Филипп – обязательный в каждой компании балагур. Очень общителен, потому что не уверен в себе. Смешит, чтобы быть в центре внимания. Готов даже себя выставить на смех. Наедине с собой теряется, впадает в уныние. На людях парень дельный и исполнительный.
Павел – стержень, хребет группы, самый взрослый духовно. Не слишком способен, возможно, не успел развить ум чтением. Некогда было. Старший брат в многодетной семье, смолоду добытчик и работник. И в обществе сверстников всегда помнит о товарищах, не только о собственных интересах.
Роман – спортсмен, перворазрядник. Не дотянул до мастера. Любит природу, любит действовать, не очень любит думать. Может, потому и не дотянул до мастера. Не сумел перехитрить соперников. «Не сумел навязать свою волю» – называется это в спорте.
Игнат (но Эдик по натуре) – способный малый, мог бы быть дельным, но глубоко убежден, что «работа для дураков». Стезя умного: устроиться, устроить, достать. Разыгрывает бывалого, намекает на влиятельные знакомства. Но в глубине души перепуган, не верит в самого себя, при первом испытании впадает в истерику. Его отчисляют сразу же. И в книгу он попал, бедняга, чтобы быть отчисленным.
Безымянный соня. Тоже попал, чтобы быть отчисленным. Девиз его жизни: «Где бы ни поспать, лишь бы поспать». Его тоже отчислят, потому что Инфанту не нужны бесчувственные кролики, способные проспать землетрясение. Что они расскажут потом?
Теперь о девушках. Первая – Ольга, моя любимица Очень хорошая девушка – прилежная, трудолюбивая, принципиальная. И хорошенькая, кроме того: с удивительно тонким лицом и тонкой талией, этакая березка, прорисованная перышком. Почти не подкрашивается. И так хороша, от природы. Сознает свои достоинства и не снисходит до кокетства. Когда-нибудь появится в ее жизни принц, полюбит и будет носить на руках. Так понимает любовь: ее носят на руках. Сама холодновата: Ольга, не Олечка. Несколько пассивна. Ждет, чтобы ей указали, пригласили, помогли. Но терпеливо ждет, без хныканья. Никогда не теряет достоинства, даже в опасных положениях.
Провал на экзамене был большим ударом для Ольги. У себя в районе она была гордостью школы и роно. Привыкла быть отличницей, добивалась успехов настойчиво и сосредоточенно. Не слишком начитанна… не тратила время на внепрограммное чтение. Боюсь, что я добавил каплю дегтя в характеристику образцовой героини. Но это школа виновата Недостаток от исполнительности.
Ташенька (Таисия – не Наташа) – подруга Ольги, одноклассница, но не отличница. Кургузая толстушка, добросердечная и добродушная, жалостливая, любит детишек, щенков, котят, птенцов, выпавших из гнезда. Молитвенно влюблена в подругу, но даже не пытается подражать. Скромна… как-то громогласно скромна. Все время подчеркивает свою беспомощность. Может быть, это своеобразная форма кокетства «Глядите, какая я слабая! Скорее сюда, все на помощь ко мне!»
Алла – антипод Ольги (и Ташеньки). Не очень хорошая девушка в куртке с хризантемами и алых штанах. Способная, даже талантливая, но училась посредственно, потому что всегда увлекалась чем-нибудь: фигурным катанием на льду, Кафкой, шейком, собаководством, киноартистами. Интересуется мальчиками и не скрывает этого. С девочками не ладит, и они ее недолюбливают. Склонна рисковать в отличие от боязливой Ташеньки и разумно осторожной Ольги.
Ну вот, характеры есть, целый десяток, незрелые, способные к развитию. Теперь надо их столкнуть, и завяжется интрига.
Таблица ролей
Ну вот, характеры есть, целый десяток, незрелые, способные к развитию. Теперь надо их столкнуть, и завяжется интрига.
Но разве суть в столкновении характеров? О нелинейной фантастике идет речь.
Я даже не решил еще, кто кого полюбит. Боюсь, что все шестеро парней (кроме полусонного) влюбятся в Ольгу. Мальчишкам свойственно стадное чувство. Все это не так уж важно для Инфанта. У института своя программа испытаний, и она диктует последовательность глав.
Некогда я удивился, прочтя у Алексея Толстого, что он не составляет план романа о Петре. Есть у него характеры, герои живут. Когда обдумывается очередной эпизод, автор решает, кто в нем принимает участие и как действует. Я недоумевал… верный последователь плановости в литературе. Потом понял, что на самом деле план есть и в «Петре». План за писателя составила история. Есть порядок в событиях: свержение соправительницы Софьи, стрелецкий бунт, Азов, Голландия, битва под Нарвой, Шлиссельбург, закладка новой столицы…
Нечто подобное получается у меня с Инфантом. Все кролики проходят через одни и те же эпизоды. Все они завербовались в Инфант, потому что не попали в институты, все встретились на пристани в Беломорске, все ехали на остров на пароходе и в пути попали в аварию, все. и т. д. Обстоятельства были одинаковые: проявлялись по-разному характеры. Я могу составить таблицу по ординате – обстоятельства, по абсциссе – имена. Я даже составил ее.
Вот первая строка: не попали в институт. Почему?
Виталий – из-за неуместной самостоятельности. Оригинальничал, независимость демонстрировал. Не потрафил.
Филипп – из-за несамостоятельности. Скучал в одиночестве за учебниками. Все компаньона ждал. И подготовился плохо.
Илья – из-за неорганизованности. Решил задачу быстро, но зачем-то искал более красивое, нетривиальное решение. Зря потратил время. Не успел переписать начисто. Заспешил, перепутал плюс и минус.
Павел стремился заработать. Мало времени отвел на подготовку.
Алла тоже не успела. Любовь крутила.
Роман уповал на свои спортивные достижения. Но неосторожно подал в институт, где директор был равнодушен к стадиону.
Игнат-Эдик мог бы подготовиться, но он же считал экзамен делом второстепенным. Главное – устроить телефонный звонок. Не удалось. Отец подвел. Заявил, что сам он начинал рядовым солдатом и никто его не устраивал в академию.
Ольгу подвела ее собственная школа. Предъявляла пониженные требования, в Москве девушка не вытянула. И самолюбие не позволяло ей вернуться в родной район с клеймом поражения.
И Ташенька не вытянула, само собой.
Что касается безымянного сони, он все проспал Вообще, жил на авось Повезет – примут, не повезет – не примут.
Строка вторая, все десятеро поступили на работу в некий таинственный, по-видимому, закрытый институт НИИНФ. И вот, встретившись на пристани в Беломорске (могу рассказать, как они были одеты), ребята гадают, что такое НФ.
– Новейшая физика, – уверен Павел.
Виталий, словесник, напоминает, что с буквы Ф начинается много наук: философия, филология, физиология, фототехника…
– Но зачем же филологию помещать в Белом море?
– Институт нерешенных формул, – мечтает Илья.
– Неплановое финансирование, – предполагает Игнат.
– Небесный футбол, – приходит в голову Роману.
А Ташеньке – новые фасоны.
– Институт наивных фифочек, – подкалывает Филипп.
– Махальных фанфаронов, – готова отбрить Алла.
Так, гадая и зубоскаля, они представляются друг другу и читателю. У кого что на уме.
Не в каждой сценке каждому предоставляется слово. Но я, автор, знаю, что они сказали бы. Сами подсказывают. Появившись на свет, мною же порожденные герои упрямо гнут свою линию. Иному надо бы дать задание, поручить высказывание, а он упрямится: не в моем характере.
А с другой стороны, мне легче. Дан эпизод. И герои готовы. Сами диктуют, как им хочется проявиться.
Необитаемый остров
Именно необитаемый. В Белом море полно таких островков Скала в полкилометра длиной, мох, черника, корявые, пригнутые ветром к земле карликовые березки. Вокруг молочная мгла, угрюмые туши других скал на горизонте.
Ночная тревога на пароходе. Пассажиров поднимают с коек, сажают в шлюпку, велят грести к ближайшему островку. И вот они выбираются на мокрые камни – семь парней, три девушки.
Я-то, автор, знаю, что это учебная тревога. Инфант испытывает, как ведут себя кролики в чрезвычайных обстоятельствах. Но испытуемые не знают… воспринимают робинзонаду всерьез.
Плачет испуганная Ташенька. Ольга молчит, крепится. Для нее важно всегда сохранять достоинство.
А больше всех шумит Игнат. Кому-то грозит, обещает жаловаться, кричит, что «кто-то виноват, кто-то обязан спасать». Но некому звонить по телефону. Тут, на пустынном островке, мастер устраиваться и устраивать теряет почву под ногами. Он в панике и сеет панику.
Павел первым принимается за дело. Дождь идет, холодно, девчонки простудятся. Навес прежде всего. Костер хорошо бы. У кого есть спички? Собирайте дрова. Его примеру следуют Виталий, и компанейский Филипп, и неловкий Илья, и Роман. Филя уже балагурит. Он растеряется только в одиночестве. Его слушают. Смеются. Что еще нужно?
Роман приволок самое большое бревно, плавник нашел в темноте. Гордится силой. На Ольгу посматривает, ждет одобрения. Все они смотрят на Ольгу.
Виталий, конечно, все подмечает, запоминает. По привычке подбирает выразительные слова, чтобы позже написать рассказ о смертельной опасности? А опасность смертельная? Едва ли. В семнадцать лет не верится в реальность собственной гибели. Но все-таки страшновато, сосет под ложечкой.
С утра проблема еды. Черникой не прокормишься. Но есть грибы. И ловится рыба. В Беломорске Виталий разглядел, что тамошние ребята ловят камбалу острыми палочками. Протыкают, так и носят улов, нанизывая. Набирается на жиденькую уху. Трудно ловить: сноровки нет, и вода ледяная. Походи в ней!
День проходит, другой, не появляются спасатели. Павел предлагает строить плот. Кто поплывет рискуя? Кого оставят слабых кормить? Характеры подсказывают.
А соня все спит. Авось обойдется. Когда спишь, меньше есть хочется.
Вертолет прибывает на четвертый день робинзонады, когда Роман, Виталий и Алла отчаливают на плоту. А вы других послали бы?
Волетворцы
Лаборатории номер 1 похожа сейчас на класс. Борис Борисович сидит за кафедрой, откинувшись, зорко поглядывает сквозь прищуренные веки, Гелий бегает из угла в угол, с жаром объясняет задачу восьмерке испытателей. Восемь осталось. Выслушав рассказы о пребывании на острове, Гелий и ББ отчислили двоих: соню, которому рассказать было нечего, и Игната, который только грозил пожаловаться. Крайности: излишнее спокойствие и излишнее возбуждение мешают опыту.
– Итак, вы отправитесь в Беломорск на день, – говорит Гелий. – Вам дается дар превращения Вы сможете как угодна менять свое тело и лицо в пределах генотипа человека. За пределы остерегайтесь выходить. Наблюдайте, запоминайте все детали…
– Разве можно менять свое тело и лицо? – спрашивает Алла. – Ведь это же гены определяют.
Гелий мог бы ответить, что институт исследует произвольные параметры. Я мог бы ответить, что научная фантастика допускает что угодно, даже то, что науке не понравится. Но мне самому неинтересно описывать невозможное, а Гелию неинтересно исследовать невозможное. И он объясняет (испытуемым и читателям).
В человеческом теле пять систем управления, которые сложились постепенно в течение двух миллиардов лет развития жизни.
Первая система – генетическая. Она обеспечивает повторение формы тела родителей. Благодаря ей от мухи рождаются мухи, от львов – львы. Без нее вид исчез бы в следующем же поколении.
Но генетическая система не увязана с внешним миром, с временами года, теплом, холодом. И природа добавила к ней другую систему управления – гуморальную, соковую, кровяную. Химический состав сока у низших животных и растений регулирует стадии развития и их своевременность, прорастание весной, цветение, плодоношение.
Но гуморальная система слишком медленна. Она пригодна для стадий роста, не годится, чтобы ловить добычу или удирать от хищников. И природа добавила в нее, с медуз начиная, электрическую сигнальную систему: нервную. А к ней – все более сложную программу действий, в зависимости от раздражений извне.
Но нервно-вегетативная, она же безусловно-рефлекторная, система непригодна в меняющейся обстановке. Она запрограммирована на всю жизнь и подводит долгоживущих животных. Поэтому природа в основном, начиная от рыб, присоединила еще четвертую, условнорефлекторную систему, систему накопления личного опыта. И создала для нее специальный орган – мозг. И создала критерий для отбора полезных навыков: полезное приятно, вредное причиняет боль.
Но условнорефлекторная, четвертая система имеет свой недостаток: она сиюминутна. Больно сейчас, приятно сейчас. Кроме того, она эгоистична: больно мне, приятно мне. Для заботы о будущем, для обмена опытом при жизни потребовалось еще одно усовершенствование, пятая система управления: сознание, позволяющее выражать опыт словами и передавать словами.
Казалось бы, получен отрицательный ответ: форма тела зависит от первой системы, и она не подчиняется пятой – сознанию, воле.
Однако в нелинейной природе все гораздо сложнее.
Новые, более совершенные системы проникали в дела старых и постепенно перенимали их. Нервы были созданы для управления движениями, у человека они ведают всеми внутренними органами. А безусловнореф-лекторных движений осталось не так много: отдергивание, мигание. И то можно играть в мигалки, задерживая веки силой воли. Услышав оскорбительное слово, мы краснеем, мы лезем в драку, потеряв соображение. Иначе говоря, слово, сигнал для пятой системы, приводит в действие и четвертую – эмоциональную и вторую – гуморальную. Вспомнив обидчика, вообразив обиду, мы сжимаем кулаки, мы скрежещем зубами. Воображение – вот рычаг воздействия на нижние уровни физиологии.
– Мы в Инфанте усилим связь между всеми системами вашего тела, – говорит Гелий. – Мы подчиним ваши гены сознанию. Вам надо будет вообразить желательную форму, и вы получите новое лицо через две-три минуты, новое тело – через десять–пятнадцать.
– А зачем это нужно? – спрашивает Ольга.
– Разве вы довольны сами собой? – спрашивает Гелий быстро.
Вообще-то, Ольга довольна, но кто же признается в таком самомнении? Она молчит. А парни начинают фантазировать.
Виталий, например, хотел бы мысли читать. Очень нужно это начинающему писателю.
Илья, к удивлению, хотел бы усовершенствовать математические способности. Он выше других в математике, но недоволен своим уровнем.
Однако Гелий ставит условия:
– Чур, мозг не менять. Сначала разберемся с телом. А то напортите – не восстановишь. И еще одно условие: тело любое, но череп вместительный, чтобы сохранить и разум и память.
Маскарад
Это центральная и самая объемная часть романа. Здесь узел, здесь главный опыт, основные приключения.
А в рассказе о романе – несколько страничек. При изложении замысла обоснования занимают больше места, чем действия.
Итак, в маленьком лесорыбном Беломорске сразу восемь волшебников, восемь Протеев, меняющих внешность по выбору.
В сомнении они сначала: как же менять внешность?
Виталий (рассказчик) долго раздумывает. Нет у него планов на перелицовку. Потом решает превратиться в Гелия. Тут ревность играет роль. Виталий подозревает, что Ольга неравнодушна к их наставнику.
А где Ольга? Три Ольги сразу. Ольга – подлинная, вторая – Ташенька, конечно, для той подруга – идеал. А третью нипочем не угадаете. Третья Ольга – Филипп. Для смеху и из любопытства Филя принял образ девушки. Не нравится. Парни пристают, напрашиваются на знакомство.
Гелий распознает мнимых. Одна Ольга балагурит, другая все жалуется на беспомощность.
Это я для кино придумал такой эпизод. Представьте, как интересно артистке сыграть три характера в одном облике.
И подлинная Ольга охотно отходит в сторонку с мнимым Гелием. Но он-то оказывается несостоятельным. Не может ответить на серьезные вопросы, не может о себе (о Гелии) рассказать. И стыдно ему становится: вроде чужое платье надел, чужие тайны подслушивает. Поспешно скрывается, чтобы снова стать Виталием.
Прибегает Филипп (и этот вернулся в свой облик). Сообщает, что Роман осуществляет свою мечту. Он видоизменил тело, приспособил для мирового рекорда, собирается выступать на стадионе. У Филиппа озорная идея: он просит Илью и Виталия, главных выдумщиков, изобрести ему сверхрекордное тело так, чтобы обставить Романа.
«Выдумщики» предлагают Филиппу довольно уродливое тельце: тонконогое, обтекаемое, с головой, убранной в плечи. А на макушке шип, как у сверхзвуковых самолетов, воздух пробивать.
И этот уродец ставит рекорд, обогнав опытного и умелого Романа.
Спортсмен оскорблен и обижен. Он произносит речь, самую длинную в своей жизни, о честности в спорте. На беговой дорожке сравниваются сила, воля, опыт спортсмена… а не обтекаемость, придуманная хитроумными конструкторами тел. Это уже не бег, это соревнование моделистов.
А друзья возражают, что Роман и сам моделировал свое тело, стало быть, поступал не по-спортивному.
Дискуссия возникает вторично между Аллой и Ольгой.
1 2 3