Огр вскинул руку, но не успел поднять ее достаточно высоко, чтобы заслониться, и снаряд угодил чудовищу в глаз.
Однако пальцы огра, продолжая двигаться вверх, зацепили проволоку, и Кэддерли не удалось подтянуть диски для третьего броска. Тем не менее, всегда готовый к импровизации сообразительный молодой жрец вскинул обеими руками дорожный посох и нанес сильный удар по толстому предплечью оглушенного огра.
Следующий удар пришелся ниже, по выпирающим ребрам, и, как Кэддерли и ожидал, рука противника рефлекторно метнулась туда. А юноша снова замахнулся, целясь в и так уже разбитый нос неприятеля. Затем он перехватил палку, развернулся, и набалдашник посоха тяжело опустился в ямку у основания черепа огра.
Монстр рухнул на колени, уронив мгновенно обмякшие руки.
Кэддерли бил и бил посохом, три раза, пять раз, и тут мимо него промчалась Даника, на ходу поддев коленом подбородок чудовища. Голова монстра нелепо откинулась назад, и громадная туша огра шлепнулась, наконец, на пол рядом с его мертвым соратником.
– Перезаряди! – рявкнула Даника, протягивая Кэддерли его арбалет.
Позади них трещало дерево – смыкающиеся стены пережевывали дверную створку.
Оглядываться молодые люди не стали.
Скат был крутой и скользкий, и Шейли, несмотря на все усилия, не смогла замедлить падения. Наконец, прижавшись спиной к полу желоба, она вскинула лук, надеясь зацепиться за какой-нибудь выступ и остановиться.
Ничего. Потолок ската, как и пол, оказался абсолютно гладким.
Дюжина отвратительных картинок металась в голове эльфийки. Особенно неприятными оказались те, которые изображали ее, насаженную на торчащие из стены отравленные шипы, висящую рядом с Айвеном и Пайкелом. Или вот еще хуже – она налетает на проткнутых кольями друзей и вгоняет эти воображаемые шипы еще глубже в их тела.
Не выпуская из рук лука, Шейли попробовала упереться ногой в одну стену, а плечом – в другую, чтобы оказаться поперек узкого желоба. Она приподняла голову и стала вглядываться во тьму, рассчитывая, что что-нибудь да предупредит ее о неминуемом ударе. Чувствительные к теплу глаза эльфийки различали следы проскользнувших тут дворфов – остаточный жар тел Айвена и Пайкела еще витал вдоль пола и изогнутых стен.
А потом перед ней выросла голая стена, конец спуска, и Шейли за мгновение до столкновения поняла, что, если дворфов нигде не видно, значит, это не стена, а вращающийся люк.
Она ударилась о твердую поверхность, отбросила при этом крышку и, раскинув руки, вцепилась в ее края. Лук остался где-то за спиной. Впереди эльфийке послышалось дворфское ворчание, сопровождаемое слабым плеском.
Крышка люка качнулась, желая встать на место, и защемила руки Шейли. Но она упрямо держалась, предполагая, что это, возможно, единственный выход из этой заброшенной ямы для них всех.
– Рад, что тебе это удалось, эльф, – проворчал откуда-то снизу Айвен. – Но может, стоит подумать о том, чтобы убраться отсюда – на тот случай, если сверху катится еще кто-то.
Шейли сумела опустить голову и различила расплывающиеся пятнами тепла фигуры Айвена и Пайкела, стоящих по пояс в какой-то луже. Точные размеры комнаты эльфийка определить не смогла, но помещение явно было небольшим, и другого выхода нигде не наблюдалось.
– С вами все в порядке? – спросила Шейли.
– Только промокли, – буркнул Айвен. – И я набил шишку на башке – удачно на меня свалился мой братец.
Пайкел невинно засвистел и отвернулся. Спустя секунду, однако, зеленобородый дворф развернулся и прыгнул на своего брата, едва не утопив Айвена.
– Ты чего? – рявкнул рассердившийся дворф. Пайкел же только верещал, пытаясь выдернуть из воды ноги.
Внезапно Айвен тоже завопил и вскинул Пайкела в воздух. А когда зеленобородый дворф плюхнулся в лужу, Айвен уже яростно работал топором, рубя воду так, что брызги долетали даже до высоко висящей Шейли.
– Что там? – крикнула эльфийка.
Оба дворфа взбалтывали лужу, Лихорадочно колотя по ней своим оружием.
– Что-то длинное и скользкое! – провыл в ответ Айвен.
Он кинулся к стене и, оказавшись прямо под болтающейся в воздухе Шейли, принялся прыгать, тщетно пытаясь дотянуться до ее ноги. Пайкел мгновенно насел на него, карабкаясь по спине брата, но Айвен резко пригнулся, сбросив Пайкела лицом в грязь, и сам вскочил ему на спину. Все это время Шейли упрашивала их обоих успокоиться, что они в итоге и сделали, вымотавшись вконец, но не добравшись до девушки.
– Воспользуйтесь моим луком, – предложила Шейли.
– Э? – смущенно пискнул Пайкел, но Айвен сразу понял.
Пошарив вокруг, дворф выудил из темной жижи упавший лук эльфийки, затем подошел к стене и потянулся вверх, зацепив наконец луком вожделенный сапог.
– Ты уверена, что хорошо держишься? – вежливо поинтересовался дворф.
– Быстрей, – отозвалась Шейли, и Айвен подпрыгнул и вскарабкался по луку достаточно высоко, чтобы ухватиться за ее ногу.
– Карабкайся по мне, – велела Шейли. – Ты выберешься в коридор первым и постараешься укрепиться там.
Крепкий Айвен чувствовал себя виноватым ползая по такому хрупкому созданию, как эльфийка, но он быстро разобрался в практической стороне дела, особенно когда его оставшийся внизу брат издал озабоченное «ух-ох».
Айвен взглянул вниз и увидел, что Пайкел застыл на месте: рядом, всего в шаге от него, из воды вырастала змеиная голова, медленно покачивающаяся взад и вперед где-то на уровне глаз Пайкела.
– Лезь, – бросила ему Шейли.
Пайкел начал раскачиваться вместе со змеей, тихо посвистывая. Эта пара сейчас создавала какую-то свою гармонию, почти танец, и змея не выказывала явных намерений ужалить дворфа.
– Лезь. – Теперь эльфийка обратилась к Айвену. – Пайкел не сможет вскарабкаться, пока ты не уберешься с дороги.
Айвен всегда выступал защитником своего брата, и большей части его души хотелось сейчас обрушиться сверху на змею. Однако он поборол порыв – и соглашаясь с логикой Шейли, и потому, что ужасно боялся змей. Он осторожно полз по Шейли, цепляясь за ее одежду, черпая утешение в непрекращающемся свисте Пайкела, успокаивающей песне, сильно разряжающей напряженную ситуацию.
Дворф вскарабкался на спину Шейли и протиснулся сквозь узкую щель между ней и тяжелой крышкой. Выбравшись полностью, он повернулся боком, упираясь руками и ногами в противоположные стены.
– Пайкел? – затаив дыхание, окликнула Шейли, ибо свист прекратился.
– Оо-ой! – дружелюбно откликнулись снизу, и Шейли ощутила тяжесть – второй брат начал взбираться вверх по луку.
Рассудительный Пайкел, переползая на ногу, эльфийки, прихватил лук с собой, затем проскользнул в коридор и подмял под себя Айвена, минуя его, а затем аккуратно упершись мокрыми сандалиями в бок брата, перегнулся через него, чтобы помочь Шейли. Это была самая сложная часть маневра, поскольку Пайкелу и Айвену надо было открыть люк достаточно широко и достаточно надолго, чтобы Шейли взобралась к ним, и в то же время предоставить девушке какую-то более или менее надежную опору.
Наконец Пайкел сунул свою дубинку в щель между раскинутых, вытянутых и уже ноющих рук Шейли.
– Когда мой брат толкнет, отпускай одну руку и давай ее мне, – велел Айвен, – Готова?
– Открывай, – взмолилась Шейли, и Пайкел начал осторожно толкать рычаг.
Как только давление ослабло, Шейли потянулась к Айвену.
Но она промахнулась, возможно впервые жизни, а вторая рука не сумела удержать вес тела. Вскрикнув, Шейли начала падать.
Айвен успел поймать ее за кисть; корявые пальцы дворфа, крепко обхватив запястье эльфийки, удержали ее у покрытой слизью стены.
– О-о-о-о, – проскулил Пайкел, когда группа начала опасно соскальзывать к концу скат.
Но Айвен зарычал и напряг свою мощную спину, прочно укрепляясь на месте. А Пайкел, хоть его руки и болели, вывернутые под неестественным углом, удерживал тяжелую крышку, удерживал все время, пока Шейли выбиралась наверх. Она перевалилась через Айвена, оказавшись рядом с Пайкелом, и только тогда дворф отпустил крышку люка, позволив ей захлопнуться. Затем он выпрямился, оказавшись перпендикулярно к своему брату-подпорке, и Шейли, перебравшись через него, повернулась так же, как Айвен.
Затем Айвен взобрался на Пайкела, пока тот держался за упершуюся в стену Шейли. Миновав эльфийку, Айвен встал на ноги. Пайкел, карабкаясь, повернулся боком к Айвену и превратился в следующую опору; так они и подвигались, попеременно становясь ступенями живой лестницы.
– Э? – пискнул Пайкел, растягиваясь очередной скобой за поворотом, довольно далеко от конца ската.
– Что там у тебя? – осведомился Айвен, переваливаясь через брата, чтобы тоже увидеть тонкие линии на стене желоба – параллельные линии, заставляющие вспомнить о люке.
Дворф лег животом поперек спины брата и начал ощупывать стену. Почувствовав, что панель слегка уходит вниз, – только дворф смог бы уловить столь крохотное колебание ничем не примечательной стены, – он сильно толкнул. Потайная дверь скользнула в сторону, открывая второй проход, расположенный под углом к первому и уходящий вверх, только более покато.
Айвен оглянулся на Шейли и Пайкела.
– Мы знаем, что над нами, – сказала Шейли.
– Но сможем ли мы выбраться из люка? – откликнулся Айвен.
– Тс-с, – шикнул на своих спутников Пайкел, мотнув подбородком в сторону нового коридора.
Эльфийка и дворф замолчали, и тогда уже все услышали вдалеке звуки борьбы, словно где-то там дрались не на жизнь, а на смерть.
– Может, друзья и, может, мы им нужны! – взревел Айвен и кинулся в проход, потащив за собой Шейли с Пайкелом.
Снова нащупав место, где каменная стена западает, Айвен ухитрился закрыть за ними потайную дверь, а поскольку уклон тут был меньше, троица продвигалась куда быстрее.
Чуть погодя они добрались до развилки – в одну сторону проход продолжал ползти вверх, но в другую бежал вниз узкий желоб. Инстинкты говорили, что надо продолжать взбираться, – ведь троица покинула своих друзей уровнем выше, – но шум битвы исходил из нижнего туннеля.
– Это может быть Кэддерли, – рассудила! Шейли.
– Ах ты, псина! – раздался вдруг очень знакомый голос.
– Предатель! – взревел другой, еще более мощный и зычный.
Пайкел оказался в желобе и заскользил по нему головой вперед даже раньше, чем Айвен воскликнул:
– Вандер!
«В какую же дверь?» – размышлял Кэддерли обводя взглядом множество возможных выходов из огромной круглой комнаты, в которой они оказались, перешагнув тела двух убитых огров. Еще он заметил вырезанные на стенах символы – трезубцы с маленькими сосудами в форме слезы над каждым «зубом», перемежающиеся треугольниками со слезами по углам, – традиционный узор, посвященный злой богине Талоне.
– Мы, должно быть, рядом с молельней, – шепнул Кэддерли Данике.
И, словно в подтверждение его слов, дверь напротив них открылась, и в круглую комнату влетел человек с жуткими шрамами на лице, облаченный в изорванный серо-зеленый балахон жреца Талоны.
Даника пригнулась в боевой стойке; Кэддерли вскинул арбалет на уровень лица мужчины.
Жрец, однако, лишь улыбнулся, и секундой позже все двери странных покоев распахнулись разом. Кэддерли и Даника обнаружили, что оказались окружены ордой орков, гоблинов и злобно ухмыляющихся людей. Некоторые из них тоже носили одежды жрецов Талоны. Друзья оглянулись на коридор-ловушку, единственный возможный путь к отступлению, но стены уже плотно сомкнулись, не оставив и следа прохода.
Отчего-то вражеские силы не кинулись в атаку немедленно. Они просто стояли, переводя взгляды с Кэддерли и Даники на жреца, первым оказавшегося в комнате, очевидно предводителя.
– Вы думали, что это будет так легко? – вдруг истерически заверещал изувеченный человек. – Вы думали, вот так просто взять и пройти по нашей крепости, не встретив сопротивления?
Кэддерли сжал руку Даники, не давая ей броситься на негодяя. Она может добраться до него, может даже убить его, но одолеть толпу у них нет ни единого шанса. Разве что…
Кэддерли услышал мелодию, звучащую в его мыслях, и с удивлением понял, что какой-то могущественный ставленник его бога взывает к нему, наставляет его, вынуждает внимать гармонии напева.
Злобный жрец хихикнул, хлопнул в ладоши, и перед ним вдруг вспучился пол.
– Элементали, – выдохнула Даника, привлекая внимание Кэддерли.
Действительно, два существа, пробужденные призывом злого жреца, принадлежали стихии земли, и Кэддерли осознал, что этот человек воистину могуществен, раз повелевает столь серьезными союзниками.
Но юноша отмахнулся от мрачной мысли и погрузился в Песнь, усилившуюся до блистательного крещендо.
– Он чародей! – воскликнул один из жрецов, и предупреждение всколыхнуло толпу врагов. Ноги солдат рванулись вперед, оружие взлетело, на губах закипела слюна. Лучник выстрелил, а клирики принялись метать заклинания, причем одни создавали защитное поле, а другие призывали магию нападения.
Даника вскрикнула в страхе за любимого и повинуясь рефлексу, взмахнула рукой, едва успев отбить стрелу, летящую прямо в грудь Кэддерли. Она хотела защитить юношу, хотя знала, что оба они обречены, ведь у них нет времени…
Одно слово, если это было слово, сорвалось с губ молодого жреца. Оно показалось девушке звуком трубы, чистой нотой, от которой мурашки побежали по спине, превращаясь в дрожь радости, которая приглашала Данику слиться с ней, удерживала ее, как в трансе, своей томительной красотой.
Однако на врагов эта нота оказала совершенно иной эффект. Исполненные злобы люди и монстры не вынесли святой гармонии Песни Денира. Гоблины, орки, люди падали на пол, прижав руки к окровавленным ушам, кто мертвый, кто без сознания – слово Кэддерли разорвало их барабанные перепонки. Обнаженная слава истины Денира лишила порочных магов силы, и элементали осели и слились с камнями, возвращаясь в свой уровень существования.
Даника не знала, сколько она простояла так, дрожа, с закрытыми глазами, но потом, когда долгое эхо прекрасной ноты замерло, девушка вспомнила, как опасно может быть промедление. Странно, что орда врагов еще не растерзала их. Но, открыв глаза, она обнаружила, что из толпы неприятелей на ногах остались только трое: жрец, первым вошедший в комнату, его коллега, привалившийся к боковой стене, – оба они стискивали уши – и солдат, стоящий неподалеку и недоуменно оглядывающийся по сторонам.
Даника прыгнула вперед и пинком вышибла меч из его руки. Стражник посмотрел на нее, все еще слишком озадаченный, чтобы реагировать, а девушка ухватила его за грудки, кувыркнулась назад и, когда он оказался сверху, уперлась ногой в живот неприятеля. Она впечатала солдата в стену рядом с Кэддерли, где враг и остался лежать, скорчившись от боли. Даника тут же нависла над ним, сцепив пальцы в замок для решающего удара.
– Не убивай его, – попросил Кэддерли.
Молодой жрец понимал, что если этот человек избежал мук самого священного заклинания, если он устоял перед чистейшей нотой гармонии, то душа его не зла. Кэддерли взглянул на него лишь мельком, но заметил красноречивые тени над плечом мужчины, лучи ауры, олицетворяющей его натуру. Они не были искривленными и грязными, как те, которые молодой жрец часто видел вокруг носителей зла.
Даника, доверившись суждению Кэддерли, лишь взяла противника в захват, удерживая его а внимание Кэддерли снова вернулось к стоящим жрецам.
– Будь ты проклят! – прорычал главный обезображенный шрамами жрец громко, слишком громко, и Кэддерли догадался, что святое слов оглушило этого человека.
– Где Абаллистер? – крикнул Кэддерли, а мужчина непонимающе взглянул на него и поковырял в ушах, подтверждая подозрения юноши.
Вдруг оба злых жреца хором затянули яростное заклинание, и Даника отшвырнула солдата и кинулась на чародеев.
– Назад! – рявкнул Кэддерли, и воительница почувствовала, что разрывается.
Она понимала, как важно добраться до магов до того, как они завершат формулу, но понимала и то, что предупреждениям Кэддерли надо верить.
С величайшей убежденностью, твердо зная, что неуязвим для злого бога жрецов, Кэддерли нырнул в поток музыки и запел. Он ощущал цепенящие волны энергии, которую колдуны посылали, чтобы парализовать его, но, пока Кэддерли купался в реке музыки Денира, подобные чары не могли причинить ему вреда.
Предводитель с рубцами на лице вскинул руки и метнул сияющий мощной внутренней энергией драгоценный камень. Даника прыгнула вперед, чтобы преградить ему путь, как стреле, но Кэддерли ткнул в самоцвет пальцем и что-то крикнул.
Свечение камня угасло, и по внезапному вдохновению (которое пробудило в ней телепатическое послание Кэддерли) Даника поймала кристалл.
Кэддерли ухватил Данику за рубаху и оттащил ее, поставив к себе за спину, все это время не прекращая петь. С каждой нотой в мыслях его вспыхивали равенства и цифры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Однако пальцы огра, продолжая двигаться вверх, зацепили проволоку, и Кэддерли не удалось подтянуть диски для третьего броска. Тем не менее, всегда готовый к импровизации сообразительный молодой жрец вскинул обеими руками дорожный посох и нанес сильный удар по толстому предплечью оглушенного огра.
Следующий удар пришелся ниже, по выпирающим ребрам, и, как Кэддерли и ожидал, рука противника рефлекторно метнулась туда. А юноша снова замахнулся, целясь в и так уже разбитый нос неприятеля. Затем он перехватил палку, развернулся, и набалдашник посоха тяжело опустился в ямку у основания черепа огра.
Монстр рухнул на колени, уронив мгновенно обмякшие руки.
Кэддерли бил и бил посохом, три раза, пять раз, и тут мимо него промчалась Даника, на ходу поддев коленом подбородок чудовища. Голова монстра нелепо откинулась назад, и громадная туша огра шлепнулась, наконец, на пол рядом с его мертвым соратником.
– Перезаряди! – рявкнула Даника, протягивая Кэддерли его арбалет.
Позади них трещало дерево – смыкающиеся стены пережевывали дверную створку.
Оглядываться молодые люди не стали.
Скат был крутой и скользкий, и Шейли, несмотря на все усилия, не смогла замедлить падения. Наконец, прижавшись спиной к полу желоба, она вскинула лук, надеясь зацепиться за какой-нибудь выступ и остановиться.
Ничего. Потолок ската, как и пол, оказался абсолютно гладким.
Дюжина отвратительных картинок металась в голове эльфийки. Особенно неприятными оказались те, которые изображали ее, насаженную на торчащие из стены отравленные шипы, висящую рядом с Айвеном и Пайкелом. Или вот еще хуже – она налетает на проткнутых кольями друзей и вгоняет эти воображаемые шипы еще глубже в их тела.
Не выпуская из рук лука, Шейли попробовала упереться ногой в одну стену, а плечом – в другую, чтобы оказаться поперек узкого желоба. Она приподняла голову и стала вглядываться во тьму, рассчитывая, что что-нибудь да предупредит ее о неминуемом ударе. Чувствительные к теплу глаза эльфийки различали следы проскользнувших тут дворфов – остаточный жар тел Айвена и Пайкела еще витал вдоль пола и изогнутых стен.
А потом перед ней выросла голая стена, конец спуска, и Шейли за мгновение до столкновения поняла, что, если дворфов нигде не видно, значит, это не стена, а вращающийся люк.
Она ударилась о твердую поверхность, отбросила при этом крышку и, раскинув руки, вцепилась в ее края. Лук остался где-то за спиной. Впереди эльфийке послышалось дворфское ворчание, сопровождаемое слабым плеском.
Крышка люка качнулась, желая встать на место, и защемила руки Шейли. Но она упрямо держалась, предполагая, что это, возможно, единственный выход из этой заброшенной ямы для них всех.
– Рад, что тебе это удалось, эльф, – проворчал откуда-то снизу Айвен. – Но может, стоит подумать о том, чтобы убраться отсюда – на тот случай, если сверху катится еще кто-то.
Шейли сумела опустить голову и различила расплывающиеся пятнами тепла фигуры Айвена и Пайкела, стоящих по пояс в какой-то луже. Точные размеры комнаты эльфийка определить не смогла, но помещение явно было небольшим, и другого выхода нигде не наблюдалось.
– С вами все в порядке? – спросила Шейли.
– Только промокли, – буркнул Айвен. – И я набил шишку на башке – удачно на меня свалился мой братец.
Пайкел невинно засвистел и отвернулся. Спустя секунду, однако, зеленобородый дворф развернулся и прыгнул на своего брата, едва не утопив Айвена.
– Ты чего? – рявкнул рассердившийся дворф. Пайкел же только верещал, пытаясь выдернуть из воды ноги.
Внезапно Айвен тоже завопил и вскинул Пайкела в воздух. А когда зеленобородый дворф плюхнулся в лужу, Айвен уже яростно работал топором, рубя воду так, что брызги долетали даже до высоко висящей Шейли.
– Что там? – крикнула эльфийка.
Оба дворфа взбалтывали лужу, Лихорадочно колотя по ней своим оружием.
– Что-то длинное и скользкое! – провыл в ответ Айвен.
Он кинулся к стене и, оказавшись прямо под болтающейся в воздухе Шейли, принялся прыгать, тщетно пытаясь дотянуться до ее ноги. Пайкел мгновенно насел на него, карабкаясь по спине брата, но Айвен резко пригнулся, сбросив Пайкела лицом в грязь, и сам вскочил ему на спину. Все это время Шейли упрашивала их обоих успокоиться, что они в итоге и сделали, вымотавшись вконец, но не добравшись до девушки.
– Воспользуйтесь моим луком, – предложила Шейли.
– Э? – смущенно пискнул Пайкел, но Айвен сразу понял.
Пошарив вокруг, дворф выудил из темной жижи упавший лук эльфийки, затем подошел к стене и потянулся вверх, зацепив наконец луком вожделенный сапог.
– Ты уверена, что хорошо держишься? – вежливо поинтересовался дворф.
– Быстрей, – отозвалась Шейли, и Айвен подпрыгнул и вскарабкался по луку достаточно высоко, чтобы ухватиться за ее ногу.
– Карабкайся по мне, – велела Шейли. – Ты выберешься в коридор первым и постараешься укрепиться там.
Крепкий Айвен чувствовал себя виноватым ползая по такому хрупкому созданию, как эльфийка, но он быстро разобрался в практической стороне дела, особенно когда его оставшийся внизу брат издал озабоченное «ух-ох».
Айвен взглянул вниз и увидел, что Пайкел застыл на месте: рядом, всего в шаге от него, из воды вырастала змеиная голова, медленно покачивающаяся взад и вперед где-то на уровне глаз Пайкела.
– Лезь, – бросила ему Шейли.
Пайкел начал раскачиваться вместе со змеей, тихо посвистывая. Эта пара сейчас создавала какую-то свою гармонию, почти танец, и змея не выказывала явных намерений ужалить дворфа.
– Лезь. – Теперь эльфийка обратилась к Айвену. – Пайкел не сможет вскарабкаться, пока ты не уберешься с дороги.
Айвен всегда выступал защитником своего брата, и большей части его души хотелось сейчас обрушиться сверху на змею. Однако он поборол порыв – и соглашаясь с логикой Шейли, и потому, что ужасно боялся змей. Он осторожно полз по Шейли, цепляясь за ее одежду, черпая утешение в непрекращающемся свисте Пайкела, успокаивающей песне, сильно разряжающей напряженную ситуацию.
Дворф вскарабкался на спину Шейли и протиснулся сквозь узкую щель между ней и тяжелой крышкой. Выбравшись полностью, он повернулся боком, упираясь руками и ногами в противоположные стены.
– Пайкел? – затаив дыхание, окликнула Шейли, ибо свист прекратился.
– Оо-ой! – дружелюбно откликнулись снизу, и Шейли ощутила тяжесть – второй брат начал взбираться вверх по луку.
Рассудительный Пайкел, переползая на ногу, эльфийки, прихватил лук с собой, затем проскользнул в коридор и подмял под себя Айвена, минуя его, а затем аккуратно упершись мокрыми сандалиями в бок брата, перегнулся через него, чтобы помочь Шейли. Это была самая сложная часть маневра, поскольку Пайкелу и Айвену надо было открыть люк достаточно широко и достаточно надолго, чтобы Шейли взобралась к ним, и в то же время предоставить девушке какую-то более или менее надежную опору.
Наконец Пайкел сунул свою дубинку в щель между раскинутых, вытянутых и уже ноющих рук Шейли.
– Когда мой брат толкнет, отпускай одну руку и давай ее мне, – велел Айвен, – Готова?
– Открывай, – взмолилась Шейли, и Пайкел начал осторожно толкать рычаг.
Как только давление ослабло, Шейли потянулась к Айвену.
Но она промахнулась, возможно впервые жизни, а вторая рука не сумела удержать вес тела. Вскрикнув, Шейли начала падать.
Айвен успел поймать ее за кисть; корявые пальцы дворфа, крепко обхватив запястье эльфийки, удержали ее у покрытой слизью стены.
– О-о-о-о, – проскулил Пайкел, когда группа начала опасно соскальзывать к концу скат.
Но Айвен зарычал и напряг свою мощную спину, прочно укрепляясь на месте. А Пайкел, хоть его руки и болели, вывернутые под неестественным углом, удерживал тяжелую крышку, удерживал все время, пока Шейли выбиралась наверх. Она перевалилась через Айвена, оказавшись рядом с Пайкелом, и только тогда дворф отпустил крышку люка, позволив ей захлопнуться. Затем он выпрямился, оказавшись перпендикулярно к своему брату-подпорке, и Шейли, перебравшись через него, повернулась так же, как Айвен.
Затем Айвен взобрался на Пайкела, пока тот держался за упершуюся в стену Шейли. Миновав эльфийку, Айвен встал на ноги. Пайкел, карабкаясь, повернулся боком к Айвену и превратился в следующую опору; так они и подвигались, попеременно становясь ступенями живой лестницы.
– Э? – пискнул Пайкел, растягиваясь очередной скобой за поворотом, довольно далеко от конца ската.
– Что там у тебя? – осведомился Айвен, переваливаясь через брата, чтобы тоже увидеть тонкие линии на стене желоба – параллельные линии, заставляющие вспомнить о люке.
Дворф лег животом поперек спины брата и начал ощупывать стену. Почувствовав, что панель слегка уходит вниз, – только дворф смог бы уловить столь крохотное колебание ничем не примечательной стены, – он сильно толкнул. Потайная дверь скользнула в сторону, открывая второй проход, расположенный под углом к первому и уходящий вверх, только более покато.
Айвен оглянулся на Шейли и Пайкела.
– Мы знаем, что над нами, – сказала Шейли.
– Но сможем ли мы выбраться из люка? – откликнулся Айвен.
– Тс-с, – шикнул на своих спутников Пайкел, мотнув подбородком в сторону нового коридора.
Эльфийка и дворф замолчали, и тогда уже все услышали вдалеке звуки борьбы, словно где-то там дрались не на жизнь, а на смерть.
– Может, друзья и, может, мы им нужны! – взревел Айвен и кинулся в проход, потащив за собой Шейли с Пайкелом.
Снова нащупав место, где каменная стена западает, Айвен ухитрился закрыть за ними потайную дверь, а поскольку уклон тут был меньше, троица продвигалась куда быстрее.
Чуть погодя они добрались до развилки – в одну сторону проход продолжал ползти вверх, но в другую бежал вниз узкий желоб. Инстинкты говорили, что надо продолжать взбираться, – ведь троица покинула своих друзей уровнем выше, – но шум битвы исходил из нижнего туннеля.
– Это может быть Кэддерли, – рассудила! Шейли.
– Ах ты, псина! – раздался вдруг очень знакомый голос.
– Предатель! – взревел другой, еще более мощный и зычный.
Пайкел оказался в желобе и заскользил по нему головой вперед даже раньше, чем Айвен воскликнул:
– Вандер!
«В какую же дверь?» – размышлял Кэддерли обводя взглядом множество возможных выходов из огромной круглой комнаты, в которой они оказались, перешагнув тела двух убитых огров. Еще он заметил вырезанные на стенах символы – трезубцы с маленькими сосудами в форме слезы над каждым «зубом», перемежающиеся треугольниками со слезами по углам, – традиционный узор, посвященный злой богине Талоне.
– Мы, должно быть, рядом с молельней, – шепнул Кэддерли Данике.
И, словно в подтверждение его слов, дверь напротив них открылась, и в круглую комнату влетел человек с жуткими шрамами на лице, облаченный в изорванный серо-зеленый балахон жреца Талоны.
Даника пригнулась в боевой стойке; Кэддерли вскинул арбалет на уровень лица мужчины.
Жрец, однако, лишь улыбнулся, и секундой позже все двери странных покоев распахнулись разом. Кэддерли и Даника обнаружили, что оказались окружены ордой орков, гоблинов и злобно ухмыляющихся людей. Некоторые из них тоже носили одежды жрецов Талоны. Друзья оглянулись на коридор-ловушку, единственный возможный путь к отступлению, но стены уже плотно сомкнулись, не оставив и следа прохода.
Отчего-то вражеские силы не кинулись в атаку немедленно. Они просто стояли, переводя взгляды с Кэддерли и Даники на жреца, первым оказавшегося в комнате, очевидно предводителя.
– Вы думали, что это будет так легко? – вдруг истерически заверещал изувеченный человек. – Вы думали, вот так просто взять и пройти по нашей крепости, не встретив сопротивления?
Кэддерли сжал руку Даники, не давая ей броситься на негодяя. Она может добраться до него, может даже убить его, но одолеть толпу у них нет ни единого шанса. Разве что…
Кэддерли услышал мелодию, звучащую в его мыслях, и с удивлением понял, что какой-то могущественный ставленник его бога взывает к нему, наставляет его, вынуждает внимать гармонии напева.
Злобный жрец хихикнул, хлопнул в ладоши, и перед ним вдруг вспучился пол.
– Элементали, – выдохнула Даника, привлекая внимание Кэддерли.
Действительно, два существа, пробужденные призывом злого жреца, принадлежали стихии земли, и Кэддерли осознал, что этот человек воистину могуществен, раз повелевает столь серьезными союзниками.
Но юноша отмахнулся от мрачной мысли и погрузился в Песнь, усилившуюся до блистательного крещендо.
– Он чародей! – воскликнул один из жрецов, и предупреждение всколыхнуло толпу врагов. Ноги солдат рванулись вперед, оружие взлетело, на губах закипела слюна. Лучник выстрелил, а клирики принялись метать заклинания, причем одни создавали защитное поле, а другие призывали магию нападения.
Даника вскрикнула в страхе за любимого и повинуясь рефлексу, взмахнула рукой, едва успев отбить стрелу, летящую прямо в грудь Кэддерли. Она хотела защитить юношу, хотя знала, что оба они обречены, ведь у них нет времени…
Одно слово, если это было слово, сорвалось с губ молодого жреца. Оно показалось девушке звуком трубы, чистой нотой, от которой мурашки побежали по спине, превращаясь в дрожь радости, которая приглашала Данику слиться с ней, удерживала ее, как в трансе, своей томительной красотой.
Однако на врагов эта нота оказала совершенно иной эффект. Исполненные злобы люди и монстры не вынесли святой гармонии Песни Денира. Гоблины, орки, люди падали на пол, прижав руки к окровавленным ушам, кто мертвый, кто без сознания – слово Кэддерли разорвало их барабанные перепонки. Обнаженная слава истины Денира лишила порочных магов силы, и элементали осели и слились с камнями, возвращаясь в свой уровень существования.
Даника не знала, сколько она простояла так, дрожа, с закрытыми глазами, но потом, когда долгое эхо прекрасной ноты замерло, девушка вспомнила, как опасно может быть промедление. Странно, что орда врагов еще не растерзала их. Но, открыв глаза, она обнаружила, что из толпы неприятелей на ногах остались только трое: жрец, первым вошедший в комнату, его коллега, привалившийся к боковой стене, – оба они стискивали уши – и солдат, стоящий неподалеку и недоуменно оглядывающийся по сторонам.
Даника прыгнула вперед и пинком вышибла меч из его руки. Стражник посмотрел на нее, все еще слишком озадаченный, чтобы реагировать, а девушка ухватила его за грудки, кувыркнулась назад и, когда он оказался сверху, уперлась ногой в живот неприятеля. Она впечатала солдата в стену рядом с Кэддерли, где враг и остался лежать, скорчившись от боли. Даника тут же нависла над ним, сцепив пальцы в замок для решающего удара.
– Не убивай его, – попросил Кэддерли.
Молодой жрец понимал, что если этот человек избежал мук самого священного заклинания, если он устоял перед чистейшей нотой гармонии, то душа его не зла. Кэддерли взглянул на него лишь мельком, но заметил красноречивые тени над плечом мужчины, лучи ауры, олицетворяющей его натуру. Они не были искривленными и грязными, как те, которые молодой жрец часто видел вокруг носителей зла.
Даника, доверившись суждению Кэддерли, лишь взяла противника в захват, удерживая его а внимание Кэддерли снова вернулось к стоящим жрецам.
– Будь ты проклят! – прорычал главный обезображенный шрамами жрец громко, слишком громко, и Кэддерли догадался, что святое слов оглушило этого человека.
– Где Абаллистер? – крикнул Кэддерли, а мужчина непонимающе взглянул на него и поковырял в ушах, подтверждая подозрения юноши.
Вдруг оба злых жреца хором затянули яростное заклинание, и Даника отшвырнула солдата и кинулась на чародеев.
– Назад! – рявкнул Кэддерли, и воительница почувствовала, что разрывается.
Она понимала, как важно добраться до магов до того, как они завершат формулу, но понимала и то, что предупреждениям Кэддерли надо верить.
С величайшей убежденностью, твердо зная, что неуязвим для злого бога жрецов, Кэддерли нырнул в поток музыки и запел. Он ощущал цепенящие волны энергии, которую колдуны посылали, чтобы парализовать его, но, пока Кэддерли купался в реке музыки Денира, подобные чары не могли причинить ему вреда.
Предводитель с рубцами на лице вскинул руки и метнул сияющий мощной внутренней энергией драгоценный камень. Даника прыгнула вперед, чтобы преградить ему путь, как стреле, но Кэддерли ткнул в самоцвет пальцем и что-то крикнул.
Свечение камня угасло, и по внезапному вдохновению (которое пробудило в ней телепатическое послание Кэддерли) Даника поймала кристалл.
Кэддерли ухватил Данику за рубаху и оттащил ее, поставив к себе за спину, все это время не прекращая петь. С каждой нотой в мыслях его вспыхивали равенства и цифры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30