- Подожди, - остановил меня врач. Договорил и, оставив в покое лысину, строго осведомился: - Это что у тебя?
Он указал на доску, обернутую в мамин медицинский халат.
- Подарок, - ответил я.
- Почему же обратно его несешь? - Он потер лысину. - Впрочем, не в этом дело. Тебе сколько лет?
- Шестнадцать, - соврал я зачем-то, прибавив себе два с половиной года. И, как напоказ, вытянул шею и руки.
Врач указал на белую дверь палаты, в которой лежала Екатерина Ильинична:
- Родственник?
- Да.
- А почему другие-то родственники не навещают?
- Других... нет.
- Ну, если нет... - Он медленно, словно на что-то решаясь, потер свою лысину. - Если нет... тогда зайдем в ординаторскую.
Когда мы зашли, он спросил:
- Тайну хранить умеешь?
- Умею.
- Так вот... Операцию делать не будем. Нет смысла.
- В каком смысле?
- Сроки пропущены. Поздно уже.
- Но она стала лучше выглядеть!
- Так бывает...
Я вернулся домой. Мамы не было. Я вновь распеленал доску, прислонил ее к окну.
На дереве солнцем было написано: "Здесь жили, прямо из школы ушли на войну и геройски погибли
Владимир Бугров
Андрей Добровольский
Александр Лепешкин
Борис Лунько
Сергей Нефедов
Дмитрий Савельев
Таня Ткачук
Вечная память героям!"
- И Екатерине Ильиничне, у которой они учились... - добавил я вслух.
Прошло много лет. Но каждый раз, входя в наш дом или покидая его, я смотрю на потемневшую уже дубовую доску и мысленно говорю: "Вечная память... Ненавижу войну!"

1 2 3 4