А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

А из Денвера двухмоторный самолет местной фирмы одолел оставшиеся две сотни миль почти за такое же время. Пилот рядом со мной всю дорогу страстно грыз ногти, как будто решил заняться самоедством, и, когда мы приземлились, меня уже почти тошнило.Во второй половине жаркого воскресенья маленький городок в пустыне выглядел совершенно безжизненным. Над бесконечными рядами брошенных ржавеющих машин поднималось густое марево, а пассажиры в зеленых окнах автобуса походили на рыб в аквариуме, и вода из разбрызгивателей на лужайках перед богатыми домами высыхала, не успев долететь до земли. На автобусной станции я узнал, что агент «Снэйл экспресс» в Рок-Спрингс — внук старого Хагстрома. Старый Хагстром сидел на крыльце маленького, сбитого из досок дома, раскачиваясь в кресле-качалке. Он не знал, где его «мальчик».Но старик вроде бы обрадовался неожиданной компании, пригласил меня войти в дом и достал из холодильника две бутылки пива. Холодильник стоял в гостиной, которая виднелась сквозь сетку, закрывавшую дверной проем. Комната выглядела как после драки: стулья со сломанными спинками, грязный порванный ковер, разнообразный ассортимент чашек, стаканов и бутылок, все немытые и в беспорядке сваленные на столе напротив гигантского нового телевизора. Я вынес бутылку пива на крыльцо и пил из горлышка, как и хозяин.Старик покачивался в кресле, почесывался, прикладывался к бутылке и вяло убеждал меня держать пари, что «мальчик» скоро будет. Я посмотрел в оба конца жаркой пустой улицы. Чуть ли не на каждом крыльце вырисовывались фигуры, раскачивавшиеся в креслах, почти невидимые, потому что у многих и крыльцо было затянуто сетками от насекомых. Сквозь эти сетки они наблюдали за миром, окружавшим их, то есть за машинами, которые катили мимо.Двумя бутылками пива позже, когда старик Хагстром объяснял мне, как бы он расправился с Вьетнамом в тысяча девятьсот шестьдесят седьмом, на выщербленном «Крайслере» прикатил «мальчик». Внук старика действительно оказался мальчиком не старше восемнадцати лет. Он вытер руки о грязноватые джинсы, потом о майку и одну протянул мне, легко вступив в общение, как и его дед. Я объяснил, зачем приехал.— Конечно, можете осмотреть фургон, — дружелюбно сказал он. — Прямо сейчас?— Если вы не против.— Конечно, пожалуйста.Он жестом пригласил меня в прокаленную солнцем машину, круто развернулся и, срезая углы, подъехал к узким воротам в стене высотой в рост человека. За воротами на пыльной площадке стояли четыре фургона «Снэйл экспресс» разных размеров.— Вот этот, — показал я на самый большой.— По-моему, он приехал в субботу. Сейчас посмотрю.«Мальчик» отпер маленькую кирпичную контору, в которой было жарко, как в аду, так что сам сатана остался бы доволен. Я вошел вслед за ним.— Да, правильно, в субботу, — подтвердил он, посмотрев в книгу заказов. — Фургон приехал из штата Нью-Йорк. Аренда заплачена за неделю вперед. Неделя заканчивалась в понедельник.— Не помните, кто пригнал фургон сюда?— Дайте вспомнить. Ах да. Пожилой мужчина. Ничего особенного не припомню. По-моему, седой.— А на какой машине он привез фургон?— По-моему, тоже на фургоне. Сером, для мебели.— Не эти двое? — Я показал ему фотографию.— Нет. — Он ответил без колебаний. Также он заявил, что никогда не видел парня и девушку. — А у деда вы спрашивали?— У деда я тоже спрашивал.«Мальчик» сказал, что уже подмел фургон, но если я хочу, могу посмотреть.— Почему вы подмели его? — спросил я.— Всегда подметаю. Этот был довольно чистым.Я все же осмотрел фургон. Там не было ни волос, ни шерсти, ничего свидетельствовавшего, что Крисэйлис находился здесь. Единственное полезное наблюдение заключалось в том, что у этого фургона прямо в центре поднималась крыша, отчего легче было грузить высокие предметы. Я предполагал, что Крисэйлис не захотел бы войти в маленький темный фургон, но если было видно небо, то это совсем другое дело.«Мальчик» старика Хагстрома охотно нашел агента прокатной фирмы машин, который сдал мне в аренду «Шевроле» с кондиционером и всего пятью тысячами пробега. В ту ночь я преодолел еще триста тридцать четыре мили и к завтраку приехал в Гардинер.Дорога шла по аллее Йеллоустонского парка. Рассвет окутывал туманом высокие сосны, и поверхность озер напоминала лужицы ртути. Я видел огромного безобразного лося. Но ни одного медведя. Йоги спал.Все утро я гулял по городу. Ни в одном магазине не продавали носовых платков с медведем Йоги и ничего даже приблизительно похожего на этот сувенир. Фотография не производила никакого впечатления. Изображенную на ней пару никто не знал. Я съел ленч, жареный бекон с помидорами и салатом, и поехал в соседний город, Вест-Йеллоустон, в пятидесяти четырех милях от Гардинера.Пробежка во второй половине дня по лавкам и магазинам не принесла никаких результатов. Потный, усталый, подавленный, я сидел в «Шевроле» и думал, что делать дальше. В фургоне не обнаружилось никаких следов Крисэйлиса, хотя машина и похожа на ту, которую видели водители из Лексингтона. Никаких платков с медведем Йоги в Йеллоустонском парке. Уолт был прав: напрасная трата времени.Я вспомнил длинную дорогу через парк с каньонами посредине пути и последние перед Рок-Спрингс сто миль по раскаленной пустыне и, вздохнув, решил отложить обратное путешествие на завтра. Я нашел лучший на вид мотель и снял лучший номер, какой у них был. Потом долго стоял под душем, пока вода не смыла с меня вместе с пылью дневную усталость, после чего улегся часа на два в огромную двуспальную кровать.Официантка, принесшая мне на обед стейк, разбитная, полная, добродушная женщина, очевидно, была убеждена, что каждого мужчину интересуют городские сплетни. Мне очень хотелось, чтобы она ушла и дала мне спокойно поесть, но я не сумел довести это до ее сознания и узнал о сложностях ее семейной жизни больше, чем исповедник в церкви. Под конец, просто чтобы остановить поток слов, я вытащил смятый платок с медведем и спросил, где бы я мог купить такой же. Она сказала, что «девушки», наверно, знают, и пошла спросить у них. Я спокойно закончил обед, но она вернулась и неуверенно положила белый квадратик на скатерть рядом со мной.— Они говорят, что вы можете купить такой же в Джексоне. Там рисуют медведей на пепельницах и других сувенирах. Ближе к Тетону. Сто — сто пятьдесят миль. Джексон — город-курорт.Прошлой ночью я проезжал через Джексон по пути сюда из Рок-Спрингс. Крепко спавший маленький городок. Когда я въехал в него утром во вторник, город кишел отпускниками и местными жителями, одетыми в ковбойские костюмы, будто в кино. Район ранчо-пансионатов, догадался я. Главная улица состояла из одних сувенирных лавок, и в первой же, куда я вошел, на прилавке лежала стопка белых платков с нарисованным медведем. Глава 8 Когда я подъехал, распахнулась дверь дома, оттуда вышла девушка из плоскодонки и с профессиональной приветливостью направилась мне навстречу.— Мистер Хочнер? Как приятно видеть вас здесь!— Я рад, что вы смогли принять меня в столь горячее время, когда столько желающих отдохнуть на вашем ранчо. — Я пожал ей руку, произнося слова с легким немецким акцентом, воспроизвести который было для меня легче, чем американский. Мне не хотелось, чтобы она угадала во мне англичанина.— В начале сезона у нас обычно есть свободные коттеджи. — Она улыбалась, но ее глаза внимательно изучали мой костюм, машину, чемоданы. Профессиональный взгляд, как у хозяина отеля, — но она не вспомнила, что уже видела меня прежде. — Если хотите, я сразу покажу ваш коттедж. Там вы можете освежиться, а потом приходите в дом обедать. У нас есть колокол, он даст вам знать, когда обед.Я поставил машину и достал два чемодана, старый и новый, купленный в Джексоне. Затем последовал по лесной тропинке, ведущей к ряду маленьких бревенчатых коттеджей, укрытых в тени деревьев.Она была высокой, сильной и старше, чем казалась на реке: лет двадцать шесть — двадцать семь, решил я. Длинные светлые волосы не рассыпались по молодежной моде по плечам. Теперь она скрутила их в тугой узел на затылке, открыв шею. Вместо белых брюк сейчас она носила темно-синие «левисы», но розовая рубашка вроде была той же. В одной из сувенирных лавок Джексона, пятой, в какую я зашел, продавец моментально узнал ее, когда я артистически уронил фотографию лицом вверх, доставая деньги, чтобы расплатиться за карту этого района.— Йола Клайв, — небрежно сказал он, поднимая фотографию. — И Матт. Ваши друзья?— Мне хотелось бы найти их, — ответил я, укладывая счет в бумажник. — Не знаете, как мне попасть туда? Я раньше не бывал у них.Он обстоятельно объяснил мне направление, куда ехать, и добавил:— Ранчо Хай-Зии всего в пятнадцати милях от города, и оно там одно, так что вы не заблудитесь. Но если вы хотите там остановиться, я дам вам телефон, зарезервируйте себе коттедж. Это очень популярное место среди отдыхающих.— Да, обязательно позвоню, — сказал я и тотчас выполнил это намерение. Потом купил несколько «левисов» и рубашек, сапоги для верховой езды и чемодан, чтобы положить в него покупки. В стране ковбоев оружие не требует объяснений: я добавил к своему будущему костюму тяжелый черный кожаный ремень с карманчиками для разных инструментов и серебряной пряжкой, и продавец не выразил удивления, когда я проверял, удобно ли разместится на ремне кобура моего пистолета, если мне вдруг захочется его использовать.Джексон сохранил привкус Дикого Запада, и перед аптекой под небольшим навесом пассажиров ждал настоящий старинный дилижанс. Но если бы у первых поселенцев были такие сонные, равнодушные лошади, вряд ли они могли бы ускакать от краснокожих. На короткой главной улице перед магазинами был проложен широкий, чуть приподнятый над землей деревянный настил. Его построили, чтобы не ходить по грязи, но теперь уже сама грязь стала твердой, как чугун, и окаймляла деревянные тротуары. Мотели с вывесками, обещавшими «центральное отопление и кондиционированный воздух», назывались «Фургон» и «Убежище конокрадов». Названия напоминали об истории заселения Дикого Запада. Джексон представлял собой странную смесь естественного прогресса и псевдостарины.Я сидел под навесом, спрятавшись от полуденного солнца, и долго думал, потом позвонил Уолту в «Жизненную поддержку.» * * * Йола Клайв повела меня мимо напиленных и аккуратно сложенных дров к невысокому крылечку в две ступеньки, и через сетку от насекомых и деревянную дверь мы вошли в коттедж.— Ванная там, — показала она, — и по вечерам вам иногда захочется затопить печь. У нас здесь снег сошел всего недели две-три назад, и ночи еще холодные. — Йола чуть улыбнулась и показала на корзинку с пакетиками какой-то раскрошенной смеси, стоявшую рядом с низкой чугунной печкой. — Бросьте пару пригоршней этих крошек и подожгите поленья.— Что это? — спросил я.— Растопка. Смесь мазута с опилками. — Ее взгляд профессионально обежал комнату, проверяя, все ли в порядке. — Позади кухни есть специальный холодильник, в котором можно сделать лед, если вы захотите выпить. Большинство наших гостей привозят спиртное с собой. Мы не продаем алкогольные напитки... Наверно, вы захотите завтра утром принять участие в прогулке верхом. Мы обычно записываем желающих во время обеда. — Она снова профессионально улыбнулась и спокойно направилась по тропинке к дому.Вздохнув, я стал обследовать свое новое жилище. Строители нашли разумный компромисс между традиционным материалом и современной архитектурой, в результате получился удобный двухкомнатный коттедж с высоким потолком и стенами из покрытых лаком толстых бревен. В главной комнате на покрытом лаком полу стояли две односпальные кровати, застланные цветастыми лоскутными одеялами. Ниша в стене, задернутая занавеской, служила шкафом, два стула с прямой спинкой и стол завершали меблировку коттеджа. Кроме того, в ванной я нашел вешалку для полотенец, полку и табуретку. В этой глуши не было линии электропередачи, на ранчо работал движок, дающий свет в коттеджи и в главный дом.Я разложил вещи по полкам и повесил на вешалки, потом переоделся в «левисы» и клетчатую, белую с голубым, рубашку. «Настоящий отпускник», — саркастически подумал я и затянул ремень с кобурой.Около часа я сидел на крыльце и любовался видом, который прекрасно смотрелся бы на конфетной коробке. Отроги Скалистых гор, называемые Тетон, простирались с севера на юг. Темно-зеленые сосновые леса спускались в долины, над ними сияли белоснежные шапки вершин. У подножия искрился и бурлил поток серебристо-голубой воды, впадающий в верховье реки Снейк. Между рекой и лесом, на краю которого стоял мой коттедж, тянулась широкая полоса кустов, перемежавшихся какими-то желтыми цветами, похожими на сорняки.Лес вокруг коттеджа рос на склоне гряды гор, вершины которых поднимались сразу за ранчо, закрывая его от ветра и отгораживая от мира. Поток огибал ранчо, то приближаясь к коттеджам, то удаляясь от них, и единственная дорога из узкой долины кончалась на стоянке для машин Хай-Зии.Громко зазвонил колокол, созывавший к обеду. Я вошел в коттедж и надел черный свободный свитер. Он закрывал кобуру с пистолетом и казался вполне уместным вечером на высоте девять тысяч двести футов над уровнем моря, хотя волна жаркого воздуха и в горы принесла тепло. Я медленно шагал по пыльной тропинке, гадая, узнает ли меня Матт Клайв. Я не запомнил его лица, когда он стоял на плоскодонке, хотя теперь хорошо знал его по фотографии. Вряд ли он рассмотрел меня, ведь его внимание должно было сосредоточиться на Дэйве Теллере. Все же, вероятно, я произвел на него более сильное впечатление, чем на Йолу, потому что, когда прыгал за Дэйвом в воду, стоял ближе к нему.Но я зря беспокоился. Матта Клайва на ранчо не было.Йола сидела в конце длинного стола желтовато-золотистого дерева, над которым стоял гул голосов гостей ранчо. В основном семейные группы и три супружеские пары. Никто не приехал отдыхать в одиночку, кроме меня. Яркая, хорошо причесанная мамаша пригласила меня сесть рядом с ней, напротив ее симпатичного мужа, и спросила, долго ли мне пришлось сюда добираться. По другую сторону возле нее сидел маленький мальчик, громко сообщивший родителям, что он не любит оладьи. Все лица за столом выглядели загорелыми, оживленными, переполненными бодрым отпускным настроением. Я подавил в себе яростное желание встать и уйти, чтобы оказаться подальше от этого веселья. Я не чувствовал в себе достаточно сил каждый день выглядеть так, словно я тоже получаю от этого удовольствие.К концу обеда у меня появилось ощущение, будто моя улыбка окаменела, она стала настолько неподвижной и механической, что лицо болело, когда я ее изображал. Но симпатичный мужчина, сидевший напротив меня, Кинтус Л. Уилкерсон Третий («Зовите меня Уилки», — попросил он), вроде бы сиял от удовольствия, заполучив практически не разговаривавшего слушателя, и не хотел упускать такой счастливый случай. Я выслушал отчет о каждой минуте проведенного им на рыбалке дня, как он забрасывал удочку, как повело поплавок, как он подсек... Его жена, Бетти-Энн, ездила верхом на озеро вместе с ним и, пока он рыбачил, поднялась на холмы в сопровождении детей — Саманты и Микки. Потом историю о путешествии по холмам я выслушал от каждого из трех. Они пригласили меня присоединиться к их компании на следующий день. И я заставил себя сказать, что буду очень рад.После кофе я поднялся, чтобы уйти. Уилкерсоны пообещали встретиться со мной за завтраком, а Йола спросила, удобно ли мне в коттедже.— Благодарю вас, удобно. — Вспомнил о немецком акценте. Улыбнулся.— Прекрасно, — бодро проговорила она с отсутствующим взглядом. — Скажите, если вам что-нибудь понадобится.Я с облегчением вышел из главного дома ранчо и побрел по темной тропинке к пустому коттеджу, прислонился к одному из столбов, поддерживавших крышу, и смотрел на ряды вершин, бледно сверкавших в неверном свете луны. Одинокое облако медленно плыло по темному небу. Голова болела, будто мои мозги хотели взорваться и выплеснуться наружу.Как я сумею продолжать это? Обед совершенно вымотал меня. Еще полчаса — и я бы не вынес. Не знаю, что делать с собой. Бесполезно молиться — не верю. Если я пойду к доктору, он даст мне бутылку микстуры и совет взять себя в руки. Ничего нельзя сделать, надо просто переждать, пока не станет лучше. Если бы я мог убедить себя, что потом станет лучше, то по крайней мере мне было бы за что уцепиться.Где-то в долине заржал жеребец.Может быть, это Крисэйлис. Если его нет на ранчо Хай-Зии, то, наверно, он где-то поблизости. Видимо, Кибл знал, что делал, когда посылал меня охотиться за лошадью, потому что, очевидно, на рабочем уровне я еще могу функционировать нормально. Возможность сосредоточиться на деле действовала как рубильник, который отключал душевное смятение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27