Она шла, покачивая бедрами, и улыбалась. Какой красивой и желанной она была для него… И эта мысль затмила вое. Даже злость и обида на Тони рассеялись вмиг.В субботу почтальон принес письма. Одно из них было для Джозефа. Обратный адрес на конверте – Форт Смит. Значит, от матери. Аннабет пошла разыскивать Джозефа. Он возился с изгородью загона на дальнем конце фермы. Увидев Аннабет, – он схватил рубашку и пошел ей навстречу, одеваясь на ходу.– Не спеши одеваться! – пошутила Аннабет.– Мне нравится любоваться твоим телом.– Еще бы! Что там у тебя!– Письма. Тебе от матери. Мне от мамы и сестры – малышки Кристи. Мы ее так называем. Ей восемнадцать, но для нас она все равно маленькая. А ей все хочется казаться взрослой.– Да, это все так, – сказал – Джозеф. – Я в восемнадцать лет встретил Кэролайн.– Смешно. А я познакомилась с Доном.– Хорошо, что не влюбилась и не вышла замуж.– Ну да! Конечно, влюбилась. А он стал ухлестывать за моей кузиной Кэсси.– Он был просто дурак.– Ты бы так не говорил, если бы видел Кэсси!– Да плевать мне на твою кузину! Джозеф наклонился, и, взяв Аннабет за плечи, поцеловал ее в шею. Расстегнул несколько пуговиц на рубашке, коснулся губами груди. Потом вдруг деловито застегнул все, уселся на забор и стал читать письмо. Как будто он ничего и не имел в виду.Аннабет засмеялась.– Ну ты даешь, Джозеф! «Как тебе нравится Арканзас? Как работа? Ты познакомилась с интересными людьми? Я имею в виду не стариков и старушек , которыми ты занимаешься…» То, что было дальше, Аннабет со смехом прочла Джозефу вслух:– Послушай! Очень типичная ситуация! «… Аннабет , мне нужна твоя помощь. Я познакомилась с прекрасным человеком. Он просто потрясающий. Такая фигура , умереть можно. Умный и обходительный. Он – англичанин. Я влюбилась по уши , и он меня любит. Проблема с мамой и папой. Они говорят , что он слишком взрослый. Только подумай , ведь ему всего двадцать шесть. Даже моложе тебя. А они говорят , чтобы я с ним не встречалась. И все потому , что он работает с папой – преподает историю. А в конце учебного года он уедет в Англию , и я просто умру. Аннабет , поговори с ними. Пожалуйста! Они тебя послушают» .Аннабет вздохнула.– Слава Богу, что мне уже не восемнадцать.– Ну, а ты поговоришь с ними? – спросил Джозеф.– И что я скажу? Чтобы они заперли ее в чулане до следующего лета? Ведь если они разрешат ей встречаться с этим парнем, то ничего хорошего не выйдет. А если не разрешат, то, когда он уедет, она помчится за ним…– Ясно. Что бы ни случилось, вывод один – настоящей любви в восемнадцать лет не бывает.– Знаю сама.Аннабет подумала, что тридцать лет ждала своей любви и, скорее всего, ей потребуется еще столько же, чтобы убедить Джозефа в искренности своих чувств.Она стала читать письмо от матери. «.. Значит , ты встречаешься со Стюартом , – писала Лайнет , – и теперь знаешь , что он был уже женат , когда мы познакомились. Мне самой следовало сказать тебе об этом , но не хотелось , чтобы ты думала обо мне плохо. Ведь я родила ребенка , не выходя замуж , да еще от женатого человека. Для моих родителей это был просто скандал. И мне нет прощения. Стюарт не лгал мне. Я все знала , но ни о чем не думала. Он был такой красивый , просто замечательный – мужчина моей мечты. Я была настолько очарована , что меня не заботило даже существование в его жизни другой женщины – жены. Но я ни в коей мере не сожалею о том , что было. У меня есть ты , и я не мыслю своей жизни без тебя» .Аннабет задумалась над этими строчками. Она не имеет права быть судьей собственной матери. Возможно, то, что произошло с Лайнет, и плохо, но любой может совершить ошибку. А как бы сама Аннабет повела себя в подобной ситуации? А если бы Джозеф был сейчас женат? Разве она отказались бы от своей любви ради другой женщины? Трудно было представить себя в такой ситуации и принять однозначное решение…Джозеф продолжал читать письмо своей матери и вдруг явно озадачился.– Ну и дела! – пробормотал он.– Что-нибудь не так? – спросила Аннабет.– Да как сказать! Вот тут кое-что. – Он начал читать: – «… Я слыхала , ты сдал мельницу в аренду одной женщине , которая пишет исторические очерки о нашей долине. Говорят , она хорошенькая и уже очаровала всех , с кем успела познакомиться в городе. Она учительница из Южной Каролины и не замужем» . Как тебе это? А я и не знал, что ты учительница!– Это моя ученая степень. Образование. Но я никогда не преподавала.– Как это так получается, что моя мать, находясь за сотни миль отсюда, знает о тебе то, чего я не знаю?Аннабет расхохоталась и слезла с забора. Джозеф тоже встал и притянул ее к себе.– Но твоя мать не знает многого, что знаешь ты! – тихо сказала Аннабет.– Это только для меня!Джозеф крепко держал ее за бедра. Она обняла его за шею.– До встречи с тобой секс не играл для меня такой важной роли.– Это не секс, Энни. Это чудо. Просто жизнь. – В следующий момент он уже целовал ее. Аннабет отстранилась, улыбаясь.– В одежде ничего не получится. Может, пойдем на сено?Джозеф засмеялся.– Сено будет колоть и щекотать тебя, а ты не сможешь даже почесаться.– Тогда пошли на мельницу.– Мой дом ближе.Аннабет удивленно взглянула на него, Джозеф еще ни разу не звал ее к себе. Она уже и не мечтала попасть в его спальню. Дом все ещё оставался его убежищем, там было все его личное. И теперь он ведет Аннабет туда.– Я не могу идти, – сказала Аннабет. – Отнеси меня… Глава 8 Наступил декабрь, и с ним пришли снегопады, мороз, заносы. Джозеф пытался предугадать, как подействуют на Аннабет трудности жизни зимой в горах. Вдруг она уедет в город? Сейчас, когда ей все в новинку и она восхищается зимним пейзажем, может и нет. А лет так через пять? Она же говорит, что собирается остаться здесь надолго. Так многие считают поначалу. Так было и с Кэролайн. Джозеф нуждался в доказательствах того, что Аннабет не похожа на Кэролайн. Новых и новых доказательствах. Он стыдился своего недоверия, но ничего не мог с собой поделать.Джозеф уже заканчивал работу во дворе, когда началась настоящая метель. Он пошел к мельнице. Приветливо светился огонек в окне, а из трубы валил дым. Как там сейчас тепло и уютно… И Аннабет уже заждалась его к ужину. На крыльце он счистил снег с куртки и вошёл. Он уже не стучал в дверь, как раньше. Это был его дом. Аннабет на кухне разогревала обед, Она поцеловала его и сняла с него шапку. Ну просто семейная сцена. Вот жена встречает мужа с работы, они поедят, поболтают, пойдут наверх, в постель.Но Аннабет не была его женой, а Джозеф и сам толком не знал, хочет ли он еще раз жениться.– Как от тебя пахнет снегом! – сказала Аннабет, обнимая его.– Скажешь тоже! Разве снег пахнет?– Конечно. Свежестью, чистотой, холодом.– Холодом? А хочешь, чтобы тебе стало холодно?Джозеф приподнял ее свитер, и сделал вид, будто собирается дотронуться до нее холодными, как лед, руками. Аннабет с хохотом; отскочила в сторону.– Сначала согрей руки, а потом можешь меня трогать где угодно.Джозеф уселся на диван и посмотрел на книги и бумаги, разбросанные на столике.– Ты снова читаешь дневник Эмили?Аннабет кивнула.– Мне кажется, у тебя к ней особое отношение?. И знаешь почему? Ты видишь в ней себя.– Почему, ты так решил? – удивилась Аннабел.– Ты на нее похожа – сильная, решительная, неунывающая и упрямая.– С тобой приходится быть такой, – рассмеялась Аннабел.– Но, кроме шуток, Эмили и я приехали сюда из города! И мы обе любим детей.– Но Эмили приехала в долину с намерением умереть здесь, – довольно мрачно заметил Джозеф.Аннабет стала серьезной.– А я, Джезеф, приехала сюда с намерением жить здесь.Она вышла из кухни накрывать на стол. Джозеф мешкал. Надо было бы найти какие-то слова, чтобы поддержать Аннабет, дать ей понять, что она вольна, поступать так, как хочет, но ничего не изменив в их отношениях. Он не мог предложить ей большего, чем быть любовниками. Он не мог жениться на ней, иметь детей и связать с ней будущее, а потом разочароваться. Потерять любовницу – это можно пережить, но потерять еще одну жену…Потом они сели обедать. Разговор пошел о предстоящем Рождестве. Аннабет было интересно, как его празднуют в Корнере. Она не собиралась уезжать домой, а это означало, что они с Джозефом будут вместе.– Отдохни немного! – предложила она, когда ужин закончился. – Я уберу со стола и помою посуду. И еще у меня есть дело.Аннабет поставила чайник на плиту, где уже стояла большая кастрюля с горячей водой. Потом она притащила ванну и стала наполнять ее. Джозеф с улыбкой наблюдал за ней. Аннабет нравилось купаться в комнате рядом с раскаленной печкой. Она даже отказывалась пользоваться ванной в доме Джозефа. Аннабет переоделась наверху в длинный халат, заколола волосы и снова предстала перед глазами Джозефа, который от всего этого стал понемногу возбуждаться.– Я не понимал, почему ты принимаешь ванну в мое отсутствие. Теперь знаю.– Ну? – усмехнулась Аннабет, скидывая халат.– Да потому что при мне ты не домоешься. Тебе будет не до этого, а мне даже не придется подниматься с тобой в спальню.– Понятно. Ну, так потерпи! Насколько, интересно, тебя хватит, а? Посиди, почитай мои заметки.Джозеф стал листать толстую тетрадку. Он просмотрел интервью Аннабет с тетушкой Милли, известной в городе старой повитухой. Аннабет поразил ее рассказ. Сейчас, когда медицина достигла такого высокого уровня, трудно представить, как можно было родить ребенка в домашних условиях.Аннабет посвятила несколько страниц своим размышлениям по этому поводу и о родах и беременности вообще. Для Джозефа, который с интересом прочел записи, Аннабет предстала в новом свете. Он никогда не думал о ней как о будущей матери.– Джозеф! – позвала Аннабет. – Скажи, а зачем тут крюк на потолке?Джозеф посмотрел вверх.– Их должно быть четыре.– Точно. Вот они. Они использовались для работы?– Нет.– А зачем?Джозеф закрыл тетрадь и подошел к Аннабет. Он сделал серьезное лицо:– Думаю, бабушка с дедушкой использовали их для неких эротических игр. Ну там все эти корсеты, веревки, цепи для продления удовольствия, но без причинения боли.– Джозеф! – Аннабет брызнула на него водой. Джозеф закатал рукава, встал на колени у ванны и стал деловито намыливать мочалку.– Попробую вызвать у тебя гамму новых ощущений. Ты теперь в моих руках.– Конечно. Сижу абсолютно голая! А ты тут одетый.– Ничего.Джозеф стал осторожно тереть мочалкой ее плечи, потом грудь. У Аннабет перехватило дыхание. Это было ни с чем не сравнимое ощущение: прикосновение ткани, сквозь которую она чувствовала его сильную ласковую ладонь. Мыльная пена ровно ложилась на кожу, и вскоре видны были только соски, до них Джозеф почти не дотрагивался. Потом он медленно смывал мыло водой и наблюдал, как по ее трепетному телу сбегают быстрые струйки. Аннабет закрыла глаза, ожидая нового наслаждения, Она почувствовала его губы на груда, нежные, а потом жадные поцелуи. Она застонала, выгнула спину, отдаваясь этим желанным ласкам. Ну, хватит, хватит… еще… еще, думала Аннабет, дрожа всем телом.Вдруг Джозеф остановился. Аннабет подумала, что он разденется, и протянула руки к его джинсам. Он улыбнулся, взял ее за руки и помог подняться.– Потерпи, дорогая! – сказал он, – Посмотрим, насколько у тебя хватит выдержки.И продолжал усердно мыть ее. Аннабет закусила губу и постаралась отвлечься. Но когда его руки коснулись ее бедер, а потом пальцы скользнули между ними и начали ласкать ее там, где он нужен был ей большие всего, Аннабет застонала от прилива нового возбуждения. Она уже не контролировала себя. Не в силах шевельнуться, она готова была стоять так вечно, только бы чувствовать все, что он делал с ней. Джчвзеф завернул ее в полотенце и понес наверх.– Как хорошо, Джозеф, милый – шептала она.Он положил ее на кровать и быстро разделся. Затем развернул полотенце. Глаза его сверкали.– Это еще не все, милая Энни, – сказал 0» и оказался уже рядом… сверху… внутри… Любовная игра, которой, казалось, не будет конца.Когда позже, расслабившись они отдыхали Аннабет спросила:– Так для чего же все-таки те крюки в потолке? Неужели…– Да ну, – перебил он ее со смехом, это для того, чтобы подвешивать рамы для растяжки.Через несколько дней снег растаял, и Аннабет отправилась в город повидаться с мисс Хильдой. Они вместе пообедали, поболтали о том о сем и распрощались. Аннабет решила заглянуть в банк. В этот день он закрывался рано, и она подумала, что Стюарт сможет поводить ее по городу, как обещал. После семейного праздника они виделись с ним всего один раз, случайно в магазине. Стюарт тогда явно обратил внимание на количество продуктов в ее корзине. Но ничего не сказал: наверное понял, в каких она теперь отношениях с Джозефом, и решил не вмешиваться. А что бы он спросил? И волновало ли его это хоть в какой-то мере?Сейчас Аннабет застала Стюарта, когда он выходил из банка. Он растерялся.– Не ожидал встретить тебя сегодня.– Плохо без телефона – ни о чем невозможно договориться. Ты занят?– Собирался домой. А что?– Помнишь, ты обещал мне кое-что показать в городе. Ну то, что связано с Дотанами.Стюарт задумался. Вид у него был нерешительный.– Ладно, забудь об этом, – Аниабет махнула рукой. – Когда тебе будет удобно, дай мне знать.– Нет, давай сегодня, – сказал он вдруг. – У меня нет никаких планов, да и Мэри Луизы нет дома. – Она поехала за рождественскими покупками в Юрека Спрингс. – С чего начнем?Аннабет была готова к этому вопросу.– С кладбища. Семейные могилы.– С тобой не соскучишься. Почему такое мрачное начало?– Кладбища существуют для живых. Там тихо, чисто, живописно. Люди приходят, приносят цветы, читают эпитафии.Кладбище располагалось неподалеку. Вход был не в лучшем состоянии, да и некоторые могилы выглядели заброшенными.– В давние времена у каждой семьи было свое кладбище, – начал рассказывать Стюарт. – Генри, первый из Дотанов, поселившихся здесь, решил сделать по-другому. Он решил, что все поселение должно выглядеть цивилизованно, так как предвидел, что на этом месте потом будет город. Он купил землю под общее кладбище. По воле судьбы их с Эмили сын Джеффри был первым, кого здесь похоронили.Стюарт привел Аннабет к могилам предков – Генри и Эмили Дотан и их детей. Аннабет высчитала, что Эмили умерла около ста лет назад. Ей было семьдесят. Она родила шестерых детей, и у нее был двадцать один внук. Да, подумала Аннабет. Эмили умерла счастливой в кругу большой и крепкой семьи.Наконец они подошли к могиле Герберта Дотана, отца Стюарта.– А он знал о существовании внучки? – спросила Аннабет.– Нет. Он и так был зол на меня за роман с Лайнет. А если бы ему стало известно о ребенке…– Так он знал о вас? – поразилась Аннабет. Она считала, что это было тайной. – А еще кто знал?– Многие. Мы с женой чуть было не развелись. Хотя я и старался быть осторожным, но Корнен слишком маленький город. Здесь трудно спрятаться. До отца дошли слухи, и у нас был серьезный разговор. Он угрожал мне. Герберт был сильным и властным человеком. И беспощадным. Если бы я не послушался, он мог сделать с Лайнет что угодно, даже упечь ее в тюрьму.– Но за что?– Да за то, что мешала Герберту Дотану. Причина бы нашлась. Вот ты со своим характером могла бы дать ему отпор, а твоя мать – нет. Она была слишком деликатной и слабой.Не только она, подумала Аннабет.– Значит, по приказу отца ты сам бросил маму еще до того, как узнал, что она беременна?– Из-за него и из-за Мэри Луизы. Хочешь верь, хочешь нет, но я любил жену и не хотел обидеть ее.– И маме ты говорил, что любишь ее.– Да. Тогда да. Она была другая. Удивительная. Ни на кого не похожая. Не такая, как я. – Стюарт внимательно посмотрел на дочь. – Кажется, я относился к ней так же, как Джозеф к тебе.Аннабет покачала головой.– Ты ошибаешься, Стюарт. Тебя привлекала мама, потому что вы были разные. А Джозеф вообще не придает этому значения.Они пошли молча. Стюарт наконец спросил:– Что ты думаешь делать на Рождество?– Я буду здесь.– А твоя семья? Они соскучились, наверное.– Надеюсь.– Знаешь, как раньше праздновали Рождество? В городе ставили огромную елку, украшали ее, зажигали огни. Со всей долины съезжались люди на торжество. Разжигали костры, делали общее угощение. Тогда люди жили небогато и не могли позволить себе домашний праздник. А так, когда все вместе, получалось весело и всем было одинаково хорошо. Ну, а потом интерес к этому пропал. Стало традицией отмечать праздник дома, в кругу семьи. Мы уже поженились с Мэри Луизой, когда все еще существовало неписаное правило: все взрослые дети обедали с родителями по воскресеньям и праздникам. А что теперь? Родители могут жить по соседству от своих детей, а видеть их раз-два в месяц.Я это к тому, что вот и ты не поехала домой, к своим на День Благодарения. Теперь и на Рождество не едешь.– Там и так соберется много народу. Им будет хорошо и без меня.– Что ты говоришь, Аннабет? Любая мать, окруженная и двадцатью детьми, в праздник будет тосковать по двадцать первому, который не смог приехать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9