Других свидетелей происшедшего не было.
Крис отлепился от двери, к которой его прижал нападавший, и инстинктивно коснулся щеки. Она кровоточила, и довольно сильно. Приложив к ране платок, Крис рысью направился к подъезду отеля.
Консьерж, увидев залитое кровью лицо постояльца, пришёл в ужас, что, однако, не помешало ему сбегать за аптечкой и оказать Крису первую помощь. Он же предложил Крису вызвать полицию, но тот ответил, что, поскольку порез невелик, в этом нет необходимости. Задыхаясь от волнения и содрогаясь всем телом, Крис торопливо поднялся к себе в комнату.
Оказавшись в номере, он первым делом направился в ванную, взглянул в зеркало и замер. На зеркальной поверхности кровью были выведены слова:
«Это я убил Ленку».
Крис в ужасе выскочил из ванной, прошёл в гостиную и рухнул на диван, спрятав лицо в ладони. Теперь лихорадка стала терзать его по-настоящему — его бросало то в жар, то в холод. Он был взволнован, напуган и ничего не понимал. Кто этот человек? Как он оказался у него в номере? Быть может, он и сейчас здесь находится?
Взяв себя в руки и переведя дух, Крис поднялся с дивана и отправился обследовать комнату, открывая все двери и заглядывая во все тёмные углы. Он даже за занавески заглянул, хотя было очевидно, что там никого нет. Покончив с осмотром комнаты и убедившись, что в номере никого, кроме него, нет, он сел на диван и позвонил менеджеру отеля.
Через десять минут в комнате появился менеджер в сопровождении двух полисменов в форме. Это были высокие, крупные люди, казавшиеся ещё выше из-за небольших размеров гостиничного номера. Эта зримая мощь представителей власти благотворно подействовала на Криса. Немного успокоившись, он стал отвечать на вопросы, которые ему задавали полисмены. В особенности их заинтересовал тот факт, что Ленка не умерла своей смертью, а была убита. Потом, правда, когда они узнали, что Ленка была убита в Праге, их интерес заметно пошёл на убыль. Они, однако, спросили, был ли, по мнению Криса, напавший на него человек тем же самым типом, который убил Ленку.
Прежде чем ответить, Крис думал не меньше минуты. Одежда бандита была похожа на одежду убийцы Ленки, но некоторые детали не совпадали. Усы можно наклеить. Крис никак не мог вспомнить, были ли у убийцы Ленки длинные вьющиеся волосы. Но повадки этого человека показались ему знакомыми. Особенно Крису запомнилась его паучья манера убегать во тьму. Когда он бежал, Крис был уверен, что это тот же самый человек.
Полицейские отнеслись к показаниям Криса с сомнением, но тем не менее аккуратно зафиксировали их в своих блокнотах. Потом в комнате щеглом щёлкнула рация, сообщавшая о перестрелке в кафе неподалёку, и полицейские исчезли, словно бы их и не было.
Менеджер гостиницы ужом увивался вокруг Криса, пытаясь ему втолковать, что он представления не имеет, как смог чужак, минуя фойе, проникнуть в комнату постояльца и что-то там написать у него на зеркале кровью. Но Крис полагал, что проникнуть в гостиницу и в пустующий номер злоумышленнику не составило бы ни малейшего труда. По требованию Криса менеджер предоставил ему новую комнату и клятвенно заверил, что никому не скажет, в каком номере он живёт, разве что по личному его распоряжению. Рассыпаясь в извинениях, менеджер наконец удалился, и Крис остался один.
Он принял ванну и лёг в постель, но сон не шёл к нему. Ему предлагают отказаться от затеянного им расследования, причём самым недвусмысленным образом. Ясно как день, что, если Крис продолжит поиски, его скорее всего убьют. И тот, кто угрожает Крису расправой, имеет все возможности для этого. Итак, встал вопрос: что же делать дальше?
Ответ напрашивался сам собой. Бросить все и улететь в Англию. Крис решил отменить регистрацию билета до Вермонта, купить билет до Лондона и завтра же покинуть Нью-Йорк.
Приняв это решение, он надеялся, что уж теперь-то провалится наконец в спасительную бездну сна. Но нет. Некий голос, доносившийся, казалось, из глубин его существа, противился такому решению проблемы. Голос этот называл его трусом и жалким, бесхребетным существом и нашёптывал ему на ухо имя Ленки. Крис старался не прислушиваться к этому голосу, гнал его от себя, но голос упорно звучал у него в голове, не умолкая ни на минуту, и не давал ему спать. А ещё этот голос утверждал, что, если кому-то так уж не терпится избавиться от Криса, это означает, что он подошёл совсем близко к решению загадки. Какой именно? Очень просто — к раскрытию убийства Ленки! Если Крис будет продолжать разматывать это дело, то, возможно, узнает, кто стоит за убийством Ленки.
Но почему все это выпало на его долю? Разве он похож на героя? Раскрывать преступления — вовсе не его дело. К тому же Ленка мертва, и, даже если он найдёт убийцу, она не воскреснет.
Крис знал, как в подобном случае поступил бы его дедушка. Он, несомненно, рискнул бы жизнью ради того, чтобы выяснить, кто убил Ленку; пятьдесят лет назад, на войне, дедуля рисковал собственной шкурой десятки раз. Да, но ведь это дедуля — реликт с абсолютно атрофировавшимся за годы войны инстинктом самосохранения и ещё не забытым желанием перегрызть врагу глотку!
«Ну а как поступил бы в данном случае твой отец?» — спросил Криса внутренний голос. Шипеорский-старший, этот скромный и тихий человек с твёрдыми принципами, не стал бы уклоняться от опасности. Для того, чтобы жить в консервативном Галифаксе, не скрывая своих социалистических убеждений, тоже требовалось немалое мужество.
Ладно, но как поступила бы при сложившихся обстоятельствах его мать? Женщина, которая перенесла столько испытаний, чтобы дать своим детям образование и уверенность в завтрашнем дне. Нет, его мать тоже не сдалась бы, не поддалась на угрозы негодяев.
Пример близких людей всегда служил ему опорой. Он надеялся оправдать их надежды и добиться богатства и благополучия, но даже не стал стопроцентным англичанином, как ему того хотелось. Одно время судьба его складывалась довольно благополучно: он стал хорошим банковским агентом, неплохо зарабатывал и закрывал глаза на то, как облапошивали вкладчиков дельцы вроде Йена Дарвента и Херби Экслера. Потом, правда, система жестоко его наказала, извергла из себя и швырнула на обочину, как негодную вещь.
И вот он встал перед выбором: вернуться в привычный уже мир людей, подобных Джорджу Калхауну, или поступить так, как поступили бы его родители и дед, и приложить все усилия к тому, чтобы узнать, кто убил Ленку?
Крис понял, что должен рискнуть и раскрыть тайну гибели Ленки, иначе он просто не сможет жить в ладу с самим собой.
Как только решение было принято, сразу пришло успокоение, и он наконец погрузился в сон.
12
Крис проснулся от страха. Он знал, что сделал правильный выбор, но мысль о последствиях принятого им решения его пугала.
Конечно, у него была возможность обезопасить себя. На время, конечно, но это уже кое-что. Предполагаемый убийца Ленки не тронет его до тех пор, пока не поймёт, что Крис, несмотря на предупреждение, решил продолжать расследование. Чем дольше ему удастся водить своего преследователя за нос, тем дольше он сможет спать спокойно.
Позавтракав у себя в комнате, Крис собрал и упаковал вещи. Потом вышел из дома, поймал такси и велел шофёру ехать через весь город в сторону туннеля Линкольна. Когда на одном из перекрёстков красный свет сменился зелёным, он неожиданно для таксиста велел ему поворачивать на север. Таксист удивлённо хмыкнул, но распоряжение клиента выполнил. Крис посмотрел в заднее стекло автомобиля. Улицы были забиты машинами, мчавшимися во всех направлениях. Если кто-то его и преследовал, то в этот момент наверняка потерял его из виду. А может, и нет. Попеременно сворачивая то влево, то вправо, они добрались до Десятой авеню, пересекавшей Верхний Вест-Сайд. Здесь Крис оглянулся снова, но так и не смог определить, преследует его кто-нибудь или нет. Сидевший за рулём шофёр-индеец решил, должно быть, что его пассажир рехнулся, но Крису было на это наплевать.
Офис доктора Марсии Хорват располагался в пятиэтажном здании на тихой улочке. Крис, оставив водителю щедрые чаевые, выпрыгнул из такси и, оглядев совершенно пустынную улочку, вбежал в здание. Было без десяти девять, и доктор Хорват уже ожидала его.
Он дал бы ей лет пятьдесят — коротко стриженные седые волосы, уверенность в осанке. Рабочий кабинет её был действительно предназначен для работы, а не для приёма гостей. Ни тебе кожаных кушеток, ни зелёных растений в горшках. Компьютер на столе, таблицы и стеллажи с книгами на стенах, большие светлые окна — ничего лишнего. Комната больше походила на контору адвоката или менеджера, нежели на кабинет практикующего психолога.
Времени у этой дамы было мало, о чём она сразу, без обиняков и заявила.
— Чем могу вам помочь, мистер…
— Шипеорский, — сказал Крис. — Я хотел бы поговорить с вами о «Блумфилд Вайсе».
— Ясно… Не скрою, в своё время «Блумфилд Вайс» приглашал меня для консультаций. Но, хотя это было много лет назад, я не могу разглашать полученную там информацию, это было оговорено соответствующим соглашением.
— Я понимаю, — сказал Крис. — Поэтому давайте сделаем так: я буду говорить, а вы сами решайте, что комментировать, а что — нет.
— В таком случае начинайте.
— Десять лет назад я занимался по программе «Блумфилд Вайса». Слушатели курсов сдавали психометрический тест. Я так и не получил результатов этого теста, да, признаться, вообще о нём забыл. Но в связи с некоторыми обстоятельствами я вспомнил о нём и пришёл к выводу, что, используя его, «Блумфилд Вайс» выявлял слушателей с наиболее агрессивным типом поведения.
— Да, это правда.
— Кроме того, я знаю, что вы были в группе психологов, проводивших этот тест.
— И это соответствует действительности.
— Что вы думаете об этом тестировании?
Доктор Хорват впервые улыбнулась, что добавило ей женской привлекательности и избавило от излишней строгости.
— Поначалу мне было просто интересно. Я всегда знала, что представители других крупных контор или банков лицемерят, заявляя, что тестирование проводится исключительно с целью отбора наиболее благородных и честных людей из числа сотрудников для последующего их продвижения на руководящие должности. На самом деле психометрическое тестирование не рассчитано на выявление «хороших» или «плохих» людей. У нас нет также такого понятия, как «прошёл» тест или «не прошёл». Люди имеют разные достоинства и недостатки, выявление которых помогает установить, насколько они приспособлены к выполнению той или иной работы. В «Блумфилд Вайсе» давно уже пришли к выводу, что некоторые руководители обладают качествами, которые могут быть полезными для дела, но вызывают негативное отношение окружающих — тех же слушателей курсов, например.
— О каких качествах вы говорите?
— Ну, если вы учились на курсах, то сами можете догадаться. Агрессия, например. Желание одержать верх любой ценой. Способность лгать, глядя в глаза. Умение манипулировать людьми. Определённая безжалостность и даже склонность к насилию.
— К насилию? — переспросил Крис.
— Многие банковские агенты очень агрессивны и способны к насилию — разве вы сами этого не замечали?
— Да, должно быть, такие есть, — неопределённо сказал Крис.
— Цивилизованное общество пытается сублимировать склонность к насилию разными способами. Самые известные из них — это спортивные игры и другие зрелища, когда толпа собирается, чтобы поглазеть на что-нибудь такое, что повышает выброс адреналина. Продажи и покупки на фондовом рынке тоже один из видов сублимации. Вы же сами банковский агент! Неужели у вас никогда не появлялось желания доминировать на рынке ценных бумаг? Занять ведущее положение?
— Готов признать, что появлялось, — сознался Крис.
— Что и требовалось доказать, — сказала доктор Хорват.
— Почему вы перестали сотрудничать с «Блумфилд Вайсом»?
— Боюсь, этого я вам сказать не смогу.
Доктор Хорват смотрела на Криса стеклянными глазами, выражения которых он не мог расшифровать.
— Позвольте мне вам в таком случае предложить свою трактовку. Вы проводили психометрическое тестирование слушателей, все больше углублялись в это дело, и в один прекрасный день вам вдруг пришло в голову, что эти люди могут быть опасны — по-настоящему опасны для общества. Вы докладывали об этом начальству, но оно не разделяло вашей тревоги. После того, как Стиви Матцли — один из тех, кого вы тестировали, был обвинён в изнасиловании, вы запаниковали и стали задавать себе вопрос: а нет ли среди служащих банка других столь же опасных для общества людей? Потом, естественно, вам пришёл в голову другой вопрос: если такие люди есть, то кто они?
— Я этого не отрицаю. Люди такого склада в «Блумфилд Вайсе» имелись, — сказала доктор Хорват. — Но я не стану называть вам их имена. Кроме того, мне непонятен ваш интерес; по-моему, в «Блумфилд Вайсе» вы уже не работаете?
— Да, я ушёл из банка три года назад. Но я был свидетелем гибели одного из слушателей. Его звали Алекс Леброн. Он упал с борта яхты и утонул. Вы, кстати, его не помните?
— Почему же? Помню, — сказала доктор Хорват. — Если не ошибаюсь, его смерть произошла при странных, подозрительных обстоятельствах.
Крис понял, что сейчас ему надо тщательно выбирать слова. Доктор Хорват не обязана хранить в тайне их встречу, и он понимал, что все им сказанное может быть в дальнейшем использовано против него, или Дункана, или любого из тех, кто находился тогда на яхте.
— Я ничего подозрительного тогда не заметил, — осторожно сказал он. — Но полной уверенности в этом у меня всё-таки нет. Дело в том, что студентка по имени Ленка, которая тоже находилась тогда на борту, была убита две недели назад в Праге.
При этом известии брови доктора Хорват удивлённо взлетели вверх.
Крис, глядя на неё в упор, сказал:
— Меня не оставляет странная мысль, что всё, о чём мы с вами сейчас говорили, как-то связано с тем, что произошло на яхте.
— И каким же образом?
Крис вздохнул:
— Если бы я знал…
— Так чего же вы хотите от меня?
— Ну, например… если я вам назову имена людей, которые были на яхте, могли бы вы сказать мне, кто из них беспокоил вас в профессиональном отношении?
— Ответ короткий — «нет». В силу тех причин, мистер… э… Шиповски… о которых я уже упоминала ранее.
Крис продолжал говорить, хотя знал, что все его слова бесполезны.
— Нас было на яхте семь человек. Я, Ленка, Алекс, Дункан Геммел, Йен Дарвент, Эрик Эстли и ещё одна женщина, которую вы не знаете. — Крис называл имена медленно, тщательно вглядываясь в глаза доктора Хорват. Напрасно. Она не выдала себя даже взмахом ресниц. — Ну как, эти имена вам что-нибудь говорят?
— Да, говорят. И мне, и моим помощникам. Но данные тестирования этих людей представляют собой конфиденциальную информацию, которая не может быть разглашена ни при каких обстоятельствах.
— Но, доктор Хорват, — сказал Крис, — представьте только, что недавно убили мою подругу. Да и на меня самого вчера вечером напал человек с ножом. — Тут Крис машинально коснулся порезанной щеки. — Уж если вы не можете сказать правду, скажите хотя бы, входил ли кто-нибудь из этих семерых в группу риска?
Доктор Хорват подняла глаза к потолку, после чего так же медленно перевела взгляд на Криса. При этом она продолжала хранить абсолютное молчание.
— Тогда, может быть, согласно вашим тестам, никто из нас не отличался агрессивностью? Скажите хотя бы это!
И снова ответом ему послужило молчание.
Крис сделал шаг вперёд и впился в неё глазами.
— Не хотите говорить? Ну так я вам скажу! Среди нас был один стажёр со склонностью к насилию. Это я точно знаю. Кто он? Ведь вам, чтобы ответить на этот вопрос, даже не надо лезть в свои файлы. Вы и так отлично знаете! Вы ведь всех их можете перечислить — этих сдвинутых по фазе, разве нет? Наверняка одно из имён, которое я сейчас назвал, что-то вам говорит! Вспомните, что было десять лет назад, очень прошу вас!
Доктор Хорват посмотрела на часы.
— Я полностью отдаю себе отчёт в серьёзности затеянного вами расследования, но помочь ничем не могу. Это вне моей компетенции. А теперь прошу меня извинить. У меня на девять часов назначена встреча, и перенести её я не могу.
Крис понял, что большего из неё не выжать. Тем не менее кое-что эта встреча для него прояснила.
— Что ж, — сказал он, — мне остаётся только поблагодарить вас за беседу, доктор Хорват. Если же вам вдруг захочется сообщить мне нечто важное, вот вам моя визитка. И ещё. — Тут он с минуту помолчал. Он знал, что его слова прозвучат мелодраматично, но чувствовал, что сказать это необходимо: — Если в скором времени вы вдруг узнаете, что со мной случилось несчастье, вспомните наш разговор и то, как вы отказались отвечать на мои вопросы.
Доктор Хорват посмотрела на него в упор. Крис понимал, что его речь смахивает на паранойю, но он знал также, что доктор Хорват не посчитает его психом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Крис отлепился от двери, к которой его прижал нападавший, и инстинктивно коснулся щеки. Она кровоточила, и довольно сильно. Приложив к ране платок, Крис рысью направился к подъезду отеля.
Консьерж, увидев залитое кровью лицо постояльца, пришёл в ужас, что, однако, не помешало ему сбегать за аптечкой и оказать Крису первую помощь. Он же предложил Крису вызвать полицию, но тот ответил, что, поскольку порез невелик, в этом нет необходимости. Задыхаясь от волнения и содрогаясь всем телом, Крис торопливо поднялся к себе в комнату.
Оказавшись в номере, он первым делом направился в ванную, взглянул в зеркало и замер. На зеркальной поверхности кровью были выведены слова:
«Это я убил Ленку».
Крис в ужасе выскочил из ванной, прошёл в гостиную и рухнул на диван, спрятав лицо в ладони. Теперь лихорадка стала терзать его по-настоящему — его бросало то в жар, то в холод. Он был взволнован, напуган и ничего не понимал. Кто этот человек? Как он оказался у него в номере? Быть может, он и сейчас здесь находится?
Взяв себя в руки и переведя дух, Крис поднялся с дивана и отправился обследовать комнату, открывая все двери и заглядывая во все тёмные углы. Он даже за занавески заглянул, хотя было очевидно, что там никого нет. Покончив с осмотром комнаты и убедившись, что в номере никого, кроме него, нет, он сел на диван и позвонил менеджеру отеля.
Через десять минут в комнате появился менеджер в сопровождении двух полисменов в форме. Это были высокие, крупные люди, казавшиеся ещё выше из-за небольших размеров гостиничного номера. Эта зримая мощь представителей власти благотворно подействовала на Криса. Немного успокоившись, он стал отвечать на вопросы, которые ему задавали полисмены. В особенности их заинтересовал тот факт, что Ленка не умерла своей смертью, а была убита. Потом, правда, когда они узнали, что Ленка была убита в Праге, их интерес заметно пошёл на убыль. Они, однако, спросили, был ли, по мнению Криса, напавший на него человек тем же самым типом, который убил Ленку.
Прежде чем ответить, Крис думал не меньше минуты. Одежда бандита была похожа на одежду убийцы Ленки, но некоторые детали не совпадали. Усы можно наклеить. Крис никак не мог вспомнить, были ли у убийцы Ленки длинные вьющиеся волосы. Но повадки этого человека показались ему знакомыми. Особенно Крису запомнилась его паучья манера убегать во тьму. Когда он бежал, Крис был уверен, что это тот же самый человек.
Полицейские отнеслись к показаниям Криса с сомнением, но тем не менее аккуратно зафиксировали их в своих блокнотах. Потом в комнате щеглом щёлкнула рация, сообщавшая о перестрелке в кафе неподалёку, и полицейские исчезли, словно бы их и не было.
Менеджер гостиницы ужом увивался вокруг Криса, пытаясь ему втолковать, что он представления не имеет, как смог чужак, минуя фойе, проникнуть в комнату постояльца и что-то там написать у него на зеркале кровью. Но Крис полагал, что проникнуть в гостиницу и в пустующий номер злоумышленнику не составило бы ни малейшего труда. По требованию Криса менеджер предоставил ему новую комнату и клятвенно заверил, что никому не скажет, в каком номере он живёт, разве что по личному его распоряжению. Рассыпаясь в извинениях, менеджер наконец удалился, и Крис остался один.
Он принял ванну и лёг в постель, но сон не шёл к нему. Ему предлагают отказаться от затеянного им расследования, причём самым недвусмысленным образом. Ясно как день, что, если Крис продолжит поиски, его скорее всего убьют. И тот, кто угрожает Крису расправой, имеет все возможности для этого. Итак, встал вопрос: что же делать дальше?
Ответ напрашивался сам собой. Бросить все и улететь в Англию. Крис решил отменить регистрацию билета до Вермонта, купить билет до Лондона и завтра же покинуть Нью-Йорк.
Приняв это решение, он надеялся, что уж теперь-то провалится наконец в спасительную бездну сна. Но нет. Некий голос, доносившийся, казалось, из глубин его существа, противился такому решению проблемы. Голос этот называл его трусом и жалким, бесхребетным существом и нашёптывал ему на ухо имя Ленки. Крис старался не прислушиваться к этому голосу, гнал его от себя, но голос упорно звучал у него в голове, не умолкая ни на минуту, и не давал ему спать. А ещё этот голос утверждал, что, если кому-то так уж не терпится избавиться от Криса, это означает, что он подошёл совсем близко к решению загадки. Какой именно? Очень просто — к раскрытию убийства Ленки! Если Крис будет продолжать разматывать это дело, то, возможно, узнает, кто стоит за убийством Ленки.
Но почему все это выпало на его долю? Разве он похож на героя? Раскрывать преступления — вовсе не его дело. К тому же Ленка мертва, и, даже если он найдёт убийцу, она не воскреснет.
Крис знал, как в подобном случае поступил бы его дедушка. Он, несомненно, рискнул бы жизнью ради того, чтобы выяснить, кто убил Ленку; пятьдесят лет назад, на войне, дедуля рисковал собственной шкурой десятки раз. Да, но ведь это дедуля — реликт с абсолютно атрофировавшимся за годы войны инстинктом самосохранения и ещё не забытым желанием перегрызть врагу глотку!
«Ну а как поступил бы в данном случае твой отец?» — спросил Криса внутренний голос. Шипеорский-старший, этот скромный и тихий человек с твёрдыми принципами, не стал бы уклоняться от опасности. Для того, чтобы жить в консервативном Галифаксе, не скрывая своих социалистических убеждений, тоже требовалось немалое мужество.
Ладно, но как поступила бы при сложившихся обстоятельствах его мать? Женщина, которая перенесла столько испытаний, чтобы дать своим детям образование и уверенность в завтрашнем дне. Нет, его мать тоже не сдалась бы, не поддалась на угрозы негодяев.
Пример близких людей всегда служил ему опорой. Он надеялся оправдать их надежды и добиться богатства и благополучия, но даже не стал стопроцентным англичанином, как ему того хотелось. Одно время судьба его складывалась довольно благополучно: он стал хорошим банковским агентом, неплохо зарабатывал и закрывал глаза на то, как облапошивали вкладчиков дельцы вроде Йена Дарвента и Херби Экслера. Потом, правда, система жестоко его наказала, извергла из себя и швырнула на обочину, как негодную вещь.
И вот он встал перед выбором: вернуться в привычный уже мир людей, подобных Джорджу Калхауну, или поступить так, как поступили бы его родители и дед, и приложить все усилия к тому, чтобы узнать, кто убил Ленку?
Крис понял, что должен рискнуть и раскрыть тайну гибели Ленки, иначе он просто не сможет жить в ладу с самим собой.
Как только решение было принято, сразу пришло успокоение, и он наконец погрузился в сон.
12
Крис проснулся от страха. Он знал, что сделал правильный выбор, но мысль о последствиях принятого им решения его пугала.
Конечно, у него была возможность обезопасить себя. На время, конечно, но это уже кое-что. Предполагаемый убийца Ленки не тронет его до тех пор, пока не поймёт, что Крис, несмотря на предупреждение, решил продолжать расследование. Чем дольше ему удастся водить своего преследователя за нос, тем дольше он сможет спать спокойно.
Позавтракав у себя в комнате, Крис собрал и упаковал вещи. Потом вышел из дома, поймал такси и велел шофёру ехать через весь город в сторону туннеля Линкольна. Когда на одном из перекрёстков красный свет сменился зелёным, он неожиданно для таксиста велел ему поворачивать на север. Таксист удивлённо хмыкнул, но распоряжение клиента выполнил. Крис посмотрел в заднее стекло автомобиля. Улицы были забиты машинами, мчавшимися во всех направлениях. Если кто-то его и преследовал, то в этот момент наверняка потерял его из виду. А может, и нет. Попеременно сворачивая то влево, то вправо, они добрались до Десятой авеню, пересекавшей Верхний Вест-Сайд. Здесь Крис оглянулся снова, но так и не смог определить, преследует его кто-нибудь или нет. Сидевший за рулём шофёр-индеец решил, должно быть, что его пассажир рехнулся, но Крису было на это наплевать.
Офис доктора Марсии Хорват располагался в пятиэтажном здании на тихой улочке. Крис, оставив водителю щедрые чаевые, выпрыгнул из такси и, оглядев совершенно пустынную улочку, вбежал в здание. Было без десяти девять, и доктор Хорват уже ожидала его.
Он дал бы ей лет пятьдесят — коротко стриженные седые волосы, уверенность в осанке. Рабочий кабинет её был действительно предназначен для работы, а не для приёма гостей. Ни тебе кожаных кушеток, ни зелёных растений в горшках. Компьютер на столе, таблицы и стеллажи с книгами на стенах, большие светлые окна — ничего лишнего. Комната больше походила на контору адвоката или менеджера, нежели на кабинет практикующего психолога.
Времени у этой дамы было мало, о чём она сразу, без обиняков и заявила.
— Чем могу вам помочь, мистер…
— Шипеорский, — сказал Крис. — Я хотел бы поговорить с вами о «Блумфилд Вайсе».
— Ясно… Не скрою, в своё время «Блумфилд Вайс» приглашал меня для консультаций. Но, хотя это было много лет назад, я не могу разглашать полученную там информацию, это было оговорено соответствующим соглашением.
— Я понимаю, — сказал Крис. — Поэтому давайте сделаем так: я буду говорить, а вы сами решайте, что комментировать, а что — нет.
— В таком случае начинайте.
— Десять лет назад я занимался по программе «Блумфилд Вайса». Слушатели курсов сдавали психометрический тест. Я так и не получил результатов этого теста, да, признаться, вообще о нём забыл. Но в связи с некоторыми обстоятельствами я вспомнил о нём и пришёл к выводу, что, используя его, «Блумфилд Вайс» выявлял слушателей с наиболее агрессивным типом поведения.
— Да, это правда.
— Кроме того, я знаю, что вы были в группе психологов, проводивших этот тест.
— И это соответствует действительности.
— Что вы думаете об этом тестировании?
Доктор Хорват впервые улыбнулась, что добавило ей женской привлекательности и избавило от излишней строгости.
— Поначалу мне было просто интересно. Я всегда знала, что представители других крупных контор или банков лицемерят, заявляя, что тестирование проводится исключительно с целью отбора наиболее благородных и честных людей из числа сотрудников для последующего их продвижения на руководящие должности. На самом деле психометрическое тестирование не рассчитано на выявление «хороших» или «плохих» людей. У нас нет также такого понятия, как «прошёл» тест или «не прошёл». Люди имеют разные достоинства и недостатки, выявление которых помогает установить, насколько они приспособлены к выполнению той или иной работы. В «Блумфилд Вайсе» давно уже пришли к выводу, что некоторые руководители обладают качествами, которые могут быть полезными для дела, но вызывают негативное отношение окружающих — тех же слушателей курсов, например.
— О каких качествах вы говорите?
— Ну, если вы учились на курсах, то сами можете догадаться. Агрессия, например. Желание одержать верх любой ценой. Способность лгать, глядя в глаза. Умение манипулировать людьми. Определённая безжалостность и даже склонность к насилию.
— К насилию? — переспросил Крис.
— Многие банковские агенты очень агрессивны и способны к насилию — разве вы сами этого не замечали?
— Да, должно быть, такие есть, — неопределённо сказал Крис.
— Цивилизованное общество пытается сублимировать склонность к насилию разными способами. Самые известные из них — это спортивные игры и другие зрелища, когда толпа собирается, чтобы поглазеть на что-нибудь такое, что повышает выброс адреналина. Продажи и покупки на фондовом рынке тоже один из видов сублимации. Вы же сами банковский агент! Неужели у вас никогда не появлялось желания доминировать на рынке ценных бумаг? Занять ведущее положение?
— Готов признать, что появлялось, — сознался Крис.
— Что и требовалось доказать, — сказала доктор Хорват.
— Почему вы перестали сотрудничать с «Блумфилд Вайсом»?
— Боюсь, этого я вам сказать не смогу.
Доктор Хорват смотрела на Криса стеклянными глазами, выражения которых он не мог расшифровать.
— Позвольте мне вам в таком случае предложить свою трактовку. Вы проводили психометрическое тестирование слушателей, все больше углублялись в это дело, и в один прекрасный день вам вдруг пришло в голову, что эти люди могут быть опасны — по-настоящему опасны для общества. Вы докладывали об этом начальству, но оно не разделяло вашей тревоги. После того, как Стиви Матцли — один из тех, кого вы тестировали, был обвинён в изнасиловании, вы запаниковали и стали задавать себе вопрос: а нет ли среди служащих банка других столь же опасных для общества людей? Потом, естественно, вам пришёл в голову другой вопрос: если такие люди есть, то кто они?
— Я этого не отрицаю. Люди такого склада в «Блумфилд Вайсе» имелись, — сказала доктор Хорват. — Но я не стану называть вам их имена. Кроме того, мне непонятен ваш интерес; по-моему, в «Блумфилд Вайсе» вы уже не работаете?
— Да, я ушёл из банка три года назад. Но я был свидетелем гибели одного из слушателей. Его звали Алекс Леброн. Он упал с борта яхты и утонул. Вы, кстати, его не помните?
— Почему же? Помню, — сказала доктор Хорват. — Если не ошибаюсь, его смерть произошла при странных, подозрительных обстоятельствах.
Крис понял, что сейчас ему надо тщательно выбирать слова. Доктор Хорват не обязана хранить в тайне их встречу, и он понимал, что все им сказанное может быть в дальнейшем использовано против него, или Дункана, или любого из тех, кто находился тогда на яхте.
— Я ничего подозрительного тогда не заметил, — осторожно сказал он. — Но полной уверенности в этом у меня всё-таки нет. Дело в том, что студентка по имени Ленка, которая тоже находилась тогда на борту, была убита две недели назад в Праге.
При этом известии брови доктора Хорват удивлённо взлетели вверх.
Крис, глядя на неё в упор, сказал:
— Меня не оставляет странная мысль, что всё, о чём мы с вами сейчас говорили, как-то связано с тем, что произошло на яхте.
— И каким же образом?
Крис вздохнул:
— Если бы я знал…
— Так чего же вы хотите от меня?
— Ну, например… если я вам назову имена людей, которые были на яхте, могли бы вы сказать мне, кто из них беспокоил вас в профессиональном отношении?
— Ответ короткий — «нет». В силу тех причин, мистер… э… Шиповски… о которых я уже упоминала ранее.
Крис продолжал говорить, хотя знал, что все его слова бесполезны.
— Нас было на яхте семь человек. Я, Ленка, Алекс, Дункан Геммел, Йен Дарвент, Эрик Эстли и ещё одна женщина, которую вы не знаете. — Крис называл имена медленно, тщательно вглядываясь в глаза доктора Хорват. Напрасно. Она не выдала себя даже взмахом ресниц. — Ну как, эти имена вам что-нибудь говорят?
— Да, говорят. И мне, и моим помощникам. Но данные тестирования этих людей представляют собой конфиденциальную информацию, которая не может быть разглашена ни при каких обстоятельствах.
— Но, доктор Хорват, — сказал Крис, — представьте только, что недавно убили мою подругу. Да и на меня самого вчера вечером напал человек с ножом. — Тут Крис машинально коснулся порезанной щеки. — Уж если вы не можете сказать правду, скажите хотя бы, входил ли кто-нибудь из этих семерых в группу риска?
Доктор Хорват подняла глаза к потолку, после чего так же медленно перевела взгляд на Криса. При этом она продолжала хранить абсолютное молчание.
— Тогда, может быть, согласно вашим тестам, никто из нас не отличался агрессивностью? Скажите хотя бы это!
И снова ответом ему послужило молчание.
Крис сделал шаг вперёд и впился в неё глазами.
— Не хотите говорить? Ну так я вам скажу! Среди нас был один стажёр со склонностью к насилию. Это я точно знаю. Кто он? Ведь вам, чтобы ответить на этот вопрос, даже не надо лезть в свои файлы. Вы и так отлично знаете! Вы ведь всех их можете перечислить — этих сдвинутых по фазе, разве нет? Наверняка одно из имён, которое я сейчас назвал, что-то вам говорит! Вспомните, что было десять лет назад, очень прошу вас!
Доктор Хорват посмотрела на часы.
— Я полностью отдаю себе отчёт в серьёзности затеянного вами расследования, но помочь ничем не могу. Это вне моей компетенции. А теперь прошу меня извинить. У меня на девять часов назначена встреча, и перенести её я не могу.
Крис понял, что большего из неё не выжать. Тем не менее кое-что эта встреча для него прояснила.
— Что ж, — сказал он, — мне остаётся только поблагодарить вас за беседу, доктор Хорват. Если же вам вдруг захочется сообщить мне нечто важное, вот вам моя визитка. И ещё. — Тут он с минуту помолчал. Он знал, что его слова прозвучат мелодраматично, но чувствовал, что сказать это необходимо: — Если в скором времени вы вдруг узнаете, что со мной случилось несчастье, вспомните наш разговор и то, как вы отказались отвечать на мои вопросы.
Доктор Хорват посмотрела на него в упор. Крис понимал, что его речь смахивает на паранойю, но он знал также, что доктор Хорват не посчитает его психом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39