— Им только и нужно, чтобы кого-нибудь утопить.
Проповедник не снизошел до ответа и вместо этого принялся грозить пальцем мне:
— Да вот ты, язычница, как смеешь ты выставлять себя напоказ в мужской одежде! Как смеешь ты хвалиться перед всем миром своими грехами, одеваясь столь непотребно? Или у тебя нет стыда? Ты соблазняешь мужчин, а грех вожделения не позволит им войти в рай! Из-за тебя мерзейшая похоть мешает им думать о Фелли! Покайся! Прикрой свое тело юбками и ходи потупив глаза, как положено скромнице, ублажай лишь мужа, иначе ждет тебя адская пучина…
— Знаешь, Блейз, мне кажется, он в тебя влюбился, — пробормотал мне в ухо чей-то голос.
Надо же, кто оказался рядом со мной, — Тор Райдер собственной персоной! Вот уж не думала, что у него есть чувство юмора… Не найдясь что ему ответить, я грубо бросила:
— Ах, заткнись!
— Прости, — мягко ответил он. — До чего же эти феллиане тошнотворны со своей абсолютной уверенностью в том, что именно им известна воля высших сил.
— Не говоря уже об их убеждении, что любое удовольствие греховно, — с улыбкой подхватила я, стараясь загладить свою ничем не оправданную резкость. Проповедник как раз принялся обличать пение и танцы как ловушку дьявола. — Думаю, я пойду еще немножко погрешу. Выпить кружечку приятнее, чем слушать это. — Я говорила достаточно громко, так что мои слова вызвали в толпе смех. Я кивнула Тору и пошла дальше.
Заглянув в пару таверн и выпив пару кружек разбавленного пива, я получила достаточно указаний, где искать гхемфа, о котором упомянул Ниамор: в доме по другую сторону причалов в подвале находилось заведение, известное качеством, как своего пива, так и своих шлюх. На этот раз я занималась собственными делами, отложив на время заботы о поручении хранителей.
Для Гортанской Пристани местечко было вполне приличным: там было тихо и чисто. Женщина, сидевшая за кассой, огромная, как детеныш кита, с нарушителями спокойствия разделывалась так же свирепо, как кит-самец с соперниками. Я ей кивнула, и судя по тому, как она прищурилась, память у нее оказалась отменная: она меня узнала, хотя я заходила сюда пять лет назад. Спускаясь по ступеням, я быстро окинула взглядом помещение. Особых перемен я не заметила, как и явной — опасности: ни вооруженных буянов, ни пьяных матросов, рвущихся в драку. Стойкой бара служил все тот же кусок коралла, мебель, как и всюду, была сколочена из плавника; однако заведение могло позволить себе свечи из лучшего спермацета.
Шлюхи тут, может, и сменились, но, как и их предшественницы, выглядели скучающими, а их клиенты — вполне безвредными. В таверну забрели несколько человек с корабля Датрика, а Тор Райдер, похоже, устал от проповедей феллиан: он сидел за столом с человеком в тунике ремесленника, какие носят на островах Хранителей; одежда была бедной и видела лучшие времена, так что ее владелец явно никакого отношения к «Гордости Хранителей» не имел. Никаких следов силв-магии в нем я не заметила, так что он, вероятно, этим даром не обладал; да и держался он без самоуверенности, всегда присущей хранителям-силвам.
Я почему-то ощутила раздражение из-за того, что Тор оказался здесь раньше меня; слегка кивнув ему, я направилась к столу посетителя, ради которого и пришла сюда: это был гхемф. Он сидел в одиночестве над нетронутой кружкой пива. Все столы вокруг пустовали: люди предпочитали не приближаться к гхемфам, хотя я и не могла бы сказать почему. Я ни разу не слышала, чтобы гхемф причинил человеку вред, да и пахли они не так уж скверно. На самом деле издали они даже походили на неуклюжих людей — высоких и сутулых, но все-таки людей. Только подойдя поближе, можно было увидеть различия. Во-первых, у гхемфов отсутствовали волосы. Во-вторых, кожа, о крайней мере на лице, имела серый цвет, становясь, чем ниже, тем темнее, так что ноги выглядели черными как уголь. Лица гхемфов красотой не блистали: носы и уши у них были приплюснутыми, а глаза лишены бровей и ресниц. Определить, к какому полу принадлежит данная особь, никогда не удавалось: они не различались ни сложением, ни голосом, да и одевались одинаково.
От человека гхемфы отличались и другими особенностями. У них на каждой руке было по два больших пальца — по одному с каждой стороны ладони. Пальцы левой руки были короткими и такими сильными, что легко раздавливали раковину мидии; на правой же руке пальцы были тонкими и длинными, приспособленными к искусной работе. Гхемфы никогда не носили обуви, и их ступни напоминали перепончатые лапы с острыми втягивающимися когтями. Я всегда думала, что благодаря перепонкам они, должно быть, прекрасные пловцы, хотя ни разу ни одного из них в воде я не видела.
Мои знания о гхемфах были, конечно, весьма поверхностными; люди вообще мало имели с ними дела. В те времена в каждом городе обычно жила всего одна семья этих существ, хотя в столицах они иногда образовывали небольшие общины. До начала Перемены на всех Райских островах не могло жить больше двадцати — тридцати тысяч взрослых гхемфов. Они были долгожителями и размножались с трудом; каждая семья имела всего одного-двух детенышей.
Гхемфы держались по большей части особняком; люди обычно не обращали на них внимания, кроме тех случаев, когда новорожденному требовалось сделать татуировку — символ гражданства. Родители, получив необходимые бумаги у властей, относили их и ребенка к ближайшему гхемфу. За определенную плату гхемф делал татуировку и вставлял драгоценный камешек в соответствии с традицией данного острова, — но только после того, как тщательно проверял, не поддельные ли бумаги. Гхемфы фактически лишали чиновников возможности брать взятки за предоставление гражданства. Они были так дотошны, что ребенку, которому татуировка не полагалась, получить ее было совершенно невозможно. И самих их никогда, никогда не удавалось подкупить, хотя ни один гхемф не был богат. Насколько мне известно, единственный доход, который они получали, была плата за их услуги татуировщиков. Забавно: сами гхемфы не имели знаков гражданства, и никто, даже хранители, не подвергали сомнению их право отправляться куда угодно и жить как им вздумается.
Никто не знал, когда и при каких обстоятельствах гхемфы сделались татуировщиками: просто так, казалось, было всегда. Из-за того, что только они умели делать татуировку столь безупречно, из-за своей неподкупности гхемфы стали незаменимы. За это их терпели, даже уважали, но не любили и не понимали.
Как и другие люди, я находила гхемфов уродливыми; однако, в отличие от большинства, я ненавидела их за несгибаемость в том, что касалось законов о гражданстве. Будь гхемфы более покладистыми или более корыстолюбивыми, вся система стала бы терпимой или, еще лучше, перестала бы работать, и полукровки вроде меня не считались бы отверженными, недочеловеками.
Было очень странно увидеть одно из этих существ в Гортанской Пристани. Такой вещи, как гражданство, здесь просто не существовало, а значит, не было и работы для татуировщика, хотя, думаю, иногда какой-нибудь пьяный матрос и мог бы пожелать, чтобы на руке у него появилось изображение голой красотки.
Как я уже говорила, коса Гортан была местом, куда человек отправлялся, если больше податься ему было некуда. Жители ее не считались даже нацией. Тут не было ни правительства, ни закона, кроме закона силы. Так зачем же приезжать сюда гхемфу? Единственной причиной, которая приходила мне в голову, была та, что и он тоже отверженный, отступник. А отступника можно подкупить…
Я подошла к столу гхемфа и встала перед ним.
— Можно мне посидеть с тобой? — спросила я, постаравшись скрыть свою неприязнь к этой породе.
Существо бесстрастно взглянуло на меня. Насколько мне было известно, гхемфы никогда не проявляли никаких чувств — по крайней мере, заметных для человека. Гхемф наклонил голову, и я сочла это знаком согласия. Усевшись за стол, я знаком подозвала слугу; тот неохотно принес мне кружку пива.
Я, конечно, не могла говорить на языке гхемфов: никто не мог, кроме них самих. Впрочем, значения это не имело — все гхемфы понимали язык Райских островов и могли при необходимости объясниться на нем. Только обычно они молчали — таков был их обычай.
— Меня зовут Блейз Полукровка, — тихо сказала я. Гхемф в ответ снова наклонил голову, но своего имени не назвал. По-моему, у них вообще не было имен.
Зная нелюбовь гхемфов к разговорам, я сразу перешла к делу. Откинув волосы с уха, я сказала:
— Как видишь, я не имею гражданства.
Существо сразу же поняло, что мне нужно, и не стало дожидаться, пока я выскажу свою просьбу.
— Нет. — Это единственное слово прозвучало жестко и бескомпромиссно.
Я облизнула сухие губы.
— Ни за какую цену?
Гхемф покачал головой.
— Ах… — Я развела руками, признавая свое поражение, и грустно улыбнулась. — Ну, попробовать-то стоило… — Я приветственно подняла кружку, и гхемф ответил мне тем же, хоть и не улыбнулся. Да и вообще бог весть, умели ли гхемфы улыбаться…
Не знаю, почему я тут же не встала и не ушла. Оставаться смысла не было. Думаю, дело оказалось в том, что на плоском сером лице я прочла что-то, что задело во мне какую-то струнку. Могу поклясться: существо страдало от одиночества.
— Не очень-то привлекательное местечко коса Гортан, верно? — сказала я.
Гхемф взглянул на меня серыми глазами, потом обвел взглядом помещение, словно удостоверяясь в справедливости моих слов, и согласно кивнул.
— Ты тут давно? — Я не особенно ожидала услышать ответ; я его и не услышала. Гхемф осушил свою кружку, поднялся и низко поклонился — они часто вели себя в отношении людей так почтительно. Потом гхемф сказал:
— Татуировка на мочке уха — символ. Некоторым людям символ не требуется.
Мои брови от изумления поднялись так высоко, что, должно быть, исчезли со лба. Это, несомненно, было самое длинное и самое отчетливо произнесенное высказывание, какое я только слышала от гхемфа. Смысл его, правда, был довольно туманен, но попросить разъяснений я не успела. Гхемф своей неуклюжей раскачивающейся походкой уже направлялся к двери.
Я все еще озадаченно смотрела ему вслед, когда Тор Райдер — его компаньон, очевидно, уже ушел — подошел ко мне и вежливо поинтересовался:
— Могу я составить тебе компанию?
— Буду рада. — Я встряхнула головой и села прямо. Тор Райдер при всей своей серьезности все-таки был очень привлекательным мужчиной, и мое тело не замедлило откликнуться на его присутствие. — Нам, похоже, суждено сегодня все время натыкаться друг на друга.
— Я уж решил, что ты выслеживаешь меня.
Я заморгала, гадая, шутка это или проявление паранойи. Нечасто случалось, чтобы кому-то удавалось так меня смутить. Наконец я выдавила из себя невыразительную улыбку, которая могла означать что угодно.
— Тор Райдер, — представился он, садясь за стол, — с Разбросанных островов.
— Блейз Полукровка, без постоянного места жительства.
— Так это и останется, как мне кажется. Я мог бы сразу сказать тебе, что от гхемфа ты ничего не добьешься. — Значит, он догадался, зачем мне понадобилось это существо… Что ж, моя цель была очевидной.
— Откуда ты знаешь, что я ничего не добилась? — довольно воинственно осведомилась я.
— Я следил за выражением твоего лица.
— Ну, попробовать-то стоило, — снова сказала я, пожав плечами. — Только, похоже, этот гхемф все-таки не отступник. Ты не знаешь, почему он здесь оказался?
— Понятия не имею, Блейз. Ты видела человека, с которым я разговаривал, когда ты пришла?
— Ну да, с ремесленником-хранителем, — кивнула я.
— Я хотел бы, чтобы ты с ним повидалась. Он живет в этом доме, и сейчас он у себя. Не прошла бы ты к нему со мной вместе?
У меня сразу возникло множество вопросов, не последним из которых был такой: уж не ловушка ли это? Я никак не могла решить, что думать насчет Тора Райдера. Единственным основанием хоть сколько-то ему доверять было то обстоятельство, что он обладал Взглядом, а такие люди обычно бывали несколько более порядочными, особенно в отношении подобных себе.
В конце концов, я пожала плечами и ответила: — Почему бы и нет? — Однако, поднявшись, чтобы последовать за Райдером, я ощутила тревогу: у меня возникло предчувствие, что я пожалею о своем согласии. Откуда взялось такое предчувствие, я так и не смогла понять.
От агента по особым поручениям
Ш. айсо Фаболда,
Департамент разведки,
Федеральное министерство торговли, Келлс,
Достопочтенному
М. айсо Кипсуону,
Президенту Национального общества научных, антропологических и этнографических исследований не-келлских народов
6/1 месяца Первой Луны, 1793
Дорогой дядюшка!
Спасибо за Ваш интерес к моему здоровью. С радостью сообщаю Вам, что лихорадка, которую я подцепил на Райских островах, прошла и теперь я совершенно здоров. Надеюсь, Вы сообщите об этом тетушке Росрис и передадите ей мою просьбу перестать тревожиться. Несомненно, она удостоверится в благотворном действии тех снадобий, которые так регулярно присылала мне, когда я вскоре Вас навещу.
Кто такая Аниара айси Терон, с которой тетушка так настойчиво желает меня познакомить? В ее последнем письме только о ней речь и шла. Подозреваю, тетушка снова пытается меня женить. Я пытался убедить ее, что ни одна юная дама в здравом рассудке не захочет и взглянуть на человека, который на целые годы исчезаете дальних странах, но, как я понимаю, надежда тетушки на счастье ее единственного племянника не хочет умирать, даже когда дело касается такого неисправимого холостяка, как я.
Перехожу к менее личной теме. Я не предвижу никаких проблем с моим докладом на следующем собрании Общества и предвкушаю возможность ознакомить ученых коллег с результатами моих исследований. Конечно, я немного волнуюсь, поскольку моя методика может быть сочтена неортодоксальной: она основывается на интервью, а не на наблюдениях за поведением аборигенов и изучении артефактов, что являлось излюбленным методом моих предшественников.
В ответ на Ваш вопрос относительно гхемфов сообщаю, что никто из нас не видел ни их, ни кого-либо на них похожего. Тем не менее, мифы, в которых фигурируют гхемфы, существуют на всех островах и обладают удивительным сходством. Все, кого мы расспрашивали, утверждали, что такая чуждая людям раса повсеместно обитала на Райских островах и что именно гхемфы занимались созданием подтверждающих гражданство татуировок, пока, уже на памяти ныне живущего поколения, таинственным образом не исчезли. Насколько нам удалось узнать, этот предполагаемый «исход гхемфов» произошел на разных островах в разное время за период, известный как Перемена. Перемена началась где-то около 1742 года (именно к этому времени относятся события, описываемые Блейз) и продолжалась несколько лет. К тому моменту, когда в 1780 году первые келлские исследователи и купцы достигли Райских островов, Перемена закончилась и все гхемфы исчезли.
Большинство островитян старше десяти — двенадцати лет действительно имеют явно выполненную вскоре после рождения татуировку на мочке уха, подтверждающую гражданство, и все они полагают, что татуировка была выполнена гхемфами. Ни один ребенок младше этого возраста подобной татуировки не имеет.
Нам, впрочем, не удалось обнаружить изображений гхемфов ни среди произведений искусства, ни среди иллюстраций к текстам. Нашему изучению письменных источников препятствовало незнание нами (за исключением Натана) языка Райских островов, но мы привлекли себе в помощь некоторых келлских купцов и с их помощью выяснили, что упоминаний о гхемфах нет в архивах — ни в налоговой документации, ни в свидетельствах о праве собственности, ни в официально регистрируемых договорах, ни в приговорах судов. Короче говоря, если гхемфы когда-либо и существовали, с них никогда не взимали налогов, они никогда не владели собственностью, никогда не бывали должниками, никогда не совершали преступлений, никогда не подписывали никаких документов, их рождения и смерти никогда не регистрировались, и, что еще более удивительно, они никогда не упоминались в бумагах других жителей островов. Если это были существа из плоти и крови, они должны были быть почти невидимками!
Островитяне во всех государствах вели и ведут подробные записи обо всех совершаемых сделках, в особенности тех, для которых важно гражданство, так что мы пришли к заключению, что гхемфы — существа скорее мифические, чем реальные. Более того, когда мы предприняли попытку обнаружить скелеты или иные останки гхемфов, нам сообщили, что они отдавали своих мертвых морю. Обследовав места, в которых, как считается, жили гхемфы, никаких артефактов мы не обнаружили.
Это противоречие между передаваемой изустно историей и материальными свидетельствами является самой интригующей тайной Райских островов и, несомненно, заслуживает дальнейшего изучения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Проповедник не снизошел до ответа и вместо этого принялся грозить пальцем мне:
— Да вот ты, язычница, как смеешь ты выставлять себя напоказ в мужской одежде! Как смеешь ты хвалиться перед всем миром своими грехами, одеваясь столь непотребно? Или у тебя нет стыда? Ты соблазняешь мужчин, а грех вожделения не позволит им войти в рай! Из-за тебя мерзейшая похоть мешает им думать о Фелли! Покайся! Прикрой свое тело юбками и ходи потупив глаза, как положено скромнице, ублажай лишь мужа, иначе ждет тебя адская пучина…
— Знаешь, Блейз, мне кажется, он в тебя влюбился, — пробормотал мне в ухо чей-то голос.
Надо же, кто оказался рядом со мной, — Тор Райдер собственной персоной! Вот уж не думала, что у него есть чувство юмора… Не найдясь что ему ответить, я грубо бросила:
— Ах, заткнись!
— Прости, — мягко ответил он. — До чего же эти феллиане тошнотворны со своей абсолютной уверенностью в том, что именно им известна воля высших сил.
— Не говоря уже об их убеждении, что любое удовольствие греховно, — с улыбкой подхватила я, стараясь загладить свою ничем не оправданную резкость. Проповедник как раз принялся обличать пение и танцы как ловушку дьявола. — Думаю, я пойду еще немножко погрешу. Выпить кружечку приятнее, чем слушать это. — Я говорила достаточно громко, так что мои слова вызвали в толпе смех. Я кивнула Тору и пошла дальше.
Заглянув в пару таверн и выпив пару кружек разбавленного пива, я получила достаточно указаний, где искать гхемфа, о котором упомянул Ниамор: в доме по другую сторону причалов в подвале находилось заведение, известное качеством, как своего пива, так и своих шлюх. На этот раз я занималась собственными делами, отложив на время заботы о поручении хранителей.
Для Гортанской Пристани местечко было вполне приличным: там было тихо и чисто. Женщина, сидевшая за кассой, огромная, как детеныш кита, с нарушителями спокойствия разделывалась так же свирепо, как кит-самец с соперниками. Я ей кивнула, и судя по тому, как она прищурилась, память у нее оказалась отменная: она меня узнала, хотя я заходила сюда пять лет назад. Спускаясь по ступеням, я быстро окинула взглядом помещение. Особых перемен я не заметила, как и явной — опасности: ни вооруженных буянов, ни пьяных матросов, рвущихся в драку. Стойкой бара служил все тот же кусок коралла, мебель, как и всюду, была сколочена из плавника; однако заведение могло позволить себе свечи из лучшего спермацета.
Шлюхи тут, может, и сменились, но, как и их предшественницы, выглядели скучающими, а их клиенты — вполне безвредными. В таверну забрели несколько человек с корабля Датрика, а Тор Райдер, похоже, устал от проповедей феллиан: он сидел за столом с человеком в тунике ремесленника, какие носят на островах Хранителей; одежда была бедной и видела лучшие времена, так что ее владелец явно никакого отношения к «Гордости Хранителей» не имел. Никаких следов силв-магии в нем я не заметила, так что он, вероятно, этим даром не обладал; да и держался он без самоуверенности, всегда присущей хранителям-силвам.
Я почему-то ощутила раздражение из-за того, что Тор оказался здесь раньше меня; слегка кивнув ему, я направилась к столу посетителя, ради которого и пришла сюда: это был гхемф. Он сидел в одиночестве над нетронутой кружкой пива. Все столы вокруг пустовали: люди предпочитали не приближаться к гхемфам, хотя я и не могла бы сказать почему. Я ни разу не слышала, чтобы гхемф причинил человеку вред, да и пахли они не так уж скверно. На самом деле издали они даже походили на неуклюжих людей — высоких и сутулых, но все-таки людей. Только подойдя поближе, можно было увидеть различия. Во-первых, у гхемфов отсутствовали волосы. Во-вторых, кожа, о крайней мере на лице, имела серый цвет, становясь, чем ниже, тем темнее, так что ноги выглядели черными как уголь. Лица гхемфов красотой не блистали: носы и уши у них были приплюснутыми, а глаза лишены бровей и ресниц. Определить, к какому полу принадлежит данная особь, никогда не удавалось: они не различались ни сложением, ни голосом, да и одевались одинаково.
От человека гхемфы отличались и другими особенностями. У них на каждой руке было по два больших пальца — по одному с каждой стороны ладони. Пальцы левой руки были короткими и такими сильными, что легко раздавливали раковину мидии; на правой же руке пальцы были тонкими и длинными, приспособленными к искусной работе. Гхемфы никогда не носили обуви, и их ступни напоминали перепончатые лапы с острыми втягивающимися когтями. Я всегда думала, что благодаря перепонкам они, должно быть, прекрасные пловцы, хотя ни разу ни одного из них в воде я не видела.
Мои знания о гхемфах были, конечно, весьма поверхностными; люди вообще мало имели с ними дела. В те времена в каждом городе обычно жила всего одна семья этих существ, хотя в столицах они иногда образовывали небольшие общины. До начала Перемены на всех Райских островах не могло жить больше двадцати — тридцати тысяч взрослых гхемфов. Они были долгожителями и размножались с трудом; каждая семья имела всего одного-двух детенышей.
Гхемфы держались по большей части особняком; люди обычно не обращали на них внимания, кроме тех случаев, когда новорожденному требовалось сделать татуировку — символ гражданства. Родители, получив необходимые бумаги у властей, относили их и ребенка к ближайшему гхемфу. За определенную плату гхемф делал татуировку и вставлял драгоценный камешек в соответствии с традицией данного острова, — но только после того, как тщательно проверял, не поддельные ли бумаги. Гхемфы фактически лишали чиновников возможности брать взятки за предоставление гражданства. Они были так дотошны, что ребенку, которому татуировка не полагалась, получить ее было совершенно невозможно. И самих их никогда, никогда не удавалось подкупить, хотя ни один гхемф не был богат. Насколько мне известно, единственный доход, который они получали, была плата за их услуги татуировщиков. Забавно: сами гхемфы не имели знаков гражданства, и никто, даже хранители, не подвергали сомнению их право отправляться куда угодно и жить как им вздумается.
Никто не знал, когда и при каких обстоятельствах гхемфы сделались татуировщиками: просто так, казалось, было всегда. Из-за того, что только они умели делать татуировку столь безупречно, из-за своей неподкупности гхемфы стали незаменимы. За это их терпели, даже уважали, но не любили и не понимали.
Как и другие люди, я находила гхемфов уродливыми; однако, в отличие от большинства, я ненавидела их за несгибаемость в том, что касалось законов о гражданстве. Будь гхемфы более покладистыми или более корыстолюбивыми, вся система стала бы терпимой или, еще лучше, перестала бы работать, и полукровки вроде меня не считались бы отверженными, недочеловеками.
Было очень странно увидеть одно из этих существ в Гортанской Пристани. Такой вещи, как гражданство, здесь просто не существовало, а значит, не было и работы для татуировщика, хотя, думаю, иногда какой-нибудь пьяный матрос и мог бы пожелать, чтобы на руке у него появилось изображение голой красотки.
Как я уже говорила, коса Гортан была местом, куда человек отправлялся, если больше податься ему было некуда. Жители ее не считались даже нацией. Тут не было ни правительства, ни закона, кроме закона силы. Так зачем же приезжать сюда гхемфу? Единственной причиной, которая приходила мне в голову, была та, что и он тоже отверженный, отступник. А отступника можно подкупить…
Я подошла к столу гхемфа и встала перед ним.
— Можно мне посидеть с тобой? — спросила я, постаравшись скрыть свою неприязнь к этой породе.
Существо бесстрастно взглянуло на меня. Насколько мне было известно, гхемфы никогда не проявляли никаких чувств — по крайней мере, заметных для человека. Гхемф наклонил голову, и я сочла это знаком согласия. Усевшись за стол, я знаком подозвала слугу; тот неохотно принес мне кружку пива.
Я, конечно, не могла говорить на языке гхемфов: никто не мог, кроме них самих. Впрочем, значения это не имело — все гхемфы понимали язык Райских островов и могли при необходимости объясниться на нем. Только обычно они молчали — таков был их обычай.
— Меня зовут Блейз Полукровка, — тихо сказала я. Гхемф в ответ снова наклонил голову, но своего имени не назвал. По-моему, у них вообще не было имен.
Зная нелюбовь гхемфов к разговорам, я сразу перешла к делу. Откинув волосы с уха, я сказала:
— Как видишь, я не имею гражданства.
Существо сразу же поняло, что мне нужно, и не стало дожидаться, пока я выскажу свою просьбу.
— Нет. — Это единственное слово прозвучало жестко и бескомпромиссно.
Я облизнула сухие губы.
— Ни за какую цену?
Гхемф покачал головой.
— Ах… — Я развела руками, признавая свое поражение, и грустно улыбнулась. — Ну, попробовать-то стоило… — Я приветственно подняла кружку, и гхемф ответил мне тем же, хоть и не улыбнулся. Да и вообще бог весть, умели ли гхемфы улыбаться…
Не знаю, почему я тут же не встала и не ушла. Оставаться смысла не было. Думаю, дело оказалось в том, что на плоском сером лице я прочла что-то, что задело во мне какую-то струнку. Могу поклясться: существо страдало от одиночества.
— Не очень-то привлекательное местечко коса Гортан, верно? — сказала я.
Гхемф взглянул на меня серыми глазами, потом обвел взглядом помещение, словно удостоверяясь в справедливости моих слов, и согласно кивнул.
— Ты тут давно? — Я не особенно ожидала услышать ответ; я его и не услышала. Гхемф осушил свою кружку, поднялся и низко поклонился — они часто вели себя в отношении людей так почтительно. Потом гхемф сказал:
— Татуировка на мочке уха — символ. Некоторым людям символ не требуется.
Мои брови от изумления поднялись так высоко, что, должно быть, исчезли со лба. Это, несомненно, было самое длинное и самое отчетливо произнесенное высказывание, какое я только слышала от гхемфа. Смысл его, правда, был довольно туманен, но попросить разъяснений я не успела. Гхемф своей неуклюжей раскачивающейся походкой уже направлялся к двери.
Я все еще озадаченно смотрела ему вслед, когда Тор Райдер — его компаньон, очевидно, уже ушел — подошел ко мне и вежливо поинтересовался:
— Могу я составить тебе компанию?
— Буду рада. — Я встряхнула головой и села прямо. Тор Райдер при всей своей серьезности все-таки был очень привлекательным мужчиной, и мое тело не замедлило откликнуться на его присутствие. — Нам, похоже, суждено сегодня все время натыкаться друг на друга.
— Я уж решил, что ты выслеживаешь меня.
Я заморгала, гадая, шутка это или проявление паранойи. Нечасто случалось, чтобы кому-то удавалось так меня смутить. Наконец я выдавила из себя невыразительную улыбку, которая могла означать что угодно.
— Тор Райдер, — представился он, садясь за стол, — с Разбросанных островов.
— Блейз Полукровка, без постоянного места жительства.
— Так это и останется, как мне кажется. Я мог бы сразу сказать тебе, что от гхемфа ты ничего не добьешься. — Значит, он догадался, зачем мне понадобилось это существо… Что ж, моя цель была очевидной.
— Откуда ты знаешь, что я ничего не добилась? — довольно воинственно осведомилась я.
— Я следил за выражением твоего лица.
— Ну, попробовать-то стоило, — снова сказала я, пожав плечами. — Только, похоже, этот гхемф все-таки не отступник. Ты не знаешь, почему он здесь оказался?
— Понятия не имею, Блейз. Ты видела человека, с которым я разговаривал, когда ты пришла?
— Ну да, с ремесленником-хранителем, — кивнула я.
— Я хотел бы, чтобы ты с ним повидалась. Он живет в этом доме, и сейчас он у себя. Не прошла бы ты к нему со мной вместе?
У меня сразу возникло множество вопросов, не последним из которых был такой: уж не ловушка ли это? Я никак не могла решить, что думать насчет Тора Райдера. Единственным основанием хоть сколько-то ему доверять было то обстоятельство, что он обладал Взглядом, а такие люди обычно бывали несколько более порядочными, особенно в отношении подобных себе.
В конце концов, я пожала плечами и ответила: — Почему бы и нет? — Однако, поднявшись, чтобы последовать за Райдером, я ощутила тревогу: у меня возникло предчувствие, что я пожалею о своем согласии. Откуда взялось такое предчувствие, я так и не смогла понять.
От агента по особым поручениям
Ш. айсо Фаболда,
Департамент разведки,
Федеральное министерство торговли, Келлс,
Достопочтенному
М. айсо Кипсуону,
Президенту Национального общества научных, антропологических и этнографических исследований не-келлских народов
6/1 месяца Первой Луны, 1793
Дорогой дядюшка!
Спасибо за Ваш интерес к моему здоровью. С радостью сообщаю Вам, что лихорадка, которую я подцепил на Райских островах, прошла и теперь я совершенно здоров. Надеюсь, Вы сообщите об этом тетушке Росрис и передадите ей мою просьбу перестать тревожиться. Несомненно, она удостоверится в благотворном действии тех снадобий, которые так регулярно присылала мне, когда я вскоре Вас навещу.
Кто такая Аниара айси Терон, с которой тетушка так настойчиво желает меня познакомить? В ее последнем письме только о ней речь и шла. Подозреваю, тетушка снова пытается меня женить. Я пытался убедить ее, что ни одна юная дама в здравом рассудке не захочет и взглянуть на человека, который на целые годы исчезаете дальних странах, но, как я понимаю, надежда тетушки на счастье ее единственного племянника не хочет умирать, даже когда дело касается такого неисправимого холостяка, как я.
Перехожу к менее личной теме. Я не предвижу никаких проблем с моим докладом на следующем собрании Общества и предвкушаю возможность ознакомить ученых коллег с результатами моих исследований. Конечно, я немного волнуюсь, поскольку моя методика может быть сочтена неортодоксальной: она основывается на интервью, а не на наблюдениях за поведением аборигенов и изучении артефактов, что являлось излюбленным методом моих предшественников.
В ответ на Ваш вопрос относительно гхемфов сообщаю, что никто из нас не видел ни их, ни кого-либо на них похожего. Тем не менее, мифы, в которых фигурируют гхемфы, существуют на всех островах и обладают удивительным сходством. Все, кого мы расспрашивали, утверждали, что такая чуждая людям раса повсеместно обитала на Райских островах и что именно гхемфы занимались созданием подтверждающих гражданство татуировок, пока, уже на памяти ныне живущего поколения, таинственным образом не исчезли. Насколько нам удалось узнать, этот предполагаемый «исход гхемфов» произошел на разных островах в разное время за период, известный как Перемена. Перемена началась где-то около 1742 года (именно к этому времени относятся события, описываемые Блейз) и продолжалась несколько лет. К тому моменту, когда в 1780 году первые келлские исследователи и купцы достигли Райских островов, Перемена закончилась и все гхемфы исчезли.
Большинство островитян старше десяти — двенадцати лет действительно имеют явно выполненную вскоре после рождения татуировку на мочке уха, подтверждающую гражданство, и все они полагают, что татуировка была выполнена гхемфами. Ни один ребенок младше этого возраста подобной татуировки не имеет.
Нам, впрочем, не удалось обнаружить изображений гхемфов ни среди произведений искусства, ни среди иллюстраций к текстам. Нашему изучению письменных источников препятствовало незнание нами (за исключением Натана) языка Райских островов, но мы привлекли себе в помощь некоторых келлских купцов и с их помощью выяснили, что упоминаний о гхемфах нет в архивах — ни в налоговой документации, ни в свидетельствах о праве собственности, ни в официально регистрируемых договорах, ни в приговорах судов. Короче говоря, если гхемфы когда-либо и существовали, с них никогда не взимали налогов, они никогда не владели собственностью, никогда не бывали должниками, никогда не совершали преступлений, никогда не подписывали никаких документов, их рождения и смерти никогда не регистрировались, и, что еще более удивительно, они никогда не упоминались в бумагах других жителей островов. Если это были существа из плоти и крови, они должны были быть почти невидимками!
Островитяне во всех государствах вели и ведут подробные записи обо всех совершаемых сделках, в особенности тех, для которых важно гражданство, так что мы пришли к заключению, что гхемфы — существа скорее мифические, чем реальные. Более того, когда мы предприняли попытку обнаружить скелеты или иные останки гхемфов, нам сообщили, что они отдавали своих мертвых морю. Обследовав места, в которых, как считается, жили гхемфы, никаких артефактов мы не обнаружили.
Это противоречие между передаваемой изустно историей и материальными свидетельствами является самой интригующей тайной Райских островов и, несомненно, заслуживает дальнейшего изучения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40