Все мои подруги и друзья уже остепенились: образование, работа, пенсионные накопления, перспективы. У них закладные, стиральные машины, графики работы. Почти все состоят в браке, у некоторых даже есть дети. Наверное, поэтому мы с Максом расстались. Нам обоим стало ясно, что у нас никогда не будет общего счета в банке и детей с его волосами и моими глазами.
Я уже начинала со страхом подсчитывать, какую часть жизни прожила и сколько мне еще осталось, мысленно перебирала то, что сделала и чего еще не успела. Мне двадцать восемь. Я не курю и никогда не курила, ем помногу овощей и фруктов. Поднимаюсь по лестнице пешком, пренебрегая лифтом, иногда занимаюсь бегом. По моим подсчетам, впереди у меня еще лет пятьдесят, а то и шестьдесят. С лихвой хватит, чтобы научиться писать киносценарии, поплавать на байдарке и увидеть северное сияние. И встретить мужчину моей мечты. Или, что вероятнее, мужчин моих мечтаний. На прошлой неделе я прочла в газете, что скоро женщины смогут рожать и в шестьдесят лет, и вздохнула с облегчением.
Наверное, Макс будет сегодня на вечеринке, куда я собралась. По дороге домой я пообещала себе выглядеть неотразимо. Вымою голову, надену красное платье, буду смеяться, флиртовать напропалую и танцевать. Пусть увидит, от чего он отказался, и поймет, что мне на него плевать. Мне и без него не одиноко.
* * *
Я вымыла голову. Выгладила платье. Полежала в ванне с ароматным маслом, расставив по бортику зажженные свечи, хотя за окном было еще светло. Съела два тоста с белковой пастой «Мармайт», потом прохладный, истекающий соком нектарин.
Макс так и не пришел. Я то и дело оглядывалась на дверь. Познакомилась с адвокатом Робертом с кустистым бровями и с занудой Теренсом. От души потанцевала со старым приятелем Гордоном, который когда-то познакомил меня с Максом. Поболтала с Люси, на тридцатилетие которой мы и собрались, и с ее новым парнем — рост семь футов и обесцвеченные волосы. Говоря со мной, он наклонялся, а я казалась себе карлицей или ребенком. В половине двенадцатого я ушла, поужинала в китайском ресторанчике с давними подругами Кэти и Мел, немного выпила — совсем чуть-чуть, только для веселья. Ребрышки, скользкая лапша, дешевое красное вино. В тоненьком платье мне стало холодно. Я продрогла и устала, мне вдруг захотелось умчаться домой и зарыться в подушку.
Только в половине второго я вернулась домой. После полуночи Кэмден оживает. На улицу выползают чудаковатые типы — одни вялые, другие взбудораженные. Ко мне пробовал клеиться какой-то парень с зеленым хвостом, я отшила его, а он лишь пожал плечами и ухмыльнулся. Симпатичная полуголая девчонка кружилась на тротуаре как юла. На нее никто не обращал внимания.
Спотыкаясь, я отперла дверь и включила свет в холле. На коврике у порога лежало письмо. Первым делом я взглянула на почерк. Незнакомый. Аккуратный черный курсив. «Мисс Наде Блейк». Я просунула ноготь под край клапана и вскрыла конверт.
Глава 4
— Он что-то искал? По всей квартире? — Линкс указал на ворохи одежды, сваленные на пол подушки, кучу газет на ковре.
— Нет, — ответила я. — Это я виновата. Заработалась. Вот освобожусь — и все уберу.
На лице инспектора появилось недоуменное выражение, словно он только что проснулся и не вполне понимал, где находится.
— Послушайте, мисс...
— Блейк.
— Да, мисс Блейк... я закурю — не возражаете?
— Да ради Бога.
Покопавшись в барахле, я отыскала резную пепельницу в форме острова Ибица. И забеспокоилась, что старший инспектор Линкс заподозрит меня в употреблении наркотиков. Но он не уловил связи. Выглядел он неважно. Мой дядя перенес три инфаркта, но продолжал курить, хотя уже не мог толком затянуться. А друг Макса после операции так и не оправился от нервного срыва. Прошел год, а он по-прежнему говорит дрожащим голосом человека, готового расплакаться. Линкс напомнил мне обоих. Смотреть, как он закуривает, — отличное упражнение на развитие терпения. У него так тряслись пальцы, что он едва сумел поднести спичку к сигарете — правда, всего на долю секунды. Казалось, он прикуривает не в относительно спокойной обстановке моей гостиной, а на мачте траулера где-нибудь в Северном Ледовитом океане.
— Вы в порядке? — спросила я. — Может, принести чего-нибудь? Чаю хотите?
Линкс попытался ответить, но его прихватил приступ надрывного кашля. Он сумел лишь покачать головой.
— А если с медом и лимоном?
Он продолжал качать головой. Потом вынул из кармана замусоленный платок и вытер глаза. И заговорил так тихо, что пришлось придвинуться к нему вплотную, чтобы услышать.
— Так мы говорили... — Он задумался, потеряв мысль. — О том, кто здесь бывает.
— Да, — устало подтвердила я. — Вы уже спрашивали. А может, одно письмо не стоит таких трудов? Работы будет много. У меня часто бывают гости. Здесь долго жил мой приятель. Не квартира — проходной двор. Недавно я уезжала на пару месяцев и пустила пожить знакомую. Понятия не имею, кого она сюда водила.
— А где она сейчас? — просипел Линкс.
— Кажется, в Праге. Задержалась по дороге в Перт.
Линкс обернулся к своему коллеге. Инспектор Стадлер выглядел солиднее и надежнее, чем Линкс. Усталость только придавала ему шарма. Стадлер сохранял полнейшую невозмутимость. Прямые волосы, зачесанные назад, рельефные скулы и темные глаза. Стадлер посматривал на меня, как на чрезвычайно интересный, но странноватый экземпляр. Под его взглядом я чувствовала себя скорее дорожно-транспортным происшествием, нежели женщиной. Наконец он соизволил заговорить:
— Кто, по-вашему, мог прислать это письмо? Раньше вы таких не получали? А звонки с угрозами были? А странные встречи?
— Встречи? Сколько угодно, — отозвалась я. Линкс встрепенулся и словно ожил. — Каждую неделю я бываю в новых домах. Нет, я не взломщица. — На шутку они не среагировали. Даже не улыбнулись. — Мы с напарником развлекаем детей на праздниках. С кем только не приходится встречаться! Знаете, когда отбиваешься от приставаний отца пятилетней именинницы, пока ее мать в кухне зажигает свечки на торте, как-то поневоле теряешь веру в человека.
Линкс затушил наполовину выкуренную сигарету и сразу взял вторую.
— Мисс... — он заглянул в блокнот, — мисс... — похоже, собственный почерк он разбирал с трудом, — Блейк. Видите ли, у нас есть... хм... основания полагать, что совсем недавно... этот же человек посылал письма другим женщинам. — И он быстро переглянулся со Стадлером, словно прося моральной поддержки. — Цель наших расспросов — установить связь между происшествиями.
— Кому он писал?
Линкс опять закашлялся. Стадлер упорно молчал. Сидел и не сводил с меня глаз.
— Понимаете, — наконец начал он, — мы не имеем права разглашать подробности, пока следствие не закончено. Так мы рискуем зайти в тупик.
— Боитесь, что я захочу познакомиться с этими женщинами?
Линкс вытащил платок и трубно высморкался. Посмотрел на Стадлера. Тот отвел взгляд. Обнаружил в блокноте что-то интересное.
— Но мы будем держать вас в курсе, — пообещал Линкс.
— А зачем? — удивилась я. — Это же просто письмо.
— Это не пустяк. У нас есть психолог, доктор Грейс Шиллинг — специалист по... хм... Она будет здесь... — он взглянул на часы, — с минуты на минуту.
Повисла пауза.
— Послушайте, я не дура, — заявила я. — Год назад ко мне в квартиру кто-то вломился, но ничего не взял. Наверное, я его спугнула. Но полиция приехала по вызову только на следующий день, да и то нехотя. А тут столько народу из-за одного письма. В чем дело? Вам что, не хватает настоящих преступлений?
Стадлер захлопнул блокнот и сунул его в карман.
— Нас уже обвинили в том, что мы пренебрегаем такими угрозами в адрес женщин, — объяснил он. — Мы решили исправиться.
— Да? — отозвалась я. — Тогда ясно.
* * *
Доктор Шиллинг принадлежала к тем женщинам, которым я всегда завидовала. Видимо, она была отличницей в школе. Одевалась элегантно. Длинные белокурые волосы закалывала небрежно, давая понять, что серьезное отношение к собственной внешности не в ее правилах. Таких людей даже вопящая ребятня не выводит из себя. Если бы я ждала ее, то привела бы квартиру в порядок. Меня раздражало только одно: ее чрезвычайная серьезность, почти печальная озабоченность по отношению ко мне. В ней было что-то от ведущей религиозной передачи.
— Насколько я понимаю, вы недавно расстались с парнем, — сказала она.
— И могу заверить, что Макс этого письма не писал. Во-первых, ему не под силу даже нацарапать записку для молочника. Во-вторых, он ушел сам.
— И все-таки вы сейчас особенно беззащитны.
— Скорее зла, как черт.
— Какой у вас рост, Надя?
— Не трогайте мою любимую мозоль. Чуть больше пяти футов. Я — вспыльчивая и уязвимая карлица. Вы к этому вели? Значит, не ошиблись.
Она даже не улыбнулась.
— А что, у меня есть причины для волнений? — полюбопытствовала я.
Последовала очень долгая пауза. Потом доктор Шиллинг заговорила, старательно выбирая слова:
— Видите ли... волноваться бессмысленно. Но на всякий случай все-таки ведите себя так, будто волнуетесь. Ведь вам угрожают. Притворитесь, будто вы поверили.
— Вы вправду считаете, что кто-то хочет убить меня просто так, без причин?
Она задумалась.
— Без причин? Может быть. Есть люди, которые без труда находят причины, чтобы нападать на женщин и убивать их. Нам эти причины кажутся абсурдными. Но от этого не легче, верно?
— Да, хорошего мало, — согласилась я.
— Нет, — еле слышно выговорила доктор Шиллинг, словно разговаривала с кем-то, кого не видела я.
Глава 5
Похоже, уходить они не собирались. Через пару часов Линксу позвонили, и он побрел к двери, а Стадлер и доктор Шиллинг остались. Пока мы беседовали с доктором Шиллинг, Стадлер сходил за сандвичами, молоком и фруктами. Потом провел меня по квартире, проверяя, насколько надежны замки (замки его не удовлетворили), а доктор Шиллинг пообещала заварить чай. Я слышала, как она чем-то звенит, лязгает и плещет в кухне. Она вернулась с кружками. Стадлер сбросил пиджак и засучил рукава.
— С тунцом и огурцом, с лососем и огурцом, с курятиной, с ветчиной и горчицей, — объявил он, раскладывая сандвичи.
Я выбрала с ветчиной, доктор Шиллинг — с тунцом. Я сразу поняла, что тунец полезнее для здоровья, а я по недомыслию жую вредный продукт.
— Вы тоже служите в полиции? — спросила я.
Доктор Шиллинг как раз откусила сандвич, поэтому только покачала головой, пытаясь проглотить кусок. Я пережила минутный триумф. Мне удалось застать ее врасплох.
— Нет, нет, — наконец произнесла она с таким видом, будто я оскорбила ее. — Я консультант.
— А работаете где?
— В клинике Уэлбека.
— Где?
— Грейс скромничает, — объяснил Стадлер. — В своей сфере она видный специалист. Считайте, что вам крупно повезло.
Доктор Шиллинг впилась в него взглядом и покраснела — но, как показалось мне, не от смущения, а в гневе. Меня уже начинали бесить эти быстрые взгляды и шепотки. Я чувствовала себя непрошеным гостем среди давних друзей, у которых есть понятные только им шутки, свой жаргон, общее прошлое.
— Понимаете, — продолжала я, — я развлекаю детей. В будни, когда все на работе, я обычно бываю свободна. А вы, доктор Шиллинг...
— Зовите меня по имени, Надя, — перебила она.
— Хорошо, Грейс. Мне известно, что все врачи — очень занятые люди. Каждый раз убеждаюсь в этом, когда мне нужна помощь. Признаюсь честно: мне не терпится излить вам душу. Но объясните, зачем такому выдающемуся психиатру, как вы, торчать в замусоренной квартире в Кэмдене и жевать сандвич с тунцом? Вы не смотрите на часы, вам не звонят на мобильный. Странно все это.
— Что же тут странного? — Стадлер вытер губы. Он съел сандвич с лососем. Скорее всего мой сандвич с ветчиной был самым дешевым и вредным. — Нам необходимо составить план действий. Надо обеспечить вам защиту, вот мы и встретились здесь. А у доктора Шиллинг свои задачи: прежде всего помочь нам найти человека, который угрожает вам. Поэтому ей предстоит изучить вас и вашу жизнь, понять, что привлекло этого сумасшедшего.
— Значит, это я во всем виновата? — уточнила я. — Я его спровоцировала?
— Вы ни в чем не виноваты, — поспешила заверить Грейс. — Но он выбрал вас.
— А по-моему, вы делаете из мухи слона, — заявила я. — Есть такие парни, которые пишут женщинам всякие гадости только потому, что боятся их. Вот и все. Подумаешь!
— Вы не правы, — возразила Грейс. — Это письмо — акт насилия. Человек, который послал его... в некотором роде перешел границу. Его следует опасаться.
Я озадаченно уставилась на нее:
— По-вашему, я опасаюсь недостаточно?
Она допила чай. Мне показалось, что она намеренно тянет время.
— Я могу посоветовать вам, как себя вести, — ответила она. — Но какие чувства испытывать — решать вам. Дайте кружку. Сейчас принесу еще чаю.
Тема была закрыта. Стадлер кашлянул.
— Если вы не против, я хотел бы расспросить вас о том, как вы живете, с кем дружите, с какими людьми встречаетесь, какие у вас привычки и так далее.
— Вы не похожи на полицейского, — заметила я.
Он вскинул голову. Потом улыбнулся.
— А как должен выглядеть полицейский? — спросил он.
Я поняла, что мне его не смутить. Впервые в жизни я столкнулась с человеком, который смотрел мне в глаза так, будто заглядывал в душу. Что он там искал?
— Не знаю, — пожала плечами я. — Просто полицейские не такие, как вы. А вы... — Я осеклась, чуть не выпалив, что для полицейского он слишком симпатичен. А это было бы не только глупо, но и неуместно, тем более что в комнату уже вошла Грейс с чаем. — Обычный, — с запозданием закончила я.
— И все? А я надеялся услышать комплимент.
Я состроила гримасу.
— Это и был комплимент. Разве плохо не быть похожим на полицейского?
— Зависит от ваших представлений о полицейских.
— Не помешаю? — с едва уловимой иронией осведомилась Грейс.
Зазвонил телефон. Дженет спрашивала насчет встречи. Я прикрыла трубку ладонью.
— Моя лучшая подруга, — громким шепотом объяснила я. — Мы договорились встретиться сегодня вечером. Кстати, письмо не от нее.
— Отмените встречу, — распорядился Стадлер.
— Вы шутите?
— Послушайтесь нашего совета.
Я поморщилась и под каким-то предлогом стала отказываться от встречи. Дженет отнеслась ко мне с пониманием. Ей хотелось поболтать, но я быстро распрощалась. Мне не понравилось, как внимательно слушают меня Стадлер и Грейс.
— Это была шутка? — спросила я, положив трубку.
— Вы о чем?
— У меня создается впечатление, что за мной следят, — заявила я, — но не болван с письмом. Меня будто накололи на булавку. Я еще трепыхаюсь, а кто-то уже разглядывает меня в микроскоп.
— Вы и правда так считаете? — заинтересовалась Грейс.
— Может, хватит? — возмутилась я. — Или теперь так и будете ловить меня на каждом слове?
Всей правды я им не сказала. Так мы просидели весь день, я приготовила чай, потом кофе, нашла завалявшееся печенье. Собрала клочки бумаги, заменяющие мне ежедневник, разыскала записную книжку с телефонами и адресами, подробно изложила свою биографию. Вопросы сыпались с двух сторон. Впервые за много дней начался дождь, а я вдруг перестала чувствовать себя редким животным в лаборатории вивисектора: мне стало казаться, что ко мне нагрянула парочка чудаковатых новых друзей. Сидя на полу и слушая шум дождя за окном, я постепенно успокоилась.
— Вы и правда умеете жонглировать? — спросил Стадлер.
— Жонглировать? — ворчливо переспросила я. — Сейчас увидите. — Я огляделась. В вазе лежали фрукты.
Схватив два сморщенных яблока и мандарин, я спугнула из вазы целую стайку мелких мушек. Наверное, на дне что-то сгнило.
— Потом уберу, — решила я. — Ну, смотрите.
И я запустила фрукты к потолку, медленно шагая по комнате. Потом споткнулась о подушку и все растеряла.
— В общих чертах ясно? — спросила я.
— А еще что-нибудь умеете?
Я фыркнула.
— Жонглировать четырьмя мячиками скучно, — заявила я. — Надо просто взять их по два в каждую руку, а потом подбрасывать по очереди.
— А пятью?
Я опять фыркнула.
— Пять мячей — это для психов. Чтобы научиться, надо запереться дома месяца на три и больше ничего не делать.
Вот попаду в тюрьму, уйду в монастырь или окажусь на необитаемом острове — тогда и научусь. Малышам все равно, а я не собираюсь жонглировать до конца своих дней.
— Это не оправдание, — возразил Стадлер. — Мы хотим видеть пять мячей, и точка.
— Как минимум, — подхватила Грейс.
— Лучше не нарывайтесь, — посоветовала я, — а то покажу все фокусы, какие знаю.
Глава 6
Что было потом, не могу объяснить. Вернее, сама не понимаю, что произошло.
Грейс Шиллинг ушла. Прощаясь, она положила ладони мне на плечи и посмотрела в глаза так, словно хотела поцеловать или расплакаться. И произнести речь. Потом Стадлер сообщил, что меня будет охранять женщина-полицейский, констебль Бернетт.
— И ночью тоже?
— Сейчас все объясню. Линн Бернетт — офицер, которому поручено охранять вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31