Сегодня Поппи совершенно не походила на ту забитую, удрученную девчонку, какой была вчера. Причина ее радости очень скоро всплыла на поверхность.
– Димитриос сейчас повезет нас осматривать наш дом, – чирикала она радостно. – Это недалеко. Можешь поехать с нами, если хочешь.
Рия недоверчиво на нее посмотрела:
– Дом?
– Ну конечно! Не понимаешь? Четыре стены и крыша, чтобы можно было жить.
– Ты уверена, что вы можете позволить себе дом? – осторожно спросила Рия. – Может, квартира или…
– Это свадебный подарок!
Они вздрогнули, услышав знакомый рык, раздавшийся из соседней комнаты для отдыха. Рия перехватила взгляд Никоса.
– Он только лает, но не кусает, – тихо пояснил тот, пожимая плечами с некоторым недовольством.
– Но если укушу, будет больно, поверь мне.
Димитриос стоял в дверях, и на лице его не было и тени улыбки. В легком сером костюме и белоснежной рубашке, свежевыбритый, загорелый, выглядел он умопомрачительно.
– Так ты поедешь, Рия? – равнодушно спросила Поппи, поднимаясь со стула, и Рия быстро покачала головой, чувствуя себя лишней. Они ведь явно собирались туда без нее.
– Конечно, поедет. Как вы думаете, кого я жду? – Димитриос явно хотел поставить коекого на место, и даже Поппи на этот раз все поняла. Покраснев, она уселась снова, а Димитриос продолжал: – После того как она позавтракает, конечно.
Сидя на высоком сиденье «лендровера» рядом с Димитриосом, Рия все смотрела и не могла наглядеться на поразительный здешний ландшафт и в то же время каждой клеточкой ощущала присутствие большого, спокойного и молчаливого человека радом. Никое и Поппи пристроились на заднем сиденье, и Рия то и дело слышала приглушенные смешки и легкие вздохи. Она перехватила взгляд Димитриоса, и тот сухо улыбнулся.
– Может, попросим Никоса сесть за руль?
Она залилась густой краской, а когда он коротко хохотнул, окончательно смутилась. Опять! Ну почему так все время получается?
Под палящим солнцем зеленая трава уже начинала желтеть. Мимо неслись квадратные домики на коричнево-зеленых холмах. То и дело глаза ее ловили блеск спокойного, лазурного моря и белых пляжей, не обезображенных отвратительными небоскребами гостиниц. Она впитывала тепло и краски, счастливо вздыхая и потягиваясь, как маленький довольный котенок. Димитриос скосил на нее глаза и понимающе улыбнулся.
– Начинаешь радоваться жизни, – неторопливо сказал он с теплым блеском в глазах.
Через полчаса они остановились на окраине маленького цветущего городка. Через огромные деревянные арочные ворота вошли в сказочный дворик, вымощенный мозаикой из камней в традиционной изысканной греческой манере, и у Рии даже перехватило дыхание от восторга. Над двориком нависали виноград и бугенвиллеи, колючие груши протягивали к ним свои ветви. Старая каменная стена заросла лианами с яркими цветами, наполнявшими воздух экзотическим ароматом.
Димитриос открыл тяжелую деревянную дверь, и две маленькие пташки слетели на оконную раму и с любопытством принялись рассматривать пришельцев блестящими бусинками глаз.
– Неразлучники, – коротко прокомментировал Димитриос, заметив ее вопрошающий взгляд, и с насмешкой поглядел вслед Никосу и Поппи, заходившим в дом. – Как по заказу, да?
– Не понимаю, когда ты говоришь серьезно, а когда смеешься, – заметила Рия и пошла следом за молодой парой. Он остановил ее, осторожно прикоснувшись к ее руке.
– Я с удовольствием научу тебя, – предложил он, наблюдая, как краска заливает ее скулы. – Мне начинает казаться, что это возможно, – тихо прошептал он, скользя кончиком указательного пальца по ее гладкой щеке и дальше вниз, к горлу, где от его прикосновения забилась жилка.
– Не надо, пожалуйста.
Ей было много труднее перенести его нежность, чем его жестокость. Когда он бывал нежен, ей казалось, будто она что-то потеряла, не успев приобрести.
Лицо его напряглось, и он тут же отстранился.
– Хорошенькое гнездышко, ты не находишь? – насмешливо спросил он. – Здесь они смогут воевать вдали от посторонних глаз.
Его цинизм задел ее, и ей показалось, что именно этого он и хотел.
– Неужели тебя вообще ничего не трогает? – устало спросила она, жалея, что корка льда вокруг его сердца непробиваема. – Естественно, они будут ругаться иногда, но большую часть времени они будут счастливы. Неужели тебе самому не хочется жениться и иметь детей? Делиться всем с близким человеком?..
Что-то вспыхнуло в глубине его глаз, но тут же погасло, и, развернувшись, он пропустил ее вперед себя.
– Иди, – хрипло сказал он.
Когда Рия подошла к Никосу и Поппи, те просто места себе не находили от счастья, их молодые лица светились удовольствием. Совсем недавно дом был полностью отремонтирован, и вся отделка была светлая и современная. Маленькая, компактная, не полностью оборудованная кухня – веселая ванная в дальнем конце дома, а по двум крутым узким лестницам можно было подняться в две большие спальни, выдержанные в пастельных тонах; в одной из них стояла кровать на традиционно высокой платформе. Прямоугольный зал на первом этаже выходил в маленький садик с цветами и кустарниками в горшках ручной росписи. Дом дышал радостью.
– Нравится? – Димитриос посмотрел Поппи прямо в лицо. Она быстро развернулась, подняв руки, чтобы обнять его за шею, но внезапно замерла. Рия прекрасно понимала, что чувствует ее столь непосредственная кузина. Она и сама не знала, смогла бы приникнуть к нему без разрешения или нет.
– Великолепно, – едва слышно произнесла Поппи. Никое тоже кивнул.
– Тогда пойду закончу формальности.
Димитриос вышел и по пыльной дороге направился к побеленным домам в отдалении. Рии он показался очень одиноким.
– Ты оскорбляешь его чувства, – сказал Никое неожиданно строго.
– Не будь дурачком, – возразила Поппи, защищаясь и гладя на Рию в ожидании поддержки. – Нет у него никаких чувств.
– Поппи!
Слово это прозвучало как выстрел, и на какое-то мгновение Никое стал похож на своего дядю. Слезы тут же навернулись у Поппи на глаза, а Никое отошел к двери, глядя вдаль, где Димитриос разговаривал с маленькой согбенной старушкой в черном.
– Ты ничего о нем_не знаешь, – медленно произнес Никос, не поворачиваясь. Рии показалось, что говорится это не только для Поппи. – Он как устрица: твердая оболочка, а внутри мякоть, в которой скрывается жемчуг.
Поппи хихикнула.
– Ну что ты, Никки, – презрительно и резко сказала она. – Какая уж тут мякоть после вчерашнего разговора. За всю жизнь со мной еще никто так не разговаривал.
– Значит, давно было пора!
Рия выпалила это, не подумав, и тут же пожалела о сказанном: глаза у Поппи сузились, а губы сердито поджались.
Никое повернулся к Рии.
– Димитриос столько сделал для деревни! – Он говорил быстро, но приглушенно. – Построил аптеку и оплачивает врача, который приезжает сюда три раза в неделю из Марфоса. Во всех домах за его деньги сделали ванные…
– Меня незачем убеждать, – мягко остановила его Рия. – Я ему не враг.
Никое покачал головой.
– Нет, ты послушай, я хочу, чтобы ты поняла! – За его спиной насмешливо фыркнула Поппи, но, бросив на свою невесту испепеляющий взгляд, Никое взял Рию за руку и вывел во двор, где в золотистом воздухе стоял аромат тысячи летних дней. Через открытую дверь они смотрели вслед Димитриосу, который шел за маленькой старушкой в ее дом. Никое усадил Рию рядом с собой на деревянную скамейку, стоявшую возле старой стены.
– Знаешь, откуда у нас столько собак? – неожиданно спросил он, и Рия удивленно подняла на него глаза. Какое отношение имеют собаки к тому, что ей следует знать о Димитриосе?
– Кроме маленьких вечно голодных дворняжек, рыскающих возле рыбацких лодок, других собак здесь не найдешь, – не торопясь продолжал Никое. – В Греции мало кто держит домашних животных. Несколько лет тому назад, когда я еще ходил в школу, сюда переехала француженка, старушка, и у нее был целый дом кошек и собак. Когда она умерла, явились ее родственники и продали дом, но о животных никто не подумал. Они бегали по округе в поисках пищи, и однажды самую большую собаку убили. Когда дядя об этом узнал, он собрал всех оставшихся и привез их домой.
Никое наморщил свой греческий нос.
– Мать была вне себя, но ей пришлось смириться. Теперь она возражает только тогда, когда какой-нибудь кошке взбредет в голову оставить ей на кровати подарочек в виде дохлой мыши.
Рию передернуло.
– Как-то она спросила Димитриоса, зачем он это сделал, и вы знаете, что он ответил?
Голубые глаза, столь похожие на глаза его дяди, словно гипнотизировали ее.
– Нет.
– Он сказал, что никого нельзя лишать надежды.
Рия смотрела на него остановившимся взглядом, и внутри у нее все переворачивалось, когда она думала о том, что стоит за этими словами…
– Она сейчас расплачется.
Бас был явно недовольный, и когда они обернулись, Рия заметила, что улыбка, играющая на губах Димитриоса, не освещает его глаза.
Никое неуверенно смотрел на дядю, явно смущенный. Но лицо Димитриоса вдруг потеплело.
– Иди скажи своей возлюбленной, что дело уже запущено и будет закончено через месяц. Женщина, которая присматривает за домом, говорит, что хозяева хотят оформить сделку как можно быстрее.
– Спасибо, Димитриос.
Никое говорил сдержанно, но глаза его светились от радости. Димитриос подошел к нему и потрепал по плечу.
– Постарайся быть счастливым, мой мальчик, – пробормотал он в его черные волосы и слегка подтолкнул к дому, словно стесняясь своих чувств. – Заканчивайте поскорее, – добавил он вслед уходящему Никосу. – У меня мало времени.
Он подошел к скамейке, где только что сидел Никое, и, с усталым вздохом опустившись радом с Рией на теплое дерево, закрыл глаза. Все замерло. Из дома не доносилось ни единого звука, и только монотонное жужжание насекомых в листве нарушало сонную тишину. Рия отважилась взглянуть на него из-под опущенных век. Он сидел с закрытыми глазами, и его красивое лицо казалось уставшим, а вокруг рта и глаз белели морщинки.
Даже в этом безупречном костюме и туфлях ручной работы он был похож на разбойника. Рия без труда представила себе, точно в кино, как на вороном жеребце он врывается во главе своей шайки в поселок, чтобы все перевернуть там вверх дном…
– Ты одобряешь?
Низкий голос ворвался в ее мысли так неожиданно, что на мгновенье ей показалось, будто он прочитал их, и она ужаснулась.
– Одобряю?..
Слава Богу, что эти проницательные глаза не видят, как она опять залилась краской.
– Дом, – терпеливо пояснил он. – Тебе нравится?
– Как он может не понравиться? – Голос у нее был нежный. – Прекрасное гнездышко, Димитриос. Ты так добр к ним.
После разговора с Никосом она уже не сомневалась, что Димитриос очень одинок.
– Я не совсем лишен чувств, знаешь ли. – Голос его был сух, глаза открыты. – Счастье моего племянника для меня очень важно.
– А твое? – отважилась она, ожидая немедленного отпора. – Ты когда-нибудь думал об этом?
– Может, даже больше, чем следовало бы, особенно в последнее время. – Слова эти дались ему с явным трудом, и он заерзал на скамейке и случайно задел бедро Рии, отчего у нее мурашки побежали по коже. Он повернулся к ней с тем самым странным блеском в глазах, который она однажды уже видела. – Ты даже не представляешь себе, как может горечь перекорежить душу, малышка. Вчера ты была совершенно права, хотя и не подозревала об этом. Она может точить и точить человека изнутри до тех пор, пока что-то не исчезнет у него из души. То, что никогда уже больше не восстановится. Молодости – молодость.
Рии показалось, что она теряет нить разговора, упускает что-то жизненно важное. В его голосе было столько грусти, а она не знала, как ему помочь.
– Вчера мне следовало бы попросить у тебя прощения за тот вечер, когда объявились Никое и Поппи, – неожиданно сказал он. – Я, собственно, затем и шел к тебе, а потом…
Рия стала пунцовой, вспомнив свое жгучее желание и их объятия.
– Ничего страшного, не извиняйся, – быстро пролепетала она. – Я заслужила то, что получила. Да к тому же я не поняла и половины из того, что ты говорил.
Он внимательно на нее посмотрел, и в его взгляде было удивление, а потом тихо и с удовольствием рассмеялся.
– Ты хочешь сказать, что все мои усилия были напрасны?
Он опять подсмеивался над ней, но теперь это было неважно. Он повеселел, и это было все, что имело значение. Ох, как же я тебя люблю! – подумала Рия, опуская голову и пряча лицо за опустившимися волосами. Может, все-таки есть шанс? Она могла бы любить за них обоих…
– Не меняйся, Рия, – сказал он хриплым голосом, поцеловав ее в волосы и поднимаясь. – Я только-только поверил, что ты настоящая. Не меняйся.
Он встал и посмотрел на часы – золотые часы на загорелом запястье.
– Черт побери, Никое, пошевеливайся! – громко позвал он, и от его нежности не осталось и следа. – Я уже должен быть на заводе.
Они забрались в «лендровер», и Димитриос не оторвал больше глаз от дороги, мчась во весь опор. Через десять минут они подъехали к массивным заводским воротам, за которыми тянулись длинные ряды строений. Вдоль восьмифутового забора из колючей проволоки ходили охранники с собаками.
Солнце ослепительно блеснуло на воротах, и Димитриос остановил машину в клубах пыли. Быстро вытащил из-под сиденья черный кожаный портфель и ловко выскочил из машины.
– Забирай, – улыбнулся он Никосу, кивая на машину. – Если все будет в порядке, я вернусь через неделю в это же время.
Он обошел машину, и на мгновенье Рии показалось, что он так и уйдет, не сказав ей ни слова на прощанье. Но он медленно открыл дверцу.
– Выйди на минутку. – Он протянул ей бронзовую руку и помог выйти. Лицо у него было непроницаемо серьезным.
Она нетвердо ступила на землю, едва достав ему до плеча, и он отвел ее за машину, чтобы те двое не могли их видеть.
– Я слушаю.
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, и ветер слегка теребил ее серебристые волосы.
– Меня не будет неделю, – повторил он с хрипотцой в голосе.
Они смотрели друг на друга всего лишь мгновенье, но оно показалось ей вечностью. Он бросил портфель на песок и обнял ее.
– Я не имею права тебя любить, ни малейшего, – пробормотал он нежно, едва касаясь ее губ. Почувствовав, как ее губы раскрылись, он припал к ней в поцелуе, нежно и крепко прижимая ее к себе.
В конце концов она полностью отдалась его власти. Она поднялась на цыпочки, чтобы обнять его за шею, и неожиданно он оторвал ее от земли, прижимая и прижимая к себе так, что она уже едва дышала.
– Я хочу тебя съесть, – простонал он. – Ты понимаешь, что ты со мной делаешь?
Слова эти заставили ее вздрогнуть, но тут же где-то в глубине души в ней заговорил осторожный голос: полегче, девушка, полегче. Всего лишь два дня назад он приказал тебе убираться из его жизни. Ну и что? – запальчиво ответила она. Ну и что? Я приму все, что он дает мне сейчас, а потом будь что будет.
Осторожный кашель напомнил им, что они не одни, и Димитриос с неохотой поставил ее на землю.
– Позаботься о Кристине.
Наклоняясь за портфелем, он еще раз украдкой поцеловал ее и, уходя, обернулся.
Едва он вошел в ворота, как вокруг него образовалась целая толпа. Он стал отдавать приказания, точно военный, и его твердый и ровный голос перекрывал все остальные, как клекот орла заглушает чириканье воробьев. Она стояла и смотрела и улыбалась своим мыслям, пока он не исчез из виду. Когда она в последний раз увидела его черноволосую голову, возвышавшуюся над остальными, к горлу ее подкатил ком, хотя она и сама не знала почему.
Будущее пока еще было в тумане. Он ничего ей не обещал, да, может, никогда и не пообещает. Но одно она знала наверняка: она останется здесь, в этой чужой для нее стране, рядом с любимым человеком до тех пор, пока он не прикажет ей уйти.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Следующие несколько дней прошли в беспрестанных хлопотах. Через два дня настойчивых уговоров Рии удалось уложить Кристину в постель. Ее напугали бледное лицо и дрожащие руки пожилой женщины, и она попыталась как можно точнее исполнить обещание, которое мысленно дала Димитриосу.
– Инструкции вы можете давать и отсюда, – сказала она Кристине, укутывая ее в одеяло, словно ребенка. – Нам нужен человек с ясной головой, кто бы мог все координировать.
Позаботившись о Кристине, она целиком отдалась подготовке к свадьбе, так ей было проще пережить разлуку с Димитриосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
– Димитриос сейчас повезет нас осматривать наш дом, – чирикала она радостно. – Это недалеко. Можешь поехать с нами, если хочешь.
Рия недоверчиво на нее посмотрела:
– Дом?
– Ну конечно! Не понимаешь? Четыре стены и крыша, чтобы можно было жить.
– Ты уверена, что вы можете позволить себе дом? – осторожно спросила Рия. – Может, квартира или…
– Это свадебный подарок!
Они вздрогнули, услышав знакомый рык, раздавшийся из соседней комнаты для отдыха. Рия перехватила взгляд Никоса.
– Он только лает, но не кусает, – тихо пояснил тот, пожимая плечами с некоторым недовольством.
– Но если укушу, будет больно, поверь мне.
Димитриос стоял в дверях, и на лице его не было и тени улыбки. В легком сером костюме и белоснежной рубашке, свежевыбритый, загорелый, выглядел он умопомрачительно.
– Так ты поедешь, Рия? – равнодушно спросила Поппи, поднимаясь со стула, и Рия быстро покачала головой, чувствуя себя лишней. Они ведь явно собирались туда без нее.
– Конечно, поедет. Как вы думаете, кого я жду? – Димитриос явно хотел поставить коекого на место, и даже Поппи на этот раз все поняла. Покраснев, она уселась снова, а Димитриос продолжал: – После того как она позавтракает, конечно.
Сидя на высоком сиденье «лендровера» рядом с Димитриосом, Рия все смотрела и не могла наглядеться на поразительный здешний ландшафт и в то же время каждой клеточкой ощущала присутствие большого, спокойного и молчаливого человека радом. Никое и Поппи пристроились на заднем сиденье, и Рия то и дело слышала приглушенные смешки и легкие вздохи. Она перехватила взгляд Димитриоса, и тот сухо улыбнулся.
– Может, попросим Никоса сесть за руль?
Она залилась густой краской, а когда он коротко хохотнул, окончательно смутилась. Опять! Ну почему так все время получается?
Под палящим солнцем зеленая трава уже начинала желтеть. Мимо неслись квадратные домики на коричнево-зеленых холмах. То и дело глаза ее ловили блеск спокойного, лазурного моря и белых пляжей, не обезображенных отвратительными небоскребами гостиниц. Она впитывала тепло и краски, счастливо вздыхая и потягиваясь, как маленький довольный котенок. Димитриос скосил на нее глаза и понимающе улыбнулся.
– Начинаешь радоваться жизни, – неторопливо сказал он с теплым блеском в глазах.
Через полчаса они остановились на окраине маленького цветущего городка. Через огромные деревянные арочные ворота вошли в сказочный дворик, вымощенный мозаикой из камней в традиционной изысканной греческой манере, и у Рии даже перехватило дыхание от восторга. Над двориком нависали виноград и бугенвиллеи, колючие груши протягивали к ним свои ветви. Старая каменная стена заросла лианами с яркими цветами, наполнявшими воздух экзотическим ароматом.
Димитриос открыл тяжелую деревянную дверь, и две маленькие пташки слетели на оконную раму и с любопытством принялись рассматривать пришельцев блестящими бусинками глаз.
– Неразлучники, – коротко прокомментировал Димитриос, заметив ее вопрошающий взгляд, и с насмешкой поглядел вслед Никосу и Поппи, заходившим в дом. – Как по заказу, да?
– Не понимаю, когда ты говоришь серьезно, а когда смеешься, – заметила Рия и пошла следом за молодой парой. Он остановил ее, осторожно прикоснувшись к ее руке.
– Я с удовольствием научу тебя, – предложил он, наблюдая, как краска заливает ее скулы. – Мне начинает казаться, что это возможно, – тихо прошептал он, скользя кончиком указательного пальца по ее гладкой щеке и дальше вниз, к горлу, где от его прикосновения забилась жилка.
– Не надо, пожалуйста.
Ей было много труднее перенести его нежность, чем его жестокость. Когда он бывал нежен, ей казалось, будто она что-то потеряла, не успев приобрести.
Лицо его напряглось, и он тут же отстранился.
– Хорошенькое гнездышко, ты не находишь? – насмешливо спросил он. – Здесь они смогут воевать вдали от посторонних глаз.
Его цинизм задел ее, и ей показалось, что именно этого он и хотел.
– Неужели тебя вообще ничего не трогает? – устало спросила она, жалея, что корка льда вокруг его сердца непробиваема. – Естественно, они будут ругаться иногда, но большую часть времени они будут счастливы. Неужели тебе самому не хочется жениться и иметь детей? Делиться всем с близким человеком?..
Что-то вспыхнуло в глубине его глаз, но тут же погасло, и, развернувшись, он пропустил ее вперед себя.
– Иди, – хрипло сказал он.
Когда Рия подошла к Никосу и Поппи, те просто места себе не находили от счастья, их молодые лица светились удовольствием. Совсем недавно дом был полностью отремонтирован, и вся отделка была светлая и современная. Маленькая, компактная, не полностью оборудованная кухня – веселая ванная в дальнем конце дома, а по двум крутым узким лестницам можно было подняться в две большие спальни, выдержанные в пастельных тонах; в одной из них стояла кровать на традиционно высокой платформе. Прямоугольный зал на первом этаже выходил в маленький садик с цветами и кустарниками в горшках ручной росписи. Дом дышал радостью.
– Нравится? – Димитриос посмотрел Поппи прямо в лицо. Она быстро развернулась, подняв руки, чтобы обнять его за шею, но внезапно замерла. Рия прекрасно понимала, что чувствует ее столь непосредственная кузина. Она и сама не знала, смогла бы приникнуть к нему без разрешения или нет.
– Великолепно, – едва слышно произнесла Поппи. Никое тоже кивнул.
– Тогда пойду закончу формальности.
Димитриос вышел и по пыльной дороге направился к побеленным домам в отдалении. Рии он показался очень одиноким.
– Ты оскорбляешь его чувства, – сказал Никое неожиданно строго.
– Не будь дурачком, – возразила Поппи, защищаясь и гладя на Рию в ожидании поддержки. – Нет у него никаких чувств.
– Поппи!
Слово это прозвучало как выстрел, и на какое-то мгновение Никое стал похож на своего дядю. Слезы тут же навернулись у Поппи на глаза, а Никое отошел к двери, глядя вдаль, где Димитриос разговаривал с маленькой согбенной старушкой в черном.
– Ты ничего о нем_не знаешь, – медленно произнес Никос, не поворачиваясь. Рии показалось, что говорится это не только для Поппи. – Он как устрица: твердая оболочка, а внутри мякоть, в которой скрывается жемчуг.
Поппи хихикнула.
– Ну что ты, Никки, – презрительно и резко сказала она. – Какая уж тут мякоть после вчерашнего разговора. За всю жизнь со мной еще никто так не разговаривал.
– Значит, давно было пора!
Рия выпалила это, не подумав, и тут же пожалела о сказанном: глаза у Поппи сузились, а губы сердито поджались.
Никое повернулся к Рии.
– Димитриос столько сделал для деревни! – Он говорил быстро, но приглушенно. – Построил аптеку и оплачивает врача, который приезжает сюда три раза в неделю из Марфоса. Во всех домах за его деньги сделали ванные…
– Меня незачем убеждать, – мягко остановила его Рия. – Я ему не враг.
Никое покачал головой.
– Нет, ты послушай, я хочу, чтобы ты поняла! – За его спиной насмешливо фыркнула Поппи, но, бросив на свою невесту испепеляющий взгляд, Никое взял Рию за руку и вывел во двор, где в золотистом воздухе стоял аромат тысячи летних дней. Через открытую дверь они смотрели вслед Димитриосу, который шел за маленькой старушкой в ее дом. Никое усадил Рию рядом с собой на деревянную скамейку, стоявшую возле старой стены.
– Знаешь, откуда у нас столько собак? – неожиданно спросил он, и Рия удивленно подняла на него глаза. Какое отношение имеют собаки к тому, что ей следует знать о Димитриосе?
– Кроме маленьких вечно голодных дворняжек, рыскающих возле рыбацких лодок, других собак здесь не найдешь, – не торопясь продолжал Никое. – В Греции мало кто держит домашних животных. Несколько лет тому назад, когда я еще ходил в школу, сюда переехала француженка, старушка, и у нее был целый дом кошек и собак. Когда она умерла, явились ее родственники и продали дом, но о животных никто не подумал. Они бегали по округе в поисках пищи, и однажды самую большую собаку убили. Когда дядя об этом узнал, он собрал всех оставшихся и привез их домой.
Никое наморщил свой греческий нос.
– Мать была вне себя, но ей пришлось смириться. Теперь она возражает только тогда, когда какой-нибудь кошке взбредет в голову оставить ей на кровати подарочек в виде дохлой мыши.
Рию передернуло.
– Как-то она спросила Димитриоса, зачем он это сделал, и вы знаете, что он ответил?
Голубые глаза, столь похожие на глаза его дяди, словно гипнотизировали ее.
– Нет.
– Он сказал, что никого нельзя лишать надежды.
Рия смотрела на него остановившимся взглядом, и внутри у нее все переворачивалось, когда она думала о том, что стоит за этими словами…
– Она сейчас расплачется.
Бас был явно недовольный, и когда они обернулись, Рия заметила, что улыбка, играющая на губах Димитриоса, не освещает его глаза.
Никое неуверенно смотрел на дядю, явно смущенный. Но лицо Димитриоса вдруг потеплело.
– Иди скажи своей возлюбленной, что дело уже запущено и будет закончено через месяц. Женщина, которая присматривает за домом, говорит, что хозяева хотят оформить сделку как можно быстрее.
– Спасибо, Димитриос.
Никое говорил сдержанно, но глаза его светились от радости. Димитриос подошел к нему и потрепал по плечу.
– Постарайся быть счастливым, мой мальчик, – пробормотал он в его черные волосы и слегка подтолкнул к дому, словно стесняясь своих чувств. – Заканчивайте поскорее, – добавил он вслед уходящему Никосу. – У меня мало времени.
Он подошел к скамейке, где только что сидел Никое, и, с усталым вздохом опустившись радом с Рией на теплое дерево, закрыл глаза. Все замерло. Из дома не доносилось ни единого звука, и только монотонное жужжание насекомых в листве нарушало сонную тишину. Рия отважилась взглянуть на него из-под опущенных век. Он сидел с закрытыми глазами, и его красивое лицо казалось уставшим, а вокруг рта и глаз белели морщинки.
Даже в этом безупречном костюме и туфлях ручной работы он был похож на разбойника. Рия без труда представила себе, точно в кино, как на вороном жеребце он врывается во главе своей шайки в поселок, чтобы все перевернуть там вверх дном…
– Ты одобряешь?
Низкий голос ворвался в ее мысли так неожиданно, что на мгновенье ей показалось, будто он прочитал их, и она ужаснулась.
– Одобряю?..
Слава Богу, что эти проницательные глаза не видят, как она опять залилась краской.
– Дом, – терпеливо пояснил он. – Тебе нравится?
– Как он может не понравиться? – Голос у нее был нежный. – Прекрасное гнездышко, Димитриос. Ты так добр к ним.
После разговора с Никосом она уже не сомневалась, что Димитриос очень одинок.
– Я не совсем лишен чувств, знаешь ли. – Голос его был сух, глаза открыты. – Счастье моего племянника для меня очень важно.
– А твое? – отважилась она, ожидая немедленного отпора. – Ты когда-нибудь думал об этом?
– Может, даже больше, чем следовало бы, особенно в последнее время. – Слова эти дались ему с явным трудом, и он заерзал на скамейке и случайно задел бедро Рии, отчего у нее мурашки побежали по коже. Он повернулся к ней с тем самым странным блеском в глазах, который она однажды уже видела. – Ты даже не представляешь себе, как может горечь перекорежить душу, малышка. Вчера ты была совершенно права, хотя и не подозревала об этом. Она может точить и точить человека изнутри до тех пор, пока что-то не исчезнет у него из души. То, что никогда уже больше не восстановится. Молодости – молодость.
Рии показалось, что она теряет нить разговора, упускает что-то жизненно важное. В его голосе было столько грусти, а она не знала, как ему помочь.
– Вчера мне следовало бы попросить у тебя прощения за тот вечер, когда объявились Никое и Поппи, – неожиданно сказал он. – Я, собственно, затем и шел к тебе, а потом…
Рия стала пунцовой, вспомнив свое жгучее желание и их объятия.
– Ничего страшного, не извиняйся, – быстро пролепетала она. – Я заслужила то, что получила. Да к тому же я не поняла и половины из того, что ты говорил.
Он внимательно на нее посмотрел, и в его взгляде было удивление, а потом тихо и с удовольствием рассмеялся.
– Ты хочешь сказать, что все мои усилия были напрасны?
Он опять подсмеивался над ней, но теперь это было неважно. Он повеселел, и это было все, что имело значение. Ох, как же я тебя люблю! – подумала Рия, опуская голову и пряча лицо за опустившимися волосами. Может, все-таки есть шанс? Она могла бы любить за них обоих…
– Не меняйся, Рия, – сказал он хриплым голосом, поцеловав ее в волосы и поднимаясь. – Я только-только поверил, что ты настоящая. Не меняйся.
Он встал и посмотрел на часы – золотые часы на загорелом запястье.
– Черт побери, Никое, пошевеливайся! – громко позвал он, и от его нежности не осталось и следа. – Я уже должен быть на заводе.
Они забрались в «лендровер», и Димитриос не оторвал больше глаз от дороги, мчась во весь опор. Через десять минут они подъехали к массивным заводским воротам, за которыми тянулись длинные ряды строений. Вдоль восьмифутового забора из колючей проволоки ходили охранники с собаками.
Солнце ослепительно блеснуло на воротах, и Димитриос остановил машину в клубах пыли. Быстро вытащил из-под сиденья черный кожаный портфель и ловко выскочил из машины.
– Забирай, – улыбнулся он Никосу, кивая на машину. – Если все будет в порядке, я вернусь через неделю в это же время.
Он обошел машину, и на мгновенье Рии показалось, что он так и уйдет, не сказав ей ни слова на прощанье. Но он медленно открыл дверцу.
– Выйди на минутку. – Он протянул ей бронзовую руку и помог выйти. Лицо у него было непроницаемо серьезным.
Она нетвердо ступила на землю, едва достав ему до плеча, и он отвел ее за машину, чтобы те двое не могли их видеть.
– Я слушаю.
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, и ветер слегка теребил ее серебристые волосы.
– Меня не будет неделю, – повторил он с хрипотцой в голосе.
Они смотрели друг на друга всего лишь мгновенье, но оно показалось ей вечностью. Он бросил портфель на песок и обнял ее.
– Я не имею права тебя любить, ни малейшего, – пробормотал он нежно, едва касаясь ее губ. Почувствовав, как ее губы раскрылись, он припал к ней в поцелуе, нежно и крепко прижимая ее к себе.
В конце концов она полностью отдалась его власти. Она поднялась на цыпочки, чтобы обнять его за шею, и неожиданно он оторвал ее от земли, прижимая и прижимая к себе так, что она уже едва дышала.
– Я хочу тебя съесть, – простонал он. – Ты понимаешь, что ты со мной делаешь?
Слова эти заставили ее вздрогнуть, но тут же где-то в глубине души в ней заговорил осторожный голос: полегче, девушка, полегче. Всего лишь два дня назад он приказал тебе убираться из его жизни. Ну и что? – запальчиво ответила она. Ну и что? Я приму все, что он дает мне сейчас, а потом будь что будет.
Осторожный кашель напомнил им, что они не одни, и Димитриос с неохотой поставил ее на землю.
– Позаботься о Кристине.
Наклоняясь за портфелем, он еще раз украдкой поцеловал ее и, уходя, обернулся.
Едва он вошел в ворота, как вокруг него образовалась целая толпа. Он стал отдавать приказания, точно военный, и его твердый и ровный голос перекрывал все остальные, как клекот орла заглушает чириканье воробьев. Она стояла и смотрела и улыбалась своим мыслям, пока он не исчез из виду. Когда она в последний раз увидела его черноволосую голову, возвышавшуюся над остальными, к горлу ее подкатил ком, хотя она и сама не знала почему.
Будущее пока еще было в тумане. Он ничего ей не обещал, да, может, никогда и не пообещает. Но одно она знала наверняка: она останется здесь, в этой чужой для нее стране, рядом с любимым человеком до тех пор, пока он не прикажет ей уйти.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Следующие несколько дней прошли в беспрестанных хлопотах. Через два дня настойчивых уговоров Рии удалось уложить Кристину в постель. Ее напугали бледное лицо и дрожащие руки пожилой женщины, и она попыталась как можно точнее исполнить обещание, которое мысленно дала Димитриосу.
– Инструкции вы можете давать и отсюда, – сказала она Кристине, укутывая ее в одеяло, словно ребенка. – Нам нужен человек с ясной головой, кто бы мог все координировать.
Позаботившись о Кристине, она целиком отдалась подготовке к свадьбе, так ей было проще пережить разлуку с Димитриосом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17