Время от времени, чтобы успокоить нервы, он делал шумный налёт на какой-нибудь банк и, разрезав бронированный сейф, брал оттуда какую-нибудь символическую мелочь - сотню-другую фертингов.
Но зато какое удовольствие испытывал он, кропотливо разрабатывая план операции, подолгу простаивая с секундомером за витриной расположенного напротив банка кафе или изучая хитросплетения сигнализации по выкраденной схеме и, наконец, - о радость! - отстреливаясь холостыми патронами от полицейских во время бешеной погони по ночным улицам Давилона...
Начальник полиции, разумеется, был в курсе предстоящего налёта и предупреждал своих подчиненных, чтобы они как-нибудь случайно не ранили или, чего доброго, не догнали и не арестовали любимчика его сиятельства.
После такого мероприятия Танцор месяц ходил довольный, пока зуд снова не охватывал его и не заставлял искать новых приключений.
На лице выпившего пузырёк валерьянки Джулио появилась улыбка, и Пупс поглядывал на него с одобрением. Он очень не любил подле себя серьёзных или огорчённых.
На сцене установили декорации, и начался аттракцион "Резиновый клоун", который радовал его сиятельство ничуть не меньше, чем в прежние времена.
Возвратившись домой в прекрасном расположении духа, Пупс увидел в прихожей чучело попугая, державшего в клюве записку следующего содержания: "Раб Вашего Сиятельства нижайше умоляет принять от него эту птицу, которая более никогда не дерзнёт произнести даже звука, способного вызвать недовольство Вашего Сиятельства".
Пупс погладил чучело по спинке и сказал:
- Хорошо, хорошо, я верю. Ты не дерзнешь. Но твой бывший хозяин... С легкостью покусившийся на основы основ... на величие нашего гимна... Чего ещё от него ожидать? Это вопрос... Простить - не значит забыть.
Уже после того, как его сиятельство забрался в кровать, позвонил сыщик Фокс, ныне занимавший должность Тайного министра. В его подчинении находились все полицейские управления и все особо секретные агенты подлунного мира.
- Простите, что беспокою вас в столь поздний час, господин Пупс.
- Все в порядке, Фокс, говорите, я вас слушаю.
- Минуту назад получено интересное сообщение: агент Тихоня, который, как вы помните...
- Да, да, я помню.
- Он сообщает об успешном внедрении.
- Отлично работаете, Фокс. Эти трое мерзавцев - опаснейшие преступники; необходимо знать всё, что у них на уме.
- Но это, как говорится, хорошая новость.
- Ладно, выкладывайте плохую.
- Он утверждает...
- Ну, говорите!
- Он утверждает, что они знают всё.
- Что?!
- Мерзавцы как-то всё пронюхали и теперь не жрут наши продукты. Берут воду прямо из лужи, а еду из леса.
- Нет, этого не может быть!
- Увы, мой повелитель, увы.
- Ай-ай-ай-ай-ай-ай-ай... Но что же, они намерены бежать?
- Сейчас наш агент пытается это выяснить.
- Хорошо, хорошо, надо подумать.
- Спокойной ночи, господин Пупс... ваше сиятельство. Я не сомневаюсь, что вы примете единственно верное решение.
Его сиятельство положил трубку, сел на кровати и крепко задумался.
Глава третья
На сцене вновь появляются
столь зловещие фигуры, что господин Пупс в сравнении с ними
кажется нам просто милашкой
На северо-восточной, самой дальней оконечности полуострова Клушка, в лесной болотистой местности, кишащей комарами и гнусом, располагался посёлок так называемых "ссыльных доброхотов" - гномов, имевших преступное прошлое, но под действием порошка раскаявшихся и добровольно явившихся в полицию.
Ссыльные жили в бревенчатых избушках и работали на заготовке клюквы, которая произрастала здесь круглый год. Поселенец был обязан каждый день собрать и сдать ведро клюквы. А если кто-то не выполнял норму, то долг его накапливался, и в конце недели за него рассчитывались остальные.
Бежать отсюда было некуда, потому что с трех сторон полуостров окружала вода, а путь в глубь материка преграждали непроходимые болота.
По воскресеньям в поселок прилетал грузовой вертолет. Он забирал большой металлический контейнер с клюквой, а взамен оставлял продукты питания и ширпотреб. Посадочная площадка находилась на единственной здесь сухой каменистой возвышенности.
Гномом, представлявшим здесь власть, был старший надзиратель разжалованный когда-то за нерадивость полицейский Пфигль. Он ненавидел свою работу до такой степени, что время от времени специально наедался предназначенных для поселенцев обогащенных порошком продуктов. И тогда ему всё становилось безразлично.
Самую большую и крепкую избу в посёлке занимали Жмурик, Тефтель и Ханаконда. Мощное преступное сообщество, которое они называли "семьёй", было разрушено. При них остались только два охранника да некстати подвернувшиеся Мига и Кролл, которых в последнее время буквально на каждом шагу преследовали неудачи. Теперь оба прохвоста вместе с бывшими охранниками, которых звали Хорёк и Губошлёп, были при Ханаконде чем-то вроде прислуги. Они прибирались в доме, мыли посуду и собирали норму клюквы не только за себя, но и за своих шефов. Жмурик и Тефтель в лес не ходили, но сидели целыми днями за переборкой ягод. Ханаконда ни к какой работе не прикасался. Он только смотрел в окно, слушал радиоприемник и постоянно о чём-то напряжённо думал.
Вообще-то находящийся под действием порошка гном не мог думать самостоятельно. Он выполнял свои обязанности согласно подробнейшим служебным инструкциям и радовался жизни согласно бодрым установкам, звучащим по радио и телевидению. Но в том-то и дело, что Ханаконда уже не находился под действием гипнотического порошка. Ни он сам, ни Жмурик с Тефтелем, ни четверо работавших на них простофиль.
Оказавшись здесь, на Клушке, Ханаконда однажды могучим усилием воли заставил себя отказаться от привозимых на вертолете продуктов. По прошествии суток он полностью восстановил ясность ума и память. Он снова стал коварным, жестоким и чрезвычайно опасным для окружающих. Мысль о побеге и жестоком мщении поглотила его целиком, не оставив места ни для чего другого. Время от времени он скрипел зубами и шипел, как змея.
Конечно, он не мог действовать без сообщников, а потому вернул ясность мысли находившимся рядом Миге, Кроллу, Хорьку и Губошлёпу. Семеро понимавших что к чему гномов уже представляли собой значительную силу, а под руководством умного и жестокого главаря, вырвавшись на свободу, они могли наделать неисчислимых бед.
Для того чтобы постоянно находиться в форме и быть готовыми к решительным действиям, бандитам приходилось пить болотную воду, а питаться исключительно грибами, клюквой и дикорастущим чесноком. Из-за этого у них постоянно болели животы, всё валилось из рук, а любая мелочь вызывала приступ раздражения. То и дело они дрались между собой, оставляя друг другу на физиономиях синяки и ссадины.
Свой паёк, состоящий из разнообразных, вкусных, но щедро сдобренных порошком продуктов, они выбрасывали в специально вырытую за домом и прикрытую ветками глубокую яму.
- Погода портится, - хрипло произнес Ханаконда, барабаня пальцами по мутному стеклу небольшого окошка. - Где до сих носит этих идиотов...
Тефтель и Жмурик сидели на табуретках и, как обычно, не спеша перебирали ягоды, бросая листики и мусор прямо на пол. На плите кипела кастрюля с грибами, от одного запаха которых всех давно воротило.
- Сегодня утром Губошлёп опять залезал в яму, - доложил Жмурик. Слопал две банки консервов и булку с маком, хе-хе.
- С-скотина, - прошептал Ханаконда. - Имейте в виду, господа сообщники, не будет дисциплины - не будет побега. Другой жизни вам не видать, передохнете все здесь, на болоте.
- А уже есть какие-нибудь соображения насчёт побега, а, шеф? поинтересовался Тефтель.
- Соображения? Так я вам и сказал, чтобы вы завтра же всем растрепали. Сегодня Губошлёп залез в яму, а завтра кто-нибудь ещё нажрётся порошка и побежит докладывать о побеге старшему надзирателю.
- Обижаете, начальник, - возразил Тефтель. - Гадом буду, если побегу к надзирателю. А может, всё-таки махнём через пролив? Пилы и топоры у нас есть - доберемся до берега и сколотим плот. Дождемся попутного ветра, поднимем парус - и мы уже на том берегу!
- Ты - дурак. Ещё ни одно судно не смогло преодолеть течение в проливе. Плот унесёт в Северный океан и затрёт во льдах. Не мешайте мне думать.
Ханаконда снова забарабанил по окну и заскрипел зубами.
На пороге послышался топот сапог, и в дом вошли Хорёк, Губошлёп, Мига и Кролл. Рожи у них были красные и распухшие от укусов комаров. В руках они держали вёдра с клюквой, наполненные не более чем на две трети.
- Почему раньше времени? - произнёс, не оборачиваясь, Ханаконда.
- Погода портится, шеф, - объяснил Хорёк. - Поднялся ветер, дождь вот-вот хлынет. Завтра встанем пораньше и наверстаем.
- Если не сделаете план, накажу всех четверых.
- Сделаем, шеф, всё будет в порядке.
"Как бы этот ветер не испортил все дело, - проворчал про себя Ханаконда. - Если завтра погода будет нелётная, придется отложить затею до следующего рейса..."
- Губошлёп, - позвал он щуплого и лопоухого гнома. - Подойди ко мне.
Тот встал перед шефом, глядя на него счастливыми, бессмысленными глазами-пуговицами.
- Зачем ты лазил в яму, Губошлёп? Ты ведь знал, что этого нельзя делать.
- Знал, шеф, конечно знал. Да уж только очень болел живот от этой нашей еды. Будто выпил ведро бензина, а после какая-то сволочь просунула туда руку с горящей спичкой...
Приступ боли обжёг внутренности Ханаконды, он стиснул зубы и прикрыл глаза. Такие приступы случались последнее время с ним довольно часто. Он проглотил горсть таблеток и произнес сдавленно:
- Теперь всё в порядке?
- Да, шеф, чувствую себя хорошо.
- И что же ты теперь собираешься делать?
- Вот думаю сходить к старшему надзирателю и донести, что мы тут собираемся сбежать и на воле сколотить банду, - простодушно отвечал Губошлёп.
Тефтель выронил на пол ковшик, из которого пил воду.
- Что-что? - удивленно вскинул брови Ханаконда. - Как ты говоришь "донести старшему надзирателю"?
- Именно так, шеф. Господин старший надзиратель каждый раз говорит об этом на построении. Он говорит, что, если мы не будем доносить друг на друга, он урежет нам пайки. А продукты в пайке первый сорт, поверьте мне, шеф.
Некоторое время все с ужасом смотрели на Губошлёпа, который как ни в чём не бывало простодушно улыбался. Ханаконда медленно шагнул к нему и погладил по голове:
- Хорошо, хорошо, молодец. Только ты вот что... Ты не ходи сегодня к этому старшему надзирателю, ладно?
- Как прикажете, шеф.
- Сейчас ты вот что сделай: бери ведро и отправляйся в лес, за дальнюю просеку. Тут без тебя вышло новое, особо важное распоряжение: чтобы клюкву по ночам собирать. Она, видишь ли, именно в это время особенные соки набирает, целебные, понимаешь?
- Да-да-да, понимаю...
- Вот и молодец. Так что одевайся потеплее - и вперёд.
Губошлёп покосился на своих товарищей, которые теперь едва сдерживали смех.
- Один?
- Один, один. Работа эта, видишь ли, очень ответственная, не всякого пошлют. Тут без тебя старший надзиратель приходил, он прямо так и сказал: только тебе, мол, он и доверяет.
Лицо Губошлёпа осветилось гордостью. Он набросил поверх ватника плащ с капюшоном, подхватил вёдра и, весело насвистывая, зашагал из дома в сторону леса.
Проследив за ним через окно, Ханаконда повернулся к оставшимся:
- Что, господа мазурики, ещё кому-нибудь охота набить брюхо?
Все понимали, для чего шеф отправил провинившегося на ночь в лес. Действие порошка ограничивалось сутками, и ближайшим утром этот срок истекал. Оставлять недотепу в поселке было опасно, потому что Пфигль мог в любую минуту нагрянуть с проверкой. А ночёвка в холодном лесу послужит Губошлёпу и остальным хорошим уроком.
- Загнёмся мы здесь, шеф, честное слово, загнёмся, - заскулил Кролл, нервы у которого были на пределе. - У меня в животе будто ежи завелись, будто не желудок внутри, а осиное гнездо... За что, за что мне такое наказание!
- Молчать! - крикнул Ханаконда, которого самого то и дело скрючивало от боли. - Все зубы выбью!.. Всё, завтра рванём когти, понятно? Уйдём на продуктовом вертолёте, век воли не видать. Теперь всем тихо и слушайте сюда внимательно...
Когда далеко за полночь в радостном волнении улеглись спать, Хорёк подсел к кровати Ханаконды и прошептал:
- Такое дело, шеф. В нашем посёлке есть ещё один гном, который сам догадался про порошок.
- Это кто же?
- Зовут Тихоня, он здесь несколько дней, новенький.
- Это маленький такой, дохлый?
- Вроде того, шеф. Только вы не смотрите, что он дохлый, руки у него сильные, будьте-нате.
- А ты уже и это знаешь?
- Да так... Нагнулись за одним грибом и стукнулись лбами. Я ему хотел щелбана вкатить, а он мою руку схватил и так сжал... будто клещами. Согнул меня одной рукой и на землю положил.
- Ну а что же ты?
- А он вдруг заулыбался, помог подняться. Слово за слово, разговорились. На свободе он один работал, специалист по кредитным карточкам. Говорит, что грёб денежки лопатой.
- Значит, он тоже грибы собирал? Ладно, приведи его, прямо сейчас. Посмотрим, что за специалист.
Новенький показался Ханаконде гномом умным и скрытным, но как раз такие ему и нравились. Полицейские провокаторы, втираясь в доверие, обычно ведут себя шумно и развязно - так они себе представляют настоящих бандитов. А этот говорил мало и только по делу. Кроме того, новенький разбирался в электронных банковских системах, а такому специалисту в преступном мире цены нет. И Ханаконда захотел непременно заполучить его к себе в банду.
Выслушав план побега, Тихоня внёс несколько дельных предложений и сходу, поскольку времени на раздумья уже не было, согласился вступить в банду. Старшего надзирателя Пфигля он предложил усыпить настоем из мухоморов, а четверых охранников из вертолёта выманить наружу, не причинив им вреда. Вертолёт мигом перенесёт их через болота, а уж потом они знают, что делать.
Глава четвёртая
Отмщение грядёт.
Агент Тихоня в затруднительном положении.
Банда совершает побег
Если Жмурик, Тефтель, Ханаконда и Губошлёп думали, что на свободе они начнут грабить банки и жить припеваючи (Мига и Кролл давно уже ровным счётом ничего не думали), то сам главарь имел на будущее гораздо более серьёзные планы. Всё время мучительного, голодного заточения на комарином болоте он жил одной только мыслью о мщении. Не только Пупсу, но и всем подлунным гномам, которых он ненавидел. Не раз Ханаконда воображал, как Верховный Правитель, слабый и безоружный, молит его о пощаде, ползая на коленях. Как он сам станет Верховным Правителем, и тогда начнется другой, настоящий, правильный порядок.
Никаких привилегированных каст! Он наденет на всех, на всех до единого, серые робы и заставит всех ходить только строем. Шаг в сторону - побег. Прыжок на месте - провокация! Половина работает, другая половина сидит в карцерах, третья ползает на брюхе у него в услужении. Не выходит... Хорошо, пусть одна треть ползает, треть работает, остальные - в карцер. Кормить только чесноком, грибами и клюквой. О-о! Как ужасна будет его месть! Как восхитительно будет упоение абсолютной безграничной властью!..
Ночью поднялся сильный ветер с океана, который повалил множество деревьев и оборвал провода. Старший надзиратель Пфигль остался без связи с центром. Заговорщики ликовали.
Явился из леса Губошлёп, еле живой от усталости, мокрый и продрогший. Действие порошка закончилось, он всё вспомнил и теперь прятал глаза от своих товарищей.
Всем происходящим агент Тихоня был поставлен в чрезвычайно трудное положение. Ему предстояло сделать выбор из двух одинаково скверных вариантов: либо раскрыть себя и предотвратить побег, либо оставаться в банде ещё неопределенно долгое время.
Раскрывать себя он не имел права, оставаться в банде не очень ему улыбалось. Но и дальнейшая жизнь на болоте становилась невыносимой.
А пока лейтенант Ригль (таково было настоящее имя "Тихони") дожидался восстановления линии связи, дела приняли нешуточный оборот.
Продуктовый вертолёт тяжело зарокотал над посадочной площадкой и медленно опустился, подняв веер грязных брызг из лужиц. На землю спрыгнул сопровождавший груз вооружённый сержант.
Утерев рукавами лица, наряд вытянул руки по швам. Немигающие глаза поселенцев не вызвали у полицейского подозрений. Он подозвал дежурного:
- Что, этот бездельник Пфигль опять дрыхнет?
- Так точно, господин полицейский! - отрапортовал Тихоня. - Господин старший надзиратель угорел от печки и просил его не беспокоить. Он просил доложить за него, что на вверенной ему территории происшествий не случилось и вообще полный порядок.
- Хорошо, если порядок, - сказал сержант, оглядываясь по сторонам. Ночью сорвало провода над болотами, там сейчас работают ремонтники. Можно надеяться, что связь появится с минуты на минуту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47