А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Но я постараюсь, поскольку это мой долг.
– Именно так поступают все фехтовальщики, милорд, – сказал я.
Мы поблагодарили нищенку, пообещали принести еды, когда достанем, и отправились в гостиницу. Тяжело было ясным летним днем идти по безлюдным мощеным улицам, заваленным битым камнем и мусором, между пепелищами. На рыночной площади остерлинги в недавнем прошлом развели костер и пообедали человечиной. Брусчатку усеивали обгрызенные обугленные кости.
– Я не видел зрелища ужаснее, – сказал граф-маршал.
– У меня был слуга, – сказал я, – который делал то же самое, хотя он не жарил мясо. Мне такое зрелище не в новинку. Что хуже: убить ребенка или съесть его, пока черви не сожрали?
Гостиница стояла на прежнем месте, с выбитыми окнами и выломанными дверями. Я громко позвал Поука и Анса. Мои крики услышал Ане, выглянувший из окна четвертого этажа, но также и несколько остерлингов, патрулировавших город. Анс принялся бросать из окна камни, а граф-маршал выхватил меч из руки предводителя, как только я с ним расправился, – таким образом, все сложилось для нас довольно удачно.
По завершении короткой схватки мы поднялись наверх и встретили Анса на лестнице. (Именно на той лестнице мысли Облака наконец настигли меня. Исполненные безумной тоски одиночества и безумной радости от соприкосновения с моим сознанием, но также и страха.) Анс сказал, что у него мой щит, мои лук и колчан. Мы проследовали за ним в чулан, где он спрятал мое оружие.
– И еще вот это, сэр. Старая железная шапка. Вы помните?
Это был шлем, действительно старый и снова покрытый ржавчиной. Я надел его и увидел Анса крепким и стройным мужчиной, а граф-маршала глубоким стариком, всезнающим и потому испуганным.
– Поук ушел домой, к жене, – доложил мне Анс. – Только у него тоже остались ваши вещи. Он хранит их для вас.
Я спросил насчет Вистана, но Анс ничего о нем не знал, как не знал никаких новостей о ходе боевых действий, помимо сообщенных нам нищенкой. Затем мы посовещались между собой, как равные. В результате было решено, что мы с граф-маршалом отправимся в Тортауэр, как предполагалось с самого начала, а Анс тем временем отыщет и приведет в гостиницу нищенку, которой мы обещали помочь, накормит ее (ибо здесь имелись кое-какие съестные припасы) и упакует все вещи, какие мы сможем унести с собой. Мы встретимся снова в гостинице и попытаемся добраться до замка Севенгейтс, который, возможно, еще не пал.
После совещания я обучил граф-маршала обращению с новым мечом, вернее, не мечом, а саблей, хорошо заточенной с внутренней стороны. Поначалу он находил свое оружие неудобным, но вскоре вполне с ним освоился. Я считал, что клинок слишком короток и слишком широк и тяжел в верхней своей части, но он был прочным и острым, что самое важное.
Мы легли спать, поднялись вскоре после восхода луны и направились в холмистые пустоши, простиравшиеся к востоку от города. За густыми кустами скрывалась железная дверь в скале, немногим выше поставленного стоймя копья. Граф-маршал достал ключ, и мы вошли в нее; я – с таким ощущением, будто мы сейчас снова очутимся в Эльфрисе.
Почти так оно и оказалось. Незримые руки стали хватать нас за одежду, как только мы заперли за собой дверь, и тонкие голоса эльфов начали насмехаться над нами и дразнить нас. Когда впереди показался конец длинного узкого туннеля, я схватил за запястье одного из них, а когда граф-маршал отомкнул вторую дверь, ведущую в винный погреб, где царил полумрак, я втащил туда пойманного эльфа и велел последнему назвать свое имя.
Она задрожала всем телом:
– Ваша рабыня Баки, господин.
– Которая предполагала потешиться надо мной в туннеле.
Я обнажил меч.
– 3-забрать с собою в Эльфрис, где вы б-будете в безопасности.
– И которая бросила меня закованным в кандалы в тюремной камере.
Мною двигал не гнев, а лишь холодное чувство справедливости, уже вынесшее свой приговор. Она не проронила ни слова. Граф-маршал спросил, знаю ли я «эту эльфийскую деву».
– Она тысячу раз объявляла себя моей рабыней, – сказал я, – и я освобождал ее снова и снова, и ни один из нас не верил другому. Вы хотите иметь рабыню из племени эльфов?
– Очень хочу.
– Она поклянется вам в верности, если я освобожу ее. И предаст вас при первой же возможности. Не правда ли, Баки?
– Я стала в-вашей рабыней, поскольку такова была воля Гарсега, господин. Я стану его рабыней, коли вы прикажете.
Я обратился к граф-маршалу:
– Мы поднимаемся наверх, не так ли? Совершенно очевидно, что никого из них нет здесь, внизу.
– Там лестница, слева от вас, господин, – сказала Баки.
– Благодарю. Я мог бы убить тебя здесь и сейчас, Баки. Просто перерезать твою паршивую глотку. Но я собираюсь отвести тебя наверх, чтобы при свете факелов или свечей убить одним ударом меча в сердце. Хочешь поговорить о крови, которую я выпил, когда был тяжело ранен?
Вероятно, она потрясла головой – в темноте я не видел.
Лестница привела нас в кладовую, дверь кладовой выходила в просторный зал со стенами, увешанными щитами и оружием. Пока мы находились в туннеле, ночная тьма сгустилась, но света оплывающих свечей в одном и другом конце зала было достаточно, чтобы нанести точный удар.
– Можно мне сказать несколько слов, господин? Я знаю, вы хотите убить меня и сопротивляться не имеет смысла. Но перед смертью мне хотелось бы сказать вам две вещи, чтобы вы все поняли, когда я умру.
Вероятно, я кивнул – несомненно, кивнул. Я смотрел на нее сквозь глазные прорези старого шлема и видел женщину, сотворенную из земли, горящих углей и звериной плоти.
– Вы отвергали меня сотню раз. Я была дерзкой и настойчивой, но вы меня отвергали. Я была стыдливой и скромной, но вы опять меня отвергали. Я помогала вам снова и снова, но когда мне сломали позвоночник, вы не пожелали исцелить меня, но велели сделать это какому-то мальчику. Я знала, что, если приду к вам в темницу и освобожу вас, вы снова меня отвергнете. Я надеялась, что, если брошу вас там умирать, вы в конечном счете проникнетесь благодарностью ко мне. Я бы пришла прежде, чем вы умерли. Я бы потребовала от вас клятв, прежде чем накормить вас и напоить. Это первое, что я хотела сказать.
– Не знаю, смеяться мне над вами или завидовать вам, сэр Эйбел, – промолвил граф-маршал.
Я отпустил Баки и снял шлем. Я видел ее слишком ясно, и меня мутило от этого зрелища.
– Может, вам станет легче, милорд, если вы узнаете, что я всего лишь мальчик, играющий в рыцаря? Сейчас я видел вас таким, какой вы есть, и видел Баки такой, какая она есть, и если вы видели меня таким же образом, значит, вы всё понимаете. Зрелым мужчинам негоже смеяться над мальчиками, а равно завидовать им.
– Значит, я не мужчина, – сказал граф-маршал, – ибо я завидовал тысяче мальчиков.
Я повернулся к Баки:
– Почему ты не убегаешь? Ты можешь спасти свою жизнь.
– Потому что я еще не все сказала. Мы щипали и толкали вас в туннеле. Сколько из нас вы могли бы поймать?
Я услышал тихие шаги многих десятков ног; я не ответил.
– Лишь меня, поскольку я пыталась увлечь вас в Эльфрис, где вам не грозила бы никакая опасность, тогда как остальные хотели только подразнить вас.
Будь в моем распоряжении еще секунда, я бы, наверное, пронзил Баки мечом, но тут в зал ворвались остерлинги, и у меня не осталось времени. Баки сорвала меч со стены и сражалась плечом к плечу с нами – эльфийская дева, живое пламя. Меч, украденный Ури, безжалостно рубил наших врагов налево и направо и увлекал меня все дальше вперед, но Баки постоянно держалась впереди меня, кося остерлингов, как жнец косит пшеницу.
Когда последний остерлинг обратился в бегство, она стала передо мной, держа меч наготове.
– Кто одержал победу, милорд? Вы?
– Нет.
Я снова надел шлем, но старался не смотреть на нее.
– Вы сразитесь со мной? На мечах?
– Нет, – повторил я. – Я убью тебя, а я не хочу этого делать. Ступай с миром.
Ее меч упал на пол; она исчезла.
– Нам лучше убраться отсюда поскорее, – сказал граф-маршал.
Я согласился, и он показал мне узкую лестницу за гобеленом.
Описание наших долгих поисков в Тортауэре было бы делом утомительным, да и сами поиски оказались делом весьма утомительным. Нам не раз приходилось устраивать передышки, и под конец я отправился на поиски один и вернулся к граф-маршалу (он спрятался в своей библиотеке), когда окончательно убедился, что ни Пейна, ни Вистана в замке не найти.
– Они погибли, полагаю. – Он с трудом поднялся на ноги. – Меня учили обращаться с мечом еще мальчиком. Последний раз я держал меч в руке двадцать с лишним лет назад. – Он вытянул вперед свой клинок, хотя я уже видел его. – Вы знаете, сколько людей я убил мечом за всю свою жизнь?
Я помотал головой и упал в кресло, обессиленный.
– Ни одного. Но сегодня я убил четырех. Четырех вооруженных копьями остерлингов плюс еще одного, которого мы убили вместе с эльфийской девой. Сколько времени может продолжаться такое везение?
– Надеюсь, пока мы не достигнем Севенгейтса, милорд. Он находится на востоке?
– В пяти днях езды.
– Значит, в трех или даже меньше, коли мы поспешим. Я надеялся уложиться в три дня, поскольку рассчитывал, что Облако присоединится ко мне.
– Мы поспешим навстречу войску, которое каан пошлет на захват Огненной горы. – Граф-маршал вытер лицо и уставился в потолок. – То есть если мы двинемся прямым путем. Вы знаете северные районы страны?
– Довольно хорошо.
– Я тоже. Наверное, нам лучше сначала направиться на север, потом повернуть на восток, а затем на юг.
Приняв такое решение, мы вышли пешком из Кингсдума, не встретив никаких препятствий, хотя в самом Тортауэре царила суматоха, когда мы покидали замок. В первую ночь нашего путешествия, когда граф-маршал, Анс и нищенка спали, я лежал без сна, глядя в небо. Один раз мне показалось, будто среди звезд промелькнула Облако, и я попытался сообщить ей напряженным мысленным усилием, что я здесь, внизу. Мои мысли не достигли Облака, ибо я не получил никакого ответа.
На следующий день мы постоянно встречали по пути остерлингов. Дважды мы вступили в бой. Нам пришлось свернуть с дороги, потом мы снова вышли на нее и в скором времени опять были вынуждены свернуть в сторону. Остерлинги опустошили сельскую местность, предав огню все деревни и фермы, пожрав людей и домашний скот.
– Всю свою долгую жизнь я ел досыта, – заметил граф-маршал. – А теперь умру с пустым желудком. Обидно как-то. А в Стране мертвых хорошо питаются? Королева Идн говорила, вы провели там некоторое время.
– Только в качестве гостя. Нет, милорд, плохо.
– Тогда я постараюсь не попасть туда.
Галена взглянула на Анса, но он лишь ухмыльнулся и сказал:
– Вы станете кормом для остерлингов, коли умрете, сэр. Ваш желудок будет пустым, а вот они-то свои набьют, сэр.
– Позволительно ли мне завести разговор о месте, где мы с вами ели в последний раз, сэр Эйбел?
Я кивнул.
– Мы не могли бы снова отправиться в Эльфрис? Все вместе?
– Вы спрашиваете, в силах ли я взять туда с собой столько людей сразу? Думаю, да. Но найдем ли мы там пищу, неизвестно, и мы можем потерять год, пока едим.
– Лучше потерять год, чем лишиться жизни.
– Мы можем там лишиться и жизни тоже. Вы не видели опасностей, милорд, а в Эльфрисе таковых много. Туда частенько наведываются драконы, и там хватает разных других опасностей, наибольшую из которых, возможно, представляют сами эльфы. Разве вы не остались там?
Он кивнул.
– Давайте удовольствуемся этим.
– Вы не знаете, что такое настоящие лишения, – пробормотала Галена.
– Сэр Эйбел знает, – поправил ее Анс.
– Рыцарь? Да со слугами? Не думаю.
Граф-маршал велел Галене попридержать язык; а я сказал, что если я в силах выстоять против копий и мечей наших врагов, то, уж конечно, сумею вынести любые слова женщины – при условии, что она не будет повторять их слишком часто.
– Я не знаю, какие тяготы выпали на вашу долю, это правда. Раны и все такое прочее. Дело рыцаря – сражаться, но всем остальным не следует делать вид, будто это обычная работа вроде работы мясника. Я всю жизнь прожила в бедности, и все нажитое за многие годы у меня отняли, поскольку вы, рыцари, недостаточно хорошо сражались. У меня был муж. У нас был ребенок…
– Многие рыцари отдали за вас свою жизнь, – пробормотал граф-маршал.
Анс обнял Галену за плечи и взял за руку, что трогало еще сильнее. Посмотрев в огонь, я увидел лицо Баки. Она выразительно пошевелила губами, произнося слово, оставшееся мне непонятным, указала рукой в левую от меня сторону и исчезла. Извинившись, я поднялся на ноги.
В густой тени деревьев женщина с горящими желтым огнем глазами заключила меня в такие крепкие объятия, в каких доводилось бывать лишь очень немногим мужчинам. Я узнал ее по поцелую, и мы целовались долго, очень долго. Когда мы наконец отстранились друг от друга, она тихо рассмеялась:
– В трубе гуляет ветер.
Я кивнул.
– Мне лучше уйти, пока огонь не разгорелся слишком сильно. – Я отступил на шаг назад, и она исчезла, хотя голос остался. – Новости или обещание – что ты хочешь услышать сначала?
– Обещание.
– Неразумно. Вот моя новость. Баки говорит, ты искал своего оруженосца и секретаря этого толстяка. Если ты по-прежнему хочешь найти их, то они сейчас защищают маленький замок под названием Редхолл. Там мы виделись в последний раз.
Я кивнул, не в силах произнести ни слова.
– Две сотни остерлингов штурмуют замок, и к ним идет подкрепление. Он уже полон женщин и детей, бежавших от врага. Некоторых из женщин ты знаешь.
Я спросил, кто они такие.
– Я не обратила на них особого внимания и не узнала бы про секретаря толстяка, если бы не поговорила с мальчиком. Таугом?
– Вистаном, – сказал я. – Тауг – оруженосец сэра Свона. Во всяком случае, был.
– Едва ли это имеет значение. Неужели огромные женщины интересуют тебя больше, чем я?
– Больше всех на свете меня интересуешь ты.
Она рассмеялась, довольная:
– Я пленила тебя. Замечательно! Моя репутация остается незапятнанной. Ты уходишь?
– Нет! Я отправляюсь в Эльфрис с тобой, навсегда.
Она выступила из темноты на лунный свет, обнаженная и бесконечно желанная.
– Тогда пойдем. – Она взяла меня за руку. – Оставь остальных умирать. Они в любом случае скоро умрут.
Только сейчас я осознал, что мы стоим на вершине холма; чуть ниже по отлогому склону воздух мерцал и переливался россыпью драгоценных камней.
– Я не могу, – сказал я.
Дизири вздохнула:
– Я не могу любить тебя так, как ты любишь их. Ты пойдешь со мной, если я пообещаю постараться? Постараться изо всех сил?
– Я не могу, – повторил я. – Сейчас не могу.
– Ты мне надоешь. Ты сам знаешь. Но я вернусь обратно к тебе, и когда я вернусь, мы познаем такую радость, какой не знал никто ни в одном, ни в другом мире.
Должно быть, она прочитала ответ в моих глазах, ибо растаяла в воздухе, еще не договорив. Холм исчез вместе с нею, и я стоял на ровной земле.
Анс и Галена спали, когда я вернулся к костру.
– Вистан и Пейн находятся в моем замке Редхолл, – сообщил я граф-маршалу. – Он осажден. Я намерен помочь им.
Старый шлем стоял на земле у костра – на том самом месте, где я сидел перед тем, как отойти. Я сел рядом, надел его и сразу же снял.
– Откуда вы знаете? – спросил граф-маршал.
– Дизири сказала мне только что.
Он задал еще какой-то вопрос, но я не ответил, и сейчас я уже не помню, о чем шла речь.
Я постучал пальцами по старому шлему:
– Я был без него.
Граф-маршал поднял брови:
– Разумеется.
– Я очень этому рад. Очень рад. Вы идете?
– В Редхолл с вами? Королева сказала, что Пейн там?
Я кивнул.
– Тогда иду. Я должен.
Я надеялся, что он откажется, и рассчитывал отправить Анса и Галену с ним. Я дал понять, что у меня нет никаких оснований полагать, что Пейн и Вистан находятся там, помимо утверждения Дизири, и предупредил, что эльфам нельзя доверять.
– Я любил его мать, – сказал граф-маршал. – Очень любил. Я не мог жениться на ней. Она была простолюдинкой, одной из служанок моей матери. Я никогда никому не рассказывал этого.
Я сказал, что он вовсе не должен рассказывать мне.
– Я хочу. Если я умру, а вы найдете Пейна живым, я хочу, чтобы вы знали. Она забеременела и пряталась в лесу в полудне езды от Севенгейтса. Я дал ей денег и подкупил лесников моего отца, чтобы они носили ей еду. Иногда я навещал ее. – Болезненная гримаса исказила лицо граф-маршала. – Недостаточно часто.
Снова надев старый шлем, я увидел такую душевную муку, какой надеюсь никогда более не видеть.
– Она мучилась родами четыре дня. Все никак не могла разродиться. Один лесник привел свою жену, и когда Вилига испустила дух, Амабел вскрыла тело и вынула из чрева моего сына.
Я снял шлем.
– Вы терзаетесь виной. Все это осталось в прошлом, а даже оверкины не в силах изменить прошлое.
– Они усыновили Пейна ради меня, лесник и его жена. Их звали Хрольф и Амабел, люди неотесанные, но добросердечные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68