В тех случаях, когда против члена Ассоциации могло быть выдвинуто обвинение в уголовном преступлении, расследование передавали в полицию - в отдел по борьбе с мошенничеством или в отдел по борьбе с экономическими преступлениями.
- Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов? - начал Берриман.
- Нет, - почему-то чуть слышно ответил я.
Берриман подставил руку к уху. Соберись, сказал я себе. Я должен казаться совершенно спокойным, в конце концов я не сделал ничего плохого.
- Нет, - громко повторил я. Слишком громко для того, чтобы это прозвучало естественно.
Последовала короткая пауза. Берриман посмотрел на меня через толстые стекла очков. Я дружески улыбнулся и сказал:
- Я охотно отвечу на любые вопросы.
Берриман не ответил на мою улыбку, а зашелестел бумагами. Его помощник уже яростно царапал пером. Что он мог писать, я не имел понятия. Начались вопросы.
- Ваше имя, фамилия?
- Пол Марри.
- Вы работаете в «Де Джонг энд компани»?
- Да.
- Как долго вы работаете в этой компании?
- Почти год.
- В какой должности?
- Менеджер портфеля ценных бумаг.
Вопросы следовали один за другим. Я отвечал на них быстро и четко.
- Покупали ли вы семнадцатого июля этого года облигации «Джипсам оф Америка» на сумму два миллиона долларов от имени «Де Джонг энд компани»?
- Да, покупал.
- Купили ли вы в тот же день тысячу акций «Джипсам оф Америка» за свой счет для себя лично?
- Да.
- Как вам известно, вечером того же дня цена акций «Джипсам оф Америка» выросла от семи долларов до одиннадцати с четвертью. Через несколько дней было объявлено о покупке компании «Джипсам оф Америка». Располагали ли вы какими-либо сведениями о предстоящей покупке компании?
- Нет, не располагал.
- Тогда почему вы купили акции и облигации?
Я понимал всю важность ответа на этот вопрос. Я почти лег грудью на стол и попытался заглянуть Берриману в глаза. Через его проклятые толстые линзы сделать это было очень трудно.
- «Блумфилд Вайс» предложил выкупить небольшой пакет облигаций «Джипсам», который некоторое время находился в нашей компании. Я изучил финансовое состояние «Джипсам» и пришел к выводу, что поглощение этой корпорации представляется весьма вероятным. Она очень плохо управлялась, а ее последний исполнительный директор недавно умер. Он был противником продажи корпорации.
- Понимаю, - сказал Берриман, постучал шариковой ручкой по подбородку и на минуту задумался. - Не было ли еще чего-то, что заставило бы вас поверить в неизбежность поглощения корпорации «Джипсам»? То, о чем вы рассказали, мне представляется не очень веским основанием для того, чтобы рисковать капиталом «Де Джонг энд компани», не говоря уже о собственных деньгах.
- Видите ли... - начал я и осекся.
- Да? - Берриман поднял брови так, что они показались над очками.
Мне пришлось заканчивать мысль.
- Я подумал, возможно, что-то знают в «Блумфилд Вайс». Мне показалось странным, что этот банк захотел вдруг, ни с того ни с сего, заплатить такую высокую цену за облигации.
- Кто именно в «Блумфилд Вайс» заинтересовался этими облигациями?
- Кэш Каллахан, один из наших торговых агентов.
- Понимаю. И мистер Каллахан даже не намекнул, что корпорация вот-вот будет поглощена.
- Нет. Но ведь он не сделал бы этого в любом случае, не правда ли? Если он хотел дешево купить облигации?
- Вы хотите сказать, что мистер Каллахан знал о предстоящем поглощении корпорации?
Я заколебался. На какое-то мгновение я подумал, что мне представляется долгожданная возможность прижать Кэша к стене. Но только на мгновение. Это была опасная позиция, лучше играть в открытую. Однако Берриман заметил мои колебания и, конечно, интерпретировал их по-своему.
- Нет. Я понятия не имею, что знал Кэш в тот момент. Я лишь хотел сказать, что тогда у меня были такие подозрения.
Берриман мне не поверил. Я видел, что он остался при своем мнении. Мне даже захотелось, чтобы он сам признался в этом, тогда я мог бы убедить его в своей невиновности. Я уже готов был произнести страстную речь в свою защиту, но сдержался. Скорее всего это только ухудшило бы мое положение.
- Это очень важный вопрос, мистер Марри. - Берриман подался вперед. - Обсуждали ли вы с мистером Каллаханом возможность покупки акций «Джипсам оф Америка» для собственной выгоды?
- Нет, не обсуждал, - твердо ответил я.
- Вы в этом уверены?
- Совершенно уверен.
Я даже удивился, откуда у Берримана родилась такая мысль. Может быть, Кэш сам торговал конфиденциальной информацией? Возможно, он заявил, что дал мне понять о предстоящей продаже «Джипсам»? Я просто не знал.
Уголки рта Берримана снова поползли вверх. Казалось, он был очень доволен моим ответом. Я чувствовал, что попал в какую-то ловушку, но никак не мог догадаться, в какую именно. Берриман продолжал:
- Вы звонили юрисконсульту «Блумфилд Вайс» вскоре после того, как было официально объявлено о продаже корпорации «Джипсам»?
У меня упало сердце. Берриман это заметил.
- Да, - ответил я.
- Зачем вы звонили?
- У нас обязанности юрисконсульта выполняла Дебби Чейтер. Она недавно умерла. Когда я разбирался в ее бумагах, я обнаружил адресованное ей письмо из «Блумфилд Вайс» о расследовании изменения курса акций «Джипсам оф Америка». В письме ее просили позвонить. Вместо Дебби в «Блумфилд Вайс» пришлось звонить мне, кажется, мистеру Боуэну. Я спросил, не могу ли я чем-то помочь в расследовании.
- Понимаю. - Берриман порылся в своих бумагах. - Вы сказали мистеру Боуэну, что мисс Чейтер сообщила вам о расследовании дела «Джипсам».
- Нет, вовсе нет. Понимаете, я... - Боже, что же я тогда говорил? - Кажется, я сказал, что мы вместе с ней покупали облигации «Джипсам». В известном смысле так оно и было.
- Гм-м. Мистер Боуэн придерживается другого мнения. Он говорит, что мисс Чейтер рассказала ему о своих подозрениях относительно причин изменения курса акций «Джипсам», а вы позвонили ему, чтобы узнать, как продвигается расследование дела, в котором были замешаны вы, Каллахан и другие.
- Но это не так.
- Оказалось очень кстати, что мисс Чейтер умерла именно в это время, не правда ли? - вкрадчиво продолжал Берриман.
Я взорвался. Последние десять минут я занимал оборонительную позицию, чувствовал себя неуверенно, потому что не знал, в чем именно меня обвиняют, и даже не был уверен, прав ли я был в своих поступках. Я защищался, шарахаясь от одного завуалированного обвинения к другому. Но последняя инсинуация - это было уже слишком. Я не знал, кто убил Дебби, но уж во всяком случае был уверен, что не я.
- Я не намерен выслушивать всю эту чепуху. Вы не имеете никакого права бросаться подобными обвинениями только потому, что сами не имеете ни малейшего представления о том, что случилось на самом деле, и надеетесь на слепой случай. Дебби была моим другом. Я ее не убивал, и у вас нет никаких оснований предполагать иное. Если вы думаете, что ее убил я, то идите в полицию. Если же нет, то тогда заткнитесь.
Берриман был ошарашен моей отповедью. Он открыл было рот, словно собираясь что-то сказать, но потом передумал. Он повернулся к Хамилтону, который бесстрастно наблюдал за допросом.
- Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов?
- Я отвечу только на вопросы по существу, но не на голословные обвинения, - спокойно, но твердо сказал Хамилтон.
Берриман заметно сник.
- Имел ли мистер Марри право покупать облигации «Джипсам»?
- Конечно, имел, - ответил Хамилтон. - Он уполномочен покупать и продавать ценные бумаги для фирмы.
- Получил ли он специальное разрешение на покупку этих облигаций?
- Нет. В тот момент я был в Японии. Но мистеру Марри не нужно никакого специального разрешения.
- Когда вы возвратились, вы одобрили действия мистера Марри?
Хамилтон задумался. Берриман терпеливо ждал. Наконец Хамилтон ответил:
- Нет, не одобрил.
- Почему?
- Пол интуитивно догадывался, что корпорация «Джипсам оф Америка» будет перекуплена. Я считаю, что он не располагал информацией, достаточной, чтобы эта догадка переросла в нечто большее.
- Но если бы мистер Марри точно знал, что «Джипсам» будет перекуплена, то тогда сделка была бы выгодной?
- Конечно. Надежный способ сделать деньги.
- Рассматривая события ретроспективно, не кажется ли вам вероятным, что Марри на самом деле точно знал, что корпорация «Джипсам» скоро будет перекуплена, и именно поэтому решил купить облигации?
Хамилтон встал.
- Послушайте, мистер Берриман, я вам сказал, что не намерен отвечать на голословные обвинения. Полагаю, вам лучше уйти.
Берриман аккуратно сложил свои бумаги и убрал их в портфель. Его коллега Шорт что-то царапал еще с минуту, потом тоже собрал свои записи.
- Благодарю вас за содействие, - сказал Берриман. - Я был бы очень признателен, если бы вы выслали мне копии ваших записей переговоров, связанных с покупкой мистером Марри интересующих нас облигаций и акций, а также всех телефонных разговоров мистера Марри за семнадцатое июля.
В операционных залах все деловые телефонные разговоры записываются. Это делается во избежание недоразумений, чтобы всегда можно было выяснить, кто и что именно сказал в любой момент, а изредка также для того, чтобы помочь властям в ходе расследования.
Хамилтон проводил гостей до лифта. Потрясенный и сбитый с толку, я снова упал в кресло. Мне было совершенно ясно: Берриман уверен, что он напал на какой-то след. Что это за след и куда он приведет, я не имел понятия, но что бы это ни было, мне оно не сулило ничего хорошего.
В комнату для совещаний вернулся Хамилтон.
- Ну как? - спросил он.
Я вздохнул.
- Я купил облигации и акции, потому что по моим предположениям корпорация «Джипсам» должна была перейти к новому владельцу. У меня не было никакой конфиденциальной информации.
Хамилтон улыбнулся.
- Хорошо, молодой человек, я верю вам.
Я почувствовал облегчение. Приятно, когда тебе кто-то верит.
- Я отвечал не лучшим образом, да? - поинтересовался я. Мне нужно было знать мнение Хамилтона, потому что я сам уже ни в чем не был уверен.
Хамилтон погладил бороду.
- Пока у них нет никаких доказательств, но, судя по их поведению, они уверены, что располагают какими-то материалами на вас. Послушайте, не лучше ли вам сегодня быстро прибрать свой стол и отправиться домой? В таком состоянии вы все равно не сможете работать.
Я кивнул и охотно принял предложение Хамилтона. Дома я сразу переоделся в тренировочный костюм и отправился в парк. Я пробежал два полных круга, восемь миль, в самом быстром темпе. Усталость, тяжесть в мышцах, затрудненное дыхание постепенно заставили меня забыть об утреннем допросе, а постоянный приток адреналина в кровь успокаивающе действовал на нервы.
Потом я долго лежал в ванне и снова обрел способность здраво рассуждать. Я не сделал ничего плохого. Последующее расследование едва ли ухудшит мое положение, записи деловых переговоров почти никогда ничего не проясняли. Пока «Де Джонг энд компани» меня поддерживает - а в этом отношении Хамилтон, кажется, занимал твердую позицию, - мне ничего не грозит.
Я пролежал в ванне минут двадцать, когда зазвонил телефон. Было очень трудно собраться с силами, но в конце концов я все же вылез из ванны. Это был Хамилтон.
- Как вы себя чувствуете, Пол?
- О, я немного побегал, и теперь чувствую себя значительно лучше.
- Отлично, отлично. Я только что говорил с Берриманом. Я сказал, что и для нашей фирмы, и для вас было бы лучше, если бы они скорее пришли к каким-то выводам. Или вы совершили что-то противоправное, и они могут это доказать, или нет, и тогда пусть они откажутся от своей затеи. Берриман сказал, что он даст нам знать к концу недели. Я решил, что эту неделю вам лучше отдохнуть. Когда над вами висит такое обвинение, вы все равно много не сделаете в операционной комнате.
- Согласен, - ответил я. - Я рад, что они намерены довести расследование до конца так быстро. До понедельника.
Однако, положив трубку, я ощутил смутное беспокойство. Берриман уверен, что все закончит к пятнице; значит, он думает, что ему удастся доказать мою вину, ведь не собирается же он сдаваться уже через несколько дней.
У меня опять испортилось настроение. Я стал одеваться, и в это время снова зазвонил телефон. Это была моя сестра Линда.
- Здравствуй, Пол, как жизнь? - спросила она.
- Отлично, отлично, а как твои дела? - отозвался я, недоумевая, какая сила могла заставить Линду позвонить.
Последние годы мы разговаривали друг с другом, лишь встречаясь у мамы, но даже таких встреч Линда старалась избегать. Наверно, мы были слишком разными людьми. Нельзя сказать, что Линда испытывала активную антипатию ко мне или я-к ней. Как и многое другое, наша взаимная неприязнь коренилась в смерти отца. Линда считала, что мой долг - занять место главы семьи, и с очень большим неудовольствием восприняла мой отъезд сначала в Кембридж, а потом в Лондон. Сама она жила в десяти милях от родительского дома, в соседней долине. Она вышла замуж за фермера, грубого верзилу, которого я терпеть не мог. Линда же восхищалась мужем и при каждом удобном случае ставила мне его в пример. К счастью, как я уже говорил, такие случаи выпадали не часто.
- Что-то случилось? - спросил я, пытаясь скорее перейти к делу. - Что-нибудь с мамой?
- Да, - ответила Линда. - Не беспокойся, она не заболела, с ней все в порядке. Дело в доме. Ты знаешь, что месяца два назад умер лорд Маблторп?
- Да, мама мне говорила.
- Так вот, его сын сказал, что она должна освободить дом.
- Что? Но этого не может быть. Лорд Маблторп обещал, что дом останется за нею до ее последнего дня. Его сыну это должно быть известно.
- Это все на словах, а никаких документов не осталось, - продолжала Линда. - Он говорит, что имеет право делать с домом все что угодно. Он сказал, что получил очень выгодное предложение от продюсера телефильмов, который хочет сделать из нашего дома коттедж для отдыха в выходные дни.
- Ну и сукин сын.
- Я тоже так сказала. Я хотела, чтобы этим занялся мой Джим, но он сказал, что это твое дело.
Это очень похоже на твоего Джима, подумал я. Впрочем, в чем-то Джим был прав.
- Хорошо, я попытаюсь что-то сделать.
Сначала я хотел поговорить с молодым лордом Маблторпом в Лондоне, но потом решил, что лучше будет встретиться с ним в его родовом поместье. Возможно, там он задумается о своей ответственности перед родителями.
Я позвонил в «Хелмби-холл». К счастью, лорд Маблторп задержался там на всю неделю - начался сезон охоты на куропаток. Я договорился встретиться с ним на следующий день, потом позвонил маме и сказал, что останусь у нее на ночь. Ее голос звучал невесело, но предстоящая встреча ее обрадовала.
Я выехал рано утром, ведь путь предстоял неблизкий. Мне удалось выбросить из головы мысли о «Джипсам». В конце концов я все равно ничего не мог поделать. Немного утихло и желание раскрыть тайну смерти Дебби и разобраться в афере с «Тремонт-капиталом»; во всяком случае сейчас меня ждали более неотложные дела. В Лондоне мне делать было нечего, и в какой-то мере я был даже рад тому, что семейные проблемы отвлекут меня. Я приехал в родительский дом вскоре после ленча. Потчуя меня «пастушьей запеканкой», мать говорила о доме, о саде, о том, что ее дом стал центром жизни поселка. Очевидно, ей было бы очень нелегко расстаться с насиженным местом. Я надеялся, что в крайнем случае смогу подыскать в Бартуэйте подходящую замену. Без добрых соседей, которые знали и любили ее вместе с ее причудами, жизнь для матери стала бы совсем невыносимой.
До «Хелмби-холла» я доехал за десять минут. Перед усадьбой выстроилась вереница «роллс-ройсов», «ягуаров» и «мерседесов». Очевидно, они принадлежали гостям лорда Маблторпа, приглашенным на охоту. Я поставил свой крохотный «пежо» рядом с этими роскошными автомобилями, подошел к огромным дверям и позвонил. Дворецкий проводил меня в кабинет и попросил подождать.
Удобный кабинет был полон книг и бумаг, которые могли понадобиться покойному лорду Маблторпу в его повседневной жизни. Я вспомнил, что мальчишкой был несколько раз в этом кабинете и смотрел, как, сидя у камина, смеются мой отец и лорд Маблторп. Старый лорд умел хохотать. Он широко раскрывал большой рот, его красное лицо покрывалось морщинами, а широкие, мощные плечи начинали подергиваться. У него были такие же крупные и мозолистые руки, как и у моего отца. В таких случаях лорд Маблторп всегда угощал отца виски. Я бросил взгляд на полку. Ну конечно, полупустой графин еще подпирал старые издания уитакеровского «Альманаха».
Наконец появился Чарлз Маблторп. Он ничем не напоминал своего отца. Меня удивило, как такой анемичный и тощий человек может целый день - не говоря уж о неделе - мотаться по пустошам за куропатками. Он был примерно моих лет и служил помощником директора отдела частных корпораций старого, но теперь малозначащего торгового банка.
- Здравствуйте, Чарлз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43