А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Слабо верится, товарищ Илья.
– Сначала нас было сто. Потом пятьсот. Потом тысяча. Потом… – он глянул в толпу, край которой пропадал в полумгле, и, казалось, не было конца у этого зала-склада. Как там у фантастов: переход в четвертое измерение… – Не станет остальных, Андрей Николаевич. Вымрут. Как мамонты.
А ведь он мои слова повторил, подумал Умнов. Те, что я Василь Денисычу бросил. Выходит, и я так считаю?..
– Ладно, – почти сдался Умнов, – пусть. Все работают на совесть, Неформашки от стыда перековались, а те, кто не захотел, ушел, отощал с голодухи, вымер, как мамонты. А Отцы города опять – на коне. Их парадные отчеты стали – ах! – реальными. Их доклады – ой! – деловыми. Их ордена – заслуженными. Так?
– Кто ж о деле кричит? – усмехнулся Илья. – Дело – оно молчаливо. Оно слов боится. А Отцы города только и умеют, что слова рожать. Кому они нужны будут – мертворожденные? – вдруг застеснялся, добавил: – Вы извините за пафос, но уж тема больно… – Умолк.
Странная штука: Илья метил в Василь Денисыча, а ненароком попал в Умнова.
– Моя работа – одни слова, – с горечью сказал Умнов. – Выходит, и мне на свалку?.. Зачем я вам понадобился? Экономики не знаю, в политике – профан. И на кой хрен мои нравственные статейки, если все кругом станут высоконравственными, порядочными, морально чистоплотными?.. Куда мне деваться? На завод двойных колясок? Разнорабочим?..
– Видимо, вы не понимаете. Или притворяетесь, Андрей Николаевич. Идет война. Если хотите, не на жизнь, а на смерть. Мы и они. Пусть нас больше, но они позиций сдавать не собираются. Вы наш город видели. Красиво? Все кругом перестроились – загляденье!.. Нет, милый Андрей Николаевич, война будет долгой. Очень долгой. Нынешнее поколение советских людей коммунизма, пардон, не дождалось. Не обломилось обещанное. И следующие не скоро дождутся, пока война. А на войне без комиссара плохо, если она – за идею. У нас отличная идея, Андрей Николаевич, и нам нужны отличные комиссары. Вы. Может быть, я. Если сумею, если талантишка хватит… Нравственность – штука абстрактная, ее не пощупать, не взвесить. А без нее любая идея – мертва… – Илья замолчал.
И Умнов молчал, переваривал услышанное.
И молчали люди, пришедшие посмотреть на Умнова. Только посмотреть? Тысяча, две тысячи, три – сколько их здесь? – ради одного Умнова?.. Выходит, что так, понял Умнов. Потому что в войне дорог каждый союзник. Тем более – комиссар.
Кстати, и Василь Денисыч от него союзничества требовал…
– Что же мне делать? – тоскливо спросил Умнов. – Сдаться властям? Перебраться в Краснокитежск? Подсидеть Качуринера?
– Помилуйте, Андрей Николаевич, вы же сами себе противоречите. Кто утверждал: нет никакого Краснокитежска? На карте не обозначен… Не обозначен, верно, карта не врет. Но ведь вы и другую карту видели – в кабинете Василь Денисыча. Не стало страшно, а?.. Вот что. Ноги в руки, садитесь в свой «Жигуленок», газуйте отсюда. У вас свое место есть. Надеюсь, поняли: нужное. Вот и работайте, как совесть подскажет. Только помните: нас много. И будет больше. И когда вы через год, через пять лет, через десять проедете по нашей трассе и никакого неозначенного Краснокитежска не увидите, тогда знайте: мы победили. А значит, и вы… – Илья взял Умнова под руку. – Все, Андрей Николаевич. Пора.
– Как пора? Куда? – разволновался Умнов. – Лариса, а ты как же?
За нее опять ответил Илья:
– У Ларисы тоже – свое дело…
Он потянул Умнова к выходу, молчаливый Ухов опять в стороне не остался: топал сзади, поддерживал столичного нежного гостя. И Лариса рядом была…
Прошли темный тамбур, выбрались на свежий воздух.
Прямо перед дверью стоял умновский родной «Жигуль», ровно и тихо фурычил, прогревался перед дорогой. На заднем сиденьи – заметил Умнов – аккуратно покоилась адидасовская сумка.
– А гостиница? А счет? – все еще сопротивлялся Умнов.
Сам не понимал: чему…
– Все в порядке, – уже нетерпеливо сказал Илья. – Торопитесь. Время уходит.
Садясь в машину, Умнов вдруг вспомнил.
– Там же кольцо! Я не выеду…
– Теперь, – Илья выделил слово, – выедете.
А Лариса наклонилась к окну и нежно-нежно поцеловала Умнова в щеку. Как погладила.
Шепнула:
– Прощай, Андрюша…
Умнов медленно захлопнул дверцу, медленно, словно сомневаясь, выжал сцепление, включил передачу, медленно тронулся. Порулил между мертвыми складами. В свете фар возник кто-то, указал рукой: сюда, мол, направо. Свернул направо и сразу выбрался на известную улицу. Вон гастроном. Вон универмаг. Вон кафе «Дружба». Значит – прямо… И рванул прямо, выгнал стрелку спидометра на деление «сто двадцать» – быстрей, быстрей! Ни о чем не думал, не вспоминал, не анализировал, одно подгоняло: время уходит! Так Илья сказал…
Пролетел мимо безглазых ночных усадеб, мимо плотного черного леса, взобрался на горку, еще прижал газ. Дорога впереди – дальняя!.. И вдруг что-то – что? – заставило его резко надавить на педаль тормоза. Колодки противно завизжали, заклинили колеса – машина встала. Умнов вышел на пустое шоссе и обернулся. В темноте чернел знакомый силуэт бетонной стелы с гордым именем города. Она была позади!
Илья не соврал: Умнов все-таки выехал из Краснокитежска!..

Умнов стоял и смотрел на темный, без единого огонька, город, лежащий внизу. И вдруг вязкую тишину рассек четкий, ритмичный рык. Он приближался, становился громче, нахальней, злей, и вот уж из-за поворота материализовался мотоцикл, осветил Умнова мощной фарой, лихо затормозил рядом. Партизанский капитан ГАИ, сто лет назад – не меньше! – встречавший Умнова у границы Краснокитежска, вежливо улыбался, блестя дорогими фиксами. А двигатель не глушил.
– Уезжаете, товарищ Умнов? – вкрадчиво спросил он. – Ну, с богом!.. – протянул свернутый в тугую трубку бумажный лист, перетянутый аптечной резинкой. – Василь Денисыч просил передать…
Умнов содрал резинку, раскрутил бумагу. В ярком свете мотоциклетной фары узнал знакомую карту, верней, не ее – черно-белую ксерокопию, снятую с цветного единственного оригинала.
– Василь Денисыч сказал: пригодится. Верно?
Умнов аккуратно свернул карту, сказал:
– Пригодится.
Капитан отдал честь, рявкнул газом, крикнул на прощанье:
– Что передать Василь Денисычу?
– Три слова, – крикнул в ответ Умнов: – Красные – это мы!





1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11