А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

– не можем обходиться без них.Когда Саймон ушел, леди Коулби сказала Фенеле:– Думаю, ваш отец весьма интересный человек. Очень жаль, что рядом с ним нет никого, кто мог бы заботиться о нем.Фенела поняла, что леди Коулби не имела в виду материальные затруднения, свалившиеся на Саймона.– Рядом с ним никого нет с тех пор, как умерла моя мать.– Очень жаль, – проговорила леди Коулби, – очень жаль.Набравшись храбрости, Фенела выпалила:– Было бы лучше, если б вы не осуждали моего отца все эти годы. Тогда это не привело бы к тому, что от него, а также и от всех нас отвернулось множество людей этого графства, которые вполне могли бы отнестись к нам дружелюбнее и сделать его и нашу жизнь разнообразнее.Леди Коулби холодно посмотрела на Фенелу.– Я и сейчас, дорогая моя, продолжаю относиться к вашему отцу с осуждением, – проговорила она, – но теперь это уже не в моих силах – отказаться от общения с ним.Фенела почувствовала себя оскорбленной, но в то же время она никак не могла не согласиться с тем, что обаяние Саймона в очередной раз помогло ему преодолеть даже колебания леди Коулби в отношении его моральных принципов.«Нет, все-таки в Саймоне что-то есть такое, – подумала Фенела, – что позволяет ему обезоруживать их всех, когда они вступают с ним в личный контакт».Чуть улыбнувшись своим мыслям, она быстро поднялась по лестнице наверх, чтобы проверить, как там устроились малыши в своей новой детской.– Фенела, я хочу поговорить с вами.Николас вошел в библиотеку, где Фенела заканчивала писать письмо Реймонду. Она оторвала взгляд от письменного стола, но еще в течение какого-то времени казалась погруженной в собственные мысли.– Да?– Я хочу поговорить с вами, – повторил Николас, – о вашей работе по мобилизации.Он опустился на стул рядом с ней, и лишь теперь Фенела отложила в сторону свою ручку и обратила на него все свое внимание.– О моей работе по мобилизации? – этом повторила она его слова.– Да. Реймонд говорил со мной об этом перед своим отъездом.– Он говорил кое-что и мне. Но проблема в том, Николас, что я не представляю, чем могла быть полезной.– Именно об этом я и думал, – сказал Николас, – и в связи с этим есть одна длинная история, которая касается лично меня.– Расскажите-ка мне ее, – потребовала Фенела; затем подалась вперед, оперлась локтями на письменный стол и обхватила лицо ладонями.– Ну так вот она, – начал Николас, волнуясь и немного запинаясь на каждом слове, как это происходило с ним обычно, когда что-то приводило его в замешательство. – Как раз перед самой войной я страшно увлекся авиацией и после нескончаемо долгих уговоров убедил в конце концов свою мать разрешить мне построить частную взлетно-посадочную полосу в миле от нашего дома. – У меня возникла идея, – продолжал он, – создать нечто вроде клуба из числа моих друзей, в результате чего мы могли бы совершать полеты, чтобы навещать друг друга, и, кроме того, создать тут мастерскую по ремонту, в которой имелась бы возможность проводить техническое обслуживание собственных машин достаточно быстро и с минимальными хлопотами.Но до того, как я смог достаточно далеко продвинуться в осуществлении своей цели, началась война, и поскольку я был призван на военную службу, всякая работа в этом направлении прекратилась. Министерство военно-воздушных сил, испытывая потребность в дополнительных аэродромах, проявило интерес к тому участку земли, на котором я планировал построить взлетно-посадочную полосу, поэтому там выровняли почву и специально подготовили его для строительства. Пока шло освоение того участка, один мой друг, Дик Браун, спросил, не мог бы он занять ангары для своего особого эксперимента, который он как раз в тот момент осуществлял в авиации.Для того чтобы сократить свой рассказ, сразу скажу, что тот участок был значительно расширен, а Дик в настоящий момент работает над особым видом ночного истребителя, который, как надеются в Министерстве военно-воздушных сил, обещает стать лучшим из всех, что существуют к настоящему времени в ВВС.– И все это происходит здесь? – спросила Фенела. – Как здорово! А я не имела об этом ни малейшего представления.– Об этом знал очень небольшой круг лиц, – ответил Николас. – По вполне понятным причинам мы сохраняли этот проект в секрете, хотя в действительности там в мастерских трудится около сотни людей. И приблизительно половина из их числа – местные жители.– Я мне разрешат пройти на тот аэродром?– Это как раз то, о чем я собирался поговорить с вами сейчас. Видите ли, Фенела, дело заключается в следующем. Когда я очень серьезно заболел, то для того, чтобы поменьше думать о своих болячках, начал работать над собственным проектом, который, как мне казалось, мог бы внести определенные усовершенствования в конструкцию самолета, необходимые с точки зрения пилота. Ну и Дик объединяет оба эти проекта при создании новой машины.– Ник, как это захватывающе интересно!– Можете вообразить себе, какие чувства я испытаю, если наш проект завершится успешно, и к тому же, – тут Николас пришел в явное смущение, – Дик был настолько добр ко мне, что придал моим предложениям большое значение, и мы оба даже получили право присвоить будущему самолету имя по своему выбору.– И как вы его назвали?– «Кобра». Разумеется, это название составлено из начальных слогов наших с ним фамилий.– И когда «Кобра» будет закончена?– Фактически через несколько недель или даже скорее, а затем будут проведены испытания. Но на самом деле я пришел к вам, чтобы рассказать совсем о другом. Этим утром я виделся с Диком, и с большой охотой, если, разумеется, вы соблаговолите принять мое предложение, предоставит вам работу в мастерской.– То есть вы хотите сказать, что я могу получить место по мобилизации на вашем собственном предприятии, – сказала Фенела.– Именно это я и хотел сказать, – ответил Николас, – но, разумеется, вы, как и любое другое лицо, пройдете курс обучения, но я боюсь, что работа окажется неквалифицированной и поэтому не особенно увлекательной.– Но мне она обязательно должна будет понравиться! Это просто превосходная идея с вашей стороны, и я была бы счастлива выполнять именно такую работу, чем занимать какой-либо ответственный пост. Я боялась, что коль скоро я – ваша жена, то мне будет уготована именно такая участь.– Ну, там, где делами заправляет Дик, тот факт, что вы – моя жена, не даст вам ни малейшего преимущества, – сказал Николас. – Дик – один из честнейших людей среди тех, с кем мне когда-либо доводилось встречаться, а что еще более существенно, в работе он просто великолепен. Думаю, он понравится вам, Фенела.– Когда я могу встретиться с ним?– Я все устроил так, чтобы отвезти вас на аэродром сегодня, где-нибудь после полудня.– Это будет чудесно, – ответила Фенела. – Я только надеюсь, что не подведу вас.– Об этом можете не беспокоиться, – уверенно заявил ей Николас.Но когда спустя несколько часов Фенела в сопровождении Николаса ходила по мастерским, у нее возникло ощущение, что его уверенность была несколько неоправданной.Ей казалось, что все мужчины и женщины работают быстро и со знанием дела; она наблюдала, как их руки безостановочно двигались взад и вперед, как поблескивали при этом инструменты, которые они использовали, ощущала их уверенность в себе и чувствовала, что сама пока совершенно не обладает всеми теми качествами, которые присущи хорошему рабочему.Однако затем она вновь обрела долю уверенности в себе, когда встретилась с Диком Брауном; на ее взгляд, Николас был целиком прав, когда говорил, что статус его жены не даст ей никаких преимуществ там, где всеми делами заправляет его приятель.«Если он сочтет, что я недостаточно пригодна для будущей работы, то попросит меня уйти», – подумала она и сразу почувствовала себя свободной.Дик Браун ей понравился, хотя она и побаивалась его немного. Он был невысокого роста, но имел плотное сложение, голова у него была круглая, а на носу поблескивали очки в роговой оправе, которые придавали его лицу какое-то совиное выражение.Его речь была быстрой, убедительной, поэтому, когда он говорил, немедленно возникало ощущение сильной и динамичной личности. В то же время Дик Браун до определенной степени был способен контролировать свои поступки, когда приходилось отдавать предпочтение чему-то более важному, пренебрегая своими собственными интересами.Фенеле он понравился, и у нее возникло такое чувство, что эта симпатия была взаимной.Вначале у нее было смутное подозрение, что Дик Браун мог воспользоваться идеями Николаса из каких-то сентиментальных побуждений и желания помочь своему искалеченному другу.Ведь для Дика не представляло абсолютно никакого труда помочь восстановлению Николаса, задав какую-нибудь работу его мозгам, да такую, что она целиком заняла бы все мысли последнего.Но затем, когда она увидела Николаса на заводе, когда посмотрела, как он разговаривает с Диком Брауном, Фенела с абсолютно исчерпывающей очевидностью поняла, что ни о каком сострадании, ни о каких сантиментах в их взаимных отношениях говорить не приходится. Это было настоящее деловое партнерство.Приехав на завод, Николас окунулся в свою стихию, и было очевидно, что здесь он занимал положение, соответствующее его способностям. Фенела вдруг по-новому взглянула на своего мужа, ощутила, что в этой обстановке перед ней совершенно иной человек, весьма далекий от запинающегося, колеблющегося юноши, которого она знала до сегодняшнего дня.Она наблюдала, как Николас вместе с Диком Брауном склоняются над синьками чертежей, видела, как они тщательно осматривали какой-то огромный авиационный двигатель, слышала, как Николас разговаривал с рабочими, и понимала, что перед ней и на самом деле совершенно другой Николас Коулби.Теперь он представлялся ей хладнокровным и невозмутимым человеком, властным, всегда готовым дать правильный ответ на любой вопрос, не претендующий на первенство, но инстинктивно являющийся лидером среди людей.На самом летном поле было множество летчиков и небольшая группа офицеров, которые в тот день прилетели сюда специально для того, чтобы увидеться с Диком. И в общении с ним, как успела заметить Фенела, у Николаса не было и следа застенчивости.Ей казалось, что большинство этих людей хорошо знали Николаса и он им нравился. Со своей стороны каждый из персонала наземной службы находил для него дружеское слово, и Фенела несколько раз видела, как Николас неоднократно останавливался, чтобы пообщаться с кем-либо из рабочих, поговорить о его личных или домашних делах.«Каким же это явилось для него ударом, когда он был вынужден уйти из авиации!» – такой была ее первая реакция на все, что Фенела успела узнать о Николасе в этот день.Она сомневалась, была ли даже эта его Новая работа достаточной компенсацией за то, что он был выброшен из жизни, которой ранее, должно быть, так сильно наслаждался.На аэродроме они провели почти всю вторую половину дня, а затем Фенеле был вручен пропуск на девять часов утра следующего дня.– А как вы думаете, смогу я когда-нибудь делать на должном уровне ту работу, которую мне поручат? – спросила она у Николаса, когда они уже направлялись домой в автомобиле.– Совершенно уверен в том, что сможете, – ответил тот. – И не беспокойтесь ни о чем. Мастер научит вас всему.– А вы не думаете о том, что мое присутствие может не понравиться другим рабочим? Ведь они могут подумать, что я приставлена шпионить за ними по вашему поручению или по поручению Дика.– Я бы счел это маловероятным. Все они любят Дика, но поначалу, как говорится, вам надо быть осмотрительней.– Я все буду делать хорошо.– На самом деле мне ненавистно то, что вам придется работать, – внезапно сказал ей Николас, когда они ехали по узкой, окруженной деревьями дорожке, которая вела в Уэтерби-Корт.– Почему? – удивленно спросила Фенела.– Я считаю, что любой мужчина был бы не в восторге от того, что его жене приходится работать, – ответил Николас. – Это довольно больно бьет по нашему мужскому самолюбию. Но неизмеримо хуже бывает тогда, когда сам мужчина физически не способен работать в такой ситуации.– Но вы ведь работаете, – успокаивала его Фенела. – Вы же слышали, что мне сегодня сказал Дик, и, кроме того, Николас, я думаю, что это просто замечательно – изобрести такую важную машину, как «Кобра»!Она говорила взволнованно, немного побаиваясь, что покажется ему слишком сентиментальной, и слегка смущаясь оттого, что должна вслух выражать оценку собственного мужа.– Благодарю вас, – тихо проговорил Николас, а затем добавил: – Между прочим, не говорите об этом никому, хорошо? Даже моей матери.– Но она, разумеется, знает?– Кое-что ей известно, но не так много, как вам. Она знает, что я вожусь здесь кое с чем, но на самом деле ей совершенно ничего не известно о том, что я приложил свою руку к изобретению «Кобры», – да и вообще, она абсолютно ничего не понимает в самолетах.И тут Фенела внезапно испытала большую радость. Хоть это и казалось ей недостойным, она не могла не обрадоваться тому, что в одном все-таки одержала верх над своей властной свекровью.– Фенела, – обратился к ней Николас через какое-то время, – вы стали хотя бы чуть-чуть счастливее?Только большим усилием воли Фенела заставила себя произносить слова, отвечая на его вопрос; хотя сердце се в этот момент буквально кричало о том, что она говорит неправду.– Я очень счастлива, Николас.– Хорошо. И вы рады, что вышли за меня замуж?В этот раз ответить ему было совершенно невозможно, потому что она никак не могла заставить себя дать ему ответ, на который он надеялся.Вместо ответа Фенела смотрела прямо перед собой – туда, где забранные частым переплетом окна дома блестели в лучах клонившегося к закату солнца.– Нам обязательно говорить об этом?– А почему бы и нет? – резким тоном задал вопрос Николас, и Фенеле почудились даже гневные нотки в его голосе. – Разве мы недостаточно современны, чтобы обсуждать все, что угодно? Мне казалось, что искусственные самоограничения вышли из моды уже много лет назад.Фенела попыталась было беззаботно рассмеяться, но смех ее прозвучал фальшиво; голос у нее надломился, и, к своему ужасу, она почувствовала, что по щекам ее покатились слезы.Николас остановил автомобиль, выключил двигатель и повернулся к Фенеле.– Фенела, – проговорил он, – посмотрите мне в лицо. Она не подчинилась ему, и тогда он протянул руку и взял ее за плечо, потом повернул к себе так, что она была вынуждена взглянуть прямо ему в глаза.– Скажите, ну почему вам обязательно нужно быть такой отвратительно упрямой? – раздраженно произнес он.– Упрямой! – словно эхо удивленно повторила Фенела его слова, и в ту же минуту слезы прекратились.– Да, упрямой, – повторил Николас. – Вам очень хочется полюбить меня, и я вам уже нравлюсь; если бы вы были честны сами с собой, вам пришлось бы согласиться, что в вашем замужестве есть и интересные, и радостные моменты; но вместо того, чтобы оставаться честной и искренней, вы предпочитаете цепляться за собственные нелепые фантазии. Да и что вы знаете о любви – ведь вы еще совсем ребенок!Фенела почувствовала страх, уловив гнев в его голосе, но затем гордо вскинула голову.– Моя любовь – это настоящая реальность.– Неужели? – спросил Николас. – А разве дело не ограничивалось одними поцелуями под луной, после которых ты потеряла голову из-за своей молодости и чертовской невинности?– Вы заставите меня ненавидеть вас, – горячо проговорила Фенела.– Ну и хорошо, по крайней мере я пробуждаю в вас хоть какие-то чувства к своей персоне. Да только что толку из этого!Внезапно Николас отпустил ее плечо, завел машину и, не говоря ни слова, двинул автомобиль вперед. Фенела ощутила, как ее сердце дрогнуло. В это никак не верилось. Чтобы Николас разговаривал с ней в таком тоне, чтобы в его голосе так явно сквозили горячность, гнев и волнение?!Вот открылась и еще одна черта характера человека, за которого она вышла замуж, – он оказался способным напугать и взволновать ее, а она ожидала увидеть мальчика, мягко и легко поддающегося чужому влиянию.Наконец автомобиль остановился у парадной двери. Фенела придвинулась к своему мужу.– Николас, – проговорила она умоляюще.Но он даже не взглянул на нее; у него был рассерженный вид, и Фенела была уверена, что глаза его потемнели.– Здесь больше нечего сказать, – ответил он сердито, – словами делу не поможешь. Тебе лучше выйти из машины и отправиться домой.Она смиренно отодвинулась, подчиняясь ему.На следующий день Фенела приступила к работе. Она приехала на завод, сильно волнуясь, но мастер, добродушный мужчина, сообщивший ей, что сам он начал работать еще мальчишкой, когда ему было всего-то двенадцать лет, показал, что будет нужно делать Фенеле, и уверил девушку, что она легко освоит все операции и потребуется на это всего-то день или два.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21