А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Вот какой брат был у Гешки!
Класс и его родственники
Все завидовали ему. Мальчики вообще любят хвастаться своими старшими братьями. И каждый хотел иметь чем-нибудь примечательного старшего брата. Это была поголовная мечта. "Вот у меня брат!" - слышалось то и дело в классе. "У меня брательник, знаешь, он на заводе первый. Ему к Октябрю велосипед премировали".
И даже толстый Плинтус, старший брат которого был замечателен лишь тем, что превосходил по объему младшего, похвалился однажды:
- Это что! Вот у меня брат, так он может два батона, халу и кило ситного зараз съесть!
Другие рассказывали, что у них братья инженеры, врачи, пограничники. У Коли Званцева брат был художник.
Миша Сбруев хвастал, что у него двоюродный брат - конный милиционер. У Ани Баратовой старшая сестра - химичка в Ленинграде. Впрочем, мальчики, мечтавшие о знаменитых старших братьях, сестер в счет не брали.
Однако в разговорах о братьях и сестрах выяснилось, что почти у всех есть родство с замечательными людьми, Люди эти были, может быть, и не очень знатные, но просто хорошие советские люди, работящие, нужные, живущие весело и интересно; конструкторы, сталевары, учителя, мастера, комбайнеры, артисты. Но все это, конечно, не уменьшало славы Гешки Черемыша, старший брат которого был прославлен на весь мир. Тут уж и спорить было нечего... Просто вот так уж повезло парню из пятого класса "Б" в третьей северянской средней школе-десятилетке.
Пятый класс "Б" гордился Гешкой. Действительно, не в каждом классе учится брат такого героя! Для всей страны был летчик майор Климентий Черемыш, а для Гешки-ных одноклассников - "Черемыша из нашего класса брат.., Гешкин брат... ".
И, когда почтальон Валенюк проходил утром мимо школы, ребята выбегали навстречу ему и кричали:
- А Черемышу нет?
- Есть - заказное спешное, - неизменно отвечал почтальон, - только еще чернила не просохли. В Москве лежит, сохнет.
Но изредка действительно оказывалось письмо из Москвы. Ребята вносили в класс, вырывая друг у друга, конверт, в обратном адресе которого значилось: "Кл. Черемыш". Гешка никогда не читал письма в классе. Он уносил к себе в детский дом и там, в укромном уголке, за печкой, прочитывал.
- Ну, что пишет? - интересовались на другой день ребята. - Никуда не летит?
Но Гешка отмалчивался.
Так каждое письмо окутывалось некоей тайной. И вообще ребята чувствовали, что в отношениях между Гешкой и его знатным братом есть какой-то секрет, который Гешка ни за что никому не выдаст. Впрочем, он охотно рисовал для ребят цветными карандашами портреты своего брата. У него была богатейшая коллекция фотографий знамени- того летчика. Он аккуратно вырезал их из журналов. У Климентия на портретах был просторный лоб и широко поставленные глаза. От этого меж бровей, над переносицей, выпирал выпуклый треугольник, и глаза смотрели упрямо, широким и зорким оглядом. Климентий Черемыш, коренастый и смуглый, улыбался, выглядывал из люка самолета, кого-то приветствовал.
И слава брата была так неотделима от Гешки, что даже Евдокия Власьевна говорила иногда на уроках:
- Черемыш, Черемыш, сиди как следует! Ай-ай-ай!.. Стыдно! А еще, брат героя! Не подобает тебе...
Иногда это становилось даже скучным. Хочешь не хочешь, а надо хорошо заниматься. Неловко, если брат героя и вдруг будет отстающим. Нельзя было участвовать во многих проделках ребят. Неудобно - скажут: брат такого героя, а хулиган, фамилию позоришь... Ничего не поделаешь - раз уж вышел из такой геройской семьи, так "прочее соответственно" должно быть: изволь и сам соответствовать высокому родству!
Вольные хоккеисты
Но Гешка Черемыш завоевал уважение товарищей в школе не толькой своей фамилией. Одной фамилией ничего бы он не добился. Первые дни, правда, все охали. А потом понемножку привыкли. Брат так брат. Что уж тут такого?!
Но едва открылся в городе каток, слава Гешки снова загремела по классам. На коньках "снегурочка" он обогнал самого Лукашина, А Лукашин слыл чемпионом школы от первого класса "А" до пятого "Б". И бежал он на настоящих "норвегах". К тому же Гешка оказался добрым хоккеистом.
А в городе Северянске, близком к морозным краям нашей страны, зима была ранняя и долгая. Все очень уважали русский хоккей, летучую и искристую игру борьбу за маленький пробковый мяч в вихре льдистой пыли, в высверках стали и стуке клюшек...
И вот оказалось, что Гешка Черемыш - замечательный хоккеист. Он играл нападающим на правом крае и обладал редким умением бить с ходу точно по воротам. Никто не умел так внезапно, на бегу отставив одну ногу в сторону, резнув лезвием с полного разгона лед, застопорить на месте и, завертевшись, мгновенно взять обратный разбег.
Кроме того, Гешка уснащал свои разговоры на катке множеством летных выражений.
- Клюшку на себя! - командовал Гешка. - Заходи на удар! - распоряжался он. - Сажай на три точки! Есть!.. Впритирочку!
Это нравилось хоккеистам. Игра приобретала боевую значительность. Гешку на катке оценили.
Зима в Северянске наступала рано, и в то время как в Москве еще доигрывались на взмокшей траве стадионов осенние матчи в футбол, в Северянске на подмерзших прудах и лужах уже появлялись вольные и дикие хоккеисты, гоняя по льду все, что попадалось под клюшку, будь то старая галоша или смерзшаяся навозная лепеха.
Старшеклассники играли в юношеских командах города. А в школе были две свои "вольные" хоккейные команды. В первой капитаном вскоре стал Геша Черемыш, во второй... Вторая команда была "девчачья", как называли ее в школе. Организовала ее Аня Баратова. Аню Баратову дразнили в школе "мальчишницей", потому что она одинаково хорошо и просто водилась как с девочками, так и с мальчиками. И ни Гешке, ни Плинтусу, ни тихонькому Коле Званцеву, ни воинственному задире Лукашину никогда не приходило в голову подразнить Аню, как других девчонок. Она была своя. С ней было интересно.
Команда Ани Баратовой была сколочена еще за год до поступления Гешки в школу. Девочки сперва шли неохотно, стеснялись, говорили, что хоккей - это "мальчишья", игра. Но успехи "девчачьей" команды сделали школьниц героями катка.
А зимами каток был центральным местом в городе. Каток устраивали на реке, огораживая флажками, вехами, а со стороны берега - легким временным палисадом участок замерзшего русла. И Аня Баратова добилась своего. Девочки, которые и прежде отлично катались на коньках, раздобыли теперь кустарные клюшки и вскоре стали такими же азартными игроками, как и мальчики. Еще в прошлом году команда Ани Баратовой вышла на первое место среди девочек Северянска. Но все же мальчики относились к хоккеисткам пренебрежительно, считая, что "девчачий хоккей - это не игра, а один писк"...
Испытaнue
Однажды радио, а потом газеты принесли из Москвы весть, что Герой Советского Союза летчик майор Климентий Черемыш один отправился в новый неслыханный беспосадочный перелет Севастополь-Чукотка. Наискось через всю страну - из угла в угол! На одноместном скоростном самолете. Сквозь осенние ливни юга, напролом через туманные заморозки средней полосы и метели таежной зимы. Когда в школе узнали об этом, Климентий Черемыш летел уже над предгорьями Урала.
На большой карте красной ниткой, приколотой булавками, обозначили маршрут перелета. Вдоль нее передвигали флажок. Вечером пришло известие, что Черемыш летит над тайгой. Потом связь с летчиком оборвалась. Флажок на карте остался непередвинутым...
Утром Гешка пришел в класс осунувшийся и молчаливый. Ребята боялись взглянуть на него. Климентий Черемыш исчез в бездонных далях Восточной Сибири.
- Ты только, Геша, не волнуйся, прежде всего, - говорила Аня. - Я вот почему-то уверена...
- Конечно, мало ли что, -начал толстый Плинтус. - Может быть, знаешь чего? Может, вдруг атмосфера не пропускает там радио. А потом пропустит, и мы узнаем.
- "Атмосфера, атмосфера"! - сказал Гешка. - В голове у тебя, видно, атмосфера!
Начались уроки. Но учителя и ребята то и дело поглядывали на крайнюю заднюю парту, где сидел, опустив голову, Гешка Черемыш, брат летчика, сгинувшего в безлюдной студеной глухомани Севера.
Учителя не вызывали в этот день Гешку. Перед письменной по математике сам директор справился, как он себя чувствует, не освободить ли его от работы. Но Гешка упрямо заявил, что хочет решить задачу, и наотрез отказался от поблажек.
Задачка была не очень трудная, хотя и запутанная. Решать ее нужно было осмотрительно, со вниманием. А Гешка никак не мог собрать свои мысли. И Званцев видел, что сосед его рисует на промокашке самолеты... Много самолетов... А на страничке раскрытой тетради по математике у Гешки по-прежнему ничего не было, кроме условия задачки. Званцев хотел подсказать Гешке решение, но тот зло отмахнулся.
Скоро почти все решили задачку. Сдав тетради учителю, ребята выходили из класса, оглядываясь на Гешку. Гешка по-прежнему сидел за партой, не подымая головы. Вот уже и Плинтус кончил. А Гешка все еще решал задачку в опустевшем классе.
- Ну, как Гешка там? - спрашивали ребята у Плинтуса, вышедшего в коридор.
Плинтус только рукой махнул.
- Не повезло сегодня братьям, - сказал остряк Лукашин, - и этот завяз... без вести пропал.
Его чуть не отколотили.
- Тебе что, смешно?
- Ну, уж пошутить нельзя...
- Нашел чем шутить!
Ребята теснились у дверей класса, заглядывали через замочную скважину как там Гешка Черемыш... Пытались даже подсказать ответ задачи. Не заметили, что подошел директор Кирилл Степанович.
- Это вы там кого через замочную скважину в науку вытягиваете? - раздался вдруг его низковатый голос, и все шарахнулись от двери.
А Кирилл Степанович подошел, плотнее прикрыл дверь в класс и, обернувшись к смущенным ребятам, продолжал:
- Говорят вам, говорят, что у нас двери в науку для всех широко раскрыты, а вы все сквозь щелочку хотите знание подсовывать. Тесновата щелочка для науки. Пошли бы вы лучше погуляли, чем тут толкаться да шептаться.
Директор ушел в учительскую, а ребята, ненадолго отошедшие от двери, как только он скрылся, снова все, как один, не сговариваясь, слетелись к дверям. Каждого выходившего из класса сейчас же осаждали расспросами:
- Ну, как Гешка? Выходит у него?
А тот, легонько отдуваясь после усилий, потраченных на решение задачи, и сообщив, что Черемыш все еще решает, шепотом спрашивал в свою очередь:
- Икс чему равен? Тридцать два?
И, успокоенный тем, что ответ у него сошелся с другими, сам начинал заглядывать в класс, на Гешку.
Вышел Миша Сбруев, потный и взъерошенный... Вид у него был такой, что никто даже не спросил уже про Черемыша.
- Решил! - торжественно объявил Сбруев.
-- А у тебя что получилось? - поинтересовалась Аня.
- У меня получилось, - отвечал Сбруев, - сто тринадцать да еще там с дробью...
Поднялся шум, приглушенный хохот у дверей. Аня, зажимая ладонью рот, махала на всех рукой. Но тут внезапно открылась дверь класса, и показался усталый Гешка.
Все кинулись к нему:
- Решил?
Гешка только кивнул утомленно.
- У тебя чему икс равен? - не мог успокоиться Сбруев.
- Тридцать два, - сказал Гешка. - А что?
- Молодец, Гешка! Правильно!.. Верно решил! - обрадовались ребята.
У всех словно от сердца отлегло.
А перед четвертым уроком, когда уже был звонок и в классе все расселись по местам, появилась вдруг, не по расписанию, Евдокия Власьевна. Помолодев от волнения, придерживая падающую прическу, стремительно подошла она к парте, где сидел Гешка. И на парту упала ее шпилька.
- Ну, Черемыш, поздравляю! Брат благополучно сел на Чукотке. У него было повреждение радиостанции. Теперь с ним связались. Все в порядке. Новый рекорд!
- Что! Я ведь говорила! - закричала Аня и повисла на шее у Евдокии Власьевны.
- А я нет? - забасил Плинтус. - Я говорил, сквозь атмосферу не слышно...
И все в классе зааплодировали, закричали "ура" и стали хлопать друг друга по спинам, а Плинтус, надув свои румяные щеки, бил по ним, как по барабану. Евдокия Власьевна смеялась со всеми и затягивала на затылке узел волос.
А Гешка вдруг схватился руками за щеки и выбежал из класса в коридор.
Евдокия Власьевна нашла его через несколько минут в углу коридора, у окна. Он облокотился на подоконник и стоял, приплюснув нос к холодному стеклу.
- Ну, успокойся, Черемыш, - сказала Евдокия Власьевна, - чего уж сейчас-то... - И положила руку на его стриженую макушку. - Ведь все уже прошло, все уже в порядке. И прочее соответственно... как говорят летчики.
Так чего же ты?
Кандидат
В те дни по всей стране начали готовиться к выборам в Верховный Совет СССР. Страницы газет заполнились именами и портретами кандидатов. Здесь были уже давно прославленные, большие люди страны. Встречались и новые, еще малоизвестные. Но в своих краях они были знамениты, и народ призывал доверить им дело и власть.
Раз утром Аня Баратова принесла в класс районную газету и разложила ее на парте у Гешки. И толстый Плинтус басовито и торжественно прочел, что колхозники села Холодаева выдвинули кандидатом в депутаты Верховного Совета от Северянского округа своего знатного земляка, Героя Советского Союза Климентия Черемыша. И с этого дня на предвыборных собраниях и митингах в городе Се-верянске не стихали овации в честь героя. Северянцы единодушно призывали отдать звание своего представителя в Верховном Совете отважному летчику.
- Ну, - говорил Гешке директор Кирилл Степанович, озабоченный и вечно спешащий на свой участок, - смотри, брат героя, не подкачай теперь. Я председатель избирательной комиссии. В члены правительства братца выбирать будем. Чувствуешь, почет какой? Так ты, Черемыш, уж не подведи. Как хочешь, а должен теперь на круглых "отлично" идти, иначе нельзя. Не мыслю просто иначе... А то всю ты мне работу подорвешь. Брат героя-кандидата должен быть отличником. Это само собой напрашивается. Так-то, ничего не поделаешь! Государственное дело. Держись, Черемыш Геннадий, держись, брат героя!
А ребята тревожились, как бы вдруг другой какой-нибудь округ не перехватил героя. И приставали к Гешке, чтобы он написал брату письмо в Москву и упросил его: пусть дает согласие баллотироваться от Северянского округа.
- Напиши, Геша... Три кино есть, лесопилка электрическая, тротуар диабазовый... В горсаде летом фонтан выше крыши брызгает. По сплаву сто двадцать четыре процента выполнено. И по хоккею, не забудь, первое место во всем крае. Ты уж окажи нам знакомство.
Гешка обещал непременно написать об этом. И вскоре стало известно, что Климентий Черемыш дал свое согласие баллотироваться в Северянском округе. А в письме, напечатанном в районной газете, герой-летчик благодарил за высокую честь и доверие. И он обещал гражданам Северянска, своим избирателям, что через месяц приедет самолично в Северянск.
Когда сообщили об этом Гешке Черемышу, заметили, что он как бы встревожился.
- Ты что же, Геша, не рад разве? - спросила Аня Баратова.
- Что значит - не рад? - сказал Гешка. - Странное дело, очень рад!
Но с этого дня стали примечать в нем какую-то перемену. Он сделался неряшлив, рассеян. На уроках он смотрел в окна, думал, видно, о чем-то другом, отвечал невпопад на вопросы преподавателя. Он стал теперь уединяться от товарищей, нагрубил ни с того ни с сего Ане, просил не соваться в его дела, когда Аня как староста хотела узнать, что с ним происходит. Потом он поссорился с Плинтусом и едва не подрался с ним на катке из-за ключа от коньков.
- Я не погляжу, чей ты там брат, а как дам вот, так живо у меня об лед загремишь! - напирал на него Плинтус.
Верный Коля Званцев еле разнял их.
Гешка даже и на хоккейные тренировки стал опаздывать; едва раздавался последний свисток вожатого-физкультурника, он тотчас отвинчивал коньки и, прихватив клюшку, уходил с катка. В классе он получил уже три "посредственно" и два "плохо". И когда Евдокия Власьевна попыталась переговорить с ним по душам, он надерзил ей и просил оставить его в покое. Он стал вялым, ничто его как будто уже не интересовало - ни школа, ни каток, ни предстоящий приезд брата. Чтобы как-нибудь его растормошить и подзадорить, Евдокия Власьевна придумала вот что.
- Слушайте, девочки! Что у нас такое с Черемышем творится, в толк не возьму, - говорила учительница Ане и ее товаркам. - А ну-ка, примитесь за него...
- С ним просто невозможно, Евдокия Власьевна!..
- А вы попробуйте. Я бы на вашем месте знаете что сделала?..
Ане давно уже хотелось проучить зазнавшихся хоккеистов. И, зная, что Гешка гордится успехами своей команды, она, по совету Евдокии Власьевны, вызвала мальчиков на матч. Мальчики сперва подняли ее на смех:
- Вы! Писклявая команда!.. Соображаете, на кого замахнулись?
- Боитесь, значит, - сказала Аня спокойно.
- Было бы чего бояться! - закричали хоккеисты. - Только писком вашим уши засорять!
- Пять минут визг - и команда вдрызг, кто куда! - захохотал Плинтус.
- А это мы еще посмотрим, кто запищит, - не унималась Аня.
1 2 3 4 5 6