Я ответила первое, что пришло в голову, и не сразу поняла, что этим ответом повела себя как раз так, как и обещала Бруно, чтобы избавить себя от роли слабоумной. Могу поклясться, она была поражена моим ответом, а может быть, тем, что вообще я ответила, да еще так быстро, но она продолжала думать о чем-то своем. Наконец Мод приподняла брови:
– Ты умнее, чем кажешься, Мелюзина, – усмехнулась она. – Я никогда не поверю, что ты не хотела победы короля Дэвида.
– Победы короля Дэвида? – равнодушно откликнулась я. – Разве я не слышала только что о его поражении?
– Верно, – оборвала меня Мод, пристально глядя мне в. глаза. – Я спрашиваю, почему это обрадовало тебя?
– Я не радуюсь, – сказала я. – Мне все равно. Что бы вы ни думали, мне все равно.
– Ты вдруг стала остра на язычок, – прошептала королева, как будто готовя мне ловушку.
Я пожала плечами.
– Я сказала лишь, что все самое худшее со мной уже случилось. Мне уже нечего бояться, а мысленно я стараюсь не возвращаться к этому.
Мод возмущенно взглянула на меня.
– Чего бояться, если, как ты говоришь, ты и не думала, что король Дэвид победит? А что же ты думала? Что мы, я и Стефан, – чудовища? Мой муж столько времени провел с тобой, стараясь тебя успокоить, больше, чем с любой другой леди, и ты даже улыбнулась тогда ему.
Разумеется, это было для меня новостью, но я опустила глаза и ответила: – Никто не смеет грубить королю, но мне трудно поверить, что муж моей госпожи оказывал мне внимания больше, чем другим.
Добрая усмешка мелькнула на лице королевы.
– Дитя, – сказала она, – ты боялась, что я буду ревновать? Или что у Стефана нечистые помыслы? Почему же ты не сказала?
– Я всего боялась, – пробормотала я, решив, что королева смеется надо мной.
Я была удивлена. Пожилая женщина, к тому же никогда не блиставшая красотой, обычно ревнует, когда ее муж оказывает много внимания более молодым и привлекательным девушкам. И даже если мой муж отвернется от меня, я все равно знаю, что я красивее, чем королева Мод. Конечно, некоторые женщины настолько ненавидели своих мужей, что даже любили и оберегали их любовниц, но в скрытой усмешке Мод не было горечи. Это был взгляд женщины, очень уверенной в своем муже.
Мысли быстро проносились в голове, и я поняла, что и в беседе с королевой можно разрешить себе отвлечься, подумать о постороннем.
– А теперь, когда у тебя есть муж, ты ничего не боишься? – спросила она таким вкрадчивым и ласковым голосом, что я чуть не попалась и не выкрикнула, что мужчина, который насилует женщину в бессознательном состоянии, еще не настоящий муж. К счастью, я вовремя спохватилась. К тому же я вспомнила, что королева хорошо отзывалась о Бруно наутро после свадьбы. Поэтому я пожала плечами, не поднимая глаз, и ответила, надеюсь, с должной долей угрюмой покорности и облегчения:
– Наверное, я боялась, чтобы вы не отдали меня кому-нибудь еще похуже. Не могу сказать, что я счастлива оказаться женой сына путаны, у которого за душой нет ничего, кроме его воинских достоинств, но он не груб со мной.
– И не будет, если ты не будешь называть его сыном путаны и даже намекать на это, – сказала Мод. – Я тебе клянусь, что, если я еще раз услышу такие слова, я заставлю тебя очень горько пожалеть об этом. Бруно не в ответе за ремесло матери. Ну-ка, посмотри мне в глаза. Я хочу, чтобы ты поняла, что я не шучу.
Я покраснела. Но не от стыда или от злости, как это подумала королева. Моя неприязнь к мужу не была связана с его происхождением. Покраснела я от удовольствия: мне удалось заставить Мод поверить в то, что я хотела. Пусть она думает, что меня легко запугать.
– Я не виню его, – прошептала я. – И моя честь, хочу я этого или нет, принадлежит ему. Вы можете быть уверены, я не буду перечить ему перед кем-то другим или дразнить его, навлекая на себя его гнев.
Мод вздохнула.
– Я сомневаюсь, чтобы он мог ударить тебя, если ты скажешь правду. Бруно честный и благородный человек, у него масса достоинств, но ты никогда не сможешь завоевать его любовь, если обнаружишь свое презрение к нему. О, я знаю, ты сейчас не думаешь, что это имеет какую-то ценность, потому что все вы считаете себя умнее других, но я скажу тебе: нет большего счастья на свете, чем хороший брак.
Она кивнула и вздохнула опять.
– Очень жаль, что даже самые умные женщины бывают такими глупыми. Это неважно, что ты сейчас думаешь. Придержи язык хотя бы из страха передо мной или по другой какой причине. Бруно – хороший парень, и я не хочу ему зла. Я хочу еще предостеречь тебя, но ты, конечно же, можешь опять этим пренебречь: Бруно предан королю, и с этим ты ничего не сможешь сделать. Но если ты не замучишь его своим непослушанием, твоя жизнь с ним будет сладкой.
– Она может оказаться просто краткой, если он проведет ее в королевских войнах, – выпалила я, не подумав.
К моему изумлению, королева вздрогнула, как будто я ударила ее. Слезы брызнули из ее глаз, и она закрыла их. Я невольно протянула руки и коснулась ее руки. Я поняла, что она очень любит своего мужа и брак для нее как раз то, что она сказала мне: что ее страхи, должно быть, даже глубже и ужаснее моих, а причина для них – та же, что и у меня. Я отдернула руку, схватила свою чашку и поднесла к губам раньше, чем она открыла глаза, но я знала: она почувствовала мое прикосновение. Королева больше ничего не сказала, поднялась и вышла. А я закончила свой завтрак, стараясь выбросить из головы ее слова и думать, например, о путане, которую Бруно прислал мне прислуживать, и своем обещании посмотреть, чем бы ей подкрепиться.
Мне удалось снести вниз добрую порцию еды с дамского стола. Он, видимо, должен был служить и девичьим столом, но я вряд ли смогла бы попросить о месте для нее среди прислуги замка, поскольку она было одета в лохмотья, а к этому даже мальчишки из псарни относились с презрением. Я придумывала, что бы я сказала какой-нибудь королевской даме, которая проследила бы за мной, но этого не случилось. Наверное, слежка за мной теперь была обязанностью Бруно, или же он сказал королеве, что я попалась на крючок после предложения вернуть свои земли и теперь буду вести себя спокойно и послушно.
При этих мыслях меня захлестнул приступ ярости, но я не была ни настолько умна, ни настолько глупа, как решила королева. У меня еще было время разобраться, не ловушка ли это. Кроме того, я с трудом понимала, где я нахожусь и как добраться до Улля. К тому же то, что я подумала в первый же день своего «выздоровления», все еще оставалось правдой: для своих людей в Улле я была бы более опасной, чем полезной, если бы сейчас сбежала к ним.
Когда я вернулась в королевский зал, там оказалось так шумно и людно, что мне пришлось задержаться в дверях. В комнате было очень много народу – и мужчин, и женщин. Я осторожно протиснулась и вскоре заметила свободное местечко рядом с камином, где королева разговаривала с очень богато одетым мужчиной, наверняка с королем. Это был высокий блондин, очень красивый. Его лицо показалось мне знакомым. Я отбросила эту мысль, чтобы позже об этом подумать, настолько сильное впечатление произвел на меня Стефан, точнее даже то удовольствие, с которым он разговаривал с королевой, держа ее за руку и глядя на нее сверху вниз. Выражение его лица откликнулось во мне странным волнением, и у меня в памяти всплыли слова Мод о наслаждении счастливым браком. Ее лицо тоже преобразилось. Вроде бы ничто не могло сделать ее черты прекрасными, и тем не менее она похорошела.
У меня не было больше времени наблюдать, потому что мое внимание привлек Бруно, коснувшись моей руки. Он смотрел на меня с тревогой, и я, подняв брови, надменно взглянула на него, полагая, что он ждет моей реакции на то, что прислал ко мне в служанки путану.
– Я надеюсь, ты не наговорила никаких глупостей королеве насчет своей преданности королю? – сказал он тихо, привлекая меня к себе, чтобы я могла его услышать. – Я сожалею, но я не известил тебя о разгроме Дэвида. Тебя следовало предупредить, чтобы ты имела время собраться с мыслями, но сначала я не мог отойти от короля, а позже был уверен, что ты уже слышала эту новость.
Мне как раз на руку оказалось длинное и витиеватое извинение Бруно, так как я успела переключиться и решила иначе выразить свое раздражение.
– Я сказала королеве в точности то же самое, что собираюсь сказать тебе. – Я говорила так же тихо, как он, и не убрала его руку со своей талии, но и не пыталась скрыть в своем голосе сильного приступа гнева. – Меня не заботит, побежден король Дэвид или победил, и никогда не заботило.
Тревога исчезла из глаз Бруно, и он слегка прижал меня к себе.
– Она не поверит тебе, разумеется, но это лучшее, что можно было сказать. Я…
– А ты веришь мне? – оборвала я его. Я была рассержена, но в то же время мне было интересно, солжет ли он, сказав, что верит.
Медленная улыбка появилась на его губах и осветила его темные глаза. В этом было что-то такое озорное и заразительное, что заставило меня улыбнуться ему в ответ и почти забыть про путану.
– Почему бы нет? – отпарировал он, а затем еще шире улыбнулся и добавил: – я думаю, что верю тебе, но не скажу почему, так как ты начнешь возражать, а я хочу видеть тебя в хорошем настроении. И еще у меня для тебя новости. Надеюсь, ты сочтешь их хорошими.
– Я наверняка сочту их самыми худшими новостями на свете после такого вступления, – сказала я. Но я не могла больше сердиться. Я едва сдерживала улыбку, готовая расхохотаться от такого поддразнивания.
– Ну, тогда я не скажу своих новостей совсем, – высокомерно ответил Бруно.
– Я чуть не задохнулась от возмущения: я поняла, что попалась.
– Да зачем тебе было беспокоиться говорить мне что-то, если ты мог оставить все при себе? – зло спросила я.
– Бруно широко раскрыл глаза, изображая изумление.
– Что? А ты услышала бы от кого-нибудь другого приказ короля, а потом попрекала бы меня в том, что я не сказал тебе сразу, и таким образом тебе бы казалось, что муж не обращает на тебя внимания и ты – последняя, кто узнал от него то, что должна была бы узнать первой?
– Я не смогла сдержаться и прыснула со смеху. Я взорвалась бы в следующую секунду, но он так все смешно запутал, что я не выдержала и расхохоталась. И потом я лишь попыталась взять реванш, спросив его:
– Ты сказал такую абракадабру специально, чтобы рассмешить меня, или ты всегда так разговариваешь? Бели всегда, то я хоть буду знать, что король и королева отомстили мне самым жестоким образом, какой они только смогли придумать, приговорив меня всю жизнь слушать тебя.
– Откуда тебе знать, как я говорю? Никто не слушает того, кто говорит, – важно и назидательно произнес Бруно. – Половина людей на этом приеме давно повесились бы, если бы слушали.
И несмотря на свое желание задушить его, я опять залилась смехом, но потом вдруг с удивлением почувствовала, что рука, которой он обнимал меня, упала с талии. Бруно подобрался и шагнул в сторону. Я чуть не закричала, что сожалею, если обидела его, и сделала шаг к нему, хотя абсолютно не понимала, как своим смехом я могла обидеть его. Но я сдержалась и промолчала, так как увидела, что его глаза смотрят поверх моего плеча на кого-то за моей спиной. Я обернулась: это были король и королева. Стефан широко нам улыбался, королева тоже, но глаза ее оставались холодными.
– Моя дорогая леди Мелюзина, – начал король, – впервые за все эти месяцы, пока я вас знаю, я слышу ваш смех. На вашей свадьбе я уже желал вам счастья, но для меня огромное удовольствие – видеть…
– Это лишь только начало, – спокойно перебила его Мод. Я тебя прошу, дорогой, не говори пока про счастье, чтобы дьявол не навострил уши и не поймал твои слова. Вспомни, что у них еще не было времени поссориться. Через год ты сможешь похвалить их за то, что они остаются счастливы. А сейчас еще рано.
Стефан ласково похлопал жену по плечу.
– Очень хорошо, я больше ничего не скажу. Ты всегда очень боишься загадывать в будущем счастье, Мод. Но ты же наверняка видишь, как эти молодые люди подходят друг другу?
Затем она посмотрела на меня и Бруно, но в глазах ее можно было увидеть не больше, чем в двух маленьких камешках. Мне понадобились все мои силы, чтобы не отступить назад, под защиту руки Бруно, и я покраснела, осознав, как мне было приятно и спокойно в его объятиях. Однако в тот момент, когда король и королева проходили мимо нас, он отстранился от меня. Почему? Чтобы показать им, что не хочет быть в паре с бунтовщицей? От такого вопроса у меня похолодело в душе, и мне стало стыдно за себя. Куда девались мои хваленые смелость и независимость? Мне всегда казалось, что я в состоянии постоять сама за себя, но, может быть, это было только потому, что в глубине-то души я знала, что мои отец и братья всегда поддержат меня?
От стыда у меня окаменела спина. Видимо, Бруно заметил это, хоть он и был на шаг позади меня и не мог видеть выражения моего лица. Он положил мне руку на плечо, причем именно тогда, когда королева перевела на него свой ничего не выражающий взгляд. Если Бруно и разволновался, то по его руке я бы этого не сказала. Она оставалась теплой и твердой, спокойно связывающей нас, и он легко и с улыбкой в голосе ответил на замечание королевы:
– Я прошу прощения за смелость возразить вам, мадам. Дело не в том, что мы плохо подходим друг другу и что вы знали об этом. Дело в том, что мы уже поссорились. Люди как-то всегда находят время для ссоры.
– Пусть все ваши ссоры заканчиваются смехом, – заключил Стефан, приобнял королеву и увел ее прочь.
– Я не хочу, чтобы ты разыгрывала дурочку так долго, – произнес Бруно, когда они удалились. – Она с большим подозрением относится к тебе.
– Я не была… – со злостью начала я, пытаясь возразить на слова «разыгрывала дурочку», но потом поняла, что это бесполезно. – Я не могла придумать, чем еще заняться. Мне очень жаль, если я запятнала тебя своей грязью, – холодно добавила я.
– И вот такой ты должна быть, – спокойно ответил Бруно, взял меня за руку и повернул к себе, – потому что, если бы я был таким, твоя цель никогда не была бы достигнута. Но тебе не надо волноваться, что королева может подозревать меня в неверности. Так или иначе, моя жизнь принадлежит королю, и она сама уже сделала мне столько одолжений, что никакая услуга, которую бы я ей оказал, не сможет меня освободить от обязательств перед ними.
– Да, но она действительно посмотрела на тебя странно, как человек, который затаил не одно сомнение или подозрение, – резко ответила я.
– Она? – Бруно вопросительно взглянул, а затем слегка пожал плечами. – Ну тогда я скоро узнаю, что тревожит ее, если она вообще обо мне думает. Королеву нелегко понять.
Затем он потянул меня к двери, и я увидела, как все пошли в большой зал. За столом все разговоры, которые я слышала в паузах беседы с Бруно, были о замечательной победе под Норталлертоном. Но Бруно, казалось, хотел оградить меня от них, посадив рядом с собой ближе к концу стола, где было поменьше рыцарей, и развлекая в основном смешными объяснениями, почему его никогда не выберут служить королю, как других рыцарей Его Величества. И несмотря на то, что мне надоели его опасения насчет того, как бы я не выдала себя гневом или обидой за неуважение к королю Дэвиду, меня забавляли его выдумки.
Кроме того, мне больше нравилось сидеть с ним, чем среди королевских дам. Теперь, когда королева знала, что я пришла в себя, я не рискнула бы в их присутствии разыгрывать из себя идиотку. Я была уверена, что это вынудило бы Мод еще больше не доверять мне. А то, что я вернулась вдруг к своему естественному, нормальному поведению, безусловно, заставило бы всех этих дам возненавидеть меня. Они бы подумали, как и королева, что я притворялась все это время и делала из них дурочек или что, может быть, я слышала секреты, которые мне не следовало бы слышать, как, например, в тот день, когда я узнала, что Бруно совсем не склонен заигрывать с женщинами, даже если они сами этого хотят. Возможно, меня не должно было трогать, что женщины невзлюбят меня, но я вынуждена была проводить с ними почти все время днем, и мне было бы очень трудно, если бы все сторонились или презирали меня.
Я была рада отвлечься от этой проблемы и просто наслаждалась обедом. А когда трапеза закончилась и король встал, чтобы выйти из-за стола, я подумала, что могу отложить решение вопроса с королевскими дамами. Мне хотелось погулять в саду или осмотреть замок, чтобы не потеряться, если когда-нибудь мне понадобится найти дорогу одной. Бруно тоже поднялся и отодвинул наконец скамьи так, чтобы я могла легко выйти из-за стола. Я улыбнулась и машинально кивнула ему. Он мельком взглянул на короля, который в это время что-то говорил Мод, а сам посматривал на вход в свой кабинет, где его уже ждали несколько человек.
– Я должен идти, – сказал Бруно, – а ты захвати какой-нибудь еды для Эдны. И если сможешь, подыщи ей что-нибудь из одежды, получше, чем то, что на ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62