он опять вспомнил Плутарха, а это, конечно самый верный признак неожиданного головокружения. Он вспомнил повесть о царе Тархетие – дичайшем деспоте: у того «во дворце случилось чудо, – из средины очага поднялся мужской член и задержался так несколько дней». Местный оракул Тефии посоветовал царю пристроить к «чуду» красавицу дочь, дыбы получить замечательное потомство. Но дочь отказалась и угодила по повелению отца в тюрьму.
Сергеев мысленно провел чистый опыт, представил: подобное чудо произошло в морге, – интересна реакция на него женского окружения, конечно, если Мишель раньше времени не махнет длинным хирургическим ножом, как острой саблей. Он настолько вошел в роль, что придержал правую руку патолога, – тот намека не понял, но глубоко задумался, – видимо, и в его голове скреблись непростые видения. Можно давать голову на отсечение (но не оное), что все весталки будут приятно поражены и моментально забудут о врачебном долге.
Но откуда, из какого места, здесь в морге может вырасти чудо? Сергеев проворно окинул дотошным взглядом присутствующих мужчин, – стало ясно, что они давно утратили такие возможности. Ни морально, ни физически поникшие особи не способны продемонстрировать смелый акт эксгибиционизма: положение могло спасти действительно только чудо, способное вырастать даже из слякотного болота. Оставалось произнести тривиальное, многозначительное, оставшееся еще со времен защиты Порт-Артура и интервенции КВЖД, – «Япона-мать»!
Элеонора словно бы читала мысли Сергеева, а может быть думала о чем-то своем, близком, грезила примерно в том же направлении. Вспомнилось: «И воздал мне Господь по правде моей, по чистоте рук моих перед очами Его. С милостивым Ты поступаешь милостиво, с мужем искренним – искренно, с чистым – чисто, а с лукавым – по лукавству его; ибо Ты людей угнетенных спасаешь, а очи надменных унижаешь» (Псалом 17: 25-28).
Толстая женщина заведовала кабинетом медицинской статистики, безукоризненно владела четырьмя незатейливыми действиями арифметики, составляла бесконечные, бестолковые отчеты и очень гордилась своим влиянием на жизнь коллектива больницы, растущим соответственно ее живому весу.
Присутствие на секции инородного тела вытесняло из помещения много воздуха и создавало эффект нависающей угрозы: в том была загадка, равная возможности неожиданного миллиардного наследства, которое никогда не свалится на голову уже умершего ребенка.
Сергеев который раз отмечал: в нашем террариуме содержатся и другие рептилии – отставные и действующие начальники. Сергеев вспомнил, что еще Платон и Аристотель, анализируя науку управления государством, заметили странную особенность. Они подсказали миру простую идею: если хочешь открыть человека, то предоставь ему власть.
Русский архетип, если верить примерам истории, малоподходящее поле для селекции руководителей. В клиническом смысле они напоминают прыщи на ягодице, в социальном – представляются клоунами, шутами гороховыми, ибо не являются профессионалами никакого рода деятельности, будь-то медицина или организация здравоохранения.
В их бестолковых, но напыщенных указаниях никто не нуждается. Они лишь вносят раскардаш в работу, а хоронят напрочь любое мобилизующее начало. Их выдвинули по протекции, но так же лихо и задвинут в подходящий момент. Новоявленные сатрапы любят представительствовать на совещаниях, конференциях. Они мастерски изображают значительность на лицах, рассуждают о демократии, но понимают ее на свой лад. Сизифы очень любят представляться восприемниками новых, прогрессивных методов организации труда, но делают это столь топорно, что вызывают накат тошноты у окружающих. Малоталантливые актеры вовлечены в своеобразный театр абсурда, в котором все роли клоунские.
Но в цирке клоунадой заполняют лишь промежутки между ответственными номерами, исполняемыми талантами. Если сцену заполняют только шуты, то весь спектакль разрушается. Феномен навозного жука срабатывает здесь в полной мере. Однако затраты ума и сил идут на переработку бросового материала, порочной идеи. Навозник может быть невиноватым в ошибке выбора – просто жизнь заставила заложить душу дьяволу. Но киллер тоже считает свое творчество наиважнейшим; профессиональный вор поддерживает подобное мнение. Потому и содержится своевременное предупреждение в Псалме 11 (2-3, 9): «Спаси, Господи; ибо не стало праведного, ибо нет верных между сынами человеческими. Ложь говорит каждый своему ближнему; уста льстивы, говорят от сердца притворного. Повсюду ходят нечестивые, когда ничтожные из сынов человеческих возвысились».
Посему стиль работы даже маститых клоунов ограничивается лишь мелкими аппаратными интрижками – на женский манер. В таких делах нужно лишь вовремя крикнуть Cherchez la femme! Но «даровитым» женщинам часто помогают и мужчины. Сергеев вычислил в толпе собравшихся парочку таких олухов. Они оба бородаты: плохо, когда за волосами прячутся идеи-фикс, демагогия, фантасмагория, берущая начало из низкой научной культуры и недостатков дисциплины мышления. Беда состоит еще в том, что глупый человек не способен обходиться правдой, он вынужден подкреплять свои действия ложью. Они имеют много общих черт и малые отличия, их объединяет привычка водить за собой двух ослов, имя которым – Болтун и Болван. Эти двое заведовали первым и вторым терапевтическими отделениями. Они не хватали звезд с неба, а потому свято выполняли поручения начальства, какими бы глупыми или паскудным те не были.
Сергеев выхватил взглядом из толпы белых халатов прежде всего Наговскую, нервно колыхающую объемными бедрами, волнующуюся и метущуюся в ожидании финала патологоанатомического судилища. Затем выявил другую прелестницу – Хорькову Ирину Полуэктовну. При столь когтистой и зубастой фамилии она все же больше фигурой и повадками смахивала на улитку. Но известно, что внешнее впечатление обманчиво. Внутреннее содержание улитки спрятано под панцирем, пусть обветшалых, но складных словесных одежд.
Длинные, игриво подкрашенные, реснички обрамляют когда-то в юности выразительные глаза. Но теперь на отечном лице любой макияж выглядит неуместным и вульгарным. Однако гротеск почечной недостаточности вызывает у врача лишь сострадание. Ясно, что хронический пиелонефрит – следствие порока не столько иммунитета, сколько выбора сексуальных партнеров. Причем, виноватыми здесь могут оказаться оба супруга, – вот и ищи теперь ветра в поле. Весь портрет основательно портит нижняя часть, похожая объемами и пропорциями на химическую реторту. Видимо, в молодости эта часть статуи являлась соблазном для первопроходца и остальных кавалеров. Но теперь, в преклонном возрасте, куда лучше прятать массивный фундамент под просторный белый халат, а не выставлять его на показ облегающими одеждами, пугая неудачной квадратурой даже очень стойких искателей трудного счастья.
Известно, что все болезни от Бога. Они – либо знак прямого наказания, либо результат отступления от норм морали и гиены в широком смысле этого слова. Но чаще болезни – наказание за душевную грязь, лож, неуместную интригу. Известно, что Бог не пачкает руки приведением приговора в исполнение за грехи – функции палача вручаются дьяволу. Тот найдет самый эффектный способ заклеймить порок: чаще через болезнь, через заражение изощренной половой инфекцией – и приятно, и радостно, и незаметно для окружающих. Намек на исполнителя легко отыскать в Откровении Иоанна Богослова (12: 12): «Итак веселитесь, небеса и обитающие на них! Горе живущим на земле и на море, потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что не много ему остается времени»!
Для улитки находится параллельный типаж – гусеница. Самым броским представителем той когорты была заведующая кардиологическим отделением Коняхина Валентина Карловна. Улитка и гусеница анатомически почти неразличимы, ибо обе по конституции, весу входят в элитарный клуб английских беркширов (Berkshireclub) или немецких свиноматок (die deutsche Muttersau). Для описания психологического портрета тяжеловесов необходимы лишь малые уточнения, которые легко составлял каждый наблюдатель, ориентируясь на собственный вкус к «страстям-мордастям». Сергеев не стал тратить время на визуальный массаж, – он обратился к классику.
Типаж легко отыскать среди содержательниц борделей, мастерски живописуемых Куприным в повести «Яма». Вспомним: «Сама хозяйка, на чье имя записан дом, – Анна Марковна. Ей лет под шестьдесят. Она очень мала ростом, но кругло-толста: ее можно себе представить, вообразив снизу вверх три мягких студенистых шара – большой, средний и маленький, втиснутых друг в друга без промежутков; это – ее юбка, торс и голова». Бесцеремонная сентиментальность и липкая слащавость – вот любимая визитная карточка отпетых пакостниц.
Профессионализм кверулянток реализуется в функциях официально дарованных общественной работой, – что-то вроде членов местного комитета больницы. Умильные гримасы и сладкие обращения (вроде: душечка, лапочка, кисонька и прочее) убаюкивают в мирное время, но перерождаются в шипы и когти, когда необходим выход на тропу войны. В кулисах таких отношений прячется непомерная обида на весь мир, и в первую очередь на высокое начальство, не оценившее персональные достоинства – умение все изговнять, интриговать даже с самим дьяволом. На брыластых и злых физиях душечек застыли маски протеста, страстного желания посчитаться с неблагодарными. Двигатель прогресса здесь вечный, как мир, – непобедимая страсть к сплетням.
Но у них существует и теплая, нежная интрига, входящая в сферу личного, сокровенного. Рассыпая песок по паркету, бодрячки с восторгом расскажут доверчивому коллективу о мимолетных победах, совершенных в обеденный перерыв, – они де мимоходом сразили старика ювелира своей статью. Тот, забыв на время муки хронического простатита, практически бесплатно починил сломанную брошь. Им невдомек, что высокий прилавок и туман катаракты скрыл от мастерового телесную гигантоманию богинь. Старика можно понять: гнетущая ностальгия по молодецким шалостям – плохой советчик. Особенно, когда свет застилают объемные рыхлые груди.
Сергеев откопал в памяти замечание Ильи Ильфа: «На платформе стояла бабища в фиолетовой майке с такими огромными грудями, что от изобилия этого продукта становится как-то не по себе». Бесспорно, попадают в капкан страсти не только литераторы-сорванцы, но и заслуженные труженики художественных промыслов.
Память Сергеева последовательно качнуло уже в другую сторону. Всплыла старая байка про то, как великий педиатр, академик Александр Федорович Тур, принимал государственный экзамен у нерадивого студента. Студиозус-грузин отчаянно тонул и академик-гуманист бросил ему верный спасательный круг. Вопрос, как говорится, верняк звучал так: «За что, педиатры, ценят материнское грудное молоко?» Грузин взглянул на проблему с высоты полета горного орла и ответил весомо: «За упаковку».
Вся экзаменационная комиссия застыла в ожидании бури: врачи привыкли к перечислению состава молока, к неспешному разговору о ферментах, витаминах.
Потомственный интеллигент, великий педиатр Тур увидел в неожиданном ответе изюминку профессионального романтизма. Академик быстрее всех оправился от потрясения. Он призвал комиссию оценить нестандартный поворот мысли. Гордая горная нация получила еще одного дипломированного врача-педиатра. Справедливости ради уточним, что студиозус проучился в институте в общей сложности 12 лет (вместо 6-ти), настойчиво повторял каждый пройденный курс. Заодно грузин выпил цистерну коньяка, оплодотворил порядочное число русских красавиц. Стоическое закрепление знаний бывает полезным. Он не стал врачом-педиатром, а специализировался на отоляринголога. Бесспорно, легче выучить анатомию трех отверстий, чем всего маленького человечка, не желающего подробно рассказывать о своих болезнях.
Хорькова и Коняхина, как оглушенные выстрелом тигрицы, часто путали назначение когтей, клыков, хвоста и гениталий. Они, скорее всего, последовательно, в ритме наступления климакса, перевоплощались в марантичных сильфид, мысленно шарахающихся от банального разврата к гермафродитизму. Их швыряло от поиска в мужчине образа «родителя» или «ребенка», «желанного» или «отверженного».
И всплыла в памяти Сергеева, как рыба, пожелавшая глотка свежего воздуха, Библейская сентенция из второго Послания Фессалоникийцам: «Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога».
К несчастью, греховность у таких особ плутает по сложным лабиринтам бестолковости. С неподдельным гневом многие «праведницы» будут рассказывать о краже злоумышленниками мобильный телефон у дочери. Но при этом они глазом не моргнут, когда в коллективном азарте, украдут премию у коллеги – это будет их месть за инакомыслие, за статус белой вороны.
Тугодумы никак не могут взять в голову, что Бог карает за греховность, непорядочность, нарушение Божьих заповедей. Не стоит удивляться методизму Божьей кары: у вас могут заболеть родители, дети, другие неожиданные несчастья постучатся в дом и будут громыхать в нем до седьмого поколения включительно. Сергеев давно привык искать причины несчастий в себе, в своих действиях и поступках. Он давно и прочно усвоил мудрость первого Псалма: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных, и не сидит в компании развратителей; но в законе Господа воля его, и о законе размышляет он день и ночь!»
Мужчины тоже страдают от климакса. Тяжело его переносит «синяя борода», вдруг вклинившаяся в поле зрения Сергеева. Еще один эскулап, основательно потрепанный жизнью и начальством, руководил травматологическим отделением. Трудно представить, как в таком боевом окопе могла оказаться особь с прогрессирующей женской болтливостью, склочностью кухарки, гневливостью стареющей кокотки, – он всегда был заряжен мстительностью самки скорпиона, уже оплодотворенной запуганным самцом.
Приятнее иметь дело со стопроцентным мужчиной, даже если он в климаксе. У таких универсальный возрастной недуг протекает достойнее и мягче, помогая незаметно перекочевать в сад виртуальных переживаний, сладостного курения, умеренной выпивки (если есть на что), погружения в воспоминания, ухода от реальной действительности. «И я много плакал о том, что никого не нашлось достойного раскрыть и читать сию книгу, и даже посмотреть в нее» (Откровение 5: 4).
Обычное явление: бюрократические бури заводят сильно постаревших девочек и мальчиков в лабиринты «коридорных игр». Сейчас они всем кагалом собрались в морге, словно на параде грозной ракетной техники. Они уже взгромоздились на стены мавзолея, который в виртуальной плоскости для себя выстроили. Им вынуждены будут противостоять Чистяков, Сергеев, а вместе с ними и профессиональная совесть, аккумулированная в понятии милосердие – неоспоримом и обязательном свойстве медицины. Сейчас азартные люди собираются затеять азартное действо под названием оговор, главная задача которого воткнуть банальную инсинуацию, как перо в седалище, как раз тем, кого с чистой совестью можно считать порядочными людьми.
Но у жаждущей крови компании вся лихо задуманная конструкция интриги в одночасье может обрушиться, ибо объекты коварного вожделения оказались интровертами, мало реагирующими на внешние факторы. Они, отъявленные эгоисты, прислушиваются только к собственным, внутренним переживаниям. Они знают себе цену, тем более, что она давно подтверждена официально.
Свободная личность такого типа в свободной России, как Чаадаев, загружена одной мечтой: отдохнуть до лучших времен в Института психиатрии имени Сербского (в Москве) или Бехтерева (в Санкт-Петербурге). Мечта идиота – не ходить в присутствие, романы писать и писать (мочиться) на головы тоскующим кариатидам в белых халатах, но с черной душой.
Надо помнить известную притчу психотерапевта о том, что больше всех рассуждают об ужасах изнасилования как раз те особы, которые мечтают быть изнасилованными. Ожидание встречи с инкубами, или другими развратными мужскими демонами, для перезрелых особ превращается в идею-фикс.
Они начинают всерьез думать, что насильники являются по ночам, через открытые форточки или дымоходы. Но эта приметная сказка – тоже маркер отсроченных ожиданий. В нее верят как раз те, кто обделен сексуальным вниманием. Им невдомек, что сон с открытой форточкой – верный признак затаенной страсти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Сергеев мысленно провел чистый опыт, представил: подобное чудо произошло в морге, – интересна реакция на него женского окружения, конечно, если Мишель раньше времени не махнет длинным хирургическим ножом, как острой саблей. Он настолько вошел в роль, что придержал правую руку патолога, – тот намека не понял, но глубоко задумался, – видимо, и в его голове скреблись непростые видения. Можно давать голову на отсечение (но не оное), что все весталки будут приятно поражены и моментально забудут о врачебном долге.
Но откуда, из какого места, здесь в морге может вырасти чудо? Сергеев проворно окинул дотошным взглядом присутствующих мужчин, – стало ясно, что они давно утратили такие возможности. Ни морально, ни физически поникшие особи не способны продемонстрировать смелый акт эксгибиционизма: положение могло спасти действительно только чудо, способное вырастать даже из слякотного болота. Оставалось произнести тривиальное, многозначительное, оставшееся еще со времен защиты Порт-Артура и интервенции КВЖД, – «Япона-мать»!
Элеонора словно бы читала мысли Сергеева, а может быть думала о чем-то своем, близком, грезила примерно в том же направлении. Вспомнилось: «И воздал мне Господь по правде моей, по чистоте рук моих перед очами Его. С милостивым Ты поступаешь милостиво, с мужем искренним – искренно, с чистым – чисто, а с лукавым – по лукавству его; ибо Ты людей угнетенных спасаешь, а очи надменных унижаешь» (Псалом 17: 25-28).
Толстая женщина заведовала кабинетом медицинской статистики, безукоризненно владела четырьмя незатейливыми действиями арифметики, составляла бесконечные, бестолковые отчеты и очень гордилась своим влиянием на жизнь коллектива больницы, растущим соответственно ее живому весу.
Присутствие на секции инородного тела вытесняло из помещения много воздуха и создавало эффект нависающей угрозы: в том была загадка, равная возможности неожиданного миллиардного наследства, которое никогда не свалится на голову уже умершего ребенка.
Сергеев который раз отмечал: в нашем террариуме содержатся и другие рептилии – отставные и действующие начальники. Сергеев вспомнил, что еще Платон и Аристотель, анализируя науку управления государством, заметили странную особенность. Они подсказали миру простую идею: если хочешь открыть человека, то предоставь ему власть.
Русский архетип, если верить примерам истории, малоподходящее поле для селекции руководителей. В клиническом смысле они напоминают прыщи на ягодице, в социальном – представляются клоунами, шутами гороховыми, ибо не являются профессионалами никакого рода деятельности, будь-то медицина или организация здравоохранения.
В их бестолковых, но напыщенных указаниях никто не нуждается. Они лишь вносят раскардаш в работу, а хоронят напрочь любое мобилизующее начало. Их выдвинули по протекции, но так же лихо и задвинут в подходящий момент. Новоявленные сатрапы любят представительствовать на совещаниях, конференциях. Они мастерски изображают значительность на лицах, рассуждают о демократии, но понимают ее на свой лад. Сизифы очень любят представляться восприемниками новых, прогрессивных методов организации труда, но делают это столь топорно, что вызывают накат тошноты у окружающих. Малоталантливые актеры вовлечены в своеобразный театр абсурда, в котором все роли клоунские.
Но в цирке клоунадой заполняют лишь промежутки между ответственными номерами, исполняемыми талантами. Если сцену заполняют только шуты, то весь спектакль разрушается. Феномен навозного жука срабатывает здесь в полной мере. Однако затраты ума и сил идут на переработку бросового материала, порочной идеи. Навозник может быть невиноватым в ошибке выбора – просто жизнь заставила заложить душу дьяволу. Но киллер тоже считает свое творчество наиважнейшим; профессиональный вор поддерживает подобное мнение. Потому и содержится своевременное предупреждение в Псалме 11 (2-3, 9): «Спаси, Господи; ибо не стало праведного, ибо нет верных между сынами человеческими. Ложь говорит каждый своему ближнему; уста льстивы, говорят от сердца притворного. Повсюду ходят нечестивые, когда ничтожные из сынов человеческих возвысились».
Посему стиль работы даже маститых клоунов ограничивается лишь мелкими аппаратными интрижками – на женский манер. В таких делах нужно лишь вовремя крикнуть Cherchez la femme! Но «даровитым» женщинам часто помогают и мужчины. Сергеев вычислил в толпе собравшихся парочку таких олухов. Они оба бородаты: плохо, когда за волосами прячутся идеи-фикс, демагогия, фантасмагория, берущая начало из низкой научной культуры и недостатков дисциплины мышления. Беда состоит еще в том, что глупый человек не способен обходиться правдой, он вынужден подкреплять свои действия ложью. Они имеют много общих черт и малые отличия, их объединяет привычка водить за собой двух ослов, имя которым – Болтун и Болван. Эти двое заведовали первым и вторым терапевтическими отделениями. Они не хватали звезд с неба, а потому свято выполняли поручения начальства, какими бы глупыми или паскудным те не были.
Сергеев выхватил взглядом из толпы белых халатов прежде всего Наговскую, нервно колыхающую объемными бедрами, волнующуюся и метущуюся в ожидании финала патологоанатомического судилища. Затем выявил другую прелестницу – Хорькову Ирину Полуэктовну. При столь когтистой и зубастой фамилии она все же больше фигурой и повадками смахивала на улитку. Но известно, что внешнее впечатление обманчиво. Внутреннее содержание улитки спрятано под панцирем, пусть обветшалых, но складных словесных одежд.
Длинные, игриво подкрашенные, реснички обрамляют когда-то в юности выразительные глаза. Но теперь на отечном лице любой макияж выглядит неуместным и вульгарным. Однако гротеск почечной недостаточности вызывает у врача лишь сострадание. Ясно, что хронический пиелонефрит – следствие порока не столько иммунитета, сколько выбора сексуальных партнеров. Причем, виноватыми здесь могут оказаться оба супруга, – вот и ищи теперь ветра в поле. Весь портрет основательно портит нижняя часть, похожая объемами и пропорциями на химическую реторту. Видимо, в молодости эта часть статуи являлась соблазном для первопроходца и остальных кавалеров. Но теперь, в преклонном возрасте, куда лучше прятать массивный фундамент под просторный белый халат, а не выставлять его на показ облегающими одеждами, пугая неудачной квадратурой даже очень стойких искателей трудного счастья.
Известно, что все болезни от Бога. Они – либо знак прямого наказания, либо результат отступления от норм морали и гиены в широком смысле этого слова. Но чаще болезни – наказание за душевную грязь, лож, неуместную интригу. Известно, что Бог не пачкает руки приведением приговора в исполнение за грехи – функции палача вручаются дьяволу. Тот найдет самый эффектный способ заклеймить порок: чаще через болезнь, через заражение изощренной половой инфекцией – и приятно, и радостно, и незаметно для окружающих. Намек на исполнителя легко отыскать в Откровении Иоанна Богослова (12: 12): «Итак веселитесь, небеса и обитающие на них! Горе живущим на земле и на море, потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что не много ему остается времени»!
Для улитки находится параллельный типаж – гусеница. Самым броским представителем той когорты была заведующая кардиологическим отделением Коняхина Валентина Карловна. Улитка и гусеница анатомически почти неразличимы, ибо обе по конституции, весу входят в элитарный клуб английских беркширов (Berkshireclub) или немецких свиноматок (die deutsche Muttersau). Для описания психологического портрета тяжеловесов необходимы лишь малые уточнения, которые легко составлял каждый наблюдатель, ориентируясь на собственный вкус к «страстям-мордастям». Сергеев не стал тратить время на визуальный массаж, – он обратился к классику.
Типаж легко отыскать среди содержательниц борделей, мастерски живописуемых Куприным в повести «Яма». Вспомним: «Сама хозяйка, на чье имя записан дом, – Анна Марковна. Ей лет под шестьдесят. Она очень мала ростом, но кругло-толста: ее можно себе представить, вообразив снизу вверх три мягких студенистых шара – большой, средний и маленький, втиснутых друг в друга без промежутков; это – ее юбка, торс и голова». Бесцеремонная сентиментальность и липкая слащавость – вот любимая визитная карточка отпетых пакостниц.
Профессионализм кверулянток реализуется в функциях официально дарованных общественной работой, – что-то вроде членов местного комитета больницы. Умильные гримасы и сладкие обращения (вроде: душечка, лапочка, кисонька и прочее) убаюкивают в мирное время, но перерождаются в шипы и когти, когда необходим выход на тропу войны. В кулисах таких отношений прячется непомерная обида на весь мир, и в первую очередь на высокое начальство, не оценившее персональные достоинства – умение все изговнять, интриговать даже с самим дьяволом. На брыластых и злых физиях душечек застыли маски протеста, страстного желания посчитаться с неблагодарными. Двигатель прогресса здесь вечный, как мир, – непобедимая страсть к сплетням.
Но у них существует и теплая, нежная интрига, входящая в сферу личного, сокровенного. Рассыпая песок по паркету, бодрячки с восторгом расскажут доверчивому коллективу о мимолетных победах, совершенных в обеденный перерыв, – они де мимоходом сразили старика ювелира своей статью. Тот, забыв на время муки хронического простатита, практически бесплатно починил сломанную брошь. Им невдомек, что высокий прилавок и туман катаракты скрыл от мастерового телесную гигантоманию богинь. Старика можно понять: гнетущая ностальгия по молодецким шалостям – плохой советчик. Особенно, когда свет застилают объемные рыхлые груди.
Сергеев откопал в памяти замечание Ильи Ильфа: «На платформе стояла бабища в фиолетовой майке с такими огромными грудями, что от изобилия этого продукта становится как-то не по себе». Бесспорно, попадают в капкан страсти не только литераторы-сорванцы, но и заслуженные труженики художественных промыслов.
Память Сергеева последовательно качнуло уже в другую сторону. Всплыла старая байка про то, как великий педиатр, академик Александр Федорович Тур, принимал государственный экзамен у нерадивого студента. Студиозус-грузин отчаянно тонул и академик-гуманист бросил ему верный спасательный круг. Вопрос, как говорится, верняк звучал так: «За что, педиатры, ценят материнское грудное молоко?» Грузин взглянул на проблему с высоты полета горного орла и ответил весомо: «За упаковку».
Вся экзаменационная комиссия застыла в ожидании бури: врачи привыкли к перечислению состава молока, к неспешному разговору о ферментах, витаминах.
Потомственный интеллигент, великий педиатр Тур увидел в неожиданном ответе изюминку профессионального романтизма. Академик быстрее всех оправился от потрясения. Он призвал комиссию оценить нестандартный поворот мысли. Гордая горная нация получила еще одного дипломированного врача-педиатра. Справедливости ради уточним, что студиозус проучился в институте в общей сложности 12 лет (вместо 6-ти), настойчиво повторял каждый пройденный курс. Заодно грузин выпил цистерну коньяка, оплодотворил порядочное число русских красавиц. Стоическое закрепление знаний бывает полезным. Он не стал врачом-педиатром, а специализировался на отоляринголога. Бесспорно, легче выучить анатомию трех отверстий, чем всего маленького человечка, не желающего подробно рассказывать о своих болезнях.
Хорькова и Коняхина, как оглушенные выстрелом тигрицы, часто путали назначение когтей, клыков, хвоста и гениталий. Они, скорее всего, последовательно, в ритме наступления климакса, перевоплощались в марантичных сильфид, мысленно шарахающихся от банального разврата к гермафродитизму. Их швыряло от поиска в мужчине образа «родителя» или «ребенка», «желанного» или «отверженного».
И всплыла в памяти Сергеева, как рыба, пожелавшая глотка свежего воздуха, Библейская сентенция из второго Послания Фессалоникийцам: «Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога».
К несчастью, греховность у таких особ плутает по сложным лабиринтам бестолковости. С неподдельным гневом многие «праведницы» будут рассказывать о краже злоумышленниками мобильный телефон у дочери. Но при этом они глазом не моргнут, когда в коллективном азарте, украдут премию у коллеги – это будет их месть за инакомыслие, за статус белой вороны.
Тугодумы никак не могут взять в голову, что Бог карает за греховность, непорядочность, нарушение Божьих заповедей. Не стоит удивляться методизму Божьей кары: у вас могут заболеть родители, дети, другие неожиданные несчастья постучатся в дом и будут громыхать в нем до седьмого поколения включительно. Сергеев давно привык искать причины несчастий в себе, в своих действиях и поступках. Он давно и прочно усвоил мудрость первого Псалма: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных, и не сидит в компании развратителей; но в законе Господа воля его, и о законе размышляет он день и ночь!»
Мужчины тоже страдают от климакса. Тяжело его переносит «синяя борода», вдруг вклинившаяся в поле зрения Сергеева. Еще один эскулап, основательно потрепанный жизнью и начальством, руководил травматологическим отделением. Трудно представить, как в таком боевом окопе могла оказаться особь с прогрессирующей женской болтливостью, склочностью кухарки, гневливостью стареющей кокотки, – он всегда был заряжен мстительностью самки скорпиона, уже оплодотворенной запуганным самцом.
Приятнее иметь дело со стопроцентным мужчиной, даже если он в климаксе. У таких универсальный возрастной недуг протекает достойнее и мягче, помогая незаметно перекочевать в сад виртуальных переживаний, сладостного курения, умеренной выпивки (если есть на что), погружения в воспоминания, ухода от реальной действительности. «И я много плакал о том, что никого не нашлось достойного раскрыть и читать сию книгу, и даже посмотреть в нее» (Откровение 5: 4).
Обычное явление: бюрократические бури заводят сильно постаревших девочек и мальчиков в лабиринты «коридорных игр». Сейчас они всем кагалом собрались в морге, словно на параде грозной ракетной техники. Они уже взгромоздились на стены мавзолея, который в виртуальной плоскости для себя выстроили. Им вынуждены будут противостоять Чистяков, Сергеев, а вместе с ними и профессиональная совесть, аккумулированная в понятии милосердие – неоспоримом и обязательном свойстве медицины. Сейчас азартные люди собираются затеять азартное действо под названием оговор, главная задача которого воткнуть банальную инсинуацию, как перо в седалище, как раз тем, кого с чистой совестью можно считать порядочными людьми.
Но у жаждущей крови компании вся лихо задуманная конструкция интриги в одночасье может обрушиться, ибо объекты коварного вожделения оказались интровертами, мало реагирующими на внешние факторы. Они, отъявленные эгоисты, прислушиваются только к собственным, внутренним переживаниям. Они знают себе цену, тем более, что она давно подтверждена официально.
Свободная личность такого типа в свободной России, как Чаадаев, загружена одной мечтой: отдохнуть до лучших времен в Института психиатрии имени Сербского (в Москве) или Бехтерева (в Санкт-Петербурге). Мечта идиота – не ходить в присутствие, романы писать и писать (мочиться) на головы тоскующим кариатидам в белых халатах, но с черной душой.
Надо помнить известную притчу психотерапевта о том, что больше всех рассуждают об ужасах изнасилования как раз те особы, которые мечтают быть изнасилованными. Ожидание встречи с инкубами, или другими развратными мужскими демонами, для перезрелых особ превращается в идею-фикс.
Они начинают всерьез думать, что насильники являются по ночам, через открытые форточки или дымоходы. Но эта приметная сказка – тоже маркер отсроченных ожиданий. В нее верят как раз те, кто обделен сексуальным вниманием. Им невдомек, что сон с открытой форточкой – верный признак затаенной страсти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47