Их кормят всем этим денно и нощно – они устают от этого. Это все равно, что крики “волк”! – люди так часто слышат о преступлениях, что для них они перестают иметь какое бы то ни было значение. И может быть это и к лучшему. Нам всем необходим какой-то защитный механизм, иначе рано или поздно мы можем спятить.Кэрол...Превозмогая внутреннее сопротивление он заставил себя ответить:– Сэм, ты поймешь о чем я говорю, если вспомнить как часто мы читаем о нервных срывах сторожевых собак, которые живут в нашем замечательном городе. Как они набрасываются и рвут в клочья полицейских прямо в участках – не значит ли это, что в замечательном городе Нью-Йорке ты не можешь даже в полицию зайти, чтоб предварительно не позвонить и подождать, пока тебя не впустят?– А почему ты думаешь, мы с женой все время стараемся найти себе жилье вне городской полосы? – Значение сэмового вопроса было ясным.– Не знаю, может быть, это и выход. Может... может, тогда Эстер все еще была бы...– Боже мой, Пол, не надо так, прошу!– Все нормально. Все нормально. Я не собираюсь тут растекаться дерьмом по твоему ковру. Просто за последние несколько дней я думал. И знаешь, не слишком приятно было прийти к пониманию того, что большую часть своей жизни посвятил делам, само основание которых считаю теперь полностью неверным.Сэм покачал головой.– Не верю, Пол, не верю – да ты и сам не будешь верить этому, когда пройдет достаточно времени, чтобы все постепенно позабылось...Разговор на эту тему прервался до вечера, потому что на последней фразе в кабинет Сэма вошел Генри Айвз.– Мэрилин поведала о твоем приходе. Рад тебя видеть, Пол, чертовски рад.Пол пожал старую костлявую ладонь. Жесткость рта Айвза, всегда напоминавшего прорезь для монет стала отдохновением для вымотанного в споре Пола.– Не могу выразить, Пол, насколько все мы были огорчены происшедшим, огорчены – и озлоблены. Сказать по правде злоба это даже не то слово, которым можно охарактеризовать нашу ярость. Тот факт, что наши служители закона позволяют подобным вещам происходить, причем делают это снова и снова, – он со свистом втянул в себя воздух, и продолжил, – это наш стыд и наша боль, Пол. Мы все в этом повинны. Они хоть что-нибудь разузнал о тех, кто это сделал? Я так понял, что преступники до сих пор не пойманы. Стыд и позор.Смена темы разговора выбила Пола из колеи: Айвз выдал свой монолог ровно, и двигал его как по рельсам – сел на своего конька: он чувственно-эгоистично поставил себя в центр внимания и теперь наслаждался произведенным эффектом.– Нет, – ответил Пол, – пока не поймали. Пока ведется розыск. Я держу связь с полицией. Похоже, у них есть одна-две зацепки.– Тогда, клянусь Господом, лучше быть им их побыстрее раскрутить. Я так понял, что действовала группа подростков, – юных негодяев? Правильно?– Именно так.– Стыд и позор, – снова громыхнул Айвз и поднял палец, словно пресекая попытки вмешаться, которых и так никто не делал. Эти омерзительные юнцы растут в бедных кварталах, где понимают, что зло ненаказуемо, а добродетели существуют лишь для старых больных на голову кретинов. Чего же нам от них ожидать как не внезапных проявлений самой страшной жестокости? Радикалы держат на чердаках оружие, а критикуют правительство за перепроизводство той экономической системы, в которой выросло намного больше великих людей и мыслителей, чем в какой-либо другой, и которая избавила столько людей от бедности, сколько не избавлял ни один другой режим за всю историю человечества. Они вооружаются, чтобы нападать на честных граждан, тружеников, таких как вы и я, и стрелять в осажденных полицейских, и что происходит? Народ негодует на насильственные действия полиции, которая всего лишь хочет защитить саму себя и тот же самый народ!За спиной Айвза Сэм обменялся с Данди озадаченными взглядами страстотерпцев; их кивки и одобрительное мычание не вызывали у стариков подозрения насчет собственной речи, так что он остался в полном неведении на счет того, что именно о нем думают его подчиненные.Все продолжало идти так, как к этому привык Айвз и все остальные, своим чередом, словно ничего не изменилось. Для Пола же все предстало в ином свете: форма и Цвета мира совершенно изменились, стали иными.В тот вечер, посмотрев на Сэма через обеденный стол, Пол сказал:– Знаешь, мы все родились наивными. Как бывает врожденный идиотизм, так у нас врожденная наивность. И те из нас, кто не перерос это качество, стал либералом.– Пол, подожди минутку, ты не можешь...– Но я мог. Очень даже могу. У кого прав на это больше чем у меня?На этот вопрос ни Сэм, ни Адель предпочли не отвечать.– Ты знаешь, мне совсем недавно стало понятно, кто же мы на самом деле такие, либералы. Мы требуем реформ, улучшить ситуацию, в которой находится беднейшие слои населения – почему? Что бы они были лучше материально обеспечены? Чушь, Только для того, чтобы самим чувствовать себя виноватыми. Рвем на себе рубахи, чтобы как можно хлеще показать насколько мы сочувствуем и стараемся помочь там, черным, молодым, или впавший в депрессию. Всех стараемся умиротворить, успокоить: так знаешь, что есть либерал? Либерал это парень, который бежит из комнаты, когда там начинается драка.– Мне кажется, – вступила Адель Крейцер таким тоном, которым обычно предлагают: “давайте-ка откроем окно”, – Мы присутствуем при радикализации правого крыла Пола Бенджамина. – Ее сильный голос хорошо увязывался с длинной узкой челюстью. Она была темноволосой, худой женщиной и вокруг ее головы витала аура самокритичной меланхолии. – Конечно правда твоя, что в Нью-Йорке стало невозможно жить. В подобных городах выживают лишь такие подонки, которые напали на твою квартиру: помести в какой-нибудь провинциальный городок и увидишь насколько роковым будут последствия. У них не будет возможности прятаться.– Может быть, ты и права, – согласился Пол. – Но не думаю, что бегство лучший из возможных выходов.– Могу предложить еще один, – встрял Сэм и когда Пол и Адель переключили на него внимание, самодовольно изрек: – Сбросить им на голову десятимегатонную атомку!– Отлично! – крикнула весела Адель. – Клянусь святым Георгием, просто отлично!Клоунада супругов была слабенькой, но она поставила точки “I”. На протяжении всего вечера Пол старательно избегал разговора на данную тему, но понимал, что едва ли способен думать о чем-либо другом. Время от времени он вообще переставал слушать о чем они говорят.Ушел он рано, намериваясь добраться до дома не позже половины одиннадцатого, чтобы успеть позвонить Джеку. Похоже, Крейцеры не слишком скрывали откровенное облегчение от его ухода: да, подумал Пол, не скоро они пригласят меня снова.Да и черт-то с ними. Он вывалился из лифта, и переходя в вестибюль заметил, что швейцара не видно, Любой может запросто войти. Его челюсть выпятилась. Пол вышел на Сорок пятую и стал безуспешно искать такси: Крейцеры жили в самом конце Ист-Сайда, и вечерами движение здесь было не слишком оживленным.Воздух туманился и вниз низвергался небольшой приятный дождик. Пол поднял воротник плаща и зашагал к Второй Авеню, избегая вступать в лужи и мусор. Он старался держаться самого краешка тротуара, потому что возле зданий, парковок и подъездов к магазинам стояла неприглядная темень, в которой мог кто-нибудь прятаться. Пол находился всего лишь в полуквартале от ярких огней и движения авеню, но прекрасно знал, что эти места наводнены грабителями, Знал... то-то кислое начало спирально подниматься со дна желудка. Он поднял плечи и почувствовал, как в животе образовался комок. Шажок, еще шажок по серой улице, когда дождевые капли холодят шею. Шаги его гулко отражались от мокрой мостовой.Это был словно прогон сквозь строй. Дойдя до угла, Пол понял, что чего-то достиг.Таяли отражения ярких неоновых красок, стекая по водосточным канавам. Пол перешел на другую сторону и встал вблизи магазина, поджидая свободное такси. Подождав несколько минут, понял, что это будет один из тех вечеров, когда такси словно вымирают во всем мире сразу. Он на каблуках повернулся сначала в одну, затем в другую сторону – ничего. Грузовики, случайный автобус, едущий в центр, огромные, проносящиеся мимо с пневматическим шипением лимузины, занятые такси.Через полквартала от Пола появился кто-то спотыкающийся и шатающийся из стороны в сторону: пьянчуга, старающийся не ступать на трещины на панели. Шел он прямо на Пола. В панике Пол повернулся и стал быстро удаляться от него на запад по Сорок Пятой.Было еще совсем рано, но кварталы выглядели как в четыре часа утра. Пол никого не увидел, пока не добрался до угла Третьей авеню. В поле зрения появилась молодая парочка; парень в ярком пиджаке – какой-то раздутый, нездорово-налитой – и девица в расклешенных брюках и с прямыми волосами, опускающимися до пояса: свободные одиночки, идущие старательно избегая касательств друг друга, картинно разговаривающие о чем-то модном, а следовательно – банальном. Может быть, они всего лишь решали к кому отправиться на квартиру: к ней или к нему, а может дошли до стадии совместного снятия апартаментов, обозначив свои отношения написания фамилий через дефис на почтовом ящике.Выглядели они так, будто не приходили друг от друга в щенячий восторг.Пол замахал рукой подходящему такси. Зеленый огонек был зажжен, но машина пронеслась мимо не замедлив движения. Поддавшись импульсу, Пол заорал.Прошло наверное четыре машины, прежде чем пятая остановилась.– Семидесятая, Вест-Энд, – процедил Пол сквозь зубы; затем откинулся на подушках и запрокинул голову, уперевшись в твердую поверхность потолка. Неужели так только в такси, или может быть у современных машин все задние сиденья сконструированы таким образом, что сидеть на них без того, чтобы не скрючиваться и поджиматься – невозможно? С тех самых пор, как они с Эстер вернулись в город, после непродолжительного пригородного существования, у Пола не было своей машины; Кроме машин такси за последние четыре года ему удалось посидеть лишь еще в одном автомобиле – в похоронном лимузине.Сквозь плексигласовое стекло, отделявшее от водителя заднее сидение, Пол не мог как следует разглядеть шофера: было видно, что над креслом маячит огромная черная башка с толстым валиком жира на загривке. За всю поездку никто из них не проронил ни слова.Красный сигнал светофора впереди, прервал плавное движение машины, и негр увернулся от от остановки, повернув налево на Сорок седьмую и поехав поперек города. К западу от Восьмой Авеню целый квартал возле темных провалов парадных стояли, прислоняясь к стенам девушки. На Девятой, на глаза попалась шайка нарывающихся на непонятно какие неприятности подростков, с обязательными руками, засунутыми в обязательные же карманы, и ничуть не менее засунутыми в маски полнейшей апатии лицами. Наркоманы? А быть может, им просто совершенно приелась самая невероятная звериная жестокость? Выглядели они так, словно только и ждали момента, чтобы кого-нибудь пришить.Мог ли он думать так о них две недели назад? Наверное нет, подумал Пол, наверное он почувствовал бы их скуку и решил бы посвятить чуть больше времени местному атлетическому клубу: “Что действительно необходимо этим ребятам – здоровый интерес. Нужно будет организовать несколько дворовых команд. А теперь давайте назначим исполнительный комитет и соберем деньги на снаряжение”.Теперь же такой ответ ни за что не пришел бы ему в голову. С какой стати ребятам интересоваться военными играми, когда можно устроить настоящую войну?Эти новые мысли сильно встревожили Пола, но ему никак не удавалось выпихнуть их из головы. К тому времени, как такси добралось до Линкольн-Тауэрз, он впал в некое подобие прострации, воображая себе команду молоденьких изуверов, которых сам снабжает осколочными гранатами, замаскированными под мячи для бейсбола, призванными уничтожить подростковые бандитские формирования.Пол просунул деньги за проезд сквозь узкую щель в плексигласе и вышел на углу. Он уже собирался перейти на другую сторону, когда заметил небольшой автомобиль, припаркованный возле супермаркета. Часть брезентовой крыши была взрезана, обрывки неровно свивали по бокам. Видимо на заднем сидении лежал какой-то предмет, представлявший минимальную, но все-таки ценность: кто-то воткнул ноле, вспорол крышу, засунул руку и украл вещь. Людям надо было бы получше думать, прежде чем оставлять машины с таким верхом прямо на улице...Пол остановился, внутренне подобравшись. Что это еще за ход мысли?Неужели мы должны сами обгадить каждое священное право, которое имеем? Неужели позволим им напугать нас до такой степени, что сами откажемся от всего, чего угодно?Дождь сиял на мостовых как драгоценные камни. Пол взглянул вдоль квартала, скользнул глазами под бетон уэст-сайдского хайвэя, к реке. Мимо прошли огни лодки. Конечно, там, на грязной реке, в лодке, ты был бы в безопасности.В безопасности, подумал Пол. Неужели это все, за что мы можем бороться? Неужели это все, что нам осталось?Загорелся зеленый, и Пол перешел улицу и ступил на тротуар прежде чем увидел стоящего в тени дома человека. Плечи его были опущены, руки сложены на груди, а рот кривился в улыбке. Черномазый в тесном пиджачке и ковбойской шляпе. Длинный и мощный словно штык.Пальцы Пола в ботинках подогнулись. Волосы встали дыбом. Сквозь тело прошла волна адреналина, заставившая руки затрястись. Они стояли лицом к лицу, и между ними не было ничего, кроме дюйма брызчатого дождя. Черный не пошевелился. Пол очень медленно повернулся и пошел по улице, чувствуя как в ушах отдается бешеное биение сердца.Перед домом стоял грузовик, развернувшийся против движения. На ветровом стекле белела полицейская квитанция, но машину никто не собирался отбуксировать в участок: просто кто-то кому-то передал несколько долларов и все. Пол остановился у грузовика и посмотрел себе за спину, используя большое наружное зеркало. Черный стоял там же, где и стоял, едва различимый в полутени. Обливаясь потом, Пол вошел в здание.Эта улыбочка; неужели негр знал, кто такой Пол? Может быть, это один из напавших на Эстер?Он позволил воображению захватить его. Прекрати психовать, возьми себя в руки. Кэрол сказала – дети. Подростки. Этот же был взрослым, следовательно, никак не мог быть одним из них. Может быть, его удивление можно было приписать чересчур явному страху Пола; может он наоборот – интеллектуал – драматург или музыкант – решивший проверить, сколько полиции потребуется времени, чтобы снять его с этого утла. Провести так сказать, эксперимент на тему белой ненависти к черным.Пол далее подумал было вернуться и сказать парню, что это не очень умно, проводить такие эксперименты. Если бы у меня в кармане лежал пистолет и ты бы продолжал так на меня смотреть, приятель, у тебя могли бы возникнуть крупные неприятности. Но это была лишь фантазия; не существовало реальной возможности выйти и все это сказать. Пол кивнул швейцару и направился к лифту.Могу побиться с кем угодно об заклад, что подобные фантазии частенько приходят в голову горожанам. Если бы я был там, когда этот подонок резал крышу автомобиля, если бы я видел, что происходит и был вооружен... Глава 8 – Вы хотели меня видеть, мистер Айвз?– Присаживайся, Пол. Айвз был последним выжившим из трех ловких на руку бухгалтеров, основавших фирму в тысяча девятьсот двадцать шестом. С тех пор, она переместилась ближе к центру города: с Бобровой на Сорок третью улицу. Кабинет старика напоминал свалку вещей, оставшихся от каждого переезда фирмы, древний телеграф, автоматически печатающий биржевые сводки, парочка прабабушкиных часов, и четыре позолоченных совершенно омерзительных херувима, висящих на стене в качестве украшений. Обстановка была на редкость смешанной, здесь были изделия, оставшиеся от четырех десятилетий и уровней разных состояний благосостояния фирмы: в одном углу, например, стояло современное датское кресло, фальшвовикторианский инкрустированный столик, и медная напольная лампа из “двадцатых незабываемых” с дешевым стеклянным абажуром.Кабинет был большой, с толстыми коврами, занимал он пятьсот квадратных футов углового пространства и огромными своими окнами выходил на здание ООН и Ист-Ривер.Пол выдвинул стул и сел. Айвз произнес:– Как ваша дочь? Поправляется?– Боюсь, что с прошлой недели мало что изменилось.– Какое безобразие, – покачал головой старик. – Но я все-таки надеюсь, что ей удастся справиться с бедой.– Доктора уверены, что это ей удастся.– Да, Хорошо. И все-таки мне кажется, что вы очень расстроены и беспокоитесь за ее здоровье.– Это естественно.– Есть кое-что, чем я мог бы помочь – или если откровенно, даже не ей, а вам. Вот зачем я попросил вас зайти. Есть работа и с приличной премией, которая будет незамедлительно выплачена, если все пройдет как надо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18