А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Он размеренно выколачивал из Лобана жизнь, как пыль из ковра. Сам Лобан делал это много раз, но тогда он отнимал жизнь у других, а рядом одобрительно гудели дружки. Теперь жизнь по каплям забирали у него. Рядом никого не было, братва осталась далеко, Догоняйло отдает концы под мусорными баками, здесь только пустырь, луна и забитые сваи... И свежий чистый воздух, которым не надышишься...
- Не убивай... не надо, пожалуйста... - прохрипел Лобан, чувствуя, что ещё удар, и - все, конец, кранты. - Я больше никогда не буду. Я лучше отсижу сколько надо... Только оставь...
Мужик полез в карман. Лобан сжался. Но тот достал картонную пачку, извлек сигарету, бросил в рот, поднес зажигалку... Но не прикурил. Бросил короткий взгляд на бесформенное тело, пожевал сигарету.
- Ну и как? Тебе понравилось трахать мою жену? Что молчишь? Отвечай! Отвечай, а то хуже будет! И правду!
Каждому ясно, что правильного ответа тут не дашь. Да страшного мужика и не интересовал правильный ответ - его устраивал любой. И Лобан был не в том состоянии, чтобы выбирать, какое слово лучше.
- Да...
- Громче! Понравилось?!
- Да. Понравилось.
Мужик вздохнул, наклонился, одной рукой взялся за окровавленный подбородок, второй за затылок.
- Не надо! Не на...
Резкий рывок, хруст шейных позвонков и Дмитрий Лобанов перестал существовать на этом свете. Он лежал на животе, но лицо смотрело вверх, прямо на желтую луну.
Фокин вытер испачканную руку о куртку убитого, выпрямился, щелкнул зажигалкой. Но поднести огонек к сигарете не мог: сильно дрожали руки.
- Ладно, потерплю еще, - тихо сказал он и выплюнул изжеванную сигарету на изуродованный труп. - Осталось достать заказчика...
* * *
Фокин был возбужден и испытывал острый голод. Домой идти не хотелось. Он вспомнил, что "Козерог" работает до трех часов и, остановив такси, отправился туда.
В небольшом помещении никого не было, пахло сигаретами и перестоявшей пищей. Блондинка Лиза собирала со столиков зеленые скатерти, аккуратно встряхивала и складывала пополам. Увидев Фокина, она удивленно улыбнулась.
- О-о-о, как вы сегодня поздно... Наверное со службы?
- Да, - кивнул тот. - Покормишь?
Улыбка изменилась - стала приветливой и доброжелательной. Так улыбаются своим. И действительно: раньше она только догадывалась, что он из Конторы, а сейчас спросила и получила ответ. Обстановка расположенности и доверительности возникла сама собой.
- Чанахи, жульен, салаты не советую - уже перекисли с утра... А вот свежих эскалопов могу поджарить. Есть зеленый горошек, маринованные грибочки...
- Давай, - ещё раз кивнул Фокин. - Мяса побольше. И водки грамм триста. Прямо сейчас...
Пока Лиза стряпала и накрывала на стол, Фокин вдруг вспомнил, что после Татарина он тоже остро испытал голод, и после Маза разыгрался зверский аппетит...
Потом он жадно ел мясо, пил водку, ложкой отправлял в рот сладковатый горошек и скользкие острые грибы, и снова ел мясо...
Через некоторое время к нему подсела Лиза, она причесалась, обновила полустертый карандашный контур вокруг глаз, освежила помаду на тонких губах.
- Выпьешь? - не дожидаясь ответа, Фокин плеснул водки во вторую рюмку.
Лиза, не жеманясь, выпила.
- Можно? - и тоже, не дожидаясь ответа, закусила горошком из его ложки, посмотрела внимательно. Глаза у неё были прозрачными и откровенными.
- У тебя что-то не в порядке?
- С чего ты взяла?
Пряный аромат её духов с трудом пробивался сквозь запахи кухни и застоявшийся табачный дух.
Она пожала плечами.
- Чувствую. От тебя веет напряжением. И злостью.
- Да нет, все нормально...
Он машинально поискал сигареты и с недоумением вытащил из кармана смятый ворох стодолларовых бумажек. Брезгливо отбросил, комок перелетел через стол и упал Лизе на колени.
- Что это?
- Это тебе.
- Мне? - удивилась барменша и привычно пересчитала купюры, складывая их портретом в одну сторону.
- Ого! Восемьсот баксов! За что?
- Просто так, - буркнул Фокин. - Дай ещё водки.
- Сейчас, - сказала Лиза и встала. - Только дверь закрою...
Фокин проводил её взглядом, осмотрел обтянутые короткой юбкой бедра, чуть кривоватые ноги в черных колготках и открытых домашних шлепанцах и понял, что аппетит у него проснулся не только на еду.
В половине третьего ночи он с набитым свининой, грибами и зеленым горошком желудком, прямо на полу остервенело таранил теплую, будто наскоро подогретую лизину промежность, словно задался целью прикончить податливую смазливую блондинку, которая лежала под ним, подогнув к подбородку беззащитные колени и вытаращив очумелые глаза. Она разделась до пояса снизу и сейчас голые ноги резко контрастировали со строгой белой блузкой, "черной бабочкой" и официальной именной табличкой, наполовину прижатой мягким, с синими прожилками бедром.
Фокин старался не думать о Наташе. Но если стараешься о чем - то не думать, это никогда не получится. Он почти воочию видел ее: подавленную транквилизаторами, апатичную, с потухшим взглядом. Странное дело: чем дальше он мстит за её боль и унижение, тем больше отдаляется от нее. С каждым трупом. С каждым погружением в чужую плоть. Вдруг он поймал себя на мысли, что после происшедшего и наташкина плоть стала чужой.
Ему больше не хотелось ложиться с ней в постель, снимать белье, гладить тело, лаская самые потаенные закоулки... Потому что там побывали грязные и мерзкие твари, оставившие свою слюну, сперму, микрочастицы кожи и волосы на территории, где мог оставлять все это только он сам. Осквернение святыни! Эта мысль доминирует, она превратилась в идефикс, недаром след от скотча вокруг губ воспринимался им как засос от поцелуев этих скотов... Эффект отчуждения - вот как это называется. Избавиться от него очень не просто, даже с помощью психиатров. Те говорят, что надо уничтожить причину - ту закорючечку в мозгу, которая все это и вызывает. Но забраться в мозг невозможно, и он уничтожает первопричину - выкорчевывает из реального мира виновников происшедшего зла. Это куда более радикально, но и это не приносит результатов, во всяком случае пока. А может и не принесет вовсе!
Лиза начала смеяться - вначале тихо, потом все громче и заливистей. Руками она упиралась ему в грудь, нащупав растопыренными ладошками твердый прямоугольник удостоверения в кармане и ремни пистолетной сбруи. Вначале он подумал, что она смеется над ним, над его полной расконспирацией и испытал сильнейшее раздражение.
- Ты что? Ну! Что смешного?!
- Мне... хорошо... - выдохнула она.
Фокин уже рассмотрел искаженное оргазмом лицо и понял, что ошибся, но раздражение нейтрализовало возбуждение, он почувствовал запах её ног и пыл его безвозвратно пропал. Лиза добросовестно пыталась поправить дело: раскидывалась на столе в позе, подходящей для гинекологического осмотра, тут же соскакивала и опускалась на колени, умело работая то рукой, то языком, когда её усилия давали некоторый результат разворачивалась и перегибалась через стойку, растягиваясь в полушпагате, становилась на четвереньки на пол...
- Ну что? Как ты хочешь? Так? Или так? - с придыханием повторяла она.
Лиза старательно предлагала имеющийся товар. Фокин ошалел от калейдоскопа распахнутой красно-шерстяной промежности, приглашающе распущенных ягодиц, белых, слегка волосатых ног с бледными пятками, жадных чувственных губ... Но почему-то все это утратило для него сексуальный смысл и напоминало то ли медицинское освидетельствование, то ли анатомический театр. Бессмысленная и бесплодная возня продолжалась до утра и закончилась ничем.
В шесть часов усталый, невыспавшийся и злой, Фокин подходил к Большому дому. Темно, улицы пусты, лишь фонари отражаются в мелких весенних лужах. Слипались глаза, болела голова, на щеках чернела и отвратительно скрипела под пальцами щетина, во рту - будто кошки нагадили, влажно и липко в трусах, ныли яйца, как после школьной вечеринки с поцелуями и обжиманиями. Бр-р-р... Он был противен сам себе! Больше всего хотелось добраться до кабинета, побриться, почистить зубы, сменить белье на чистое из "тревожного чемоданчика", выпить кофе с таблеткой американского аспирина, посидеть с закрытыми глазами, а может и вздремнуть до начала работы...
- Сергей Юрьевич! Можно вас на минутку? - раздался сбоку незнакомый голос.
Фокин настороженно повернулся. Под ярким фонарем, у блестящего лаком черного "мерседеса" с проблесковыми маячками и правительственным номером стоял молодой человек в строгом прямом пальто и без головного убора. В вырез пальто проглядывала белая сорочка с серым галстуком. Волосы зачесаны на аккуратный пробор и слегка блестят - то ли от воды, то ли от укладочного лака. Майор увидел себя глазами этого франта и почувствовал себя бездомным бомжем.
Молодой человек медленно приблизился, как будто боялся спугнуть помятого небритого детину с красными глазами.
- Я помощник Павла Андреевича Арцыбашова, - представился он и протянул солидное удостоверение в натуральной бордовой коже. - Меня зовут Валентин Егорович Шаторин.
В удостоверении имелась цветная фотография молодого человека, исполненные типографским шрифтом фамилия, имя, отчество, указана должность: "помощник Главы Администрации Президента Российской Федерации", заверяли эти сведения личная подпись Президента и его же гербовая печать.
- Павел Андреевич хотел бы с вами встретиться, если вы, конечно, располагаете временем. Он ждет вас прямо сейчас.
- В шесть утра? - переспросил ошарашенный Фокин.
- Павел Андреевич ждет вас с вчерашнего вечера, - мягко пояснил Шаторин. - К сожалению, мы не смогли вас найти...
- Мне надо побриться. И вообще - привести себя в порядок...
- К сожалению, на это нет времени. Речь идет о деле государственной важности, которое не терпит отлагательства. Поэтому ваш внешний вид не имеет никакого значения.
Салон "мерседеса" был обит белой кожей, пахло освежителем воздуха и дорогим одеколоном. Затемненные стекла не позволяли всматриваться в ночь, казалось - машина летит в пустоте. Фокин развалился сзади на широком, мягко пружинящем сиденье и старался не дышать, хотя и понимал, что все равно испортит благородную запаховую гамму. Водитель и молодой человек сидели вытянув спины, смотрели прямо перед собой и не разговаривали.
Вскоре машина остановилась у обычного жилого дома - двенадцатиэтажной "свечки" из желтоватого кирпича.
- Прошу! - Шаторин широким жестом показал на освещенный подъезд.
- Это не похоже на Кремль! - настороженно пробурчал Фокин. Появилась глупая мысль, что его заманивают в ловушку.
- Совершенно верно, - без улыбки подтвердил помощник. - Это не Кремль. Прошу!
Вестибюль охранялся, но их пропустили без всяких вопросов. Просторный зазеркаленный лифт остановился на пятом этаже. Молодой человек позвонил в одну из двух расположенных на площадке квартир. Дверь сразу открылась.
Шаторин остался в прихожей, а его двойник, только с сухими волосами, провел Фокина через широкий коридор и просторный холл в комнату без окон: мягкий свет из-под подвесного потолка, встроенные шкафы по периметру, небольшой диванчик, два кресла, журнальный столик, справа - чуть приоткрытая дверь в отделанную розовой плиткой ванную, слева ещё одна, такая же, и прямо - по обе стороны диванчика - две широкие двустворчатые двери.
Фокин несколько лет стоял в квартирной очереди и знал цену квадратным метрам - он понял, что эта хитроумно устроенная комната по ордеру не входит в жилую площадь, так же, как прихожая, холл, коридор, ванные комнаты, и кухня - добрых пятьдесят "квадратов" - больше, чем общая площадь их с Наташкой двухкомнатки в Кузьминках. Той самой двухкомнатки, которой его попрекают до сих пор... Он осмотрелся: узорный паркет, неизвестного образца обои, мебель хотя и дорогая, но явно купленная за казенный счет... Жилым духом здесь не пахло: никаких вещей, ни забытой чашки, ни пепельницы с окурком - ничего.
- Прошу! - с той же интонацией произнес сопровождающий и открыл правую дверь. Фокин вошел.
Навстречу ему, отбросив клетчатый плед, поднялся с незастеленного велюрового дивана заспанный всклокоченный человек в спортивном костюме. Рано погрузневшая фигура, простоватое курносое лицо с отпечатавшимся рубцом от подушки, неряшливая светлая щетина - в таком виде могущественного Павла Арцыбашова не показывали по телевизору и не печатали в газетах. Но Фокин его сразу узнал.
- Приношу извинения за внешний вид, - Павел Андреевич пригладил волосы и сграбастал лицо в ладонь, разглаживая складки и морщины.
- Впрочем, у вас вид не лучше... Это что, кровь?
Фокин проследил по направлению его пальца и увидел бурые потеки на правом рукаве куртки.
- Наверное, - как можно спокойней сказал он. - Был в морге, на вскрытии, видно эксперт зацепил перчаткой...
- Ну ладно, - Арцыбашов прошел к стоящему у окна столу, сел в вертящееся кресло, жестом пригласил присесть и гостя. Полированная столешница была пуста, только солидная кожаная папка лежала слева, у самого подоконника. За окном начинался рассвет.
- Нам известно, что вы раскрыли ряд финансовых махинаций "Консорциума", - без предисловий начал хозяин. - Но вам не дают развернуться и фактически принуждают спустить дело на тормозах. Это так?
- Так, - кивнул обалдевший Фокин. - Но откуда вы...
- Не задавайте детских вопросов, - помятый и беспомощный со сна человек закаменел лицом, на глазах превращаясь в могущественного чиновника - важную фигуру государственного аппарата. Такие не спят на незастеленных диванах, не мнут лицо на жестких подушках нежилых квартир. Они все и про всех знают и могут в один миг восстановить справедливость.
- Коротко доложите суть выявленных злоупотреблений, - пошарив в ящике стола, приказал Арцыбашов. У Фокина появилась уверенность, что он включил магнитофон.
- Они скупают активы страны. Цель - сосредоточить в своих руках всю экономику государства. Монопольное владение основной собственностью, сделает их фактическими хозяевами России. Политическое оформление всего этого - вопрос техники...
Первый чиновник государства озабоченно нахмурился.
- Есть конкретные доказанные факты?
- Полностью доказан только один. Незаконный экспорт стратегических технологий, скупка на вырученные от сделки деньги объектов добывающей промышленности: крупного угольного разреза и двух золотодобывающих шахт. Фигурант - некто Атаманов, недавно он вошел в совет директоров "Консорциума". Он намертво привязан документами к этой истории. Но настало время "острых" действий: задержания, обыски, аресты имущества и счетов... Только так можно раскрутить весь клубок!
- Тут вам и связывают руки?
Фокин вздохнул.
- Есть уровни компетенции. На своем я сделал все, что требуется. Санкции на все остальное дает вышестоящее руководство, прокурор...
- Мне все ясно, - деловито кивнул Арцыбашов. - А есть ли у вас какие-либо данные о том, что "Консорциум" препятствует получению Россией кредитов от МВФ?
- Нет, - даже в усталом отупении Фокин удивился. - И трудно представить, что такое может быть. Какой им смысл?
- А такой! - Глава Администрации ударил кулаком по столу. - Они разворовали все предыдущие транши! А теперь мы взяли под контроль будущие поступления, они поняли, что больше не смогут греть руки на бедах народа! И эти негодяи, эти мерзавцы, эти гаденыши делают все, чтобы сорвать кредит! Предатели! Вы получите необходимые документы и должны отдать изменников под суд! Это будет показательный процесс, он отобъет охоту у многих!
Крик гулко отдавался в утренней тиши просторной квартиры. Фокин вздохнул ещё раз и потер глаза. Спать ему расхотелось, но под веки будто набился песок.
- Это уже не в моей компетенции... - повторил он.
- Будет в вашей! - злорадно сказал Арцыбашов. - Главный вопрос: есть ли у вас желание и воля разворошить змеиное гнездо и выжечь его каленым железом? И не боитесь ли вы это сделать?
- Желание есть, воля есть, разворошить не боюсь, - последовательно ответил Фокин.
- Тогда...
Арцыбашов встал, придвинул кожаную папку, открыл её и извлек лист плотной глянцевой бумаги с типографским текстом. Молча направился к двери, молча вышел. Прошла минута, вторая, третья...
"Может все же ловушка? - подумал Фокин. - Подстроили, чтобы выудить что я знаю... Сейчас зайдут вдвоем-втроем, прыснут "отключкой", придушат и закопают без следа..."
Он прижал левый локоть к телу, ощутив успокаивающую тяжесть оружия. Хрен вам! Надо было отбирать при входе. А теперь поздно! Не возьмете!
Арцыбашов вернулся, чуть помахивая листом.
- Читайте! - он протянул бумагу Фокину.
Это был Указ Президента. Дата, номер. Подполковник Фокин Сергей Юрьевич уполномачивается на проведение расследования о злоупотреблениях в "Консорциуме". Наделен необходимым объемом полномочий и не может быть никем освобожден от занимаемой должности или отстранен от расследования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45