И утро было таким, что едва ли не затмило прошедшую ночь…
Алан с удовольствием провел бы в постели весь день, но Дейдри удала в душ. Когда она вышла, тут же стала одеваться.
– Мне надо купить себе кое-что из одежды, – бросила она на ходу. – Как быстрее добраться до города?
– Зачем тебе нужна еще одежда? Мне добавится работы снимать ее, – жалобно прохныкал Алан, состроив слезливую физиономию.
– Если я не куплю одежды здесь, то мне придется отправиться за своим чемоданом в Лондон.
При этих словах Алан пулей выскочил из постели.
– Через две минуты я буду готов. Едем вместе.
– Тебе не обязательно ехать со мной. Я вполне справлюсь сама.
– Ты сошла с ума? Сейчас, когда я с таким трудом заполучил тебя сюда, ты хочешь от меня сбежать?
– А как же твоя книга? Мне не хотелось бы мешать твоей работе.
– Пошла она, знаешь куда? Не смей и шага сделать, без меня!
Быстро приняв душ, он побрился, натянул чистые джинсы и рубашку и отправился искать Дейдри. Она стояла среди цветов, задумавшись. Эта картина была так хороша, что он искренне пожалел, что не художник. Особенно впечатлял контраст между ее пылающими на солнце волосами и темной зеленью. И он вспомнил, что у него есть фотоаппарат. Алан быстро побежал за ним в дом. Дейдри не заметила его суеты. Она с задумчивой улыбкой стояла и смотрела куда-то вдаль. Эта улыбка сказала ему многое – ночь и сегодняшнее утро доставили ей удовлетворение. Она была спокойна и счастлива. Дейдри не видела, как Алан сфотографировал ее. Достав пленку из камеры, он снова вышел во двор.
– Ты готова ехать?
– Да, одну секунду. Только возьму сумку.
Они добрались до ближайшего городка довольно быстро. Влившись в поток туристов, брели по улице, обнимая друг друга за плечи. Единственным их разногласием был момент, когда Алан захотел оплатить ее покупки. Дейдри опередила его, заявив при этом:
– Свои покупки я оплачиваю сама.
Дождавшись, пока все формальности будут улажены, он спросил:
– Может быть, теперь, дорогая, ты разрешишь мне сделать тебе подарок?
Посмотрев ему прямо в лицо, Дейдри твердо заявила:
– Нет. Пока я еще не даю тебе право на это.
Алан чуть не поперхнулся от изумления.
– Ты спишь со мной, но не разрешаешь мне сделать тебе подарок? Это что-то новое!
– То, что я легла с тобой в постель, для меня очень важный шаг. – Подняв руку, она пальцем дотронулась до его щеки. – Но это новее не означает, что я стала твоей собственностью. Я твой равноправный партнер, не забывай об этом.
Алан был жестоко разочарован, но старался не показать ей этого. Конечно, ему хотелось бы, чтобы она безраздельно принадлежала ему, но он понимал, что одной ночи, даже такой, как прошлая, для этого недостаточно. Он надеялся на будущее. Возможно, ему удастся приручить ее. Она станет мягче и уступчивей. Накланясь к Дейдри, чтобы ее поцеловать, Алан пробормотал:
– Хорошо, будь по-твоему.
6
Алан дал себе клятву, во что бы то ни стало влюбить Дейдри в себя.
Они гуляли по городу, обедали, но вскоре Алан стал проявлять все больше нетерпения. Желание, властное и непобедимое, снова захватило его, как только он позволил себе погрузиться в воспоминания о минувшей ночи.
Дома он решил разобраться с продуктами, а Дейдри поднялась в спальню, чтобы разложить и развесить купленную одежду. Но она не успела этого сделать. Алан побросал все дела на кухне и сломя голову помчался за ней. Он не дал ей даже времени на то, чтобы спокойно раздеться. Сорвав с Дейдри блузку и лифчик, он стал нетерпеливо ласкать ее груди, потом стянул вниз юбку.
Некоторое время Дейдри стояла неподвижно, а потом, точно пробудившись ото сна, стала судорожно расстегивать его рубашку. Едва они оба разделись, их тела гут же слились. На сей раз они не спешили, стараясь доставить друг другу как можно больше удовольствия. Алан чувствовал, что его тело стало инструментом, на котором Дейдри выучилась просто-таки виртуозно играть.
– Ты настоящая ведьма, – постанывал он.
А она то приближалась, то отдалялась, то ласкала, то отталкивала его. Приоткрыв глаза, он видел над собой ее взгляд, пылавший неугасимой страстью.
Истомленные бесконечным наслаждением, они оба совсем обессилели. Прошло немало времени, прежде чем и он, и она смогли снова пошевелить ногой или рукой. Дейдри побрела в душ. Когда она вернулась, то, даже не накинув халата, стала перебирать то, что купила в городе.
– Могу ли я положить свои вещи в твой шкаф? – спросила она.
– Конечно! Он к твоим услугам.
Алан наблюдал за ней, радуясь, что она ничего не надела и даже не прикрылась полотенцем. Кожа у Дейдри была молочно-белой, как у всех рыжеволосых. А ему хотелось, чтобы ее тело покрыл ровный загар везде, без каких-нибудь там полосок от лифчика и трусов. Завтра утром он собирался утащить ее прямо на пляж, в укромное место. Там они смогут загорать обнаженными и наслаждаться друг другом столько, сколько захотят.
Разложив свои вещи, Дейдри внезапно заметила, как что-то блеснуло на дне ящика. Наклонившись, девушка увидела, что это сережка. Довольно крупная – красный камень, заключенный в толстую золотую оправу. Дейдри молча, вдела сережку в ухо и пошла к кровати, откинув волосы гак, чтобы украшение было заметно.
Счастливый от ее близости, Алан снова стал целовать ее, а она поворачивала голову так, чтобы его взгляд наткнулся на сережку. Но, только когда Алан оцарапался об одну из граней камня, он с удивлением спросил, почему она носит только одну серьгу.
– Это не моя вина. Спроси у той, которая забыла эту сережку у тебя.
– …У той, что забыла эту сережку? Кого ты имеешь в виду? – поразился Алан.
– Почему ты спрашиваешь у меня? Признайся, ты возишь сюда всех своих подружек?
Смутившись, Алан стал объяснять Дейдри, что сюда приезжает его сестра с семьей.
– Наверное, это она забыла.
Закончить фразу он не успел.
– Врешь! – воскликнула Дейдри и больно щипнула его.
Алан охнул от боли. Ему хотелось верить, что причина этому – ревность. Ведь если это так, значит, Дейдри должна будет стараться удержать его. Он шутливо поднял руки и закричал:
– Сдаюсь! Но я и правда не знаю, кто забыл здесь эту штуку.
– Значит, ты признаешь, что привозил сюда женщин?
Он пожал плечами.
– Я не монах, Дейдри. Ты могла убедиться в этом. – Он положил руку ей на бедро. – Да и ты сама отнюдь не воплощение невинности. Уж опыта-то тебе не занимать.
– Значит, действуем по принципу – как аукнется, так и откликнется?
– Но это начала ты.
– Какое истинно мужское замечание, – не преминула уколоть его Дейдри. Спустив ноги с кровати, она стала одеваться.
– Послушай, что ты делаешь? А я думал, что мы проведем все оставшееся время в постели.
– У меня нет настроения. – Дейдри надела блузку и застегнула ее на все пуговицы. – Куда ты положил мои вещи, оставленные на заднем сиденье машины?
Алан заломил руки.
– За что мне такое наказание, Дейдри?
Она глянула на него, приподняв одну бровь:
– За то, что ты бросил меня вечером одну на дороге!
– Но я тут же возвратился!
– Правда? – В ее голосе слышалось недоверие. – А где моя работа, Алан?
Понимая, что в подобной борьбе ему никогда не выиграть, Алан сдался:
– Внизу, в шкафу над камином.
Она пошла было к двери, но остановилась, вынула сережку и бросила ее ему.
– Держи. Можешь вернуть ее законной владелице.
Поймав безделушку, Алан с силой швырнул ее в мусорную корзину. Но Дейдри этого не видела: она уже вышла. Он поднялся и стал одеваться, проклиная дурацкую сережку и ломая голову над чем, как ему выбраться из этой неприятной ситуации.
Когда он спустился вниз, Дейдри уже сидела за столиком с витыми ножками. На столе были разложены ее бумаги. Налив себе пива, Алан прислонился к стене. Она взглянула на него и улыбнулась. Эта улыбка озадачила его. Он ожидал увидеть ее обиженной, надутой и холодной. Алан заколебался, не решаясь начинать разговор, но понимал, что объяснения не избежать.
– Я прочитал твои заметки.
Дейдри вся подобралась.
– Ты не имел на это права.
– Я знал, что ты это скажешь.
– Тогда зачем же ты это сделал?
– Потому, что я понял, что программа, которую ты готовишь, может стать для тебя чересчур опасной.
Она повернулась и посмотрела на него в упор. Глаза ее стали строгими.
– Почему же опасной?
– Она может навредить и тебе, и тем женщинам, у которых ты брала интервью.
– Не понимаю, что же тут опасного…
– Подумай, Дейдри, – прервал ее Алан. – Ты имеешь дело с очень известными людьми. За ними реальная сила, именно поэтому они позволяют себе так обращаться с женщинами. Если хотя бы один из них узнает о том, что ты готовишь, – а это обязательно до них дойдет, – они применят все возможные средства, чтобы унять тебя. Они ни перед чем не остановятся, можешь мне поверить.
– Я их не боюсь. – Она подняла подбородок с самым решительным видом. В ее глазах загорелся гневный огонь. Она была так великолепна в этот миг, что у Алана даже защемило сердце.
– Ты еще молода. Твоя карьера только начинается. Любой из них способен сломать твою судьбу в одночасье. Ты уже никогда не сможешь работать ни в одной телевизионной компании. Может произойти и гораздо худшее. Они подстроят тебе аварию, и ты станешь безногой калекой. Или подожгут твою квартиру среди ночи. – Алан решил не жалеть черной краски. Дейдри нервно зевнула, но он продолжал: – Ты задеваешь людей, занимающих очень высокие посты. Им есть что терять. Неужели ты думаешь, будто они позволят тебе им помешать? Ты для них ничтожество, букашка!
Тогда Дейдри процедила сквозь зубы:
– Ты прав. Но я ведь и выбрала именно их потому, что они залетели так высоко. Надо показать обществу, каковы эти типы на самом деле. А ты считаешь, что я должна все бросить? И позволять им и дальше теории, свои грязные делишки?
– Эта грязь может измазать и тебя, Дейдри. Прежде всего, они постараются надавить на твоего босса. Ведь у вас не слишком большая и богатая компания, так ведь? Он уже читал твои записи? Он знает, о чем твоя передача? – Дейдри молча, смотрела в сторону. Тогда Алан продолжил: – Наверняка не читал. Уверен, что, прочитав их, он откажется от этого замысла. Есть, правда, и другие пути…
Она зло прервала его речь.
– Но я-то все равно не собираюсь отказываться от своего замысла. Эти женщины доверили мне отомстить за них!
Алан посмотрел на нее и понял, что Дейдри на грани истерики. Ее руки и губы дрожали, голос срывался. Немного выждав, он все же решился задать вопрос:
– За кого ты хочешь отомстить: за них или все-таки за себя?
Она точно окаменела.
– Что ты имеешь в виду? – пробормотала Дейдри.
– Ты рассказала мне о том, как в колледже тебя пытался изнасиловать преподаватель. Ты и о нем наверняка расскажешь в своей передаче?
– Ну и что из этого?
Шагнув к столику, Алан наклонился к ней. Когда он заговорил, его голос прозвучал резко:
– Постарайся разобраться в причинах, которые тебя толкают на создание этой программы. Нет – так и согласись: мотивы эти сугубо личные – желание отомстить. Получается, Дейдри, что ты используешь беду этих женщин в своих целях.
При этих словах Дейдри резко побледнела. Затем на ее щеках вспыхнули лихорадочные пятна.
– Это неправда, Алан!
– А ты задумывалась хоть раз над тем, что случится с этими женщинами после того, как программа выйдет? У тебя же нет никаких доказательств, кроме их собственных слов. Ты проверяла их показания?
– Как я могла это сделать? Ведь свидетелей в таких делах нет и быть не может.
– Вот именно. Тогда скажи, почему бы любому из этих мужчин не привлечь тебя к суду? Они закрутят такую карусель, что ты по гроб жизни с ними не расплатишься.
– Я этого не боюсь.
Его поразила решимость, светившаяся в глазах Дейдри. Но он все же счел нужным предостеречь ее.
– Речь идет не только о тебе. Этих женщин тоже привлекут к суду. Ты предупреждала их о возможности такого исхода? Готов поспорить, что нет. Потому что ты, когда готовила эту передачу, думала не о них. Ты думала о себе, о своих страданиях и о мести за них.
В неожиданном порыве она вскочила на ноги и закричала:
– А почему я должна проявлять к нему милосердие? Из-за него я вылетела из колледжа, едва не стала сумасшедшей! Я потеряла все, а он ничего, ничего! Его тихо и чинно отправили на пенсию, устроив пышные проводы!
По ее щекам неожиданнее хлынули слезы. Алан притянул ее к себе и крепко обнял.
– О моя дорогая, любимая! Бедняжка моя! Жизнь чертовски несправедлива! Но, тем не менее, не делай этого, прошу тебя! Поверь мне и не делай. Пусть все останется, как было.
Она рыдала на его плече и что-то невнятно бормотала, Алан пытался ее успокоить, гладил по волосам, целовал в лоб.
– Поверь мне, хоть это и звучит гнусно, ты навредишь себе гораздо больше, чем ему.
Она продолжала плакать. Алан утер ей слезы платком.
– Я никогда не поверила бы, что могут вот гак… – сквозь рыдания лепетала Дейдри. – Я никогда не плакала из-за этого. Даже тогда…
– Просто за все эти годы у тебя накипело, и сейчас все прорвалось.
Дейдри посмотрела на него. Глаза у нее были еще мокрыми от слез.
– Ты считаешь, что я могу навредить женщинам, у которых брала интервью? – тревожно спросила она.
– Думаю, ты и сама знаешь ответ на этот вопрос, – мягко сказал Алан.
Она глубоко вздохнула с самым несчастным видом.
– Ну почему мужчины испокон веку так жестки к женщинам?
Алан понял, что она успокаивается, и пошутил:
– Будем надеяться, что в будущих временах все пойдет по-другому.
– Нет, я так не считаю, – вполне серьезно сказала Дейдри.
– Слушай, ты становишься не похожей на плаксу. Где же твой оптимизм?
Она мрачно глянула на Алана.
– Прости меня, я намочила твою рубашку. Мне стыдно. Я очень редко плачу. Плакать – это так… по-бабьи. Это…
Алан прервал ее, крепко и нежно поцеловав.
– Ну, все уже прошло. Сейчас ты в полном порядке.
Отступив на шаг, она сказала:
– Что же мне делать, я ведь всем этим женщинам обещала… Особенно той, которая работает стюардессой. От меня многое зависит в ее судьбе.
– Она не поблагодарит тебя, Дейдри. Не забудь, она работает на Ближнем Востоке у богатого, очень богатого человека. Он может с ней сделать все, что захочет.
– Да, как это ни печально, ты прав, – с горечью признала Дейдри.
Дейдри, сбросив туфли, бродила по кромке воды и размышляла. Она думала о своей работе, о тех опасностях и осложнениях, которые предвидел Алан, и о нем самом. Она поняла, что очень нуждается в нем, в его силе и близости, его ясной и трезвой голове. Ей было плохо и одиноко без него.
Алан не пошел вместе с ней. Он встретил ее у двери дома. Губами он прильнул к ее груди, которая в последние дни стала очень чувствительной к ласкам. А она тихо засмеялась, подумав о том, что они не упускают ни одной возможности отдаться друг другу. Сев в кресло, Алан усадил ее к себе на колени и ежеминутно целовал в губы.
Вечером они приготовили замечательный ужин и съели его при свечах. Окно было открыто. Они слышали, как мягко шумит море. Выпив шампанского, они взялись за руки, и пошли к берегу. Там, раздевшись донага, Алан и Дейдри побежали навстречу волнам. В воде они целовались и ласкали друг друга, пока не достигли высшей степени возбуждения.
Алан поднял Дейдри и унес ее в садик за коттеджем. Там он положил ее прямо в заросли наперстянки. Нагое тело светилось под луной, раздавленные шапочки цветов источали густой аромат. Дейдри в шутку отбивалась от его домогательств, но он прижал ее к земле и забросал лепестками цветов. Эти лепестки очертили все нежные изгибы и выпуклости ее красивого тела…
Алан взял ее осторожно, продлевая их общее наслаждение. Не выдержав напряжения, Дейдри застонала в ожидании сладкого финала. Алан приподнялся над ней, просунул руку под талию и притянул девушку к себе.
– Посмотри на меня, – скомандовал он. – Открой глаза и посмотри.
Дейдри покорно подчинилась его приказу.
– Ты хотела бы уехать от меня, Дейдри?
– Н-нет. Я уже говорила тебе об этом.
– Значит, я тебе нужен? Отвечай!
– Ты все знаешь… сам. Ты… особенный…
Он слегка отодвинулся от нее, и она обхватила руками его плечи. Дейдри снова захлестнула волна желания. Его руки конвульсивно сжали ее талию.
– Тогда скажи об этом сама!
Глаза девушки широко открылись. Алан нависал над ней, на его лице белыми пятнами блестел лунный свет. Она видела выражение его глаз и догадывалась, чего он от нее хочет.
– Скажи! – опять потребовал он грубым от нетерпения голосом.
Она колебалась еще какое-то время. Потом, страстно желая близости и боясь разрушить атмосферу этой чудесной ночи, задыхаясь, прошептала:
– Я… я тебя люблю.
– О моя дорогая! – Голос Алана срывался от ликования. Он склонился еще ниже и снова стал целовать ее.
Уже когда все было закончено, он слабым голосом восхвалял ее достоинства, клялся в любви, снова целовал и ласкал Дейдри. Она поймала себя на мысли, что еще совсем недавно сочла бы подобные слова образцом пошлости, но теперь, как ни странно, ей было приятно их слышать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15