как ты проиграл.— Сегодня уже весь город в курсе. Лучше всего, что девушки тоже там присутствовали. Никому и в голову не придет, что парень решится нарочно проиграть бой на глазах у своей дамы.— Посмотрим.Джефф протянул руку за голову, туда, где свисали шнурки от полудюжины звонков. Он выбрал один и позвонил. Через несколько минут появился его камердинер.— Добрый вечер, Уинтроп. Вызывали, сир?На высоком лбу тощего и лысеющего Уинтропа всегда блестело несколько бусинок пота, хотя выражение лица оставалось спокойным и сдержанным.— Вызывал, Уинтроп. Брат говорит, что он записался в участники турнира. Желает выступить на соревнованиях фехтовальщиков.— Я тоже слышал об этом, сир. Велеть королевскому лекарю приготовить дополнительный запас мазей и бинтов?— Эй! — возмутился Хэл.Джефф спрятал улыбку. — Блестящая мысль, Уинтроп. Но сначала ответьте мне на один вопрос. Я так понимаю, вы в свое время любили делать ставки.— На заре моей юности, сир. Увы, миссис Уинтроп имеет склонность крепко держаться за кошелек. Нынче мои ставки чисто номинальны.— Но вы в курсе разницы?— Да, сир.— И что предлагают за принца Хэла?— Когда я покидал город сегодня вечером, сир, разница ставок на его высочество равнялась сто к одному. Против.У Джеффа отвисла челюсть, но он быстро овладел собой.— Спасибо, Уинтроп. Это все.Камердинер повернулся к двери, но тут его окликнул Хэл.— Извините, Уинтроп.— Да, сир?— Вы на меня поставили?— Нет, сир.— Да ладно. Даже при ста к одному? Ни единого гроша?Уинтроп заколебался, затем откашлялся.— Опыт подсказывает мне, сир, что букмекеры, как правило, знают свое дело. Они не предлагали бы такую большую разницу без серьезных на то оснований.— Понимаю. Спасибо, Уинтроп.Как только слуга вышел, Джефф вылетел из кресла и принялся мерить шагами комнату, размышляя вслух:— Ладно, ладно, шанс у нас есть, но мы должны держать все в тайне. Мне надо потренировать тебя на защиту, но нельзя, чтобы нас видели. Особенно Кенни.— Согласен.— Слишком крупная ставка изменит соотношение. Букмекеры догадаются. Необходимо найти верных людей, кто бы поставил за нас. Множество мелких ставок. Но не из дворца. Слуги, как и придворные, сразу примутся судачить.— Согласен.— Королевские гвардейцы все под каблуком у Кенни. Я подключу армейских офицеров. Если я их попрошу, они не станут болтать.— Согласен.Джефф выгреб несколько гроссбухов из сложенной Хэлом стопки, отобрал два, бросил на стол, зажег новую свечу и достал счеты.— Никогда не мог понять, как ими пользуются, — заметил Хэл.— Ш-ш-ш, — прокомментировал брат его реплику, вынул из стола кусок мела и принялся делать расчеты на грифельной доске. Долгое время раздавались только щелканье костяшек на счетах, скрип мела и время от времени тихий шелест переворачиваемых страниц, когда принц листал гроссбухи. Однако чем дольше он работал, тем меньше энтузиазма излучал. Вскоре Джефф отбросил мел и обмяк в кресле. На лице его отразилось разочарование.— Бесполезно. Я подключил все дискреционные фонды. Даже при ста к одному у нас не хватит денег покрыть требуемое количество ставок.— Я уже понял, — спокойно откликнулся Хэл. — Мы загоним фамильные драгоценности.Этот день наносил принцу Джеффри один эмоциональный удар за другим. Он начался с обеда в обществе Кэролайн и внезапного осознания того, что любовь с первого взгляда, безусловно, не является мифом. Затем резкий переход от гнева к бессильной ярости, едва принц узнал, что его старший брат планирует еврейский погром. Тихое бешенство сменилось энтузиазмом, когда младший посвятил его в свой план по вытаскиванию семьи из долгов. А теперь Хэл подбросил в воздух очередную горящую головню и ожидал, что Джефф ее поймает.— Что?! Продать драгоценности короны? Невозможно! Никогда!— Не короны. Разумеется, не короны. Ты меня совсем за олуха держишь? Драгоценности короны принадлежат королевству, а не нам лично. Я имел в виду мамины.— Боже мой! Это немногим лучше.Хэл пожал плечами.— Не фонтан, но можно попробовать.— Мамины драгоценности! Хэл, некоторые из этих украшений хранятся в нашей семье на протяжении шести поколений. Алмазы, рубины, изумруды. Они бесценны.— Далеко не бесценны. Ты удивишься, как быстро ювелиры смогут назначить цену.Хэл подобрал волшебный меч, осмотрел лезвие и сунул его в простые деревянные ножны.— Мы не можем этого сделать. Это же…— … алмазы, рубины, изумруды. Я в курсе. Джефф, они — бесполезные куски похожего на стекло вещества, которые ценны только потому, что люди их таковыми считают. Как бы то ни было, мы же вернем их после турнира.— Ты так уверен в себе и этом чертовом мече!Хэл ничего не ответил.— Все равно, — не сдавался Джефф, — чтобы продать украшения достаточно дорого, требуется время. А мы должны действовать уже завтра.— Нам не надо их продавать. Мы можем просто занять под них деньги. Быстро получить наличные, как под дополнительное обеспечение.— Мы получим только малую часть их истинной стоимости. — Джефф снова взялся за мел и счеты. — Однако — да. Мы можем это сделать. И все-таки остается главная проблема.Хэл кивнул.— Мама должна согласиться.— Именно, — сказал Джефф. — И как ты заставишь ее пойти на это? Мама очень спокойно относится ко многим вещам, но все-таки речь идет о женщине и ее драгоценностях.— Эх, была не была. — Хэл расчистил место на столе от бумаг и уселся на стол, положив меч на колени. — Понимаешь, Джефф, разговаривать с ней придется тебе.— Что? Почему мне?! Это же твоя идея!— Потому что мать взовьется до потолка, если обнаружит, что я участвую в турнире. И еще, она ни за что не согласится на этот план, если он будет исходить от меня. А ты изобразишь взрослого старшего брата и убедишь ее, что никто меня не убьет.Джефф надул щеки и с шумом выдохнул. — Это будет непросто. После конных поединков фехтование — самое опасное. А она по-прежнему считает тебя младенцем.— Я знаю. В идеале я бы с радостью продал золотые цепи, которыми увешан Кенни, но, боюсь, мы вряд ли встретим понимание с его стороны.— Не знаю, — покачал головой Джефф. — Мама такой визг поднимет…Словно в подтверждение его слов из другой части замка до них долетел душераздирающий вопль. Юноши вскинули головы.— Это не мама?Других звуков не последовало. Хэл пожал плечами.— Может, горничная крысу увидела?— Ну, кто бы это ни был, он уже перестал. — Джефф на всякий случай еще раз прислушался и рассмеялся. — Как, однако, вовремя.И тут раздался еще один звук. На сей раз — топот бегущих ног. Топот приблизился, резко прекратился, и дверь распахнулась. Глазам принцев предстал запыхавшийся и встрепанный Уинтроп.— Ваше высочество, ваше высочество, идемте скорее. Это королева!К тому времени как их высочества добрались до покоев ее величества, у дверей скопилось уже около дюжины встревоженных слуг. Сама дверь была наглухо заперта.— Она никого не пускает, — сообщил Уинтроп. — Только за вами послала.— Тогда, — заявил Джефф, — нечего здесь околачиваться. Уверен, у вас у всех масса дел.Слуги поняли намек и разошлись, то и дело оглядываясь на апартаменты королевы. Джефф забарабанил по двери костяшками пальцев, одновременно оттесняя Уинтропа в сторону.— Оставайтесь здесь, под дверью. Никого не пускать, пока я не распоряжусь.— Да, сир.Они услышали, как в замке повернулся ключ, и дверь приоткрылась, образовав тоненькую щелочку. Ровно настолько, чтобы позволить им разглядеть нервно моргающий глаз королевы Хелен. Затем створка еще чуть-чуть сдвинулась, чтобы Джефф и Хэл смогли просочиться внутрь. Как только они оказались в комнате, королева тут же захлопнула дверь, заперла ее и прислонилась к ней спиной.— Это ваш отец, — сообщила она. — Он спятил.— Где он?— В спальне.Джефф с Хэлом переглянулись и поспешили в королевскую опочивальню. Король возлежал на постели, одетый в свободные штаны, фланелевую блузу и поношенную соломенную шляпу. В руке он держал свечу, с помощью которой пытался запалить некий предмет, оказавшийся трубкой, сделанной из сердцевины кукурузного початка.— А, привет, мальчики. — Монарх помахал сыновьям. Кулак у него оставался сжатым, а трубку он держал большим и указательным пальцами. — Позвольте дать вам несколько советов. Вы можете подвести лошадь к воде, но не можете заставить ее пить.— Чего? — переспросил Джефф.— Помнится, папаша мой говаривал: «Не все то лебедь, что над водой торчит».— Что-то не припомню, чтобы дедушка говорил что-либо подобное.— О чем он? — шепотом поинтересовался Хэл у матери.— Не знаю, — так же шепотом откликнулась она. — Я вернулась с ужина, а он тут, наряженный фермером. Я спросила его, в чем дело, и с тех пор он несет подобный вздор. Я отослала слуг. Не хочу лишней болтовни.— Полпенни фунт бережет, — изрек король.— Слуги уже сплетничают, — вздохнул Джефф.— Вашего отца они еще не видели. Я отослала их сразу после того, как они услышали мой крик. Я просто не могла сдержаться. Я решила, что он сошел с ума.— Старый конь борозды не испортит, — сообщил король.— Конечно, папа, — согласился Джефф. — Пусть улыбка будет твоим зонтиком. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы об этом прознал Совет Лордов, — бросил он Хэлу.— В первую очередь нельзя допустить, чтобы об этом прознал Кенни, — хмыкнул тот. — Или он захочет захватить власть прямо сейчас.— А он не пьян?— Ваш отец никогда не напивается, — возразила Хелен.— Может, нам и стоит его напоить, — предложил Джефф. — Вдруг после долгого крепкого сна у него все это как рукой снимет.— Меньше знаешь, крепче спишь, — заметил король. — Во многия знании многая печаль. Внезапно Хэл согнулся пополам.— Я въехал, я въехал, — стонал он между приступами хохота, привалившись к столбику кровати.— Что?— Это все философский камень. Он потчует нас философией от сохи.— Встречают по одежке, а провожают по уму, — похвастался король.— Что ж, неудивительно, — согласился Хэл. Он вспрыгнул на кровать, ухватил отца за запястье и разжал ладонь. — Пап, отдай мне камень.— Никогда не был членом какой-либо организованной политической партии, — заверил король. — Я монархист… ой.Философский камень выпал из его руки и покатился по ковру. Его величество уставился на Хэла, потом перевел взгляд на Джеффа и на королеву Хелен. Затем потер лицо ладонью.— Это было очень странно.Дверь шваркнула о стену, возвещая о появлении Кенни.— Проклятие, Джефф, этот твой глупый лакей пытался меня не пускать. Что за черт здесь творится?Хелен сидела на кровати и обнимала короля.— С тобой все в порядке, милый?— Уже все хорошо, Хелен. Просто приступ философии. — Король стянул с головы соломенную шляпу, с отвращением взглянул на нее и вместе с кукурузной трубкой бросил на пол. — Спасибо за помощь, мальчики. Можете идти.— Все в порядке, — успокоил Джефф старшего брата. — Ложная тревога.Кенни не слушал. Он подобрал философский камень и разглядывал его с удивлением на лице.— Просто магический инвентарь, Кенни. Я позабочусь о нем.Хэл аккуратно вынул находку из руки старшего брата.Старший, казалось, даже не заметил этого.— Что не убивает меня, делает меня сильнее, — пробормотал он.— Не сомневаюсь, — заметил Хэл. Вслед за Джеффом он вышел из спальни.Джефф прикрыл дверь, а Хэл завернул философский камень в носовой платок.— Отдам его Эмили. Мы не знаем, как им пользоваться и какие еще неприятности он может принести.— Согласен. Это волшебная вещь, вот пусть чародейка с ней и разбирается.— Когда мама выйдет, поговоришь с ней?Джефф вздохнул и кивнул.— Ладно, я сделаю это. Но ей не понравится.
19
Кэролайн оделась в белое платье. Она неизменно следовала простому правилу: носи цветное днем и белое ночью — так больше выделяешься в темноте. Девушка взбегала вдоль наружной стены, вверх по ступеням, ведущим на террасу, куда выходили апартаменты троих принцев. Ночь стояла теплая, редкий ветерок играл ее волосами и подолом платья. Случайному наблюдателю, окажись он в этот момент у подножия террасы и заметь прекрасную юную женщину в сиянии отраженного лунного света, стремительно поднимающуюся ввысь на фоне темного камня, было бы вполне простительно принять ее за возносящегося к небесам ангела.Но в голове самой Кэролайн вертелись весьма приземленные мысли. Она не сказала Эмили, что решила передать свое дело непосредственно королю. Ее собственная позиция казалась ей несокрушимой. Она имела право выйти за красивого принца. Принц Хэл, при всех его несомненных достоинствах, красивым не был. При этом в наличии имелось целых два красивых принца — так почему бы не поменяться? С ее точки зрения, такой оборот представлялся простой справедливостью, и она не понимала, зачем мутить воду вопросами о приданом.Король, думала она, в силах все уладить. Подобные решения лучше предоставлять мужчине. Королева — милейшая женщина, но бессмысленно объяснять матери, что ее сын не красавец. Да и вообще, среди женщин найдется множество таких, которые сочтут привлекательным любого мужчину в пределах досягаемости. Тогда как мужчины никогда не сочтут другого мужчину красивым. Себя — возможно, но не другого.Добиться аудиенции у короля будет непросто, она понимала это. Некоторые годами ждут, пока их соизволят принять. Но Кэролайн не сомневалась, что придумает способ. В первую очередь следует попросить Хэла объяснить ей протокол. До королевских апартаментов она уже добралась, и начинать издалека не придется.С этими мыслями девушка миновала лестницу и вышла на террасу. В тот момент, когда она обогнула угол, собираясь приблизиться к Хэловым окнам, яркая луна осветила камни перед ней. Кэролайн остановилась. И, давя рвущийся наружу крик, зажала рот ладонью.Не многое вселяет такой леденящий страх, как вопль ужаса. Встревоженный крик королевы Хелен, прозвучавший в тот же вечер, но несколько раньше, не относился к числу криков, от которых бегут по спине мурашки. Крики раненых на поле боя не заставляют шевелиться волосы на затылке. Нет, сочетание темного замка, яркой луны и разрывающего прежде безмолвную ночь вопля отчаянного ужаса, издаваемого юной женщиной, пробирает до костей, как ничто другое.В общем, Кэролайн могла и не кричать. То есть она, конечно, думала, что кричала. Она определенно ощущала себя кричащей. Но на самом деле бедняжка была настолько парализована обуявшим ее ужасом, что у нее свело мышцы гортани, и девушка смогла издать лишь долгое «ииииииииип».А на освещенном камне перед ней сидела лягушка.Она пялилась на Кэролайн с кучи одежды, и девушка сразу поняла, кто это. Еще до того, как узнала простую парусиновую рубашку. Первая красавица королевства бросилась вперед, подхватила лягушку на руки и прижала ее к груди.— О Хэл, — прошептала она, — мне так жаль, так жаль!Лягушка принялась вырываться. Кэролайн погладила ее по спинке.— Все хорошо, Хэл. Это я, Кэролайн. Не волнуйся. Я тебя выручу.Было очевидно, как ей следует поступить. Поцеловать лягушку. Она поняла это в ту же минуту, когда увидела ее. Но Кэролайн боялась.Ни от Аманды, ни от кого бы то ни было другого девушка ни разу не слышала о вторичном превращении принца в лягушку. Кэролайн понятия не имела, снимет ли вернувшееся заклятие поцелуй той же самой девушки, и не надо ли сперва выпустить Хэла обратно в болото, а потом снова отыскать его. Возможно, совершенно другой красавице.Возможно, заклятие снять уже нельзя.На выяснение этого вопроса требовалось не более секунды. Но Кэролайн колебалась. Если она поцелует лягушку, а та не превратится в Хэла, это будет ужасно. Стремление оттянуть момент истины вполне естественно для любого человека.Но Кэролайн всегда отличалась от подруг волевым и решительным характером. Она помедлила всего несколько мгновений, прежде чем поднести лягушку к лицу и заглянуть ей в глаза. Над головой пролетела мошка. Глаза амфибии проследили за ее полетом.— Постарайся сосредоточиться, Хэл, — попросила Кэролайн. — Соберись. Пора превращаться. Ты готов?— Ква, — ответила лягушка.— Вот это сила воли! Ладно, раз, два, три, превращайся! — И она поцеловала его.Ничего не произошло. Лягушка продолжала пялиться на нее.— О нет, — выдохнула Кэролайн. — О боже, нет! Нет, нет, нет, не-е-е-е-т. — Она снова коснулась губами широкого рта амфибии. — Давай, Хэл, превращайся! — Девушка опять поцеловала лягушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23