Большая беда отбрасывает надуманности, навязанные характером, и внезапно высвечивает подлинности, реальность… Откуда я взяла, что ее успехи происходили за мой счет? И что, если бы она не родилась красавицей, красавицей бы родилась я? И что она претворялась скромницей, а не была ею? И что ее безответность на чувства Лиона тоже была обманом? Зачем я все это и еще немало такого втемяшила в свое сознание?
Если у ненависти нет аргументов, она их придумывает, коварно изобретает. А зависть свои аргументы держит в кромешной тайне… Если же о них догадываются, она оголтело их отрицает: мол, чего мне кому-то завидовать?!
— Вы сказали об агрессивности. Но ничего агрессивного я не задумывала. Клянусь вам здоровьем мамы!
— Клястья вообще грешно. Но если б еще мать клялась здоровьем своих детей — чего почти не бывает! — можно было бы задуматься, а то и поверить. В противоположном же случае…
— Для меня мама бесценней меня самой!
— Такое редко случается.
— Ей сообщили?..
— Я не тороплюсь к матерям с плохими известиями.
— Что теперь с нею будет? — прошептала я. — Не представляю себе…
— А почему про маму Полины не спрашиваешь?
— Я как раз хотела и про ее маму… И про ее папу.
Он опять помрачнел.
— Ее мама лишилась рассудка. Тоже была в машине за спиною у дочери. И тоже воспользовалась «ремнем безопасности». А сейчас произносит одну только фразу. Одну, но от которой и я, всякого повидавший, сжимаюсь. Спрашивает у всех: «Почему я живу?»
— Лишилась рассудка? Вы хотите сказать, что сошла с ума? Этого быть не может!
— Я постоянно общаюсь с тем, чего быть не может. Но что происходит… Ты и про папу спросила. Он договорился ждать дочь и жену возле служебного входа, чтобы не попасть в объятия журналистов. Думаю, и сейчас ждет. А почему ты ни разу не спросила о той, которую он не дождется?
— Что… с самою Полиной? — отважилась, наконец, вымолвить я. Тёзкой ее назвать не сумела.
— Она, как и я, в больнице?
— Мертвых в больницы не возят.
— Что? Я не поняла. Вы сказали…
— Полина не пристегнулась — и роковой удар пришелся по ней.
… Полина не пристегнулась, а я навсегда виновато и безутешно «пристегнулась» к ее судьбе.
У меня теперь нет свободы, но много свободного времени. И я обдумываю, восстанавливаю детали… И ужасаюсь.
2006 г.

1 2 3 4