А давление само по себе не страшно, опасна разница давлений
. Если бы сверху было 700 атмосфер, а снизу Ц одна, машина расплющилась бы, ка
к под прессом.
Ц Но неужели все плоское? А двигатель? В нем же есть камеры сгорания?
Ц У нас электрический двигатель и работает он от атомных аккумуляторов
.
Ц А все эти телевизионные установки, аппаратура управления. Там же тыся
чи пустотных ламп.
Ц Ни одной. Кристаллы, полупроводники. И вода для них не страшна и давлен
ие не страшно.
Я представил себе мысленно, какую работу надо было проделать, чтобы кажд
ую деталь приспособить к воде…
Ц Но это же гора проблем, Ц воскликнул я. Ц Когда вы успели все поднять?
Ведь вы так молоды.
Если хотите распознать человека, похвалите его в глаза. Тут он весь раскр
оется перед вами. Один ответит смущенной улыбкой, другой Ц самодовольно
й, этот Ц распетушится, а тот спрячется за общие слова.
Ц При чем здесь я? Ц сказал Ходоров. Ц Машина создана целой лаборатори
ей. Правда, идея моя, но ведь идеи тоже не падают с неба. Учась, мы получаем в
наследство достижения всего человечества, и самый великий изобретател
ь прибавляет только кроху. Ведь атомный двигатель изобретен до нас, подв
одный мотор Ц до нас, телевидение, в том числе и подводное, Ц тоже до нас.
До нас были созданы вычислительные машины, саморегулирующиеся и самоуп
равляющиеся устройства. Нам пришлось только соединить, скомпоновать, ко
е-что проверить и приспособить для воды. На это ушло четыре года… Больше,
чем мы предполагали.
И я понял, что этот молодой человек сделает еще очень много в своей жизни.
Так часто встречаешь людей, которые додумаются до какого-нибудь пустячк
а и кричат везде о своих заслугах. А Ходоров умалял действительные заслу
ги, значит он мог уйти далеко вперед. И так ли важно, что он относился к поро
де неумелых, не привыкших колоть дрова, не научившихся распоряжаться люд
ьми. У него была своя задача в жизни, и он справился с ней прекрасно.
Ц Машины не боятся среды, Ц продолжал Ходоров. Ц В этом их главное дост
оинство. В дальнейшем мы сделаем машины для безвоздушного пространства,
для огня, для сверхвысокого давления. Можете быть уверены Ц и в глубинах
Земли и на окраинах Солнечной системы вскоре будут работать самодвижущ
иеся машины, действующие по программе.
Но здесь интересный разговор прервала Казакова, та женщина-гидролог, ко
торая так переживала столкновение с кальмаром.
Ц Товарищи, сейчас ужин, отдых. Хотя бы за ужином забудьте о делах.
Сысоев поддержал ее:
Ц Да-да, рабочее время истекло. Оставим дела до утра.
Я замолчал. Никогда я не понимал этой застольной вежливости. Почему не го
ворить о делах, разве работа Ц скучная обязанность? Я, например, бывал в э
кспедициях, могу рассказать о них бездну поучительного. В геологии я зна
ток, тут меня можно слушать с пользой. О музыке, о стихах, о любви и прическа
х я рассуждаю, как все. Кому же это нужно, чтобы я повторял общеизвестные и
стины?
И сразу после ужина я ушел. Я лег в постель, укрылся чистой простыней, с удо
вольствием вытянул ноги, закрыл глаза. Перед глазами сразу возникли впеч
атления дня: треугольный нос, погружающийся в воду, красно-буро-зеленые п
одводные заросли, морские звезды с растопыренными лучами, рыба, похожая
на далекий пароход, присоски кальмара, величиной с блюдце. Это было сегод
ня… И праздничный ужин в столовой, шумные веселые голоса тоже были сегод
ня… И я подумал Ц вот сейчас, когда мы отдыхаем, в холодной черной глубине
стоит героиня нашего торжества Ц машина. Вокруг черно, как в погребе, сле
пые рыбы тычутся в нее мордами, крабы царапают острыми ногами. И мне стало
немножко грустно за нашего посланца… Хотя я и знал, что машина ничего не ч
увствует, все-таки было жалко ее, как всаднику жалко коня, а шоферу Ц авто
мобиль.
7.
КАК вы думаете, где океан глубже всего?
Напрашивается ответ: вероятно, в самом центре, вдали от берегов.
Не угадали. Как раз наоборот. Величайшие в мире впадины примыкают к суше, ж
мутся к прибрежным горам, к островным дугам.
Посмотрите на карту, без карты вы меня не поймете. Вот голубой простор Тих
ого океана. Мелкие места белесые, как утреннее небо. Чем глубже, тем гуще с
инева. И самое синее по краям океана, словно картограф синим карандашом п
одчеркивал берега. Узкие удлиненные впадины вытягиваются вдоль Америк
и, Алеутских островов, Курильских, Японских, Рюкю, Филиппин. Еще одна синяя
ветвь, отходя от Японии, очерчивает острова Бонин, Тонга, Кермадек. Эти по
дводные ущелья километра на три врезаются в дно океана. Здесь рекордные
глубины Ц 8, 9, 10, почти 11 километров. Океан подобен каменному бассейну с каме
нными же бортами. Но дно его неплотно пригнано к бортам. Между плитами ост
ается щель, залитая водой.
Почему же возник этот великий всемирный разлом по краям Тихого океана? В
сегда ли был здесь океан или когда-нибудь была и суша? Как образуются здес
ь горы, все ли горы на Земле возникают близ океанских впадин? И не встретим
ли мы в глубочайших впадинах какие-нибудь редкие и ценные минералы из са
мых глубоких недр? С надеждой ожидали мы, что наша машина прояснит эти важ
ные вопросы. И с нетерпением поглядывали на табло, где сменялись четырех
значные числа.
Вторую ночь машина провела на глубине 7 километров, а утром начался спуск
во впадину.
Склон был здесь круче всего. То и дело он обрывался отвесной стеной. Для зе
мных машин склон был бы непроходим. Но вода тормозила падение, наша машин
а удачно сползала по кручам, а с выступов прыгала, как лыжник с трамплина.
Прыжки получались плавными, словно в замедленной съемке. Летящий лыжник
опускает пятки, иначе он врежется носками в снег и перевернется через го
лову. Так же снижалась и машина. Она становилась на грунт задней частью гу
сениц, потом всей подошвой… и тогда уже продолжала путь.
На склоне было бесконечное разнообразие трамплинов. Машина преодолева
ла их с неизменным искусством. Местами ей приходилось делать двойные, да
же тройные прыжки. Только прикоснулась к грунту и снова парит… в воде.
Восьмой километр, за ним Ц девятый. Люди еще не бывали так глубоко. На суш
е нет восьмикилометровых шахт, нет даже буровых скважин. Только глубоков
одные лоты и драги, влекомые стальным канатом, изредка появлялись здесь,
чтобы промерить глубину или зачерпнуть грунт.
Таинственная, недоступная область! Робкие лучи прожектора выхватывали
из черной маслянистой воды смутные очертания скал. Мерещились башни, кре
постные стены. В памяти всплывали страницы из читанных в детстве романов
. Как интересно было бы наткнуться на каких-нибудь атлантов, живущих под п
рочными сводами в вечной тьме.
Но замки подплывали ближе и оказывались обычными скалами. Жизнь была и т
ут, но увы, не разумная, а убогая, нищая, как и полагается на пустынной окраи
не. А черные воды глубин и были пустынной окраиной, как бы Заполярьем для п
рогретого солнцем теплого поверхностного слоя. Пища шла сверху, оттуда п
адали отмершие остатки животных и растений. И обитатели глубин ловили жа
дными ртами этот пищевой дождь, океанскую манну небесную, или рылись в ил
е, подбирая объедки.
Нам попадались морские лилии, распластанные морские звезды, а чаще кроше
чные мешочки голотурий и погонофоры Ц жители самых больших глубин Ц то
ненькие трубочки с кишечником в щупальцах. Трубочки эти десятками намат
ывались на валы и оси. Машине приходилось состригать их, как водоросли в п
ервом подводном лесу. Рыб мы уже не встречали. Исчезли плавучие созвезди
я и рачки, вспыхивающие, как бенгальские огни. Здешние животные были проз
рачными, слепыми, даже безглазыми. Зрение было ни к чему в этой кромешной т
ьме.
Но слепая анемичная живность плодилась и процветала здесь при давлении
в 900 атмосфер, смертельном для любого из нас.
Десятый километр. Спуск стал положе, но еще труднее. Машина пробиралась с
реди просевших, отколовшихся, скатившихся глыб. То и дело заходила в тупи
ки. Ну, кажется, нет выхода. Застряли. Нет, отыскала дорогу, сворачивает впр
аво, влево, дает задний ход, и снова Ц перед нами чистая вода. Вот качающая
ся глыба. Не опрокинется ли машина? Не рухнет ли вместе с неустойчивой ска
лой? Нет, проползла, нет, увернулась.
Нам с Сысоевым приходилось тяжко. Крутизна не позволяла задержаться, пла
сты сменялись, как в кинофильме. Что-то мы подмечали и записывали на ходу
и, конечно, не успевали проверить.
Ц Юрий Сергеевич, вы не ошиблись? Вы диктовали Ц пологий пласт. Посмотри
те, какой уклон…
Да, верно. На этот раз замечание справедливое. Как же это я спутал? Пласт кр
асноватого песчаника стоит дыбом… Запрокинулся… Что такое? Обвал, ополз
ень, подводная лавина?
Только что красноватый пласт был внизу, а грязно-белый Ц наверху. Теперь
они поменялись местами.
Но это был не обвал. Опрокинулся не склон, а машина. Она не промахнулась, по
двела природа. Прыгая с очередного трамплина, машина нацелилась на широк
ий уступ. Но он был непрочен. На расстоянии этого нельзя было определить. П
од одной гусеницей грунт обрушился. Вода смягчила падение, поломок не бы
ло, во всяком случае передача изображений сохранилась. Но машина лежала
на спине, беспомощная, как перевернутый жук, и баламутила воду гусеницам
и.
Ц Алексей Дмитриевич, а на перевертывание есть программа?
Оказалось, что есть. Имеется специальный маховик, он должен раскрутиться
, создать опрокидывающее усилие…
На заднем экране побежали струи, закипела вода, взбитая лопастями. Ну же, н
у!
Нет, все на прежнем месте, красноватый пласт наверху, белый Ц внизу.
Ц Сейчас она повторит и перевернется, Ц сказал Ходоров не очень уверен
но.
Опять потекли спиральные струи, муть застлала экран. А когда она осела… к
расноватый пласт был по-прежнему наверху, а белый внизу.
И третья попытка была неудачна, и четвертая, и пятая.
Лица у нас постепенно вытягивались. Чувствовали мы себя как путник, кото
рый упал в грязь и не может выбраться. Сначала он смущенно посмеивается, п
отом досадует, сердится, а под конец приходит в ужас. Он уже не жалеет одеж
ды… лишь бы выбраться как-нибудь.
Рывок… Без результата.
Цифры неизменны. Маячит на табло все та же глубина Ц 9276 метров. Остановилс
я спидометр. Только неумолимые минуты ползут непрерывно.
Сколько мы уже стоим?
И подкрадывается опасение: не закончилось ли наше путешествие? Что-то ну
жно предпринять серьезное. Но что именно? Машине можно задать лишь то, что
ей по силам. Она не сумеет перевернуться, какие приказы ни посылай. Были бы
в ней люди, они бы вылезли, навалились плечом, приспособили бы какой-нибу
дь рычаг, переложили груз на один борт. Одним словом Ц придумали бы и смас
терили что-нибудь.
Но машина не способна придумывать и мастерить. У нее свои возможности, св
оя программа:
Рывок… Муть… Без изменения…
Светится все то же роковое число Ц 9276. Глубина свыше 9 километров. Просить
помощи? Но никакие подводники не спасут машину. Нет таких водолазов, чтоб
ы работали при давлении около тысячи атмосфер.
Ц Алексей Дмитриевич, как же быть?
Ц На плавучей базе есть электромагнитный кран. Придется послать им рад
иограмму.
Что же выходит? Путешествие прервано? Конец? Споры повисли в воздухе. Мы та
к и не узнаем, есть ли что-нибудь небывалое на самом дне. Вопросы поставле
ны, ответа нет и не будет.
И вдруг, Ц красноватое внизу, а белое наверху.
Ура! Машина перевернулась сама. Раскачала край выступа, он обломился… И в
от машина плывет вниз гусеницами, носом вверх, как и полагается.
8.
СНОВА на экране сменяются цифры Ц 9277, 9278, 9279… И еще сто метров, и еще… Когда маш
ина не стоит, цифры так и мелькают. Сысоев опять ворчит, но уже не всерьез. И
злишек работы лучше безделья. И вот первое пятизначное число Ц единица
с четырьмя нулями Ц 10 километров.
В этот момент никто не смотрит на экраны. Все ждут, когда появится знамена
тельное число. Его встречают аплодисментами, рукопожатиями, объятиями.
Скоро дно. Освещенный круг все теснее, свет прожекторов упирается в мутн
ый туман. Машина плывет во взвешенном иле. Под гусеницами не то слякоть, не
то кофейная гуща. Это тоже ил, уже осевший, но не слежавшийся.
Ц Алексей Дмитриевич, мы не завязнем в этой грязи?
Дно впадины плоское Ц первая равнина сегодня. Пожалуй, дном его можно на
звать только условно. Это просто уровень более плотной мути. Из нее, как об
ломанные зубья, торчат полузасосанные скалы. Когда машина проходит мимо
них, мы с Сысоевым определяем Ц эта глыба скатилась с 7200 метров, а этот сер
о-зеленый песчаник из ближайших мест, с 9 километров. Все знакомое, все при
бывшее сверху. Лавы мы не видим, не видим древних вулканов. Никаких неведо
мых глубинных пород. Все знакомое, все прибывшее сверху. Разочарован я? По
жалуй, нет. Дороже всего достоверные факты. На них можно опираться твердо,
чтобы идти вперед. И в голове у меня всплывает обычное: "Так вот она какая, о
кеанская впадина. Почему же она возникла в таком виде? И что полезного сто
ит искать здесь?"
Из желтой мглы выдвигается серая тень. Гуще, отчетливей, придвинулась вп
лотную. Машина остановилась перед крутой матово-черной базальтовой сте
ной. Это противоположная грань впадины Ц край океанского ложа.
Если бы океан внезапно высох, удивительная картина предстала бы перед на
шими глазами.
Мы увидели бы узкую долину, почти ущелье, шириной не более 5 километров, за
несенное красноватым илом. А с обеих сторон его Ц горные массивы, не хреб
ты, а скорее каменные стены. На востоке стена в 3-4 километра высотой, серо-ч
ерная, угрюмая, почти отвесная. На западе стена полосатая, пестрая, разбит
ая трещинами на причудливые глыбы Ц узкие и плоские, остроконечные и ок
руглые, похожие на рыцарей в шлемах и на солдат в касках. Полнеба заслонил
а бы эта стена. И высоко-высоко на горизонте на 11-километровой высоте над н
ей вились бы дымки Курильских вулканов.
Мы увидели бы… Но океан не высох. Прозрачная вода вовсе не так уж прозрачн
а. На глубину 10 километров она не пропускает ни одного луча. Подводное уще
лье было заполнено черной, как смола, жидкостью, и никто не мог полюбовать
ся его суровой красотой.
9.
"ГОРЯЧО поздравляем замечательным успехом. Желаем новых творческих дос
тижений на пользу Родине.
Коллектив работников лаборатории № 4".
Машина дошла до рекордной глубины в 5 часов вечера по курильскому времен
и, а по московскому в час ночи, и утренние газеты успели поместить коротко
е сообщение о нашей победе. А когда утро пришло на Итуруп, к нам дождем пос
ыпались поздравительные телеграммы.
Поздравления присылали знакомые и незнакомые: сотрудники лаборатории,
где создавалась машина, рабочие опытного завода, где она была изготовлен
а, студенты Ц однокашники Ходорова, профессора, некогда ставившие ему о
тметки, коллективы и отдельные лица. Самую длинную и восторженную телегр
амму прислал некто Волков Ц непосредственный начальник Ходорова. Проч
тя ее, Алеша иронически улыбнулся и сказал:
Ц Конечно, теперь он поздравляет. А раньше на каждом совещании твердил: м
ы не имеем права разбазаривать народные средства на никому не нужные про
жекты, вроде подводной машины.
Потом пришли поздравления от "съезда океанографов", от Института вычисли
тельной техники и от пионеров школы № 7 города Нижнего Тагила. "Мы обещаем
учиться только на хорошо и отлично, чтобы в будущем делать такие же умные
машины, как ваша", Ц писали ребята. И еще какая-то Людмила Стороженко-Петр
ова прислала прочувствованную радиограмму из Сочи. Ходоров долго тер се
бя по лбу, вспоминая, где они встречались. "Да это же Люся Петрова! Ц воскли
кнул он. Ц Я был страшно влюблен в нее в 8 классе, даже хотел топиться. А она
рвала мои записочки, не читая".
Но беспрерывно прибывающие приветствия отрывали нас от экрана, где прои
сходили волнующие события. И как ни приятно было получать поздравления,
Ходоров приказал радисту самому просматривать почту, передавать тольк
о деловые сообщения. Часа полтора никто не тревожил нас, потом радист все
же постучал и вручил еще одно послание от того же Волкова:
"Сообщите точные сроки выхода машины на берег. К вам выезжают для встречи
представители научных учреждений, общественности, центральной печати.
Обеспечьте прием, питание, помещение…"
Ц Куда же мы денем столько людей? Ц спросил радист растерянно.
Но это смущало нас меньше всего. Гостей мы как-нибудь разместили бы. Беда
была в том, что за четверть часа перед этим экраны погасли, связь с машиной
была утеряна.
1 2 3 4 5
. Если бы сверху было 700 атмосфер, а снизу Ц одна, машина расплющилась бы, ка
к под прессом.
Ц Но неужели все плоское? А двигатель? В нем же есть камеры сгорания?
Ц У нас электрический двигатель и работает он от атомных аккумуляторов
.
Ц А все эти телевизионные установки, аппаратура управления. Там же тыся
чи пустотных ламп.
Ц Ни одной. Кристаллы, полупроводники. И вода для них не страшна и давлен
ие не страшно.
Я представил себе мысленно, какую работу надо было проделать, чтобы кажд
ую деталь приспособить к воде…
Ц Но это же гора проблем, Ц воскликнул я. Ц Когда вы успели все поднять?
Ведь вы так молоды.
Если хотите распознать человека, похвалите его в глаза. Тут он весь раскр
оется перед вами. Один ответит смущенной улыбкой, другой Ц самодовольно
й, этот Ц распетушится, а тот спрячется за общие слова.
Ц При чем здесь я? Ц сказал Ходоров. Ц Машина создана целой лаборатори
ей. Правда, идея моя, но ведь идеи тоже не падают с неба. Учась, мы получаем в
наследство достижения всего человечества, и самый великий изобретател
ь прибавляет только кроху. Ведь атомный двигатель изобретен до нас, подв
одный мотор Ц до нас, телевидение, в том числе и подводное, Ц тоже до нас.
До нас были созданы вычислительные машины, саморегулирующиеся и самоуп
равляющиеся устройства. Нам пришлось только соединить, скомпоновать, ко
е-что проверить и приспособить для воды. На это ушло четыре года… Больше,
чем мы предполагали.
И я понял, что этот молодой человек сделает еще очень много в своей жизни.
Так часто встречаешь людей, которые додумаются до какого-нибудь пустячк
а и кричат везде о своих заслугах. А Ходоров умалял действительные заслу
ги, значит он мог уйти далеко вперед. И так ли важно, что он относился к поро
де неумелых, не привыкших колоть дрова, не научившихся распоряжаться люд
ьми. У него была своя задача в жизни, и он справился с ней прекрасно.
Ц Машины не боятся среды, Ц продолжал Ходоров. Ц В этом их главное дост
оинство. В дальнейшем мы сделаем машины для безвоздушного пространства,
для огня, для сверхвысокого давления. Можете быть уверены Ц и в глубинах
Земли и на окраинах Солнечной системы вскоре будут работать самодвижущ
иеся машины, действующие по программе.
Но здесь интересный разговор прервала Казакова, та женщина-гидролог, ко
торая так переживала столкновение с кальмаром.
Ц Товарищи, сейчас ужин, отдых. Хотя бы за ужином забудьте о делах.
Сысоев поддержал ее:
Ц Да-да, рабочее время истекло. Оставим дела до утра.
Я замолчал. Никогда я не понимал этой застольной вежливости. Почему не го
ворить о делах, разве работа Ц скучная обязанность? Я, например, бывал в э
кспедициях, могу рассказать о них бездну поучительного. В геологии я зна
ток, тут меня можно слушать с пользой. О музыке, о стихах, о любви и прическа
х я рассуждаю, как все. Кому же это нужно, чтобы я повторял общеизвестные и
стины?
И сразу после ужина я ушел. Я лег в постель, укрылся чистой простыней, с удо
вольствием вытянул ноги, закрыл глаза. Перед глазами сразу возникли впеч
атления дня: треугольный нос, погружающийся в воду, красно-буро-зеленые п
одводные заросли, морские звезды с растопыренными лучами, рыба, похожая
на далекий пароход, присоски кальмара, величиной с блюдце. Это было сегод
ня… И праздничный ужин в столовой, шумные веселые голоса тоже были сегод
ня… И я подумал Ц вот сейчас, когда мы отдыхаем, в холодной черной глубине
стоит героиня нашего торжества Ц машина. Вокруг черно, как в погребе, сле
пые рыбы тычутся в нее мордами, крабы царапают острыми ногами. И мне стало
немножко грустно за нашего посланца… Хотя я и знал, что машина ничего не ч
увствует, все-таки было жалко ее, как всаднику жалко коня, а шоферу Ц авто
мобиль.
7.
КАК вы думаете, где океан глубже всего?
Напрашивается ответ: вероятно, в самом центре, вдали от берегов.
Не угадали. Как раз наоборот. Величайшие в мире впадины примыкают к суше, ж
мутся к прибрежным горам, к островным дугам.
Посмотрите на карту, без карты вы меня не поймете. Вот голубой простор Тих
ого океана. Мелкие места белесые, как утреннее небо. Чем глубже, тем гуще с
инева. И самое синее по краям океана, словно картограф синим карандашом п
одчеркивал берега. Узкие удлиненные впадины вытягиваются вдоль Америк
и, Алеутских островов, Курильских, Японских, Рюкю, Филиппин. Еще одна синяя
ветвь, отходя от Японии, очерчивает острова Бонин, Тонга, Кермадек. Эти по
дводные ущелья километра на три врезаются в дно океана. Здесь рекордные
глубины Ц 8, 9, 10, почти 11 километров. Океан подобен каменному бассейну с каме
нными же бортами. Но дно его неплотно пригнано к бортам. Между плитами ост
ается щель, залитая водой.
Почему же возник этот великий всемирный разлом по краям Тихого океана? В
сегда ли был здесь океан или когда-нибудь была и суша? Как образуются здес
ь горы, все ли горы на Земле возникают близ океанских впадин? И не встретим
ли мы в глубочайших впадинах какие-нибудь редкие и ценные минералы из са
мых глубоких недр? С надеждой ожидали мы, что наша машина прояснит эти важ
ные вопросы. И с нетерпением поглядывали на табло, где сменялись четырех
значные числа.
Вторую ночь машина провела на глубине 7 километров, а утром начался спуск
во впадину.
Склон был здесь круче всего. То и дело он обрывался отвесной стеной. Для зе
мных машин склон был бы непроходим. Но вода тормозила падение, наша машин
а удачно сползала по кручам, а с выступов прыгала, как лыжник с трамплина.
Прыжки получались плавными, словно в замедленной съемке. Летящий лыжник
опускает пятки, иначе он врежется носками в снег и перевернется через го
лову. Так же снижалась и машина. Она становилась на грунт задней частью гу
сениц, потом всей подошвой… и тогда уже продолжала путь.
На склоне было бесконечное разнообразие трамплинов. Машина преодолева
ла их с неизменным искусством. Местами ей приходилось делать двойные, да
же тройные прыжки. Только прикоснулась к грунту и снова парит… в воде.
Восьмой километр, за ним Ц девятый. Люди еще не бывали так глубоко. На суш
е нет восьмикилометровых шахт, нет даже буровых скважин. Только глубоков
одные лоты и драги, влекомые стальным канатом, изредка появлялись здесь,
чтобы промерить глубину или зачерпнуть грунт.
Таинственная, недоступная область! Робкие лучи прожектора выхватывали
из черной маслянистой воды смутные очертания скал. Мерещились башни, кре
постные стены. В памяти всплывали страницы из читанных в детстве романов
. Как интересно было бы наткнуться на каких-нибудь атлантов, живущих под п
рочными сводами в вечной тьме.
Но замки подплывали ближе и оказывались обычными скалами. Жизнь была и т
ут, но увы, не разумная, а убогая, нищая, как и полагается на пустынной окраи
не. А черные воды глубин и были пустынной окраиной, как бы Заполярьем для п
рогретого солнцем теплого поверхностного слоя. Пища шла сверху, оттуда п
адали отмершие остатки животных и растений. И обитатели глубин ловили жа
дными ртами этот пищевой дождь, океанскую манну небесную, или рылись в ил
е, подбирая объедки.
Нам попадались морские лилии, распластанные морские звезды, а чаще кроше
чные мешочки голотурий и погонофоры Ц жители самых больших глубин Ц то
ненькие трубочки с кишечником в щупальцах. Трубочки эти десятками намат
ывались на валы и оси. Машине приходилось состригать их, как водоросли в п
ервом подводном лесу. Рыб мы уже не встречали. Исчезли плавучие созвезди
я и рачки, вспыхивающие, как бенгальские огни. Здешние животные были проз
рачными, слепыми, даже безглазыми. Зрение было ни к чему в этой кромешной т
ьме.
Но слепая анемичная живность плодилась и процветала здесь при давлении
в 900 атмосфер, смертельном для любого из нас.
Десятый километр. Спуск стал положе, но еще труднее. Машина пробиралась с
реди просевших, отколовшихся, скатившихся глыб. То и дело заходила в тупи
ки. Ну, кажется, нет выхода. Застряли. Нет, отыскала дорогу, сворачивает впр
аво, влево, дает задний ход, и снова Ц перед нами чистая вода. Вот качающая
ся глыба. Не опрокинется ли машина? Не рухнет ли вместе с неустойчивой ска
лой? Нет, проползла, нет, увернулась.
Нам с Сысоевым приходилось тяжко. Крутизна не позволяла задержаться, пла
сты сменялись, как в кинофильме. Что-то мы подмечали и записывали на ходу
и, конечно, не успевали проверить.
Ц Юрий Сергеевич, вы не ошиблись? Вы диктовали Ц пологий пласт. Посмотри
те, какой уклон…
Да, верно. На этот раз замечание справедливое. Как же это я спутал? Пласт кр
асноватого песчаника стоит дыбом… Запрокинулся… Что такое? Обвал, ополз
ень, подводная лавина?
Только что красноватый пласт был внизу, а грязно-белый Ц наверху. Теперь
они поменялись местами.
Но это был не обвал. Опрокинулся не склон, а машина. Она не промахнулась, по
двела природа. Прыгая с очередного трамплина, машина нацелилась на широк
ий уступ. Но он был непрочен. На расстоянии этого нельзя было определить. П
од одной гусеницей грунт обрушился. Вода смягчила падение, поломок не бы
ло, во всяком случае передача изображений сохранилась. Но машина лежала
на спине, беспомощная, как перевернутый жук, и баламутила воду гусеницам
и.
Ц Алексей Дмитриевич, а на перевертывание есть программа?
Оказалось, что есть. Имеется специальный маховик, он должен раскрутиться
, создать опрокидывающее усилие…
На заднем экране побежали струи, закипела вода, взбитая лопастями. Ну же, н
у!
Нет, все на прежнем месте, красноватый пласт наверху, белый Ц внизу.
Ц Сейчас она повторит и перевернется, Ц сказал Ходоров не очень уверен
но.
Опять потекли спиральные струи, муть застлала экран. А когда она осела… к
расноватый пласт был по-прежнему наверху, а белый внизу.
И третья попытка была неудачна, и четвертая, и пятая.
Лица у нас постепенно вытягивались. Чувствовали мы себя как путник, кото
рый упал в грязь и не может выбраться. Сначала он смущенно посмеивается, п
отом досадует, сердится, а под конец приходит в ужас. Он уже не жалеет одеж
ды… лишь бы выбраться как-нибудь.
Рывок… Без результата.
Цифры неизменны. Маячит на табло все та же глубина Ц 9276 метров. Остановилс
я спидометр. Только неумолимые минуты ползут непрерывно.
Сколько мы уже стоим?
И подкрадывается опасение: не закончилось ли наше путешествие? Что-то ну
жно предпринять серьезное. Но что именно? Машине можно задать лишь то, что
ей по силам. Она не сумеет перевернуться, какие приказы ни посылай. Были бы
в ней люди, они бы вылезли, навалились плечом, приспособили бы какой-нибу
дь рычаг, переложили груз на один борт. Одним словом Ц придумали бы и смас
терили что-нибудь.
Но машина не способна придумывать и мастерить. У нее свои возможности, св
оя программа:
Рывок… Муть… Без изменения…
Светится все то же роковое число Ц 9276. Глубина свыше 9 километров. Просить
помощи? Но никакие подводники не спасут машину. Нет таких водолазов, чтоб
ы работали при давлении около тысячи атмосфер.
Ц Алексей Дмитриевич, как же быть?
Ц На плавучей базе есть электромагнитный кран. Придется послать им рад
иограмму.
Что же выходит? Путешествие прервано? Конец? Споры повисли в воздухе. Мы та
к и не узнаем, есть ли что-нибудь небывалое на самом дне. Вопросы поставле
ны, ответа нет и не будет.
И вдруг, Ц красноватое внизу, а белое наверху.
Ура! Машина перевернулась сама. Раскачала край выступа, он обломился… И в
от машина плывет вниз гусеницами, носом вверх, как и полагается.
8.
СНОВА на экране сменяются цифры Ц 9277, 9278, 9279… И еще сто метров, и еще… Когда маш
ина не стоит, цифры так и мелькают. Сысоев опять ворчит, но уже не всерьез. И
злишек работы лучше безделья. И вот первое пятизначное число Ц единица
с четырьмя нулями Ц 10 километров.
В этот момент никто не смотрит на экраны. Все ждут, когда появится знамена
тельное число. Его встречают аплодисментами, рукопожатиями, объятиями.
Скоро дно. Освещенный круг все теснее, свет прожекторов упирается в мутн
ый туман. Машина плывет во взвешенном иле. Под гусеницами не то слякоть, не
то кофейная гуща. Это тоже ил, уже осевший, но не слежавшийся.
Ц Алексей Дмитриевич, мы не завязнем в этой грязи?
Дно впадины плоское Ц первая равнина сегодня. Пожалуй, дном его можно на
звать только условно. Это просто уровень более плотной мути. Из нее, как об
ломанные зубья, торчат полузасосанные скалы. Когда машина проходит мимо
них, мы с Сысоевым определяем Ц эта глыба скатилась с 7200 метров, а этот сер
о-зеленый песчаник из ближайших мест, с 9 километров. Все знакомое, все при
бывшее сверху. Лавы мы не видим, не видим древних вулканов. Никаких неведо
мых глубинных пород. Все знакомое, все прибывшее сверху. Разочарован я? По
жалуй, нет. Дороже всего достоверные факты. На них можно опираться твердо,
чтобы идти вперед. И в голове у меня всплывает обычное: "Так вот она какая, о
кеанская впадина. Почему же она возникла в таком виде? И что полезного сто
ит искать здесь?"
Из желтой мглы выдвигается серая тень. Гуще, отчетливей, придвинулась вп
лотную. Машина остановилась перед крутой матово-черной базальтовой сте
ной. Это противоположная грань впадины Ц край океанского ложа.
Если бы океан внезапно высох, удивительная картина предстала бы перед на
шими глазами.
Мы увидели бы узкую долину, почти ущелье, шириной не более 5 километров, за
несенное красноватым илом. А с обеих сторон его Ц горные массивы, не хреб
ты, а скорее каменные стены. На востоке стена в 3-4 километра высотой, серо-ч
ерная, угрюмая, почти отвесная. На западе стена полосатая, пестрая, разбит
ая трещинами на причудливые глыбы Ц узкие и плоские, остроконечные и ок
руглые, похожие на рыцарей в шлемах и на солдат в касках. Полнеба заслонил
а бы эта стена. И высоко-высоко на горизонте на 11-километровой высоте над н
ей вились бы дымки Курильских вулканов.
Мы увидели бы… Но океан не высох. Прозрачная вода вовсе не так уж прозрачн
а. На глубину 10 километров она не пропускает ни одного луча. Подводное уще
лье было заполнено черной, как смола, жидкостью, и никто не мог полюбовать
ся его суровой красотой.
9.
"ГОРЯЧО поздравляем замечательным успехом. Желаем новых творческих дос
тижений на пользу Родине.
Коллектив работников лаборатории № 4".
Машина дошла до рекордной глубины в 5 часов вечера по курильскому времен
и, а по московскому в час ночи, и утренние газеты успели поместить коротко
е сообщение о нашей победе. А когда утро пришло на Итуруп, к нам дождем пос
ыпались поздравительные телеграммы.
Поздравления присылали знакомые и незнакомые: сотрудники лаборатории,
где создавалась машина, рабочие опытного завода, где она была изготовлен
а, студенты Ц однокашники Ходорова, профессора, некогда ставившие ему о
тметки, коллективы и отдельные лица. Самую длинную и восторженную телегр
амму прислал некто Волков Ц непосредственный начальник Ходорова. Проч
тя ее, Алеша иронически улыбнулся и сказал:
Ц Конечно, теперь он поздравляет. А раньше на каждом совещании твердил: м
ы не имеем права разбазаривать народные средства на никому не нужные про
жекты, вроде подводной машины.
Потом пришли поздравления от "съезда океанографов", от Института вычисли
тельной техники и от пионеров школы № 7 города Нижнего Тагила. "Мы обещаем
учиться только на хорошо и отлично, чтобы в будущем делать такие же умные
машины, как ваша", Ц писали ребята. И еще какая-то Людмила Стороженко-Петр
ова прислала прочувствованную радиограмму из Сочи. Ходоров долго тер се
бя по лбу, вспоминая, где они встречались. "Да это же Люся Петрова! Ц воскли
кнул он. Ц Я был страшно влюблен в нее в 8 классе, даже хотел топиться. А она
рвала мои записочки, не читая".
Но беспрерывно прибывающие приветствия отрывали нас от экрана, где прои
сходили волнующие события. И как ни приятно было получать поздравления,
Ходоров приказал радисту самому просматривать почту, передавать тольк
о деловые сообщения. Часа полтора никто не тревожил нас, потом радист все
же постучал и вручил еще одно послание от того же Волкова:
"Сообщите точные сроки выхода машины на берег. К вам выезжают для встречи
представители научных учреждений, общественности, центральной печати.
Обеспечьте прием, питание, помещение…"
Ц Куда же мы денем столько людей? Ц спросил радист растерянно.
Но это смущало нас меньше всего. Гостей мы как-нибудь разместили бы. Беда
была в том, что за четверть часа перед этим экраны погасли, связь с машиной
была утеряна.
1 2 3 4 5