И Лестер знает, что она будет плакаться Людовику по поводу любого наказания, которое мне придется понести. Людовик будет рассержен и потребует, чтобы меня освободили, потому что он не захочет оскорбить моего брата. Так что худшее, что сможет сделать со мной Лестер, — выслать из страны. А вы пошлете Барби вслед за мной, если это случится.
— А куда поедет Барби, пока этого не случится? — ядовито спросила она.
Мортимер, кажется, готов был сказать ей, чтобы она прикусила свой язык, но Глостер усмехнулся.
— Барби, конечно, поедет ко двору со своим мужем. — Он поднес к губам ее руку и поцеловал. — Я не могу поверить, что тебе может грозить какая-то опасность. Ты — дочь Норфолка, и Альфред, конечно, будет отрицать, что ты знала об этом заговоре. А ты — повод для Альфреда уходить из охраняемого дома Эдуарда и передавать мне информацию. Ну, тебя это устроит?
Барбара подумала о своем отце, потом о принце, сидевшем в тюрьме и медленно сходившем с ума от ненависти. Рано или поздно Лестер умрет, и власть, которую он сосредоточил в своих руках и которая не принесла ему пользы, разойдется по рукам. Генрих де Монфорт — хороший человек, но он не обладает такой силой, как его отец. Тогда Эдуард обретет свободу и изольет гнев и ненависть, переполняющие его, скорее всего на совершенно невинных, но как будто бы и виноватых. И виноватые, а ее отец, конечно, будет причислен к ним, не искупят своей вины, пока живы. Эдуард не удовлетворится штрафами. Даже дядя будет не в силах спасти ее отца. Эдуард станет к тому времени настолько сумасшедшим, что обвинит Хью за то, что он бежал с поля битвы при Льюисе или за то, что он не организовал вторжение…
Барбара вздрогнула:
— Я помогу вам освободить принца, если сумею.
* * *
Когда Барбара и ее спутники прибыли в Вестминстер, при дворе царила внешняя видимость торжества. Одиннадцатого марта было провозглашено «освобождение» принца. Согласно жестким условиям мирного договора, Лестер оказался полным победителем. Король и его сын согласились, чтобы форма правления, установленная в Кентербери в июне 1264 года, распространилась и на правление Эдуарда. Все, участвовавшие в битве при Льюисе, и кто не был признан в то время королем, возвращались под покровительство Генриха. Хотя Эдуарда освобождали из плена, его лишали привычного окружения. Даже слуги для него должны были назначаться по выбору Лестера; он не должен оказывать помощь вторжению в Англию и должен поклясться не покидать страну в течение трех лет. Если он не будет верен этой клятве, его лишат наследства. И так далее, и так далее…
* * *
К концу недели все вокруг говорили о том, что двор переезжает в Норхэмптон. Когда Барбара обедала с Альвой ле Деспенсер и ее мужем, она смогла без опасений заговорить о том, что хочет сопровождать своего мужа, и призналась, что опасается Гая де Монфорта. Хью предложил ей остановиться у них до того, как она успела вымолвить хоть слово; а Альва выглядела испуганной, но очень счастливой. Позднее, однако, она погрустнела и предложила поехать в Лондон купить ткани. Когда они остались одни в лавке торговца, которого Альва послала за другим рулоном, она предупредила Барбару, что Хью сделал это предложение только потому, что хочет получить возможность следить за Альфредом.
Барбара похлопала ее по руке.
— Я в восторге, что бедному Альфреду будет позволено навещать меня. Мы оба боялись, что его, как и принца, станут держать на коротком поводке. Хью может следить за нами, если ему нравится. Ни я, ни Альфред не сделаем ничего, что он мог бы не одобрить, пока мы будем в Норхэмптоне.
Когда она говорила о неодобрении Деспенсера, Барбара имела в виду только общение с друзьями Эдуарда или союзниками Глостера. На мгновение она забыла, что Деспенсеру может не понравиться еще кое-что, так как совсем выбросила из головы Гая. Она не вспоминала о нем следующие несколько дней, когда была занята приготовлениями к отъезду, а также всю дорогу.
Наконец запахло весной. Хотя часто шли дожди, но это вознаграждалось радужным сиянием свежей травы, каждого только что распустившегося листа. Солнце хорошо пригревало и быстро разгоняло туман. Барбара была поглощена загадкой нового рождения природы, радовалась присутствию своих друзей, неожиданным встречам с мужем. Так как кортеж то продвигался вперед, то задерживался, у нее не было ни единой мысли о чем-то неприятном или уродливом, то есть о Гае де Монфорте.
Барбара горячо согласилась сопровождать отряд Деспенсера в большой зал замка после обеда в тот день, когда они прибыли в Норхэмптон. У нее были новости для Альфреда, если бы она смогла улучить минуту пошептаться с ним. Она слышала, как Деспенсер сказал, что уже разосланы распоряжения военным комендантам Вустершира, Глостершира и Херефордшира собрать вооруженные отряды и держать их в готовности до того дня, когда Глостер должен ответить на вызов на турнир. Означало ли это, что Лестер был уверен в том, что Глостер не приедет, и экономил время? Или эта армия должна была стать ловушкой для Глостера по пути домой, если бы он не был «случайно» смертельно ранен на турнире?
Барбара пришла в ярость от подлого расчета, таившегося за словами Хью. Она быстро помчалась поприветствовать Альфреда, когда поймала взгляд принца, голова которого возвышалась над всеми присутствующими в зале. Альва, беседовавшая с принцем, ничего не слышала и не заметила действий Барбары. Резкое движение Барбары и тихий вскрик испуганной Альвы, увидевшей Саймона де Монфорта, привлекли внимание Деспенсера. Он увидел, как Альфред помахал жене и пошел ей навстречу, и тоже направился к группе принца. Таким образом он оказался немного позади и справа от Гая де Монфорта, когда тот оттолкнул в сторону Джона Фиц-Джона, направлявшегося к Эдуарду и его слугам, и загородил дорогу Барбаре. Уильям Манченези подхватил лорда Джона за локоть, чтобы тот не упал, и оба стали возмущаться грубым поведением де Монфорта, но Гай не стал утруждать себя извинениями. Подскочив к Барбаре, он грубо сказал:
— Я ждал тебя, идем.
Барбара настолько была ошеломлена этим неожиданным препятствием, что сразу не нашлась, что ответить. Лишь ее лицо непроизвольно выразило крайнюю степень брезгливости. Отвращение, которое она испытала, оказавшись почти лицом к лицу с Гаем, переполнило чашу ее терпения. До этого момента, хоть она и была невероятно рассержена на Лестера, она старалась сдерживаться, чтобы ее плохое настроение не было истолковано как очередное вероломство и не отразилось на Альфреде, но когда Гай коснулся ее руки, терпение Барбары лопнуло, и она забыла о всякой предосторожности. Она сжала кулак, размахнулась и ударила Гая в лицо.
— Развратник! — крикнула она во весь голос. — Убери от меня руки, мерзость!
На секунду ошеломленный, с разбитым в кровь носом, Гай застыл на месте, но через мгновение взревел от гнева, словно раненый зверь, и протянул руку, чтобы схватить ее за плечо, но она уже успела отскочить назад. К несчастью, Альва оказалась так близко сзади, что Барбара врезалась в нее и не смогла увернуться от Гая. Вместо того чтобы схватить ее за плечо, его рука опустилась ей на грудь и сжалась. Барбара закричала и стала извиваться, но его пальцы цепко удерживали ткань платья. Стоящие рядом сэр Джон Фиц-Джон и Деспенсер попытались оттащить его от Барбары, но дернули его одновременно и так резко, один за левую руку, другой — за плечо, что туника и платье Барбары порвались. Потрясенные случившимся, сэр Джон и Деспенсер громко вскрикнули и отпустили Гая.
Выведенный из равновесия, Гай качнулся вперед, прямо на обнажившуюся грудь Барбары. Чувствуя, что падает, Гай отпустил ее платье, ища более надежной опоры. Но тут что-то остановило его падение. Большая рука схватила его за волосы и оттащила от Барбары. Как только он встал, его волосы отпустили. Он обернулся, и кулак, твердый, как сталь, ударил его по скуле. Гай упал, словно оглушенный бык.
Альфред наклонился, чтобы поднять его и ударить снова, но принц Эдуард схватил его за одну руку, а Томас де Клер — за другую. Они оттащили Альфреда от Гая, крича, чтобы он остановился. Внезапно шум и потасовка сменились мертвой тишиной, которую нарушали только стоны Гая. Альфред сказал:
— Позвольте мне пойти к жене.
Принц и Томас де Клер отпустили его. Он перешагнул через распростертого Гая и обнял Барбару. Деспенсер наклонился над Гаем, который начал шевелиться; плотная толпа расступилась, чтобы пропустить Лестера и молодого Саймона, который помог брату встать на ноги.
— Кто затеял эту драку?! — воскликнул Лестер.
— Гай, — ответил Альфред прежде, чем кто-нибудь успел заговорить. — Я просто остановил его, так как он оскорбил мою жену.
— Публично? — усмехнулся Саймон. — Чепуха.
Из толпы раздался тихий, но угрожающий гул. Лестер взглянул на сердитые недружелюбные лица. Даже его самые близкие союзники — Деспенсер и Манченези — были возмущены, а Фиц-Джон жестом выразил презрение.
— Гай… — начал Лестер, но Барбара высвободилась из рук мужа прежде, чем он закончил фразу.
— Вы думаете, я обычно прихожу ко двору с обнаженной грудью? — разъяренно спросила она, показывая толпе свое разорванное платье. — Гай заявил, что он ждал меня, и приказал идти с ним, а когда я отказалась, то схватил меня за грудь. Спросите лордов Хью и Джона, которые пытались оттащить его от меня. Разве я лгу, милорды?
— Ты, возбужденная сука… — завизжал Гай и рванулся к Барбаре.
Тогда Лестер схватил сына за руку, резким движением развернул к себе и влепил ему звонкую пощечину.
— Выйди вон! — указал он на дверь, а затем обратился к Саймону: — Проследи, чтобы он оставался сегодня в своей комнате. Я поговорю с ним завтра утром.
— Я надеюсь, ваш разговор убедит его держать руки подальше от моей жены, — веско сказал Альфред.
Эдуард подошел к Барбаре и, утешая, положил ей руку на плечо.
— Когда правил мой отец, в этой стране даже принцы не приставали к приличным женщинам, граф, — укоризненно заметил он Лестеру.
— Ваш отец все еще правит, — отрезал Лестер.
Эдуард засмеялся:
— Возможно, но у его сына больше нет власти, чтобы защитить своих подданных.
— Нет необходимости в личной защите, — возразил Лестер, — есть закон…
— Сначала можно позволить ему изнасиловать меня, а только затем судить?! — гневно выкрикнула Барбара.
Лицо Лестера исказили гнев и страдание.
— Это моя вина. Гай хотел жениться на этой леди, но я запретил ему.
— Нет, милорд, — выдала секрет Барбара. — Гай никогда не предлагал мне выйти за него замуж. Просто я придумала это для отца, потому что боялась, что он убьет Гая и этим нарушит мир.
— Думаю, вы неправильно поняли моего сына, — холодно отчеканил Лестер. — Гай молод и импульсивен. Вы обидели его. Сейчас, мне кажется, вам лучше всего не попадаться ему на глаза.
— Сначала вы разлучили меня с мужем, а теперь предлагаете еще и не появляться на публике? — воскликнула Барбара. — Почему? Потому что меня могут схватить и обесчестить по воле вашего сына и никто не сможет остановить его?!
— Боже мой, нет! — воскликнул Лестер. — Я уверен, принц с удовольствием отпустит Альфреда. Вы можете уехать во Францию, где будете в безопасности.
— Если нас не схватят по дороге… Тогда меня могут убить, а мою жену обратить в рабство, — гневно проговорил Альфред. — И не старайтесь отрицать угрозу. Однажды Гай уже пытался это сделать на дороге, ведущей с севера к Глостеру…
— Вот почему мы попали в плен к Роберту ле Стренджу, — вставила Барбара. — Мы бы спокойно добрались до города, если бы Альфреду не пришлось сражаться с Гаем, а мне, спасаясь, убегать на север.
— У вас больше не будет неприятностей с Гаем ни в общественных местах, ни наедине, ни на дороге, ни где бы то ни было еще, — заверил Лестер с мрачным видом. — Опять же это моя вина. Я не осознавал, что мальчик одержим желанием. Это будет исправлено. Будьте уверены, вы в безопасности…
— Вы пошлете охрану? — Альфред оглядел зрителей. — Мне интересно, куда нас отправят и кто узнает, что с нами случилось?
— Я пошлю охрану, — вмешался Деспенсер, чтобы пресечь взрыв гнева Лестера. — Когда вы покинете мой дом, эти люди будут слушаться только ваших приказов, сэр Альфред. И мы ничего не скажем о том, куда вы направляетесь. Вы можете приказать капитану сопроводить вас, куда пожелаете, после того, как покинете Норхэмптон.
— Благодарю вас, милорд. — Барбара сделала реверанс. Она не любила Хью ле Деспенсера, но знала, что значит для него слово: то, что он обещал, он выполнит безукоризненно.
Чувство удовлетворения, что она наконец-то избавилась от Гая, наполняло Барбару, пока Альфред не привел ее в дом Альвы. Здесь они были одни. Альва хотела проводить своих друзей, но Деспенсер запретил ей, строго попеняв жене, что у нее есть только одна обязанность, долг и честь — оставаться с мужем. Барбара улыбнулась, поцеловала ее и сказала, что им не нужна защита женщины. Однако теперь, когда потрясение, гнев и ликование прошли, от страха у нее задрожали колени, и она посмотрела на все происшедшее с другой стороны.
— Прости, Альфред, — прошептала она, подняв на него глаза.
— Простить? — рассеянно повторил Альфред. Он остановился недалеко от двери, смотрел мимо нее и о чем-то думал. Затем его взгляд остановился на ней, и когда он увидел выражение ее лица, то быстро подошел к ней и обнял: — За что простить, любимая?
— Ты предупреждал меня о Гае, а я совсем забыла о нем и теперь потеряла дружбу принца Эдуарда…
— Нет, дорогая, — он нежно поцеловал ее, и когда она подняла голову, широко улыбнулся, — это сделал я, и сделал намеренно. Если бы я не хотел столкновения, мне стоило только закричать, что у тебя истерика, и увести тебя. В самом деле, ты удивительная женщина. Это я должен просить прощения за то, что подверг тебя оскорблению и страданиям, но я знал, что ты поступишь так, как надо.
Барбара помолчала и затем тихо спросила:
— Тебе нужен был повод, чтобы возвратиться к Гилберту в Уэльс?
— Мои дела здесь закончены. Я знаком настолько, насколько мне необходимо, с тем, как охраняют Эдуарда и с распорядком в его доме. Планы, которые были намечены, выполнены. У Томаса есть новый способ передавать новости, и я предпочел использовать возможность, чтобы самому бежать к Гилберту и Мортимеру. Что-то осталось на волю случая, но ясно главное: никакого открытого разрыва между Лестером и Глостером, пока принц не будет свободен, быть не должно.
— Потому что без влияния Эдуарда Гилберт будет побежден…
— Мы уверены в этом. Гилберт — прекрасный воин, но он может собрать силы только со своих земель. Мало кто, за исключением мятежных валлийских лордов, которые уже объявлены врагами, присоединится к нему. Совсем другое дело, если Эдуард поднимет свое знамя. Так что принц велел мне убедить Гилберта подождать и попробовать договориться о мире прежде, чем открыто готовиться к войне. Гилберт, которого вдохновит поддержка принца, будет действовать мягко и уступчиво.
— Мягко и уступчиво? Но Эдуард говорил в зале…
— Чтобы создать впечатление, что он пытается посеять раздор внутри двора.
— И поэтому он отказался от мысли бежать.
Поняв, что принц и Альфред намеренно изводили Лестера, Барбара почувствовала приступ сожаления. На мгновение она представила графа старым гордым оленем, окруженным стаей лающих и кусающих гончих. Однако сожаление прошло. Лестер был горд и слеп, извиняя поведение Гая, которое уже просто вышло за рамки пристойности.
— Я сомневаюсь, что мы сможем долго дурачить Лестера. — Голос Альфреда прервал мысли Барбары. — Но мы надеемся смягчить его подозрения, вот почему Эдуард не хочет посылать меня сам. К несчастью, Лестер очень осторожен и старается не показать, что вмешивается в дела Эдуарда, поэтому мы не знали, как сделать так, чтобы он уволил меня. — Он усмехнулся и снова поцеловал ее. — И тогда ты все устроила.
Барбара не удержалась от смеха.
— Ты говоришь это так, будто я сама напросилась, чтобы этот олух порвал мое платье.
— А разве нет? — беспечно поинтересовался Альфред.
— Я даже не поссорилась бы с ним, не будь я уже рассержена, — нахмурилась Барбара, внезапно вспомнив, почему она не заметила идущего навстречу Гая и почти столкнулась с ним. Она тогда спешила сказать Альфреду о распоряжении Лестера. — Это западня? Не схватят ли они Гилберта по пути домой, когда он будет возвращаться с турнира?
— Я не могу поклясться, но думаю, что частью цены, которую Лестер попросит за примирение, будет условие, чтобы Гилберт не возвращался на запад, оставив валлийских лордов на его милость. Конечно, если Гилберт согласится, сдержит слово и уедет, скажем, в Тонбридж, то никакой западни не будет. И Лестер не окажется бесчестным.
Барбара вздохнула:
— Тогда вам повезло. Если бы я подумала об этом, то не была бы разгневана на Хью ле Деспенсера и осталась бы рядом с ним, а Гай никогда не пристал бы ко мне…
— Кто-то услышал мольбы принца, — полушутя заметил Альфред.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— А куда поедет Барби, пока этого не случится? — ядовито спросила она.
Мортимер, кажется, готов был сказать ей, чтобы она прикусила свой язык, но Глостер усмехнулся.
— Барби, конечно, поедет ко двору со своим мужем. — Он поднес к губам ее руку и поцеловал. — Я не могу поверить, что тебе может грозить какая-то опасность. Ты — дочь Норфолка, и Альфред, конечно, будет отрицать, что ты знала об этом заговоре. А ты — повод для Альфреда уходить из охраняемого дома Эдуарда и передавать мне информацию. Ну, тебя это устроит?
Барбара подумала о своем отце, потом о принце, сидевшем в тюрьме и медленно сходившем с ума от ненависти. Рано или поздно Лестер умрет, и власть, которую он сосредоточил в своих руках и которая не принесла ему пользы, разойдется по рукам. Генрих де Монфорт — хороший человек, но он не обладает такой силой, как его отец. Тогда Эдуард обретет свободу и изольет гнев и ненависть, переполняющие его, скорее всего на совершенно невинных, но как будто бы и виноватых. И виноватые, а ее отец, конечно, будет причислен к ним, не искупят своей вины, пока живы. Эдуард не удовлетворится штрафами. Даже дядя будет не в силах спасти ее отца. Эдуард станет к тому времени настолько сумасшедшим, что обвинит Хью за то, что он бежал с поля битвы при Льюисе или за то, что он не организовал вторжение…
Барбара вздрогнула:
— Я помогу вам освободить принца, если сумею.
* * *
Когда Барбара и ее спутники прибыли в Вестминстер, при дворе царила внешняя видимость торжества. Одиннадцатого марта было провозглашено «освобождение» принца. Согласно жестким условиям мирного договора, Лестер оказался полным победителем. Король и его сын согласились, чтобы форма правления, установленная в Кентербери в июне 1264 года, распространилась и на правление Эдуарда. Все, участвовавшие в битве при Льюисе, и кто не был признан в то время королем, возвращались под покровительство Генриха. Хотя Эдуарда освобождали из плена, его лишали привычного окружения. Даже слуги для него должны были назначаться по выбору Лестера; он не должен оказывать помощь вторжению в Англию и должен поклясться не покидать страну в течение трех лет. Если он не будет верен этой клятве, его лишат наследства. И так далее, и так далее…
* * *
К концу недели все вокруг говорили о том, что двор переезжает в Норхэмптон. Когда Барбара обедала с Альвой ле Деспенсер и ее мужем, она смогла без опасений заговорить о том, что хочет сопровождать своего мужа, и призналась, что опасается Гая де Монфорта. Хью предложил ей остановиться у них до того, как она успела вымолвить хоть слово; а Альва выглядела испуганной, но очень счастливой. Позднее, однако, она погрустнела и предложила поехать в Лондон купить ткани. Когда они остались одни в лавке торговца, которого Альва послала за другим рулоном, она предупредила Барбару, что Хью сделал это предложение только потому, что хочет получить возможность следить за Альфредом.
Барбара похлопала ее по руке.
— Я в восторге, что бедному Альфреду будет позволено навещать меня. Мы оба боялись, что его, как и принца, станут держать на коротком поводке. Хью может следить за нами, если ему нравится. Ни я, ни Альфред не сделаем ничего, что он мог бы не одобрить, пока мы будем в Норхэмптоне.
Когда она говорила о неодобрении Деспенсера, Барбара имела в виду только общение с друзьями Эдуарда или союзниками Глостера. На мгновение она забыла, что Деспенсеру может не понравиться еще кое-что, так как совсем выбросила из головы Гая. Она не вспоминала о нем следующие несколько дней, когда была занята приготовлениями к отъезду, а также всю дорогу.
Наконец запахло весной. Хотя часто шли дожди, но это вознаграждалось радужным сиянием свежей травы, каждого только что распустившегося листа. Солнце хорошо пригревало и быстро разгоняло туман. Барбара была поглощена загадкой нового рождения природы, радовалась присутствию своих друзей, неожиданным встречам с мужем. Так как кортеж то продвигался вперед, то задерживался, у нее не было ни единой мысли о чем-то неприятном или уродливом, то есть о Гае де Монфорте.
Барбара горячо согласилась сопровождать отряд Деспенсера в большой зал замка после обеда в тот день, когда они прибыли в Норхэмптон. У нее были новости для Альфреда, если бы она смогла улучить минуту пошептаться с ним. Она слышала, как Деспенсер сказал, что уже разосланы распоряжения военным комендантам Вустершира, Глостершира и Херефордшира собрать вооруженные отряды и держать их в готовности до того дня, когда Глостер должен ответить на вызов на турнир. Означало ли это, что Лестер был уверен в том, что Глостер не приедет, и экономил время? Или эта армия должна была стать ловушкой для Глостера по пути домой, если бы он не был «случайно» смертельно ранен на турнире?
Барбара пришла в ярость от подлого расчета, таившегося за словами Хью. Она быстро помчалась поприветствовать Альфреда, когда поймала взгляд принца, голова которого возвышалась над всеми присутствующими в зале. Альва, беседовавшая с принцем, ничего не слышала и не заметила действий Барбары. Резкое движение Барбары и тихий вскрик испуганной Альвы, увидевшей Саймона де Монфорта, привлекли внимание Деспенсера. Он увидел, как Альфред помахал жене и пошел ей навстречу, и тоже направился к группе принца. Таким образом он оказался немного позади и справа от Гая де Монфорта, когда тот оттолкнул в сторону Джона Фиц-Джона, направлявшегося к Эдуарду и его слугам, и загородил дорогу Барбаре. Уильям Манченези подхватил лорда Джона за локоть, чтобы тот не упал, и оба стали возмущаться грубым поведением де Монфорта, но Гай не стал утруждать себя извинениями. Подскочив к Барбаре, он грубо сказал:
— Я ждал тебя, идем.
Барбара настолько была ошеломлена этим неожиданным препятствием, что сразу не нашлась, что ответить. Лишь ее лицо непроизвольно выразило крайнюю степень брезгливости. Отвращение, которое она испытала, оказавшись почти лицом к лицу с Гаем, переполнило чашу ее терпения. До этого момента, хоть она и была невероятно рассержена на Лестера, она старалась сдерживаться, чтобы ее плохое настроение не было истолковано как очередное вероломство и не отразилось на Альфреде, но когда Гай коснулся ее руки, терпение Барбары лопнуло, и она забыла о всякой предосторожности. Она сжала кулак, размахнулась и ударила Гая в лицо.
— Развратник! — крикнула она во весь голос. — Убери от меня руки, мерзость!
На секунду ошеломленный, с разбитым в кровь носом, Гай застыл на месте, но через мгновение взревел от гнева, словно раненый зверь, и протянул руку, чтобы схватить ее за плечо, но она уже успела отскочить назад. К несчастью, Альва оказалась так близко сзади, что Барбара врезалась в нее и не смогла увернуться от Гая. Вместо того чтобы схватить ее за плечо, его рука опустилась ей на грудь и сжалась. Барбара закричала и стала извиваться, но его пальцы цепко удерживали ткань платья. Стоящие рядом сэр Джон Фиц-Джон и Деспенсер попытались оттащить его от Барбары, но дернули его одновременно и так резко, один за левую руку, другой — за плечо, что туника и платье Барбары порвались. Потрясенные случившимся, сэр Джон и Деспенсер громко вскрикнули и отпустили Гая.
Выведенный из равновесия, Гай качнулся вперед, прямо на обнажившуюся грудь Барбары. Чувствуя, что падает, Гай отпустил ее платье, ища более надежной опоры. Но тут что-то остановило его падение. Большая рука схватила его за волосы и оттащила от Барбары. Как только он встал, его волосы отпустили. Он обернулся, и кулак, твердый, как сталь, ударил его по скуле. Гай упал, словно оглушенный бык.
Альфред наклонился, чтобы поднять его и ударить снова, но принц Эдуард схватил его за одну руку, а Томас де Клер — за другую. Они оттащили Альфреда от Гая, крича, чтобы он остановился. Внезапно шум и потасовка сменились мертвой тишиной, которую нарушали только стоны Гая. Альфред сказал:
— Позвольте мне пойти к жене.
Принц и Томас де Клер отпустили его. Он перешагнул через распростертого Гая и обнял Барбару. Деспенсер наклонился над Гаем, который начал шевелиться; плотная толпа расступилась, чтобы пропустить Лестера и молодого Саймона, который помог брату встать на ноги.
— Кто затеял эту драку?! — воскликнул Лестер.
— Гай, — ответил Альфред прежде, чем кто-нибудь успел заговорить. — Я просто остановил его, так как он оскорбил мою жену.
— Публично? — усмехнулся Саймон. — Чепуха.
Из толпы раздался тихий, но угрожающий гул. Лестер взглянул на сердитые недружелюбные лица. Даже его самые близкие союзники — Деспенсер и Манченези — были возмущены, а Фиц-Джон жестом выразил презрение.
— Гай… — начал Лестер, но Барбара высвободилась из рук мужа прежде, чем он закончил фразу.
— Вы думаете, я обычно прихожу ко двору с обнаженной грудью? — разъяренно спросила она, показывая толпе свое разорванное платье. — Гай заявил, что он ждал меня, и приказал идти с ним, а когда я отказалась, то схватил меня за грудь. Спросите лордов Хью и Джона, которые пытались оттащить его от меня. Разве я лгу, милорды?
— Ты, возбужденная сука… — завизжал Гай и рванулся к Барбаре.
Тогда Лестер схватил сына за руку, резким движением развернул к себе и влепил ему звонкую пощечину.
— Выйди вон! — указал он на дверь, а затем обратился к Саймону: — Проследи, чтобы он оставался сегодня в своей комнате. Я поговорю с ним завтра утром.
— Я надеюсь, ваш разговор убедит его держать руки подальше от моей жены, — веско сказал Альфред.
Эдуард подошел к Барбаре и, утешая, положил ей руку на плечо.
— Когда правил мой отец, в этой стране даже принцы не приставали к приличным женщинам, граф, — укоризненно заметил он Лестеру.
— Ваш отец все еще правит, — отрезал Лестер.
Эдуард засмеялся:
— Возможно, но у его сына больше нет власти, чтобы защитить своих подданных.
— Нет необходимости в личной защите, — возразил Лестер, — есть закон…
— Сначала можно позволить ему изнасиловать меня, а только затем судить?! — гневно выкрикнула Барбара.
Лицо Лестера исказили гнев и страдание.
— Это моя вина. Гай хотел жениться на этой леди, но я запретил ему.
— Нет, милорд, — выдала секрет Барбара. — Гай никогда не предлагал мне выйти за него замуж. Просто я придумала это для отца, потому что боялась, что он убьет Гая и этим нарушит мир.
— Думаю, вы неправильно поняли моего сына, — холодно отчеканил Лестер. — Гай молод и импульсивен. Вы обидели его. Сейчас, мне кажется, вам лучше всего не попадаться ему на глаза.
— Сначала вы разлучили меня с мужем, а теперь предлагаете еще и не появляться на публике? — воскликнула Барбара. — Почему? Потому что меня могут схватить и обесчестить по воле вашего сына и никто не сможет остановить его?!
— Боже мой, нет! — воскликнул Лестер. — Я уверен, принц с удовольствием отпустит Альфреда. Вы можете уехать во Францию, где будете в безопасности.
— Если нас не схватят по дороге… Тогда меня могут убить, а мою жену обратить в рабство, — гневно проговорил Альфред. — И не старайтесь отрицать угрозу. Однажды Гай уже пытался это сделать на дороге, ведущей с севера к Глостеру…
— Вот почему мы попали в плен к Роберту ле Стренджу, — вставила Барбара. — Мы бы спокойно добрались до города, если бы Альфреду не пришлось сражаться с Гаем, а мне, спасаясь, убегать на север.
— У вас больше не будет неприятностей с Гаем ни в общественных местах, ни наедине, ни на дороге, ни где бы то ни было еще, — заверил Лестер с мрачным видом. — Опять же это моя вина. Я не осознавал, что мальчик одержим желанием. Это будет исправлено. Будьте уверены, вы в безопасности…
— Вы пошлете охрану? — Альфред оглядел зрителей. — Мне интересно, куда нас отправят и кто узнает, что с нами случилось?
— Я пошлю охрану, — вмешался Деспенсер, чтобы пресечь взрыв гнева Лестера. — Когда вы покинете мой дом, эти люди будут слушаться только ваших приказов, сэр Альфред. И мы ничего не скажем о том, куда вы направляетесь. Вы можете приказать капитану сопроводить вас, куда пожелаете, после того, как покинете Норхэмптон.
— Благодарю вас, милорд. — Барбара сделала реверанс. Она не любила Хью ле Деспенсера, но знала, что значит для него слово: то, что он обещал, он выполнит безукоризненно.
Чувство удовлетворения, что она наконец-то избавилась от Гая, наполняло Барбару, пока Альфред не привел ее в дом Альвы. Здесь они были одни. Альва хотела проводить своих друзей, но Деспенсер запретил ей, строго попеняв жене, что у нее есть только одна обязанность, долг и честь — оставаться с мужем. Барбара улыбнулась, поцеловала ее и сказала, что им не нужна защита женщины. Однако теперь, когда потрясение, гнев и ликование прошли, от страха у нее задрожали колени, и она посмотрела на все происшедшее с другой стороны.
— Прости, Альфред, — прошептала она, подняв на него глаза.
— Простить? — рассеянно повторил Альфред. Он остановился недалеко от двери, смотрел мимо нее и о чем-то думал. Затем его взгляд остановился на ней, и когда он увидел выражение ее лица, то быстро подошел к ней и обнял: — За что простить, любимая?
— Ты предупреждал меня о Гае, а я совсем забыла о нем и теперь потеряла дружбу принца Эдуарда…
— Нет, дорогая, — он нежно поцеловал ее, и когда она подняла голову, широко улыбнулся, — это сделал я, и сделал намеренно. Если бы я не хотел столкновения, мне стоило только закричать, что у тебя истерика, и увести тебя. В самом деле, ты удивительная женщина. Это я должен просить прощения за то, что подверг тебя оскорблению и страданиям, но я знал, что ты поступишь так, как надо.
Барбара помолчала и затем тихо спросила:
— Тебе нужен был повод, чтобы возвратиться к Гилберту в Уэльс?
— Мои дела здесь закончены. Я знаком настолько, насколько мне необходимо, с тем, как охраняют Эдуарда и с распорядком в его доме. Планы, которые были намечены, выполнены. У Томаса есть новый способ передавать новости, и я предпочел использовать возможность, чтобы самому бежать к Гилберту и Мортимеру. Что-то осталось на волю случая, но ясно главное: никакого открытого разрыва между Лестером и Глостером, пока принц не будет свободен, быть не должно.
— Потому что без влияния Эдуарда Гилберт будет побежден…
— Мы уверены в этом. Гилберт — прекрасный воин, но он может собрать силы только со своих земель. Мало кто, за исключением мятежных валлийских лордов, которые уже объявлены врагами, присоединится к нему. Совсем другое дело, если Эдуард поднимет свое знамя. Так что принц велел мне убедить Гилберта подождать и попробовать договориться о мире прежде, чем открыто готовиться к войне. Гилберт, которого вдохновит поддержка принца, будет действовать мягко и уступчиво.
— Мягко и уступчиво? Но Эдуард говорил в зале…
— Чтобы создать впечатление, что он пытается посеять раздор внутри двора.
— И поэтому он отказался от мысли бежать.
Поняв, что принц и Альфред намеренно изводили Лестера, Барбара почувствовала приступ сожаления. На мгновение она представила графа старым гордым оленем, окруженным стаей лающих и кусающих гончих. Однако сожаление прошло. Лестер был горд и слеп, извиняя поведение Гая, которое уже просто вышло за рамки пристойности.
— Я сомневаюсь, что мы сможем долго дурачить Лестера. — Голос Альфреда прервал мысли Барбары. — Но мы надеемся смягчить его подозрения, вот почему Эдуард не хочет посылать меня сам. К несчастью, Лестер очень осторожен и старается не показать, что вмешивается в дела Эдуарда, поэтому мы не знали, как сделать так, чтобы он уволил меня. — Он усмехнулся и снова поцеловал ее. — И тогда ты все устроила.
Барбара не удержалась от смеха.
— Ты говоришь это так, будто я сама напросилась, чтобы этот олух порвал мое платье.
— А разве нет? — беспечно поинтересовался Альфред.
— Я даже не поссорилась бы с ним, не будь я уже рассержена, — нахмурилась Барбара, внезапно вспомнив, почему она не заметила идущего навстречу Гая и почти столкнулась с ним. Она тогда спешила сказать Альфреду о распоряжении Лестера. — Это западня? Не схватят ли они Гилберта по пути домой, когда он будет возвращаться с турнира?
— Я не могу поклясться, но думаю, что частью цены, которую Лестер попросит за примирение, будет условие, чтобы Гилберт не возвращался на запад, оставив валлийских лордов на его милость. Конечно, если Гилберт согласится, сдержит слово и уедет, скажем, в Тонбридж, то никакой западни не будет. И Лестер не окажется бесчестным.
Барбара вздохнула:
— Тогда вам повезло. Если бы я подумала об этом, то не была бы разгневана на Хью ле Деспенсера и осталась бы рядом с ним, а Гай никогда не пристал бы ко мне…
— Кто-то услышал мольбы принца, — полушутя заметил Альфред.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41