— Но почему?
Отец смотрел на него очень внимательно.
— Я не знаю, что она тебе обо мне говорила.
— Что ты самый прекрасный, великолепный, и все в таком же духе.
Отец пожал плечами.
— Мы не сошлись.
Казалось, что дворик сузился.
— Врешь! До самой смерти она клялась, что любила тебя!
Отец медленно перевел дыхание.
— То есть… Кэрол мертва? Когда?
— Два месяца назад. Приступ.
— Но ей же было всего пятьдесят восемь!
— Так ты помнишь?
— Разумеется. Я все время о ней думал. Что она, как она, как ты, что вы с ней делаете.
— Но ведь ты же сам только что сказал, что не сошелся с ней!
— Это не означает, что я ее не любил.
— Непонятно…
— Страшная боль, — сказал отец, — любить человека, зная, что тот тебя в ответ никогда не полюбит. Скорее, это она со мной не сошлась. Ты появился на свет случайно.
Хьюстон побледнел.
— Ты этого не знал?
— Я думал, что был желанным ребенком.
— Пожалуйста, постарайся понять. В те дни сексу придавали совсем не то значение, что сейчас. Контроль за деторождаемостью не был поставлен так, как следовало. Мы с твоей матерью согласились с тем, что следует покамест обождать. Ведь аборты в то время были немыслимы. Мы хотели пожениться, как только я закончу колледж, а на самом деле все произошло через месяц после того, как Кэрол узнала, что беременна. За эту беременность она винила меня. И стала ненавидеть.
— Тогда почему же она описывала тебя с такой любовью?
— Чтобы скрыть правду. Ей не хотелось, чтобы и ты меня возненавидел.
— Но ведь я спрашивал, почему она вновь не вышла замуж. Она говорила, что круче тебя у нее никого не было, поэтому и не собирается удовлетворяться меньшим.
— Кэрол ненавидела секс. Она хотела со мной развестись. Это в те времена тоже было бы большим скандалом, но тут началась война, меня призвали, и мы пришли к соглашению, что после войны я просто к ней не вернусь. Я-то надеялся, — пройдет время, все дурное забудется и тогда мне будет легче — если я, конечно, выживу — склонить ее к перемене решения. А когда попался на крючок к Сен-Лорану, то почувствовал свое полное моральное падение. Терять мне было нечего. Уж лучше, думал я, быть богатым. Может быть, тогда Кэрол изменит свое ко мне отношение.
— А ты не пытался связаться с нами?
— Нет. Этого я сделать не мог.
— Но она получила письмо.
— Да. От Сен-Лорана. Такие письма он посылал всем родственникам “погибших”. Письмо должно было убедить военные власти в том, что мы погибли.
— Мать поверила.
— Еще бы. Вместо позорного развода — вдова геройски погибшего на войне мужа. Ей хотелось верить в то, что я мертв.
— А ты вторично женился, — произнес Хьюстон с горечью в голосе.
— На хорошей женщине. Но ее я никогда не любил так, как твою мать.
— И что же теперь?
— Я стараюсь спасти твою жизнь. В тебе есть все, чтобы мне хотелось видеть в Чарльзе. Я не был тебе отцом, зато сейчас могу тебя защитить. Если угодно, можешь меня ненавидеть. Но позволь спасти тебе жизнь.
— Русские.
— Что-что?
— Ваша группа работала вместе с русскими.
— Полная белиберда. Мы — преступники. Но не сумасшедшие. Каким образом эта чепуха пришла тебе в голову?
— Об этом мне сказал сам Беллэй.
— Не знаю такого.
— Французский тайный агент. Он уверен в том, что “Верлен” является прикрытием для русских шпионов.
— Питер, — он впервые назвал сына по имени. Хьюстон чуть было не ответил: отец. — Мы — не шпионы. Просто группа стариков, однажды преступивших закон и понявших, что придется за этой чертой оставаться всю жизнь. Мы имеем дело с уголовниками, с мафией. Всем заправляет Сен-Лоран. Мы намного слабее его и боимся ответной мести, если предадим его. Но он опасается, что Чарльз сможет нас разъединить. Мы скромны, но Чарльз — жесток. Этот человек, хотя он мне и сын, — исчадье ада. Сражайся с ним, Пит. Используй “Верлен” для того, чтобы сделать немного добра в этом мире.
— Боже, да ты сына боишься, по-моему, еще больше, чем Сен-Лорана.
— Намного больше. Не представляешь себе, насколько страшно узнать то, что твоя плоть и кровь может так тебя презирать. Он совершенно беспринципен.
— Но ведь ты, ты убил мою жену! — закричал он и обхватил отца, намереваясь уничтожить его. Задушить! Свернуть ему шею! Задавить!
Но вместо этого он обнял его и прижался к нему.
45
Из тени показался Сен-Лоран.
— Пришли к полному согласию, мистер Хьюстон?
Вопрос остался без ответа.
— Должен заметить, что нежелание, с которым вы принимаете наше предложение, убедительно. Хьюстон по-прежнему молчал.
— Ведь если бы вы охотно пошли на сделку, у меня неизбежно появились бы кое-какие подозрения. Но теперь, я думаю, ваши колебания закончатся. Наш новый гость должен рассеять ваши сомнения.
— Еще кто-то пожаловал?
— Да. Прошу за мной.
Хьюстон увидел, как у Сен-Лорана блеснули в полутьме глаза. Француз жестом указал на массивную дверь. Ветер завывал. Хьюстон оглянулся на дворик, там огромные снежинки падали под углом на каменные плиты.
Хьюстон подозрительно уставился на разукрашенный коридор, открывшийся перед ним. Он осторожно двинулся вперед.
— Нет-нет, не сюда, мистер Хьюстон, — сказал Сен-Лоран, наклоняя голову, указывая на лесенку справа. Ступени, загибаясь, убегали куда-то вниз. Круто вниз. У Пита появилось тошнотное ощущение, что он смотрит в глубину колодца.
Он заставил себя двинуться вперед, чувствуя по мере спуска нарастающий холод и сырость. С каждым новым поворотом Пит думал, что вот-вот покажется дно, но лестница уходила все дальше вглубь. И вот когда он уже отчаялся узреть конец этой бесконечной лестницы, впереди внезапно открылся коридор с тусклыми лампочками на потолке.
— Сюда, пожалуйста, — произнес Сен-Лоран.
Направо.
Пит — отец находился рядом, Сен-Лоран чуть позади — двинулся вперед. Он подумал, что можно было бы задавить француза прежде, чем он успел бы пикнуть, но тот внезапно обогнал их и подошел к массивной железной двери.
Он поднял щеколду, запиравшую створку. Она со скрипом поддалась.
Сен-Лоран отошел в сторону и посмотрел на Хьюстона, который вошел первым.
Шок.
Страх.
Это была камера пыток.
Дыбы.
Прессы.
Цепи и штыри.
Пит увидел какую-то бьющуюся в деревянном кресле фигуру, привязанную широкими кожаными ремнями.
Симона. Он схватился за дверную ручку и застонал, стараясь справиться с подступившей к горлу тошнотой.
Но ведь она осталась наверху! Каким образом им удалось ее найти?!
Хьюстон увидел, как напрягаются ее мышцы. Как груди ходят под тканью свитера.
Из угла комнаты с кошмарной улыбочкой на губах вышел его брат Чарльз.
Пит дернулся вперед.
— Если ты только пальцем до нее…
Слова застряли в горле.
На сей раз Чарльз не отступил, а, наоборот, подтянулся и выпрямился.
— Еще один шаг, и я поверну этот рычаг. И ее шейка сломается.
Только тогда Пит заметил металлический ошейник, охватывающий ее шею.
Чарльз сжал рычаг. Хьюстон остановился. Легкие стало саднить.
— Ей не причинили никакого вреда, — сказал Сен-Лоран. Хьюстон резко повернулся к нему.
— Ну, конечно! К креслицу ее привязали, чтобы исправить осанку! Терапия, так сказать.
— Даю слово…
— Засуньте его себе в жопу!
— Я только хочу сказать именно то, что сказал: ей не причинили никакого вреда.
Отец Хьюстона, бледный и обеспокоенный, стоял возле двери, быстро переводя взгляд с одного человека на другого.
— И ты считаешь, что я должен присоединиться к этим людям? — Хьюстона перекосило от отвращения. Отец провел носовым платком по губам.
— Выслушай его — и все.
Хьюстон покачал головой, изо всех сил стараясь подавить бьющую его крупную дрожь.
— Как вам удалось ее найти?
— Методом исключений, — произнес Сен-Лоран. — Внешние стены наблюдаются с помощью телекамер. Так как вы попали внутрь не этим путем, иначе бы мы знали, следовательно, остаются клифы. Охране нужно было только обыскать все вокруг.
— Ночью? Чересчур опасно. К тому же прошло слишком мало времени. Они бы просто не успели вернуться.
— Если бы им пришлось взбираться наверх вашим путем, тогда, конечно. Но есть вариант более удобный.
— Туннель?
— Примерно такой же, каким вы выбирались в лес из охотничьего домика. Только этот остался с тех самых времен, когда народ сильно боялся осад. Симона, правда, пряталась, но охрана ее отыскала. Надо отдать ей должное, она попыталась отбиваться. Но не стоит лезть в бутылку. Вам же сказали, что вреда ей не причинили. У нее хватило здравого смысла для того, чтобы сдаться. Вот как она попала сюда.
— Уберите этот ошейник.
— Как только вы расслабитесь…
— Если вы его не снимете…
— Условия? Ладно. Сделаю первый шаг вам навстречу. Чарльз, сними, пожалуйста, этот металлический…
— Но…
— Делай, что говорят!
Чарльз неохотно отщелкнул ошейник, разомкнув его на две части. У Хьюстона помутилось в глазах, когда он увидел два багровых следа, оставшихся на шее женщины.
Симона тяжело повертела головой и сглотнула слюну, чтобы увлажнить горло.
— Пит…
Он обнял ее, а затем резко повернулся к Сен-Лорану.
— Если в ваши планы не входило причинять нам боль, зачем тогда…
— Этот спектакль? Все очень просто. Для того, чтобы показать вам, что случится, если вы откажитесь с нами сотрудничать. Итак, Чарльз, освободи руки и ноги мадам.
Уголки рта Чарльза поехали вниз, он словно обвис, но несмотря на это, принялся отстегивать кожаные ремни.
Симона попыталась подняться на ноги и едва не потеряла равновесие. Хьюстон подхватил ее.
— Итак, мистер Хьюстон, несколько раньше вы высказали предположение, что вы нужны мне только для того, чтобы поймать Симону, и что как только вы оба окажитесь в моих руках, я вас убью.
Хьюстон кивнул.
— Умно. Но неверно. Как видите, я мог бы показать вам ее труп, — и это было бы последним, что бы вы увидели в своей жизни. Но вместо этого я освободил вашу женщину. Теперь, естественно, ваш черед. Выбирать. Что предпочтительнее: смерть или безопасность? Пытки или согласие?
— Выслушай его, — попросил Хьюстона отец.
Чарльз тут же вякнул:
— Да, уж, послушай.
Металлическая дверь была не закрыта. Внезапно послышались шаги, и в комнату ворвался бледный, хрупкий, как-то сразу постаревший Монсар.
— Что вы натворили? — бросился он к Сен-Лорану.
— Тебя это не касается!
— Она моя дочь!
— Именно поэтому у нас и возникла эта проблема! Из-за тебя. И него!
Отец Хьюстона съежился.
— Если бы у вас не было детей, нам бы ничто не угрожало! Господи, вы же мои друзья! Если я убью твою дочь, ты мне этого не простишь. Как и он не простит мне убийства сына! Так убедите же их! Позвольте мне спасти их жизни!
Он подумал и добавил:
— И ваши, кстати, тоже.
Хьюстон повернулся к отцу, переполненный жалостью, печалью и сомнениями. Но он не мог позволить им убить Симону.
— Хорошо, — сказал он нехотя. — Я с вами. Глаза Сен-Лорана победно сверкнули.
— А что нам скажет Симона?
Женщина наблюдала за Хьюстоном.
Он чувствовал исходящее от нее напряжение.
И кивнул.
Она повернулась к Сен-Лорану и сказала:
— Я сделаю все, что скажет Питер.
Напряжение стало постепенно рассеиваться, исчезать.
— Великолепно. А теперь — быстро. Кому еще известна наша тайна. Кто еще был вовлечен в ваше расследование?
— А при чем здесь…
— При том. Нам следует быть осторожными. Итак, кто еще знал все, что вам удалось выяснить?
— Вы собираетесь их убить?
— Разумеется, нет. В отличие от вашего брата я предпочитаю более обыкновенные методы. Их можно будет подкупить, ввести в заблуждение. Вы можете отправиться к ним и выдать другую информацию. Так кто?
— Управляющий кладбищем.
— Это нам известно. Еще?
— Он делал запросы в армейской разведке.
— Имена людей, с которыми он связывался.
— Он не называл их.
— Мы это вызнаем. Дальше.
— Мы звонили в Америку человеку по имени Хэтчинсон.
— Сыну Фонтэна.
— Да, он был, похоже, раздосадован тем, что его потревожили.
— В отличие от вас его интерес к отцу чисто умозрительный. Так что он забудет. Пит старался припомнить.
— И, конечно, Беллэй. Но он работает на вас…
— Прошу прощения?
— Альфред Беллэй. Он из французского управления национальной безопасности. Тот, который выдал вам наше пребывание в охотничьем домике.
— Я о нем никогда не слышал!
Хьюстон почувствовал какую-то пустоту в груди.
— Но если он не работает на вас, тогда каким образом вы узнали, где мы скрываемся?
Сен-Лоран выглядел удивленным.
— Чарльз, ты работал с этим человеком?
— У меня в полиции свои информаторы. Я о таком тоже не слыхал.
— Но о вас ему известно, — сказал Пит. — Он клялся, что в течение целого года изучал деятельность вашей организации.
Сен-Лоран напрягся.
— Именно этого я и опасался.
— Я об этом позабочусь, — сказал Чарльз.
— Да, и побыстрее, пожалуйста. — Он повернулся к Хьюстону. — Прошу нас извинить. Но я не могу предложить вам лучшего местопребывания.
— Что такое? Вы собираетесь оставить нас здесь?
— Необходимое неудобство. Но я думаю, что с Симоной вы не будете чувствовать себя очень уж одиноким. Отец Хьюстона явно находился в замешательстве.
— Извини, Пит.
— Так это все было подстроено? Ты лгал?
— Все-таки это получше, чем пытка, — ответил за него Сен-Лоран. — И более эффективно.
Монсар крикнул:
— Нет!
— Вы разочаровываете меня, мой бедный друг, — обратился к нему Сен-Лоран. — Меня, если честно, от вас тошнит. Ваша слабость является угрозой нашему существованию.
— Паскуда! — И Монсар принялся ругаться по-французски.
Но Сен-Лоран лишь улыбнулся.
— Такие слова и это от лучшего друга. Какой пассаж! Вы так печетесь о своей доченьке, что, думаю, вам придется остаться вместе с ней.
Монсар задрожал. Сжав кулаки, он кинулся к Сен-Лорану, который внезапно запрокинул голову и расхохотался.
И Хьюстон тут же понял, почему. Словно по заранее отрепетированному сценарию, вперед вышел Чарльз, и в лоб старика вонзилась железная булава. Скальп на лбу разошелся, кровь заструилась в рот Монсару, колени его подогнулись, и он, застонав, упал.
У Пита перехватило дыхание. Симона, дико закричав, кинулась к Чарльзу, и тот сделал шаг вперед, словно собираясь ударить и ее тоже, но Сен-Лоран поднял руку, останавливая его. В комнату вбежали двое охранников.
Злость Пита, наконец, выплеснулась.
— Ты очень смел с этой штуковиной, Чарльз.
— Можем попробовать и без нее!
— Хватит пререкаться! — закричал Сен-Лоран и обратился к отцу Хьюстона. — Будут какие-нибудь замечания? Может быть, захочешь присоединиться к ним?
— Я всегда был тебе верен, — произнес тот. — И не заслужил подобных упреков.
— Ах ты дерьмо! — заорал Хьюстон. — Ты меня подставил! Говорил так, словно нуждался во мне, а сам…
— Нам была нужна информация, — ответил отец. — И ты выложил нам ее сам и без принуждения.
— Я мог тебя убить, — прошипел Пит.
— Но не стал, — хохотнул Сен-Лоран. — Так что винить вам нужно лишь самого себя.
Грохнула железная дверь, и они остались втроем. Пит, Симона, безуспешно пытающаяся остановить струящуюся из раны на лбу Монсара кровь, и старик.
Раздался приглушенный толстой дверью смех, и камера пыток погрузилась в темноту.
46
Пит нащупал в кармане небольшую коробочку. Охранники отняли у него пистолет, но оставили ему спички.
Хьюстон вытащил коробок и трясущимися пальцами зажег одну спичку. Это был неяркий, дрожащий, умирающий, но все-таки свет! Пит повернулся к Симоне и увидел в ее глазах страх.
— Спичка быстро сгорает, и мне придется зажечь еще одну, — предупредил он ее.
Взяв спичку за обгорелый кончик двумя пальцами, он позволил ей догореть и тут же чиркнул второй.
— Спички скоро закончатся, Пит, — сказала Симона. — И что затем?
Пит развернулся и пошел вдоль стены. Так. Железная маска. А дальше железные клейма.
Клейма! Огонь!
Он едва не сошел с ума от радости, найдя жаровню со сложенными в ней дровами. Две спички сгорели безрезультатно, но третья зажгла кору, и пошел дымок. Дым! Охрана увидит поднимающийся дым, ворвется и потушит огонь. Но тут же Пит вспомнил про снегопад, — он скроет дым.
Лоб Хьюстона покрылся потом. Он подбежал к Симоне.
— Ну, как он?
— Я не могу остановить кровотечение!
Пит поднес ко лбу старика платок, и тот моментально намок.
— Рана глубокая. Может быть, черепно-мозговая травма. — Он увидел, как в неярком свете побледнела Симона. — Эй-эй, я ведь могу ошибаться.
Он приподнял голову Монсара. Веки старика затрепетали.
— Пит, он очнулся!
“Или собирается отдать концы”, — мрачно подумал Хьюстон.
Старик заморгал. Губы разлепились.
— Кто…
— Это я, Симона. Я рядом. И Питер.
— Ничего не вижу.
— Тебе надо отдохнуть. Твоя голова… Постарайся ничего не говорить. Береги силы.
— Но Сен-Лоран…
— Запер нас здесь. Думает, как лучше с нами покончить.
Глаза старика закатились.
— Я хотел вас предупредить… Остановить их… “Верлен”…
— Пит, помоги!
Хьюстон обхватил дергающиеся ноги старика.
— Он был моим другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21