Если бы Урза сам мог отправиться в прошлое, в ту эпоху, он смог бы спасти Тран от перехода в отвратительную расу полулюдей-полумашин, повлекшего за собой необратимое разрушение Доминарии. Он смог бы исправить ту роковую ошибку, которую совершили он и его брат Мишра, когда открыли двери в Фирексию.
Я неоднократно говорил Урзе, что уничтожение фирексийцев равносильно убийству всех нас, ныне живущих в этом мире с момента его создания. Однако Урза скорее сотрет весь мир в порошок, чем станет мириться со своим прошлым, совсем как это было в Арготе.
Но больше всего меня пугает то, что он вновь совершает те же ошибки. Если бы он только мог обнять своего брата, а не нападать на него, если бы он только мог извиниться за свое высокомерие и одержимость и примириться с Мишрой, Война Братьев никогда бы не началась. У Джикса не было бы союзника в лице Мишры, и он не вошел бы в наш мир, а Аргот и большая часть Терисиара никогда не были бы разрушены. Если бы только Урза сотрудничал со своим братом, вместо того чтобы сражаться с ним, вместе они стали бы силой, соединились бы как две половинки силового камня, найденного ими, а путь из Фирексии навсегда закрылся бы в тот самый день, когда он был случайно открыт.
Понятие примирения теперь – это всего лишь сожаление и раскаяние. Любую оплошность Урза поворачивал против своего брата, теперь история повторяется, только на этот раз на месте Мишры его собственные ученики и созданный им серебряный человек.
Баррин, мастер магии Толарии
Глава 2
В покинутой учениками лаборатории остались только мастер Малзра, его верный помощник Баррин и серебряный человек. Повсюду валялись чертежи и непонятные инструменты.
– Ты многому научился в свой первый день, – мягко проговорил Баррин. – Мы наблюдали за тобой. Ты хорошо взаимодействовал с окружающей обстановкой.
– У меня появился друг, – подал голос серебряный человек.
Улыбка осветила лицо Баррина.
– Да, Тефери. Мой одаренный ученик. Мы знаем об этом.
– Он многое мне рассказал, – продолжал Прототип с осторожностью. – Тефери показал мне академию. Он назвал меня Арти Лопатоголовый.
Маг тяжело вздохнул:
– Тефери – блестящий молодой маг, самый многообещающий ученик, но он любит доставлять неприятности. Он в два раза усложняет все для себя и в три раза для всех вокруг.
– Почему же? Тефери хорош в качестве первого друга, – прервал его Малзра с нехарактерной для него живостью. Он переводил взгляд с серебряного человека на человека из плоти и крови. Казалось, Урза думает о чем-то еще. – В конце концов, Баррин, ты ведь сам говорил, что у Прототипа есть свои чувства и эмоции, что ему нужны друзья.
– Да, – согласился маг и перевел разговор на другую тему. – Мастер Малзра хочет поскорее начать эксперимент, для которого ты и был создан. Вот почему мы позвали тебя этим вечером.
Баррин направился к одной из стен, открыл небольшой люк и вытащил длинный шест, увенчанный небольшим крюком. Затем он поднял шест к потолку, закрепил крюк в небольшом пазу и потянул вниз. Большая панель в куполе сдвинулась, медленно отделившись от округлого изгиба, и стала плавно опускаться вниз. Показалась большая сложная конструкция, состоящая из стеклянных цилиндров и изогнутых труб в металлической обшивке. Яркий свет исходил от спускающегося аппарата, размеры которого в несколько раз превышали размеры серебряного человека.
– Это устройство предназначено для искажения временного поля, – объяснил мастер Малзра. – Оно снабжено силовым двигателем, питающимся от четырех источников энергии – тепловой, механической, геомагнетической и, конечно, энергии Трана. Тепловая энергия снабжает молекулярные временные часы, точное мерило временного вектора, измеряемого атомной вибрацией в секунду. Механическая энергия вращает агрегат вокруг своей оси, создавая таким образом под этим прибором конус радиации, внутри которого проявляется временное искривление. Геомагнетическая энергия отвечает за выявление точных координат долготы, широты и высоты для прибытия в место назначения. Силовые камни Трана, разумеется, отвечают за главное управление машиной.
– А что это за… машина? – поинтересовался серебряный человек.
– Машина времени, – объяснил Баррин. – На самом деле она может переносить не только во времени, но и в пространстве. Этой ночью мы планируем проверить только временной фактор.
– Вы хотите, чтобы я управлял этой машиной? – догадался Прототип.
– Мы хотим, чтобы ты отправился на ней в путешествие, – ответил мастер Малзра. – Живые организмы не в состоянии путешествовать во времени. Любое существо, способное дышать, у которого бьется сердце, работает пищеварительная система, имеется сеть нервных окончаний и происходят непрекращающиеся химические реакции, не приспособлено к временным перемещениям.
– Такие организмы погибают, – объяснил Баррин. – Металлы менее восприимчивы к временным перегрузкам. Серебро из всех прочих металлов обладает наибольшим сопротивлением. Поэтому ты и сделан из серебра. Вот для чего ты вообще был создан – чтобы путешествовать через временной порог и, вернувшись, доложить о том, что было тобой обнаружено.
Серебряный человек приблизился к неизвестному устройству и стал внимательно рассматривать круг на полу под массивной машиной.
– Тефери говорил мне об этом. Каждая машина создана для какой-то определенной цели. Каждая машина создана для защиты вас и академии от… внешних врагов.
– Тефери знает так много? – удивился мастер Малзра.
– Похоже, как и все здесь, – произнес серебряный человек.
– Ну тогда да, – сказал создатель. – Машина – часть этой защиты. Ты не должен разглашать информацию, которую мы тебе сообщим.
– Разумеется.
– Мы намереваемся отправить тебя, следующий прототип и, возможно, даже человека в прошлое, во времена транов. Надо изменить ход событий и оградить транов от неверного пути, который привел к нынешней, недопустимой ситуации – наличию внешней угрозы.
– Отправить меня или следующий прототип, – повторил серебряный человек, размышляя о горящей печи, кучах металлолома и рабочих с лопатами.
– Этого никто не должен знать, – сказал Малзра.
– Да, конечно, – согласился серебряный человек.
– Сегодняшняя миссия будет не такой значительной, – стал заверять Баррин, чувствуя колебания Прототипа. – Если все пойдет как надо, ты отправишься в прошлое, но не дальше сегодняшнего утра.
– Что я должен делать? – поинтересовался Прототип.
– Ты должен встать сюда, в круг, – ответил мастер Малзра. – Это все. Ты будешь стоять и ждать, пока машина сделает свою работу. Когда возврат во времени начнет замедляться, ты должен выйти из круга, чтобы оказаться в нужном времени. Ты будешь оставаться вне фазы того времени, в которое отправишься, и сможешь наблюдать окружающую тебя обстановку, но никто не сможет увидеть тебя. Это необходимо для защиты временного континуума. Как только частицы твоего тела уравновесятся с окружающей средой, этот эффект, вне фазы времени, начнет уменьшаться и вскоре ты станешь видимым. Не важно, в фазе ты или нет, но ты сможешь влиять на окружающую действительность. Мы просим тебя пока не вносить никаких явных изменений, опять же для спасения временной целостности. Мы будем контролировать твое перемещение отсюда. Как только ты вернешься в настоящее, ты сообщишь нам в подробностях, что было тобой обнаружено. Понятно?
– Я понял, – вяло произнес серебряный человек. – Это мое предназначение. Для этого я был создан.
Баррин посмотрел на серебряного человека и покачал головой. Он повернулся к Малзре и зашептал ему на ухо:
– Не нравится мне это. Тефери травмировал его.
Малзра тихо засмеялся:
– Это тебя травмировал Тефери.
– Его эмоциональное восприятие еще слишком чувствительно, слишком свежо.
– Он доказал, что в состоянии эмоционально правильно ответить Тефери.
– Говорю тебе, мне это не нравится.
– Он понимает. Он знает, что для этого и был создан.
– А что, если он вмешается в поток времени?
– Тогда мы сразу вернем его обратно и нам станет понятно, что он не подходит для данного задания.
Пока мужчины говорили, серебряный человек молчал, не упуская, однако, ни слова.
– Я понимаю, что ты хочешь поскорее начать, Малзра, но у нас еще есть время. Если наш эксперимент удастся, мы станем управлять временем как захотим. Проверка живого существа – это не то же самое, что проверка машины. Ты не можешь просто демонтировать живой организм, вставить новые запчасти и запустить его.
– Напротив, это как раз то, что мы сделали сегодня утром, – подытожил Малзра, отворачиваясь от Баррина. Повелительно махнув рукой, он приказал серебряному человеку:
– В круг! Фаза включения мощности машины займет всего несколько минут.
Не проронив ни слова, Прототип ступил в круг и замер. Он почти чувствовал молчаливое влияние машины времени, висевшей над его головой. Он стоял точно в центре круга и обреченно смотрел на Малзру и Баррина.
Баррин воспользовался тем же шестом с крюком на конце, чтобы открыть спрятанную в полу панель. Камень в форме трилистника сдвинулся в сторону, и в комнате появился ряд кронштейнов. Медные катушки и пульсирующие трубки внезапно возникли под панелями управления. Баррин проверял множество изоляционных трубок в тех местах, где они соприкасались с полом, пока Малзра работал с регулировкой уровней и переключателей.
По трубкам начали двигаться жидкости. Послышалось гулкое жужжание со стороны больших стеклянных цилиндров. Зазвенела латунная арматура. Даже купол начал издавать непрерывное гудение.
Очень высокий звук наполнил лабораторию, и тонкий красный луч вырвался из основания машины. Он пронзил воздух и пронесся как раз над плечом серебряного человека, а затем аккуратно опустился в круг посредине пола. Луч, такой стремительный мгновение назад, заколебался и обогнул серебряного человека, продолжая свое движение. В следующее мгновение он закрутился в воронку и поглотил Прототипа…
Серебряный человек стоял, окунувшись в красный свет, и смотрел на своих создателей. Они были заняты рычагами, включая один энергетический ресурс и понижая другой, управляли все увеличивающимся спиралеобразным лучом и вводили координаты пространства и времени… Свет стал ярче. Движения создателей замедлились. Гул достиг апогея. Мастер Малзра и Баррин вскоре вообще перестали двигаться, как будто замерли в пространстве… или времени.
Прототип понимал, что происходит. Ревущая машина и вращающийся конус света вошли во временной поток, затем размеры воронки стали сокращаться, и она превратилась наконец в ничто. С нарастающей силой машина начала раскручиваться подобно мотку пряжи. Все вокруг завертелось. Выйдя из состояния неподвижности, мастер Малзра и Баррин стали выполнять все, что они делали до этого, но в обратном порядке. Их движения были странными и нелогичными. Однако не только они двигались, двигался и сам Прототип, точнее, его прошлый образ. Он медленно выходил из центра круга, куда вошел всего несколько минут назад, но теперь он шел спиной вперед.
Серебряный человек в изумлении глядел на происходящее, стоя внутри воронки. Его двойник совещался с Малзрой и Баррином. Слова были неразличимы из-за гула машины, но их смысл был ясным, хотя слова и звучали задом наперед, а звуки сбивали с толку. Чем дольше они говорили, тем меньше Прототип понимал смысл разговора. Призрачная машина времени поднялась к куполу лаборатории. Когда краткая беседа была завершена, прошлый образ серебряного человека направился к двери, не видя скрытой машины и еще не зная о предстоящем разговоре.
Течение времени снаружи ускорилось. Барин и Малзра стали обходить лабораторию, демонтируя вещи, забыв о разговорах, сведя выводы к гипотезам, повторяя шаг за шагом все действия в обратном порядке. Вскоре они уже двигались с такой скоростью, что были различимы только неясные очертания фигур, а затем расплылись и они. Лаборатория была пуста некоторое время, если не принимать во внимание мышей, изредка пробегающих по полу.
Затем оба ученых вернулись, за ними следовала компания ассистентов и преподавателей. Галереи наверху заполнились учениками, во все глаза смотревшими на происходящее внизу. Прошлый образ Прототипа медленно прошел назад и остановился в центре лаборатории. Его возвращение было встречено кивками и бурными аплодисментами. Создатели обступили его. Поток вопросов вновь продолжился.
Малзра внезапно, что показалось каким-то диким порывом, подошел к Прототипу, совершил какие-то манипуляции и через мгновение снял его голову.
Стоящий внутри машины времени серебряный человек был поражен тем, как легко его демонтировали. Тело еще стояло, хотя голова лежала теперь на столе как отвергнутая, ненужная деталь. Он даже мог увидеть внутреннее устройство своей головы. Платы и провода мерцали в корпусе. Малзра что-то вытаскивал из его черепной коробки. Движения пальцев мастера вызывали подергивания в теле прошлого образа Прототипа. Еще несколько покачиваний, и Малзра извлек какую-то коробочку и открыл ее. Внутри лежал темный кристаллический камень размером с детский кулачок. Как только Малзра извлек кристалл, все последние признаки жизни покинули Прототипа.
Серебряный человек с изумлением и страхом наблюдал за тем, как Малзра высоко поднял камень. Сдавленный смешок раздался с галереи. Малзра прокричал что-то такое, что мгновенно заставило смолкнуть весельчака, направился к столу и положил камень в металлический ящик.
Ученики на галерее начали двигаться. Малзра и Баррин занимались раскладыванием разных инструментов по ящикам и протиранием тряпками измазанных в машинном масле рук. Вскоре комната совсем опустела, в ней оставался только частично разобранный механический человек, который мирно стоял посреди лаборатории – безжизненный и безголовый.
Течение времени замедлилось. Туловище серебряного человека, стоявшего внутри машины времени, накалилось от перегрузок. Он шагнул из сверкающей воронки. Вернулся реальный ход событий. Ученики направлялись обратно в галерею, преподаватели убирали инструменты и вытирали руки от масла.
Пока еще вне фазы данного времени, невидимый для всех, серебряный человек приблизился к безголовому механизму, пристально рассматривая пустое отверстие в серебряной шее. Затем он ощупал свое горло, удивляясь тому, как легко может быть снята его голова. Его сознание и эмоции могут быть мгновенно изъяты, а само существо, как большой кусок угля, может быть выставлено на всеобщее обозрение. Он был всего лишь забавой для детей. Они называли его своим другом, но правда заключалась в том, что он оставался всего лишь Арти Лопатоголовым. А без этого темного камня внутри он не был даже Лопатоголовым. Серебряный человек смотрел на свою смерть.
Путешествие во времени завершилось. Внезапно он почувствовал толчок и, окунувшись в красный луч света, вновь оказался в вихре временного потока. Мастер Малзра возвращал его обратно.
Серебряный человек вернулся. Луч исчез в машине времени, которая начала подниматься, унося с собой клубы дыма, явившиеся следствием временных перегрузок.
Баррин и Малзра оставили свои рычаги и подошли к Прототипу.
Баррин заговорил первым:
– С тобой все в порядке?
– Ты готов представить отчет? – перебил Баррина Малзра.
– Моя оболочка сильно нагрелась, – ответил серебряный человек, – но я готов.
– Как далеко ты сумел перенестись? – спросил Малзра.
– Назад в сегодняшнее утро, в момент моего пробуждения.
– Превосходно. – Баррин и Малзра отметили ответ на листке бумаги. – Ты к чему-нибудь прикасался, двигал предметы?
– Я касался ногами только пола и передвигался только сам.
– Кто-нибудь тебя заметил и были ли еще какие-либо признаки твоего присутствия?
– Нет.
– Что ты видел?
Ответ на этот вопрос прозвучал не так быстро, как остальные.
– Я видел, как меня демонтировали. Я видел, как ядро моего существа было извлечено из меня. Я видел нечто маленькое, темное и хрупкое – то, что составляет мою душу и сознание.
МОНОЛОГ
Первый день жизни всегда самый трудный. Тебя извлекли из теплого, безопасного лона, где все за тебя продумано, и бросили в холодный, жестокий мир. Многое надо преодолеть, ко многому суметь приспособиться: дышать воздухом вместо жидкости, испытать голод и холод. Самое страшное – это тот момент, когда пуповину перерезают и ты остаешься абсолютно один.
Только руки матери могут помочь пережить такую травму.
Но у тебя нет матери. Нет даже отца. У тебя есть всего пара создателей, что совсем не одно и то же. Ни один из нас не знает, как тебя успокоить и как защитить. Если тебе понадобится слишком много внимания, мы подумаем, что ты неисправен. Возможно, так случится, потому что ты создан быть орудием, а не личностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Я неоднократно говорил Урзе, что уничтожение фирексийцев равносильно убийству всех нас, ныне живущих в этом мире с момента его создания. Однако Урза скорее сотрет весь мир в порошок, чем станет мириться со своим прошлым, совсем как это было в Арготе.
Но больше всего меня пугает то, что он вновь совершает те же ошибки. Если бы он только мог обнять своего брата, а не нападать на него, если бы он только мог извиниться за свое высокомерие и одержимость и примириться с Мишрой, Война Братьев никогда бы не началась. У Джикса не было бы союзника в лице Мишры, и он не вошел бы в наш мир, а Аргот и большая часть Терисиара никогда не были бы разрушены. Если бы только Урза сотрудничал со своим братом, вместо того чтобы сражаться с ним, вместе они стали бы силой, соединились бы как две половинки силового камня, найденного ими, а путь из Фирексии навсегда закрылся бы в тот самый день, когда он был случайно открыт.
Понятие примирения теперь – это всего лишь сожаление и раскаяние. Любую оплошность Урза поворачивал против своего брата, теперь история повторяется, только на этот раз на месте Мишры его собственные ученики и созданный им серебряный человек.
Баррин, мастер магии Толарии
Глава 2
В покинутой учениками лаборатории остались только мастер Малзра, его верный помощник Баррин и серебряный человек. Повсюду валялись чертежи и непонятные инструменты.
– Ты многому научился в свой первый день, – мягко проговорил Баррин. – Мы наблюдали за тобой. Ты хорошо взаимодействовал с окружающей обстановкой.
– У меня появился друг, – подал голос серебряный человек.
Улыбка осветила лицо Баррина.
– Да, Тефери. Мой одаренный ученик. Мы знаем об этом.
– Он многое мне рассказал, – продолжал Прототип с осторожностью. – Тефери показал мне академию. Он назвал меня Арти Лопатоголовый.
Маг тяжело вздохнул:
– Тефери – блестящий молодой маг, самый многообещающий ученик, но он любит доставлять неприятности. Он в два раза усложняет все для себя и в три раза для всех вокруг.
– Почему же? Тефери хорош в качестве первого друга, – прервал его Малзра с нехарактерной для него живостью. Он переводил взгляд с серебряного человека на человека из плоти и крови. Казалось, Урза думает о чем-то еще. – В конце концов, Баррин, ты ведь сам говорил, что у Прототипа есть свои чувства и эмоции, что ему нужны друзья.
– Да, – согласился маг и перевел разговор на другую тему. – Мастер Малзра хочет поскорее начать эксперимент, для которого ты и был создан. Вот почему мы позвали тебя этим вечером.
Баррин направился к одной из стен, открыл небольшой люк и вытащил длинный шест, увенчанный небольшим крюком. Затем он поднял шест к потолку, закрепил крюк в небольшом пазу и потянул вниз. Большая панель в куполе сдвинулась, медленно отделившись от округлого изгиба, и стала плавно опускаться вниз. Показалась большая сложная конструкция, состоящая из стеклянных цилиндров и изогнутых труб в металлической обшивке. Яркий свет исходил от спускающегося аппарата, размеры которого в несколько раз превышали размеры серебряного человека.
– Это устройство предназначено для искажения временного поля, – объяснил мастер Малзра. – Оно снабжено силовым двигателем, питающимся от четырех источников энергии – тепловой, механической, геомагнетической и, конечно, энергии Трана. Тепловая энергия снабжает молекулярные временные часы, точное мерило временного вектора, измеряемого атомной вибрацией в секунду. Механическая энергия вращает агрегат вокруг своей оси, создавая таким образом под этим прибором конус радиации, внутри которого проявляется временное искривление. Геомагнетическая энергия отвечает за выявление точных координат долготы, широты и высоты для прибытия в место назначения. Силовые камни Трана, разумеется, отвечают за главное управление машиной.
– А что это за… машина? – поинтересовался серебряный человек.
– Машина времени, – объяснил Баррин. – На самом деле она может переносить не только во времени, но и в пространстве. Этой ночью мы планируем проверить только временной фактор.
– Вы хотите, чтобы я управлял этой машиной? – догадался Прототип.
– Мы хотим, чтобы ты отправился на ней в путешествие, – ответил мастер Малзра. – Живые организмы не в состоянии путешествовать во времени. Любое существо, способное дышать, у которого бьется сердце, работает пищеварительная система, имеется сеть нервных окончаний и происходят непрекращающиеся химические реакции, не приспособлено к временным перемещениям.
– Такие организмы погибают, – объяснил Баррин. – Металлы менее восприимчивы к временным перегрузкам. Серебро из всех прочих металлов обладает наибольшим сопротивлением. Поэтому ты и сделан из серебра. Вот для чего ты вообще был создан – чтобы путешествовать через временной порог и, вернувшись, доложить о том, что было тобой обнаружено.
Серебряный человек приблизился к неизвестному устройству и стал внимательно рассматривать круг на полу под массивной машиной.
– Тефери говорил мне об этом. Каждая машина создана для какой-то определенной цели. Каждая машина создана для защиты вас и академии от… внешних врагов.
– Тефери знает так много? – удивился мастер Малзра.
– Похоже, как и все здесь, – произнес серебряный человек.
– Ну тогда да, – сказал создатель. – Машина – часть этой защиты. Ты не должен разглашать информацию, которую мы тебе сообщим.
– Разумеется.
– Мы намереваемся отправить тебя, следующий прототип и, возможно, даже человека в прошлое, во времена транов. Надо изменить ход событий и оградить транов от неверного пути, который привел к нынешней, недопустимой ситуации – наличию внешней угрозы.
– Отправить меня или следующий прототип, – повторил серебряный человек, размышляя о горящей печи, кучах металлолома и рабочих с лопатами.
– Этого никто не должен знать, – сказал Малзра.
– Да, конечно, – согласился серебряный человек.
– Сегодняшняя миссия будет не такой значительной, – стал заверять Баррин, чувствуя колебания Прототипа. – Если все пойдет как надо, ты отправишься в прошлое, но не дальше сегодняшнего утра.
– Что я должен делать? – поинтересовался Прототип.
– Ты должен встать сюда, в круг, – ответил мастер Малзра. – Это все. Ты будешь стоять и ждать, пока машина сделает свою работу. Когда возврат во времени начнет замедляться, ты должен выйти из круга, чтобы оказаться в нужном времени. Ты будешь оставаться вне фазы того времени, в которое отправишься, и сможешь наблюдать окружающую тебя обстановку, но никто не сможет увидеть тебя. Это необходимо для защиты временного континуума. Как только частицы твоего тела уравновесятся с окружающей средой, этот эффект, вне фазы времени, начнет уменьшаться и вскоре ты станешь видимым. Не важно, в фазе ты или нет, но ты сможешь влиять на окружающую действительность. Мы просим тебя пока не вносить никаких явных изменений, опять же для спасения временной целостности. Мы будем контролировать твое перемещение отсюда. Как только ты вернешься в настоящее, ты сообщишь нам в подробностях, что было тобой обнаружено. Понятно?
– Я понял, – вяло произнес серебряный человек. – Это мое предназначение. Для этого я был создан.
Баррин посмотрел на серебряного человека и покачал головой. Он повернулся к Малзре и зашептал ему на ухо:
– Не нравится мне это. Тефери травмировал его.
Малзра тихо засмеялся:
– Это тебя травмировал Тефери.
– Его эмоциональное восприятие еще слишком чувствительно, слишком свежо.
– Он доказал, что в состоянии эмоционально правильно ответить Тефери.
– Говорю тебе, мне это не нравится.
– Он понимает. Он знает, что для этого и был создан.
– А что, если он вмешается в поток времени?
– Тогда мы сразу вернем его обратно и нам станет понятно, что он не подходит для данного задания.
Пока мужчины говорили, серебряный человек молчал, не упуская, однако, ни слова.
– Я понимаю, что ты хочешь поскорее начать, Малзра, но у нас еще есть время. Если наш эксперимент удастся, мы станем управлять временем как захотим. Проверка живого существа – это не то же самое, что проверка машины. Ты не можешь просто демонтировать живой организм, вставить новые запчасти и запустить его.
– Напротив, это как раз то, что мы сделали сегодня утром, – подытожил Малзра, отворачиваясь от Баррина. Повелительно махнув рукой, он приказал серебряному человеку:
– В круг! Фаза включения мощности машины займет всего несколько минут.
Не проронив ни слова, Прототип ступил в круг и замер. Он почти чувствовал молчаливое влияние машины времени, висевшей над его головой. Он стоял точно в центре круга и обреченно смотрел на Малзру и Баррина.
Баррин воспользовался тем же шестом с крюком на конце, чтобы открыть спрятанную в полу панель. Камень в форме трилистника сдвинулся в сторону, и в комнате появился ряд кронштейнов. Медные катушки и пульсирующие трубки внезапно возникли под панелями управления. Баррин проверял множество изоляционных трубок в тех местах, где они соприкасались с полом, пока Малзра работал с регулировкой уровней и переключателей.
По трубкам начали двигаться жидкости. Послышалось гулкое жужжание со стороны больших стеклянных цилиндров. Зазвенела латунная арматура. Даже купол начал издавать непрерывное гудение.
Очень высокий звук наполнил лабораторию, и тонкий красный луч вырвался из основания машины. Он пронзил воздух и пронесся как раз над плечом серебряного человека, а затем аккуратно опустился в круг посредине пола. Луч, такой стремительный мгновение назад, заколебался и обогнул серебряного человека, продолжая свое движение. В следующее мгновение он закрутился в воронку и поглотил Прототипа…
Серебряный человек стоял, окунувшись в красный свет, и смотрел на своих создателей. Они были заняты рычагами, включая один энергетический ресурс и понижая другой, управляли все увеличивающимся спиралеобразным лучом и вводили координаты пространства и времени… Свет стал ярче. Движения создателей замедлились. Гул достиг апогея. Мастер Малзра и Баррин вскоре вообще перестали двигаться, как будто замерли в пространстве… или времени.
Прототип понимал, что происходит. Ревущая машина и вращающийся конус света вошли во временной поток, затем размеры воронки стали сокращаться, и она превратилась наконец в ничто. С нарастающей силой машина начала раскручиваться подобно мотку пряжи. Все вокруг завертелось. Выйдя из состояния неподвижности, мастер Малзра и Баррин стали выполнять все, что они делали до этого, но в обратном порядке. Их движения были странными и нелогичными. Однако не только они двигались, двигался и сам Прототип, точнее, его прошлый образ. Он медленно выходил из центра круга, куда вошел всего несколько минут назад, но теперь он шел спиной вперед.
Серебряный человек в изумлении глядел на происходящее, стоя внутри воронки. Его двойник совещался с Малзрой и Баррином. Слова были неразличимы из-за гула машины, но их смысл был ясным, хотя слова и звучали задом наперед, а звуки сбивали с толку. Чем дольше они говорили, тем меньше Прототип понимал смысл разговора. Призрачная машина времени поднялась к куполу лаборатории. Когда краткая беседа была завершена, прошлый образ серебряного человека направился к двери, не видя скрытой машины и еще не зная о предстоящем разговоре.
Течение времени снаружи ускорилось. Барин и Малзра стали обходить лабораторию, демонтируя вещи, забыв о разговорах, сведя выводы к гипотезам, повторяя шаг за шагом все действия в обратном порядке. Вскоре они уже двигались с такой скоростью, что были различимы только неясные очертания фигур, а затем расплылись и они. Лаборатория была пуста некоторое время, если не принимать во внимание мышей, изредка пробегающих по полу.
Затем оба ученых вернулись, за ними следовала компания ассистентов и преподавателей. Галереи наверху заполнились учениками, во все глаза смотревшими на происходящее внизу. Прошлый образ Прототипа медленно прошел назад и остановился в центре лаборатории. Его возвращение было встречено кивками и бурными аплодисментами. Создатели обступили его. Поток вопросов вновь продолжился.
Малзра внезапно, что показалось каким-то диким порывом, подошел к Прототипу, совершил какие-то манипуляции и через мгновение снял его голову.
Стоящий внутри машины времени серебряный человек был поражен тем, как легко его демонтировали. Тело еще стояло, хотя голова лежала теперь на столе как отвергнутая, ненужная деталь. Он даже мог увидеть внутреннее устройство своей головы. Платы и провода мерцали в корпусе. Малзра что-то вытаскивал из его черепной коробки. Движения пальцев мастера вызывали подергивания в теле прошлого образа Прототипа. Еще несколько покачиваний, и Малзра извлек какую-то коробочку и открыл ее. Внутри лежал темный кристаллический камень размером с детский кулачок. Как только Малзра извлек кристалл, все последние признаки жизни покинули Прототипа.
Серебряный человек с изумлением и страхом наблюдал за тем, как Малзра высоко поднял камень. Сдавленный смешок раздался с галереи. Малзра прокричал что-то такое, что мгновенно заставило смолкнуть весельчака, направился к столу и положил камень в металлический ящик.
Ученики на галерее начали двигаться. Малзра и Баррин занимались раскладыванием разных инструментов по ящикам и протиранием тряпками измазанных в машинном масле рук. Вскоре комната совсем опустела, в ней оставался только частично разобранный механический человек, который мирно стоял посреди лаборатории – безжизненный и безголовый.
Течение времени замедлилось. Туловище серебряного человека, стоявшего внутри машины времени, накалилось от перегрузок. Он шагнул из сверкающей воронки. Вернулся реальный ход событий. Ученики направлялись обратно в галерею, преподаватели убирали инструменты и вытирали руки от масла.
Пока еще вне фазы данного времени, невидимый для всех, серебряный человек приблизился к безголовому механизму, пристально рассматривая пустое отверстие в серебряной шее. Затем он ощупал свое горло, удивляясь тому, как легко может быть снята его голова. Его сознание и эмоции могут быть мгновенно изъяты, а само существо, как большой кусок угля, может быть выставлено на всеобщее обозрение. Он был всего лишь забавой для детей. Они называли его своим другом, но правда заключалась в том, что он оставался всего лишь Арти Лопатоголовым. А без этого темного камня внутри он не был даже Лопатоголовым. Серебряный человек смотрел на свою смерть.
Путешествие во времени завершилось. Внезапно он почувствовал толчок и, окунувшись в красный луч света, вновь оказался в вихре временного потока. Мастер Малзра возвращал его обратно.
Серебряный человек вернулся. Луч исчез в машине времени, которая начала подниматься, унося с собой клубы дыма, явившиеся следствием временных перегрузок.
Баррин и Малзра оставили свои рычаги и подошли к Прототипу.
Баррин заговорил первым:
– С тобой все в порядке?
– Ты готов представить отчет? – перебил Баррина Малзра.
– Моя оболочка сильно нагрелась, – ответил серебряный человек, – но я готов.
– Как далеко ты сумел перенестись? – спросил Малзра.
– Назад в сегодняшнее утро, в момент моего пробуждения.
– Превосходно. – Баррин и Малзра отметили ответ на листке бумаги. – Ты к чему-нибудь прикасался, двигал предметы?
– Я касался ногами только пола и передвигался только сам.
– Кто-нибудь тебя заметил и были ли еще какие-либо признаки твоего присутствия?
– Нет.
– Что ты видел?
Ответ на этот вопрос прозвучал не так быстро, как остальные.
– Я видел, как меня демонтировали. Я видел, как ядро моего существа было извлечено из меня. Я видел нечто маленькое, темное и хрупкое – то, что составляет мою душу и сознание.
МОНОЛОГ
Первый день жизни всегда самый трудный. Тебя извлекли из теплого, безопасного лона, где все за тебя продумано, и бросили в холодный, жестокий мир. Многое надо преодолеть, ко многому суметь приспособиться: дышать воздухом вместо жидкости, испытать голод и холод. Самое страшное – это тот момент, когда пуповину перерезают и ты остаешься абсолютно один.
Только руки матери могут помочь пережить такую травму.
Но у тебя нет матери. Нет даже отца. У тебя есть всего пара создателей, что совсем не одно и то же. Ни один из нас не знает, как тебя успокоить и как защитить. Если тебе понадобится слишком много внимания, мы подумаем, что ты неисправен. Возможно, так случится, потому что ты создан быть орудием, а не личностью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39