– Так вы согласны или нет?
Все подсказывало Корнелии ответить «нет». Но она сказала «благодарю».
– Только одно условие… – Он поставил ногу на ступеньку двуколки.
– Я так и знала.
– Мое имя Гарри. – Он легко вскочил в экипаж и взял у Эрика вожжи. – Зовите меня так.
Корнелия не стала ждать, когда двуколка скроется за углом, и вошла в дом. В мыслях ее царила полная неразбериха, но она и близко не могла сравниться с сумятицей ее чувств.
Глава 11
Найджел сидел, уронив голову на руки, но вот он поднял ее и в сотый раз уставился на лежавшую перед ним на маленьком столе кипу бумаг. Колонка цифр на первом листе была все та же. Он взял перо, придвинул свечу поближе и принялся снова складывать числа, выводя итог – на сей раз без всякой надежды. Сумма, как и следовало ожидать, не изменилась ни на фартинг.
Десять тысяч гиней. Как, черт побери, его угораздило проиграть столько денег? Такое чудовищное количество? Его проигрыш равнялся годовому доходу отца с имения.
Бросив перо, Найджел взял бутылку бренди и щедро плеснул себе в стоявший возле его локтя низкий широкий бокал. Затем начал сортировать бумаги, откладывая в сторону счета от кредиторов. В результате перед ним теперь лежала только стопка долговых расписок. С безысходным отчаянием пресловутого утопающего, хватающегося за соломинку, он попробовал еще раз, по-другому, сложить суммы кредиторских счетов, рассчитывая в итоге получить хотя бы половину ужасной цифры, но как ни бился, выходило все то же – тысяча пятьсот гиней и ни фартингом меньше.
Восемь с половиной тысяч гиней были долгом чести. И они должны были быть выплачены. Сполна и безотлагательно.
Он снова со стоном уронил голову на руки. Отказаться от обязательств по этим долгам означало навлечь страшный позор не только на себя, но и на всю свою семью. Ему откажут от членства в клубах, и он вскоре незаметно исчезнет, возвратившись в Рингвуд. После этого в Оксфорд его уж обратно не примут. Отец во время своих редких поездок в Лондон будет подвергнут остракизму, даже на графа Маркби ляжет тень позора его разорившегося племянника.
Заслышав настойчивый стук в дверь, Найджел резко вскинул голову.
– Найджел… Ты здесь?
Шепотом отпустив проклятие, Найджел смахнул долговые расписки в ящик стола. Сын хозяина, судя по голосу, был в стельку пьян, но даже в таком состоянии обычно сохранял ясный ум и зоркий глаз.
– Входи, Мак! – крикнул Найджел, вставая. Дверь открылась. Повернувшись спиной к столу, он жестом пригласил приятеля войти.
Маккензи, граф Гарстон, старший сын маркиза Колтрейна, стоял, покачиваясь, в дверях с бутылкой кларета в руке.
– Господи! Дагенем, ты что, прячешься? – заплетающимся языком выговорил он. – Я ищу тебя по всему городу… уж сколько дней тебя никто не видел. – Он вошел, захлопнув дверь ногой. – Вина? – Он поднял руку с бутылкой, предлагая выпить.
– Нет, благодарю, Мак. – Найджел указал на бренди, силясь говорить беззаботно, в тон приятелю. – Я немного нездоров. Пожалуй, посижу дома, пока не поправлюсь.
Маккензи, прищурившись в неровном свете свечи, пригляделся к Найджелу.
– Выглядишь неважно, – объявил он, падая на стул возле стола. Его наметанный глаз ухватил и тотчас распознал маленькую стопочку бумаг. – Что это тут у тебя? Проклятые кредиторы? А ты наплюй на них, я всегда так делаю. Не желаешь ли завтра прокатиться в Ньюмаркет?.. Там в четыре бежит фаворит. Кличка Уэдербелл. Черная. Верняк. Я слышал от человека, который узнал это от одного знакомого жокея. Дело верное. Ставлю на эту лошадку пятьсот гиней. – Он поднес бутылку к губам и запрокинул голову.
Найджел попытался беспечно рассмеяться, но смех показался натужным даже ему самому.
– У меня нет денег, Мак, – признался он. – Я собираюсь просить у отца аванс.
Граф вгляделся в его лицо.
– Ты определенно скверно выглядишь. Не обижайся, старина, но вид у тебя такой, словно ты только что вылез из склепа.
– Не обижаюсь, – ответил Найджел, думая тем временем о ставке в пятьсот гиней сто к одному… Пятьдесят тысяч гиней. Пятьдесят тысяч гиней.
– Такие ценные сведения грех не использовать, – сказал Маккензи, снова отпивая прямо из горлышка. – Я бы тебе ссудил, но, боюсь, у меня сейчас у самого с деньгами туго. А нет ли у тебя чего заложить? – Он принялся обшаривать взглядом хорошо обставленную, аккуратную спальню, точно ожидал увидеть в каком-нибудь темном углу груду золотых табакерок и бриллиантовых печаток.
Найджел отрицательно покачал головой. Ни за одну его вещь в ломбарде не дали бы и пятисот гиней, не то что восьми с половиной тысяч.
– Ну, нет так нет, – сказал граф, поднимаясь на ноги. – Значит, завтра с утра первым делом в «Хэвант и Грин»… Там тебе дадут денег, и как только получишь выигрыш, сразу же вернешь им долг. Процентов даже не заметишь. – Он постучал пальцем по ноздре и попытался подмигнуть. – Словом, дружище, если ты не дурак, то и сам все знаешь. Тут уж не ошибешься. – Он поплелся на нетвердых ногах к двери. – Отправляемся завтра около полудня.
Найджел, снова рухнув на стул у стола, уставился в закрытую дверь. Потом взял бокал бренди и залпом осушил его. Пятьсот гиней – пустяковая сумма. «Хэвант и Грин» – уважаемые ростовщики. Он знавал сотни ребят, которые в обстоятельствах крайней нужды прибегали к их помощи. И коль скоро заем предполагался краткосрочный – всего-то пара деньков, – то Мак прав: проценты будут ничтожные. Он достиг совершеннолетия и по закону имеет право брать деньги в долг. И с пятьюдесятью тысячами гиней в кармане собственные недавние горести покажутся ему смехотворными.
Воспрянув духом, Найджел отправился на поиски ужина и развлечений. И то и другое он нашел в «Черном петухе» на Джермин-стрит и в итоге притащился домой, в особняк Колтрейна на Парк-стрит, почти на рассвете, с тяжелой головой и с ощущением какой-то смутной тревоги, которая то и дело сбивала его с положительного настроя. Он упал на кровать и был разбужен в одиннадцатом часу утра приставленным к нему слугой.
– Его сиятельство сказали, что вы в полдень едете с ним, сэр, – проговорил слуга, ставя поднос с кофе на туалетный столик. – Как я заключил из слов его сиятельства, вам потребуется костюм для верховой езды.
Куда он едет? Найджел сжал руками виски, где, казалось, поселился сам бог-громовержец. Ах да! Ньюмаркет! Он все вспомнил. Ожившее сознание напомнило ему о печальной причине, чтобы ехать на скачки, и о том, что ему следует сделать, прежде чем отправиться в путь.
Но почему Мак говорил о платье для верховой езды? Разве к ростовщикам являются одетыми так просто? Разве не придаст ему более взрослый и более светский вид его жилет в изумрудно-серебристую полоску с бледно-желтым фраком поверх? Наряд, который – он вспомнил с содроганием – стоил ему около двухсот гиней у Штольца. Счет за него лежал в стопке с остальными на столе.
От череды скорбных мыслей его отвлекло стремительное появление Маккензи, который после ночного кутежа выглядел на зависть свежо.
– А! Дорогой мой, проснулся! Это хорошо… ты не забыл, тебе нынче утром следует кое-куда съездить. – Он улыбнулся.
– Я еще не пил кофе.
– Ну так вставай и вперед. До того, как мы отправимся, тебе нужно успеть в Холборн. Нынче я сделаю тебе целое состояние, дружище. – Маккензи налил кофе. – Да, Брайан, приготовь мистеру Дагенему костюм для верховой езды. – Он одобрительно кивнул лакею, который охорашивал воротник сюртука для верховой езды Найджела. – Как раз то, что нужно для подобных визитов.
– Я подумал, серебристо-изумрудный жилет… – неуверенно начал Найджел. – Больше городского лоска.
– Ни в коем случае, братец! – Маккензи энергично замотал головой. – Костюм для верховой езды придаст тебе более деловой вид, и потом, вернувшись оттуда, ты не успеешь переодеться. Не забывай, мы должны выехать в полдень, если хотим успеть на скачки. – Он спешно покинул комнату, оставив Найджела отдирать себя от постели.
Найджел сумел выпить чашку кофе, но к яйцам «в мешочек» и мясу желудок его не был готов.
Не имея в городе собственной лошади, он всякий раз, когда требовалось ехать верхом, брал ее внаем на платной конюшне. Маккензи, с веселым пренебрежением к затратам, которые предполагала аренда, открыл для него счет в конюшне Гайд-парка.
– А, мистер Дагенем! – воскликнул мистер Шелби, шагая к нему по булыжникам. – Опять едем верхом?
– Не вижу, для чего бы я еще мог сюда прийти, Шелби, – высокомерно отозвался Найджел. Чего нельзя достичь скромностью, думал он, можно надменностью.
– Несомненно, сэр.
Шелби – невысокий кряжистый мужчина, едва доходил Найджелу до плеча, но его могучие плечи и бочкообразная грудь выдавали в нем бывшего боксера, хотя теперь и махнувшего на себя рукой, и запугать его, похоже, было невозможно.
– У меня тут к вам, мистер Дагенем, есть один вопросик относительно вашего счета, – остановив обманчиво спокойный взгляд на лице молодого человека и выпуская ядовитый дым из «кукурузной» трубки, проговорил он. – Когда вы думаете платить?
– Вы что, милейший, сомневаетесь во мне? – вскипел Найджел. – Тогда я буду брать лошадей в другом месте, предупреждаю вас.
– Ну, это как вам будет угодно, – миролюбиво сказал Шелби. – Но я все же хочу знать, когда прикажете ждать погашения долга за последние две недели?
– Завтра, – объявил Найджел. Конюх вел к нему из стойла лошадь. – Вы получите деньги завтра, Шелби, дьявол побери вашу наглость. – Он вскочил в седло. – И имейте в виду: если вы, милейший, не измените своих манер, вы потеряете в моем лице клиента.
– Когда же я все это уже слышал, мой юный друг? – пробормотал себе под нос Шелби, посасывая свою трубку из кукурузного початка. Покачав головой, он вернулся в контору.
Пытаясь в гневе найти освобождение от неловкости, Найджел гнал лошадь по многолюдным улицам во весь опор до самого Холборна. Широкая главная улица Холборна тянулась от Сент-Пол-стрит до Чансери-лейн и была занята в основном банкирами и финансистами всех мастей – как уважаемыми, так и не очень. Найджел остановил лошадь перед зданием «Хэвант и Грин». Ничто во внешнем виде особняка не указывало на то, что здесь наживались на горе доведенных до отчаяния людей, ссуживая им деньги под разорительные проценты. Это был аккуратный, опрятный особняк с отполированными ступенями и безупречно чистыми, прозрачными окнами.
Господа Хэвант и Грин, а может, их уполномоченные – кто точно, он затруднялся сказать – с молчаливым участием, понимающе кивая время от времени, выслушали его. Потом дали подписать бумаги – довольно много бумаг для ссуды в пятьсот гиней, подумал Найджел. Но гинеи были пересчитаны у него на глазах и теперь лежали, надежно спрятанные у него во внутреннем кармане. Все оказалось до крайности просто. Накануне ночью им владело отчаяние, а нынче утром он радуется жизни. У него в кармане деньги, светит солнце, а впереди ждет полный развлечений день на скачках в компании друзей.
Найджел вскочил в седло и направился к Чансери-лейн и Мейфэру.
В это время виконт Бонем стоял в дверях небольшой мастерской на противоположной стороне улицы. Согласно вывеске, здесь выполнялись типографские и гравировальные работы. Но кроме этого, за фасадом мастерской скрывалось еще одно, совсем маленькое помещение, где хранились необходимые в ремесле Гарри инструменты, которые он считал надежнее держать за пределами собственного дома: горелки и тигели, а также сложные приспособления, используемые для выполнения золотых и серебряных надписей на оружии, на самом деле представлявших собой шифровки.
На его глазах Найджел Дагенем отвязал свою лошадь и уехал от конторы господ Хэванта и Грина. Стало быть, этот юный глупец дошел уже до ростовщиков… Что ж, он не первый и, уж конечно, не последний. На определенном этапе эти сведения могут оказаться полезными. Каким образом, он пока не знал, но, живя в мире грязных тайн, Гарри знал им цену.
Внезапно из сумрачного зева узкой аллеи появилась фигура, которая тут же смешалась с толпой. Гарри напряг зрение. К человеку почти сразу же присоединился второй. Оба поспешно отправились вслед за Найджелом Дагенемом, который до пересечения с Чансери-лейн едва ли сможет продвигаться быстрее пешеходов. Лишь в менее людных кварталах, где располагались «Судебные инны», ему ничто не помешает прибавить ходу.
Гарри следовал взглядом за мужчинами, пробиравшимися сквозь толпу. Он знал, кто они. Ему не раз приходилось уходить от таких. Соглядатаи, лазутчики, шпионы – у них у всех особенная манера передвигаться, какую не спутаешь ни с какой другой. Гарри казалось, что их окружает какая-то особая аура. Так кто же следит за Найджелом Дагенемом? И зачем?
Вопрос не давал покоя, и ответ, пришедший Гарри в голову, совсем ему не понравился. Он пошел назад в мастерскую, к печке, топившейся древесным углем, к своим сверлам и наковальне. А соображения по поводу Найджела Дагенема он задвинул в самый дальний уголок сознания: пусть отлежатся, пока он вновь не будет готов заняться ими. Сейчас же ему предстояла кропотливая работа над крошечной табакеркой с двойным дном – взамен утраченного наперстка. Она должна быть готова до рассвета к приезду курьера.
– Итак, Жан, значит, наш юный друг попал в лапы ростовщиков. – Высохший человек за письменным столом в высоком доме на Грейз-Инн-роуд медленно повернул голову к посетителю, от заостренного носа которого в пламени свечи на стену падала огромная вытянутая тень.
– Oui, milord, – кивнул Жан. Он стоял, сцепив руки за спиной. Его глубоко посаженные глаза на продолговатом лице с выступающими скулами и резко очерченным носом были прикованы к лицу начальника. – Вчера на скачках он пытался отыграться.
– Понятно. И что же? Удача ему благоволила?
Мужчина пожал плечами, разведя руками.
– Увы, – коротко ответил он по-французски.
На узких аскетических губах милорда мелькнула скупая улыбка.
– Понятно, – повторил он. – Персик созрел и готов упасть?
– Почти, милорд. Быть может, понадобится немного посодействовать.
Милорд молча смотрел в сводчатое окно. В покрытое слоем грязи стекло хлестал дождь. Тишину нарушало лишь шипение сырых углей в камине.
– Что ж, давайте посодействуем, Жан, – в конце концов вынес решение он. – Время поджимает. Нам нужно разрушить британскую агентурную сеть во Франции или по край ней мере посеять смуту в ее рядах до того, как Наполеон встретится с царем. Нельзя допустить, чтобы хоть слово о договоре, пока он не подписан, дошло до наших врагов.
– Я понял, милорд. – Жан поклонился и собрался было выйти, но задержался. Попытка получить от начальника какие-либо секретные сведения содержала риск, но иногда, когда милорд пребывал в благодушном расположении – или в том, какое считалось у него таковым, – он мог снизойти до ответа на вопрос. – Стало быть, теперь уже наверное известно, что император будет вести переговоры с Александром?
– После Прейсиш-Эйлау это лишь вопрос времени.
Жан, помедлив еще секунду, примирился с тем, что ему больше ничего не скажут.
Но, к его удивлению, милорд снова заговорил, уже когда Жан положил руку на дверную ручку.
– Александру нужен еще один, последний, толчок. – На нитевидных губах милорда снова мелькнула тонкая улыбка. – Будьте уверены, Жан, весной Наполеон обеспечит ему этот толчок. Еще одна победа над русскими – и к началу лета договор будет подписан.
– Да, милорд. Благодарю вас, милорд.
– Так что продолжайте свою работу, Жан. Мне нужен наперсток… Императору нужен наперсток.
Жан почтительно склонил голову и торопливо вышел из кабинета. Нельзя было терять ни минуты. Второго шанса милорд не дает, а получить удар ножом на лестнице, как злосчастный Виктор, Жану не хотелось.
Глава 12
Все тело Найджела словно онемело. Все, кроме головы, которая раскалывалась от боли. Джин с водой, тем более в том количестве, которое он выпил, был чистым ядом. Найджел лег на кровать и закрыл глаза в тщетной попытке уснуть. Перед его мысленным взором стояла одна и та же картина: Уэдербелл споткнулась, не добежав расстояния в один корпус до финишного столба. Медленно-медленно весь ужас собственного положения стал доходить до Найджела и, развернувшись перед ним, поразил его, словно залп ружей расстрельной команды. Начальные проценты, под которые он взял ссуду, равнялись тридцати, что было бы не слишком обременительным, будь долг возвращен в течение двадцати четырех часов. С пятьюдесятью тысячами гиней в кармане он запросто мог позволить себе потратить такую сумму. Но теперь реальность была такова, что через два дня ставка должна была достичь пятидесяти процентов, после чего увеличиваться ежемесячно. Даже если бы он умудрился наскрести денег на выплату процентов, никаких шансов выплатить основную сумму у него все равно бы не было.
Найджел поднялся с кровати, подошел к окну и посмотрел вниз на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Все подсказывало Корнелии ответить «нет». Но она сказала «благодарю».
– Только одно условие… – Он поставил ногу на ступеньку двуколки.
– Я так и знала.
– Мое имя Гарри. – Он легко вскочил в экипаж и взял у Эрика вожжи. – Зовите меня так.
Корнелия не стала ждать, когда двуколка скроется за углом, и вошла в дом. В мыслях ее царила полная неразбериха, но она и близко не могла сравниться с сумятицей ее чувств.
Глава 11
Найджел сидел, уронив голову на руки, но вот он поднял ее и в сотый раз уставился на лежавшую перед ним на маленьком столе кипу бумаг. Колонка цифр на первом листе была все та же. Он взял перо, придвинул свечу поближе и принялся снова складывать числа, выводя итог – на сей раз без всякой надежды. Сумма, как и следовало ожидать, не изменилась ни на фартинг.
Десять тысяч гиней. Как, черт побери, его угораздило проиграть столько денег? Такое чудовищное количество? Его проигрыш равнялся годовому доходу отца с имения.
Бросив перо, Найджел взял бутылку бренди и щедро плеснул себе в стоявший возле его локтя низкий широкий бокал. Затем начал сортировать бумаги, откладывая в сторону счета от кредиторов. В результате перед ним теперь лежала только стопка долговых расписок. С безысходным отчаянием пресловутого утопающего, хватающегося за соломинку, он попробовал еще раз, по-другому, сложить суммы кредиторских счетов, рассчитывая в итоге получить хотя бы половину ужасной цифры, но как ни бился, выходило все то же – тысяча пятьсот гиней и ни фартингом меньше.
Восемь с половиной тысяч гиней были долгом чести. И они должны были быть выплачены. Сполна и безотлагательно.
Он снова со стоном уронил голову на руки. Отказаться от обязательств по этим долгам означало навлечь страшный позор не только на себя, но и на всю свою семью. Ему откажут от членства в клубах, и он вскоре незаметно исчезнет, возвратившись в Рингвуд. После этого в Оксфорд его уж обратно не примут. Отец во время своих редких поездок в Лондон будет подвергнут остракизму, даже на графа Маркби ляжет тень позора его разорившегося племянника.
Заслышав настойчивый стук в дверь, Найджел резко вскинул голову.
– Найджел… Ты здесь?
Шепотом отпустив проклятие, Найджел смахнул долговые расписки в ящик стола. Сын хозяина, судя по голосу, был в стельку пьян, но даже в таком состоянии обычно сохранял ясный ум и зоркий глаз.
– Входи, Мак! – крикнул Найджел, вставая. Дверь открылась. Повернувшись спиной к столу, он жестом пригласил приятеля войти.
Маккензи, граф Гарстон, старший сын маркиза Колтрейна, стоял, покачиваясь, в дверях с бутылкой кларета в руке.
– Господи! Дагенем, ты что, прячешься? – заплетающимся языком выговорил он. – Я ищу тебя по всему городу… уж сколько дней тебя никто не видел. – Он вошел, захлопнув дверь ногой. – Вина? – Он поднял руку с бутылкой, предлагая выпить.
– Нет, благодарю, Мак. – Найджел указал на бренди, силясь говорить беззаботно, в тон приятелю. – Я немного нездоров. Пожалуй, посижу дома, пока не поправлюсь.
Маккензи, прищурившись в неровном свете свечи, пригляделся к Найджелу.
– Выглядишь неважно, – объявил он, падая на стул возле стола. Его наметанный глаз ухватил и тотчас распознал маленькую стопочку бумаг. – Что это тут у тебя? Проклятые кредиторы? А ты наплюй на них, я всегда так делаю. Не желаешь ли завтра прокатиться в Ньюмаркет?.. Там в четыре бежит фаворит. Кличка Уэдербелл. Черная. Верняк. Я слышал от человека, который узнал это от одного знакомого жокея. Дело верное. Ставлю на эту лошадку пятьсот гиней. – Он поднес бутылку к губам и запрокинул голову.
Найджел попытался беспечно рассмеяться, но смех показался натужным даже ему самому.
– У меня нет денег, Мак, – признался он. – Я собираюсь просить у отца аванс.
Граф вгляделся в его лицо.
– Ты определенно скверно выглядишь. Не обижайся, старина, но вид у тебя такой, словно ты только что вылез из склепа.
– Не обижаюсь, – ответил Найджел, думая тем временем о ставке в пятьсот гиней сто к одному… Пятьдесят тысяч гиней. Пятьдесят тысяч гиней.
– Такие ценные сведения грех не использовать, – сказал Маккензи, снова отпивая прямо из горлышка. – Я бы тебе ссудил, но, боюсь, у меня сейчас у самого с деньгами туго. А нет ли у тебя чего заложить? – Он принялся обшаривать взглядом хорошо обставленную, аккуратную спальню, точно ожидал увидеть в каком-нибудь темном углу груду золотых табакерок и бриллиантовых печаток.
Найджел отрицательно покачал головой. Ни за одну его вещь в ломбарде не дали бы и пятисот гиней, не то что восьми с половиной тысяч.
– Ну, нет так нет, – сказал граф, поднимаясь на ноги. – Значит, завтра с утра первым делом в «Хэвант и Грин»… Там тебе дадут денег, и как только получишь выигрыш, сразу же вернешь им долг. Процентов даже не заметишь. – Он постучал пальцем по ноздре и попытался подмигнуть. – Словом, дружище, если ты не дурак, то и сам все знаешь. Тут уж не ошибешься. – Он поплелся на нетвердых ногах к двери. – Отправляемся завтра около полудня.
Найджел, снова рухнув на стул у стола, уставился в закрытую дверь. Потом взял бокал бренди и залпом осушил его. Пятьсот гиней – пустяковая сумма. «Хэвант и Грин» – уважаемые ростовщики. Он знавал сотни ребят, которые в обстоятельствах крайней нужды прибегали к их помощи. И коль скоро заем предполагался краткосрочный – всего-то пара деньков, – то Мак прав: проценты будут ничтожные. Он достиг совершеннолетия и по закону имеет право брать деньги в долг. И с пятьюдесятью тысячами гиней в кармане собственные недавние горести покажутся ему смехотворными.
Воспрянув духом, Найджел отправился на поиски ужина и развлечений. И то и другое он нашел в «Черном петухе» на Джермин-стрит и в итоге притащился домой, в особняк Колтрейна на Парк-стрит, почти на рассвете, с тяжелой головой и с ощущением какой-то смутной тревоги, которая то и дело сбивала его с положительного настроя. Он упал на кровать и был разбужен в одиннадцатом часу утра приставленным к нему слугой.
– Его сиятельство сказали, что вы в полдень едете с ним, сэр, – проговорил слуга, ставя поднос с кофе на туалетный столик. – Как я заключил из слов его сиятельства, вам потребуется костюм для верховой езды.
Куда он едет? Найджел сжал руками виски, где, казалось, поселился сам бог-громовержец. Ах да! Ньюмаркет! Он все вспомнил. Ожившее сознание напомнило ему о печальной причине, чтобы ехать на скачки, и о том, что ему следует сделать, прежде чем отправиться в путь.
Но почему Мак говорил о платье для верховой езды? Разве к ростовщикам являются одетыми так просто? Разве не придаст ему более взрослый и более светский вид его жилет в изумрудно-серебристую полоску с бледно-желтым фраком поверх? Наряд, который – он вспомнил с содроганием – стоил ему около двухсот гиней у Штольца. Счет за него лежал в стопке с остальными на столе.
От череды скорбных мыслей его отвлекло стремительное появление Маккензи, который после ночного кутежа выглядел на зависть свежо.
– А! Дорогой мой, проснулся! Это хорошо… ты не забыл, тебе нынче утром следует кое-куда съездить. – Он улыбнулся.
– Я еще не пил кофе.
– Ну так вставай и вперед. До того, как мы отправимся, тебе нужно успеть в Холборн. Нынче я сделаю тебе целое состояние, дружище. – Маккензи налил кофе. – Да, Брайан, приготовь мистеру Дагенему костюм для верховой езды. – Он одобрительно кивнул лакею, который охорашивал воротник сюртука для верховой езды Найджела. – Как раз то, что нужно для подобных визитов.
– Я подумал, серебристо-изумрудный жилет… – неуверенно начал Найджел. – Больше городского лоска.
– Ни в коем случае, братец! – Маккензи энергично замотал головой. – Костюм для верховой езды придаст тебе более деловой вид, и потом, вернувшись оттуда, ты не успеешь переодеться. Не забывай, мы должны выехать в полдень, если хотим успеть на скачки. – Он спешно покинул комнату, оставив Найджела отдирать себя от постели.
Найджел сумел выпить чашку кофе, но к яйцам «в мешочек» и мясу желудок его не был готов.
Не имея в городе собственной лошади, он всякий раз, когда требовалось ехать верхом, брал ее внаем на платной конюшне. Маккензи, с веселым пренебрежением к затратам, которые предполагала аренда, открыл для него счет в конюшне Гайд-парка.
– А, мистер Дагенем! – воскликнул мистер Шелби, шагая к нему по булыжникам. – Опять едем верхом?
– Не вижу, для чего бы я еще мог сюда прийти, Шелби, – высокомерно отозвался Найджел. Чего нельзя достичь скромностью, думал он, можно надменностью.
– Несомненно, сэр.
Шелби – невысокий кряжистый мужчина, едва доходил Найджелу до плеча, но его могучие плечи и бочкообразная грудь выдавали в нем бывшего боксера, хотя теперь и махнувшего на себя рукой, и запугать его, похоже, было невозможно.
– У меня тут к вам, мистер Дагенем, есть один вопросик относительно вашего счета, – остановив обманчиво спокойный взгляд на лице молодого человека и выпуская ядовитый дым из «кукурузной» трубки, проговорил он. – Когда вы думаете платить?
– Вы что, милейший, сомневаетесь во мне? – вскипел Найджел. – Тогда я буду брать лошадей в другом месте, предупреждаю вас.
– Ну, это как вам будет угодно, – миролюбиво сказал Шелби. – Но я все же хочу знать, когда прикажете ждать погашения долга за последние две недели?
– Завтра, – объявил Найджел. Конюх вел к нему из стойла лошадь. – Вы получите деньги завтра, Шелби, дьявол побери вашу наглость. – Он вскочил в седло. – И имейте в виду: если вы, милейший, не измените своих манер, вы потеряете в моем лице клиента.
– Когда же я все это уже слышал, мой юный друг? – пробормотал себе под нос Шелби, посасывая свою трубку из кукурузного початка. Покачав головой, он вернулся в контору.
Пытаясь в гневе найти освобождение от неловкости, Найджел гнал лошадь по многолюдным улицам во весь опор до самого Холборна. Широкая главная улица Холборна тянулась от Сент-Пол-стрит до Чансери-лейн и была занята в основном банкирами и финансистами всех мастей – как уважаемыми, так и не очень. Найджел остановил лошадь перед зданием «Хэвант и Грин». Ничто во внешнем виде особняка не указывало на то, что здесь наживались на горе доведенных до отчаяния людей, ссуживая им деньги под разорительные проценты. Это был аккуратный, опрятный особняк с отполированными ступенями и безупречно чистыми, прозрачными окнами.
Господа Хэвант и Грин, а может, их уполномоченные – кто точно, он затруднялся сказать – с молчаливым участием, понимающе кивая время от времени, выслушали его. Потом дали подписать бумаги – довольно много бумаг для ссуды в пятьсот гиней, подумал Найджел. Но гинеи были пересчитаны у него на глазах и теперь лежали, надежно спрятанные у него во внутреннем кармане. Все оказалось до крайности просто. Накануне ночью им владело отчаяние, а нынче утром он радуется жизни. У него в кармане деньги, светит солнце, а впереди ждет полный развлечений день на скачках в компании друзей.
Найджел вскочил в седло и направился к Чансери-лейн и Мейфэру.
В это время виконт Бонем стоял в дверях небольшой мастерской на противоположной стороне улицы. Согласно вывеске, здесь выполнялись типографские и гравировальные работы. Но кроме этого, за фасадом мастерской скрывалось еще одно, совсем маленькое помещение, где хранились необходимые в ремесле Гарри инструменты, которые он считал надежнее держать за пределами собственного дома: горелки и тигели, а также сложные приспособления, используемые для выполнения золотых и серебряных надписей на оружии, на самом деле представлявших собой шифровки.
На его глазах Найджел Дагенем отвязал свою лошадь и уехал от конторы господ Хэванта и Грина. Стало быть, этот юный глупец дошел уже до ростовщиков… Что ж, он не первый и, уж конечно, не последний. На определенном этапе эти сведения могут оказаться полезными. Каким образом, он пока не знал, но, живя в мире грязных тайн, Гарри знал им цену.
Внезапно из сумрачного зева узкой аллеи появилась фигура, которая тут же смешалась с толпой. Гарри напряг зрение. К человеку почти сразу же присоединился второй. Оба поспешно отправились вслед за Найджелом Дагенемом, который до пересечения с Чансери-лейн едва ли сможет продвигаться быстрее пешеходов. Лишь в менее людных кварталах, где располагались «Судебные инны», ему ничто не помешает прибавить ходу.
Гарри следовал взглядом за мужчинами, пробиравшимися сквозь толпу. Он знал, кто они. Ему не раз приходилось уходить от таких. Соглядатаи, лазутчики, шпионы – у них у всех особенная манера передвигаться, какую не спутаешь ни с какой другой. Гарри казалось, что их окружает какая-то особая аура. Так кто же следит за Найджелом Дагенемом? И зачем?
Вопрос не давал покоя, и ответ, пришедший Гарри в голову, совсем ему не понравился. Он пошел назад в мастерскую, к печке, топившейся древесным углем, к своим сверлам и наковальне. А соображения по поводу Найджела Дагенема он задвинул в самый дальний уголок сознания: пусть отлежатся, пока он вновь не будет готов заняться ими. Сейчас же ему предстояла кропотливая работа над крошечной табакеркой с двойным дном – взамен утраченного наперстка. Она должна быть готова до рассвета к приезду курьера.
– Итак, Жан, значит, наш юный друг попал в лапы ростовщиков. – Высохший человек за письменным столом в высоком доме на Грейз-Инн-роуд медленно повернул голову к посетителю, от заостренного носа которого в пламени свечи на стену падала огромная вытянутая тень.
– Oui, milord, – кивнул Жан. Он стоял, сцепив руки за спиной. Его глубоко посаженные глаза на продолговатом лице с выступающими скулами и резко очерченным носом были прикованы к лицу начальника. – Вчера на скачках он пытался отыграться.
– Понятно. И что же? Удача ему благоволила?
Мужчина пожал плечами, разведя руками.
– Увы, – коротко ответил он по-французски.
На узких аскетических губах милорда мелькнула скупая улыбка.
– Понятно, – повторил он. – Персик созрел и готов упасть?
– Почти, милорд. Быть может, понадобится немного посодействовать.
Милорд молча смотрел в сводчатое окно. В покрытое слоем грязи стекло хлестал дождь. Тишину нарушало лишь шипение сырых углей в камине.
– Что ж, давайте посодействуем, Жан, – в конце концов вынес решение он. – Время поджимает. Нам нужно разрушить британскую агентурную сеть во Франции или по край ней мере посеять смуту в ее рядах до того, как Наполеон встретится с царем. Нельзя допустить, чтобы хоть слово о договоре, пока он не подписан, дошло до наших врагов.
– Я понял, милорд. – Жан поклонился и собрался было выйти, но задержался. Попытка получить от начальника какие-либо секретные сведения содержала риск, но иногда, когда милорд пребывал в благодушном расположении – или в том, какое считалось у него таковым, – он мог снизойти до ответа на вопрос. – Стало быть, теперь уже наверное известно, что император будет вести переговоры с Александром?
– После Прейсиш-Эйлау это лишь вопрос времени.
Жан, помедлив еще секунду, примирился с тем, что ему больше ничего не скажут.
Но, к его удивлению, милорд снова заговорил, уже когда Жан положил руку на дверную ручку.
– Александру нужен еще один, последний, толчок. – На нитевидных губах милорда снова мелькнула тонкая улыбка. – Будьте уверены, Жан, весной Наполеон обеспечит ему этот толчок. Еще одна победа над русскими – и к началу лета договор будет подписан.
– Да, милорд. Благодарю вас, милорд.
– Так что продолжайте свою работу, Жан. Мне нужен наперсток… Императору нужен наперсток.
Жан почтительно склонил голову и торопливо вышел из кабинета. Нельзя было терять ни минуты. Второго шанса милорд не дает, а получить удар ножом на лестнице, как злосчастный Виктор, Жану не хотелось.
Глава 12
Все тело Найджела словно онемело. Все, кроме головы, которая раскалывалась от боли. Джин с водой, тем более в том количестве, которое он выпил, был чистым ядом. Найджел лег на кровать и закрыл глаза в тщетной попытке уснуть. Перед его мысленным взором стояла одна и та же картина: Уэдербелл споткнулась, не добежав расстояния в один корпус до финишного столба. Медленно-медленно весь ужас собственного положения стал доходить до Найджела и, развернувшись перед ним, поразил его, словно залп ружей расстрельной команды. Начальные проценты, под которые он взял ссуду, равнялись тридцати, что было бы не слишком обременительным, будь долг возвращен в течение двадцати четырех часов. С пятьюдесятью тысячами гиней в кармане он запросто мог позволить себе потратить такую сумму. Но теперь реальность была такова, что через два дня ставка должна была достичь пятидесяти процентов, после чего увеличиваться ежемесячно. Даже если бы он умудрился наскрести денег на выплату процентов, никаких шансов выплатить основную сумму у него все равно бы не было.
Найджел поднялся с кровати, подошел к окну и посмотрел вниз на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33