А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 


Мураками Харуки
Седьмой
Харуки Мураками
СЕДЬМОЙ
Перевод Андрея Замилова
- Та волна чуть не смыла меня однажды в октябре. Было мне тогда десять лет... - тихо начал свою историю седьмой рассказчик.
В эту ночь ему выпало рассказывать последним. Стрелка часов подбиралась к одиннадцати. Из глубокой темноты до сидящих кругом слушателей доносились завывания ветра. Он теребил листву и оконные стекла, а затем, тихонько насвистывая, куда-то улетал.
- ...То была особая, не виданная прежде гигантская волна, - продолжал седьмой. - Она едва не захватила меня, но поглотила и унесла в иной мир самую важную для меня вещь, на поиски которой ушло много лет. Невозвратимых и бесценных долгих лет.
Седьмой выглядел лет на пятьдесят пять. Худощавый. Высокого роста, с усами и маленьким, словно от лезвия тонкого ножа, но глубоким шрамом возле правого глаза. В короткой прическе местами проступала жестковатая седина. На лице застыло выражение, свойственное людям, которые стесняются заговаривать первыми. Выражение это настолько вжилось в лицо, что казалось, хозяин не расстается с ним уже многие годы. Седьмой иногда поправлял воротник скромной сорочки под серым твидовым пиджаком. Никто не знал ни его имени, ни чем он занимается.
Все молча ждали продолжения. Седьмой откашлялся и проронил в окружавшую тишину очередные слова.
- В моем случае это была волна... Не знаю, как будет с вами, но так вышло, что в один злополучный день оно предстало передо мной в облике гигантской роковой волны.
Я вырос в приморском городке префектуры N. В маленьком городке, название которого вам вряд ли о чем-нибудь скажет. Отец был частным врачом и обеспечивал мне безбедное детство. С тех пор, как себя помню, у меня был один очень хороший друг по имени К. Он жил по соседству и учился на класс младше. Мы вместе ходили в школу, играли во дворе, как настоящие братья, и за всю нашу многолетнюю дружбу ни разу не подрались. Вообще-то, у меня был родной брат, но, видимо, из-за разницы в шесть лет мы не ладили между собой и, признаться, не очень подходили по характеру. Поэтому мой друг был мне ближе собственного брата.
К. был ребенком худым и бледным, с красивым, чуть ли не девичьим лицом. Врожденный дефект речи не давал ему общаться со сверстниками как полагается. Причем, посторонним казалось, что дефект не речевой, а умственный. Физически он был слаб, поэтому и в школе, и в играх мне постоянно приходилось его опекать. Я же, наоборот, слыл крепышом, любил спорт и всегда и во всем оказывался на первых ролях. В К. меня привлекало доброе сердце. У него не было никаких умственных отклонений, но из-за дефекта речи успехами в классе он не отличался и едва поспевал за школьной программой. Зато как прекрасно он рисовал! Из-под его карандаша - как, впрочем, и других принадлежностей для рисования - выходили такие живые рисунки, что восхищались даже учителя. Он не раз становился лауреатом и победителем разных конкурсов. Со временем непременно стал бы известным художником. Больше всего любил рисовать пейзажи. К. приходил на взморье и без устали рисовал с натуры морские просторы. А я садился рядом и наблюдал за быстрыми и точными движениями его карандаша. Меня удивляло и восхищало, как мгновенно он воспроизводил на белом чистом листе бумаги живые формы и краски. Настоящий талант...
И вот как-то в сентябре на нашу округу обрушился сильный тайфун. По сообщению радио - самый мощный за последние десять лет. Школьников моментально отпустили домой, магазины плотно закрыли жалюзи, все готовились ко встрече со стихией. Отец и старший брат, прихватив молоток и ящик с гвоздями, с самого утра забивали ставни. Мать спешно готовила на кухне рисовые колобки, набирала в кувшины воду. Затем мы уложили в рюкзаки ценные вещи - на случай, если придется спасаться. Взрослым ежегодные тайфуны казались просто опасным неудобством; нам же - далеким от взрослой реальности детям - они представлялись грандиозным событием, от которого захватывало дух.
После обеда начал стремительно меняться цвет неба - в него подмешивались ирреальные тона палитры. Пока не взвыл ветер, пока не застучали по крыше капли - странно и сухо, похоже на сыпучий песок, - я сидел на веранде и пристально разглядывал облака. Закрылись ставни, и дом погрузился в темноту. Мы сбились в одну комнату и вслушивались в метеосводки по радио. Осадков выпало немного, но бед натворил сильный ветер: срывал крыши домов и даже перевернул несколько суденышек. Временами о ставни с грохотом билось что-то тяжелое. Отец предположил, что это черепица с какой-нибудь соседской крыши. Мы обедали материнскими рисовыми колобками, слушали сводки погоды и терпеливо ждали, когда тайфун стихнет.
Но он не стихал. Из новостей мы узнали, что тайфун, спустившись из восточной части префектуры С., резко сбросил скорость и сейчас медленно, будто пешком, смещается на северо-восток. Ветер свирепствовал, не прекращаясь ни на секунду, готовый унести попадавшиеся на пути вещи хоть на край света.
Казалось, уже прошел целый час. А потом вдруг я понял, что вокруг установилась поразительная тишина. Ни единого звука... Настолько тихо, что слышно, как где-то вдали кричит птица. Отец осторожно приоткрыл одну ставню и выглянул в щель на улицу. Ветер стих, дождь закончился. По небу плавно плыли тяжелые свинцовые тучи, а в просветах иногда проглядывало голубое небо. Все деревья в саду вымокли, с их ветвей падали на землю тяжелые капли.
- Мы сейчас - в самом центре тайфуна. Затишье продлится минут пятнадцать - двадцать. А затем опять настанет черед бури, - объяснил нам отец.
Я спросил, можно ли выйти на улицу.
- Можно, только не уходи далеко от дома, - ответил отец. - Как только поднимется ветер, сразу же возвращайся назад.
Выйдя на улицу, я огляделся. Даже не верилось, что несколько минут назад здесь бесчинствовал шторм. Я взглянул не небо: прямо надо мной нависал "глаз" тайфуна; казалось, он холодно и пренебрежительно поглядывает вниз. Понятно, что никакого глаза не существует. Просто мы окружены тишиной, что возникла в самом центре атмосферного водоворота.
Пока взрослые осматривали дом, проверяя, не пострадал ли он от тайфуна, я решил сходить к морю. По дороге ветер разбросал ветки, сломанные в соседних палисадниках. Попадались тяжелые сосновые, которые и взрослый не смог бы поднять в одиночку. Крошкой рассыпалась черепица с крыш, поодаль стояла машина с треснувшим ветровым стеклом. Встретилась даже одна перевернутая собачья конура. Все это напоминало мне поле, безжалостно выкошенное чьей-то сильной рукой, протянувшейся с небес. Увидев, как я шагаю по тропинке, К. тоже вышел из дома. Спросил, куда я собрался. Услыхав, что к морю, молча пошел за мной следом. За нами увязалась белая собачонка, жившая в доме К.
- Как только задует ветер, сразу же вернемся по домам, - сказал я. На что К. лишь молча кивнул.
Море начиналось в каких-то двухстах метрах от дома. Мы взобрались по лестнице на мол и оказались у самого берега. Мы каждый день приходили сюда играть и знали море как свои пять пальцев. Но в центре тайфуна все выглядело совсем иначе. И цвет неба, и краски моря, и шум волн, и запах прибоя, и простор горизонта - все, что имело отношение к морю, показалось мне другим. Некоторое время мы сидели на молу и, не говоря ни слова, вглядывались в панораму вокруг. Странно: хоть мы и находились в самом центре бури, волны накатывались на берег на удивление тихо. И откатывались назад намного дальше обычного. Перед нашими взорами, насколько хватало глаз, простирался белый песчаный берег. Так далеко море не отходило даже во время отлива. И берег этот выглядел до неприличия опустелым: так бывает, если из комнаты вынесут всю мебель.
Я спустился с мола и побрел по берегу, разглядывая выброшенные морем предметы: пластиковую игрушку, сандалии, какую-то мебель, одежду, странную банку, деревянную коробку с надписями на иностранном языке и другие неведомые вещи. Пояс морского мусора тянулся по всему побережью, будто лавки сладостей на торговой улице. Похоже, волны тайфуна принесли их издалека. Когда на глаза попадались разные интересные штуковины, я поднимал их и внимательно рассматривал. Собака К. увивалась рядом и обнюхивала все, что мы брали в руки.
Мы пробыли там минут пять. Да, точно - минут пять. А когда я поднял голову, к нам уже подбиралась волна. Она бесшумно и почти незаметно высунула язык, едва не касаясь наших ног. Я даже представить себе не мог, что она в одно мгновение могла так тихо подобраться к этому месту. Я вырос у моря и по-детски чуял таившуюся в море опасность. Мы прекрасно понимали, насколько непредсказуемо свирепым бывает море, поэтому держались от прибоя подальше. На безопасном расстоянии я был уверен: "Сюда волна не доберется". Но одна тем временем подкралась к моим ногам и, остановившись в считанных сантиметрах, беззвучно убралась восвояси. И больше не приходила. Отступив, она совсем не казалась угрожающей - обычная спокойная волна, какие омывают любой песчаный берег. Но у меня в одно мгновенье пробежал по спине озноб от чего-то таинственного и зловещего, будто я прикоснулся рукой к рептилии. Беспричинный, но подлинный страх. Я интуитивно ощутил его присутствие. Несомненно: та волна - живая! Она отчетливо уловила, что я здесь, и теперь попытается забрать меня. Будто огромный хищник где-то в степи выбрал жертву и затаил дыхание, представляя, как раздирает меня своими острыми клыками. "Бежать!" - пронеслось у меня в голове.
- Скорее назад! - крикнул я К. Он стоял ко мне спиной метрах в десяти, согнувшись, словно что-то рассматривал. Мне показалось, что я крикнул громко, но К. не обратил внимания. Может, был занят находкой и просто не расслышал. За ним такое водилось: забывать обо всем на свете, увлекаясь каким-нибудь делом. Или же я крикнул не так громко, как мне самому послышалось. Со мной случалось, что свой голос казался мне каким-то чужим.
Тогда же я услышал рев - да такой, что содрогнулась земля. Хотя нет: перед ревом послышался другой звук - странное бульканье вырвавшейся из бездны мощной водной струи. И это бульканье спустя мгновенье сменилось грохочущим ревом. Но К. так и не поднял головы. Судя по всему, разглядывал что-то у себя прямо под ногами, полностью на нем сосредоточась. Неужели он не слышит рев? Неужели до него не донеслось это сотрясение земли? Этого я не знаю. Или же этот грохот услышал лишь я один? Странно, конечно, но кто знает - может, то был особенный звук, который мог услышать только я? Собака К., крутившаяся рядом, тоже не обратила ни малейшего внимания. А вы сами знаете, собаки очень хорошо воспринимают звуки.
Я хотел было броситься туда, где стоял К. В голове крутилось: "Нужно хватать его и бежать". Другого не оставалось. Я знаю, что сейчас сюда нагрянет волна, - но этого не знает К. Я не успел опомниться, а ноги вопреки мыслям уже несли меня совсем в другую сторону. Я один бежал к молу. И повелевал мною в тот момент лишь жуткий страх. Это он лишил меня голоса, он своевольно управлял моими ногами. Я промчался, будто кубарем прокатился по мягкому песку до самого мола, и только оттуда закричал, обернувшись к К.:
- Берегись! Волна!
На этот раз с голосом все было в порядке. Грохот стих. Наконец-то К. обратил внимание и поднял голову. Но... поздно. В тот же момент змееподобная гигантская волна высоко изогнула шею и обрушилась на взморье. Я впервые видел такой ужас. Высотой волна была, пожалуй, с трехэтажный дом. Почти бесшумно (по крайней мере, я не помню никакого шума, а видел все, словно в полнейшей тишине) волна взмыла над К., словно вдавливая собой небо. К., так ничего и не поняв, посмотрел на меня. Потом оглянулся, видимо, сообразив, что происходит. Хотел было бежать - но не смог. В следующий момент волна его уже смыла. Словно на него налетел несущийся на полном ходу безжалостный локомотив.
Волна, всей своей мощью хлестнув по берегу, крушась, вспучилась, будто взорванная и, пролетев в пространстве, рухнула на мол. Но я уже успел укрыться за бетонными плитами, и лишь перелетевшие через парапет брызги вымочили мою одежду. Затем я поспешно взобрался на мол и уставился в пучину. Волна, развернувшись и оставив после себя лишь яростный рык, изо всех сил откатывалась назад. Будто кто-то, стоя на краю земли, что было мочи тянул на себя гигантский ковер. Я пристально всматривался в море, но ни фигурки К., ни собаки нигде видно не было. Волна стремительно отступила, как бывает в отлив, и морское дно обнажилось. Лишь я в одиночестве остолбенело стоял на молу.
Вновь воцарилась тишина. Безнадежная тишина - словно беспричинно отключили звук. Тем временем волна, прихватив К., удалялась все дальше в море. Я не имел ни малейшего понятия, что делать. Спуститься на берег? Может, К. просто засыпало где-то поблизости песком... Но я передумал и остался стоять на молу, поскольку из своего опыта знал: большая волна имеет обыкновение приходить и два, и три раза.
Сейчас уже не вспомню, сколько прошло времени. Не думаю, чтобы очень много. Секунд десять-двенадцать - что-то вроде того. Во всяком случае, после зловещей паузы, как я и предполагал, волна вернулась на берег снова. И на этот раз землю так же оглушительно сотряс жуткий грохот, затем он пропал, и гигантская волна вздыбилась на том же месте, высоко воздев свой гребень. Абсолютно так же она уперлась в небосвод и смертоносной скалой заполнила собою все пространство. Но на сей раз я не убегал. Словно околдованный, я врос в мол и смотрел, как она надвигается. Мне показалось: теперь, когда К. уже похищен, убегать незачем. Или же просто я оцепенел от подавляющего страха? Сейчас, пожалуй, не вспомню.
Вторая волна ничем не уступала первой, даже была еще больше. Как кирпичная стена крепости рушится, медленно изменяя форму, - так и она, казалось, рушилась прямо на мою голову. Слишком огромная, чтобы походить на реальную, она казалась чем-то совершенно чужеродным в облике волны. Чем-то чужеродным, пришедшим в облике волны из далекого иного мира. Я решительно ожидал того момента, когда меня поглотит мрак, и не закрывал глаза. Помню удары своего сердца. Но волна, достигнув моих ног, вдруг ослабла, словно растратила все силы, и так и застыла, вздыбившись в пространстве. Это длилось какое-то мгновение - но волна замерла перед тем, как обрушиться. И на самом гребне - внутри ее прозрачного жестокого языка - я совершенно отчетливо разглядел фигуру К.
Вы можете не поверить моему рассказу, но тут уж ничего не поделаешь. Признаться, я сам до сих пор не могу поверить в случившееся - и уж тем более что-то объяснить. Но то была не иллюзия, не мираж, а что ни есть настоящая правда. Там, на гребне волны размеренно покачивалось, словно в капсуле, тело К. Но и это еще не все. К. улыбался мне оттуда. Я видел своими глазами, на расстоянии вытянутой руки прямо перед собой лицо унесенного волной друга. Я не мог ошибиться. Он улыбался, глядя на меня. Но не так, как обычно улыбаются люди. Его рот растянуло в ухмылке буквально до ушей, а леденящий душу взгляд был обращен на меня. К. даже протягивал мне правую руку. Будто хотел ухватить меня и утащить за собой в тот мир. Но он не дотянулся до меня чуть-чуть и тогда ухмыльнулся еще шире.
Я не выдержал и потерял сознание. А очнулся уже на кровати отцовской клиники. Стоило мне открыть глаза, как медсестра тут же позвала отца, и тот прямо влетел в палату. Схватил меня за руку, пощупал пульс, осмотрел зрачки и потрогал рукой лоб, проверяя температуру. Я попробовал пошевелить рукой, но та не слушалась меня. Тело пылало от жара, голова отказывалась соображать. Похоже, температура не спадала долго. Отец сказал, что я проспал три дня. А домой меня принес на руках сосед, который видел издалека все, что с нами произошло. Еще отец сказал, что К. унесло волной, и больше его никто не видел. Я хотел что-то сказать отцу, мне просто необходимо было ему все рассказать, но я не смог пошевелить распухшим языком. И не вымолвил ни слова. Будто во рту поселилось чужое существо. Отец спросил, как меня зовут, я попытался вспомнить свое имя, но вскоре опять потерял сознание, как бы погрузившись в пелену мрака.
Целую неделю я пролежал на больничной койке, питаясь только жидкой пищей. Меня несколько раз рвало и мучили кошмары. Все это время отец всерьез беспокоился, не повлияет ли высокая температура в придачу к сильному шоку на мое сознание. Ведь я был в таком тяжелом состоянии, при котором возможен любой исход. Но физически я смог восстановиться и уже через несколько недель вернулся к привычной жизни. Я уже мог нормально питаться и даже ходить в школу. Но это не значит, что все встало на свои места.
Тело К. сколько ни искали, так и не нашли. Вместе с ним бесследно пропала собака. Обычно утонувших в этих краях людей сносило течением на восток к маленькой бухточке, и через несколько дней выбрасывало волной на берег.
1 2