А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z


 

Николай Басов
Стерх: Убийство неизбежно

Посвящение: Вернеру Толцке, замечательному немецкому детективисту, у которого я украл идею, сюжет, некоторых героев и даже диалоги, но все остальное сочинил сам.
Уведомление: Все герои, предприятия и учреждения в этом произведении придуманы автором; любое сходство с реальными людьми, живыми или умершими, и организациями, когда-либо существовавшими или существующими поныне, является чистым совпадением.
Эпиграф: Жертвы интересуют меня больше, нежели преступники. Агата Кристи.

Глава 1

Мир был слишком красивым. Он даже казался упорядоченным и справедливым. Но Стерх знал, что это не так. Следовательно, зло находилось в засаде, и готовилось прыгнуть на кого-то, кто ничего не подозревал, кто, подобно ему, радовался позднему августовскому солнышку и виду Учинского водохранилища, любовался шлейфом пены за кормой катера, и дышал свежим ветром, бьющим в лицо.
Крышки над дизелем катера были подняты, и шум стоял такой, что Стерх полностью не слышал ни одного предложения из тех, что пытался проорать ему потенциальный работодатель – Велч. Он так и представился Стерху, когда они четверть часа назад познакомились на Акуловской плотине – Велч, а полностью – Велемир Прорвич, как ни ужасно это звучит. Он подхватил Стерха согласно телефонному договору, чтобы доставить на коктейль-парти, где Стерх мог увидеть всех участников расследования, если оно, конечно, состоится.
А вот короткие фразы понять было можно, хотя и не наверняка. Вот как сейчас, когда Велч наклонившись к Стерху проговорил:
– Ну что, сыграем в…
Дальше Стерх не разобрал. Но Велч просто информировал, что придумал нечто. Твердой рукой он выволок рычаг газа до предела и повернул автомобильный руль так, что нос катера уперся в медлительную яхту, появившуюся впереди.
– Он, кстати, тоже тут, – Велч вытянул руку к яхте.
На палубе яхточки были видны какие-то девицы в купальниках и несколько загорелых не на бледном подмосковном солнышке молодцов, разодетых в спортивные, яркие, этикеточные костюмчики. Это делало их странно похожими друг на друга.
– Который из них?
– Тот, на руле.
Яхта приближалась с удивительной быстротой. Велч покрепче взял руль и широко улыбнулся, не разжимая зубов. Так волк предупреждает противника о своей ярости, или ощеривается, когда видит добычу. Стерх проследил за ним по автомобильному зеркальцу над ветровым стеклом, и запомнил, хотя еще и не понимал, что именно он видел.
Рыдом с рулевым, светловолосым пареньком, поглядывающим на катер с беспокойством, стояла спортивная, довольно сильная девушка, положив ему руку на плечо.
– Это и есть полька? – спросил Стерх.
– С которой они должны пожениться, – подтвердил Велч.
– Красивая, – Стерх еще раз как следует осмотрел польку, хотя с такого расстояния это было и не просто.
Впрочем, катер летел, не сбавляя скорости, и до яхты оставалось уже недалеко. Стерх посмотрел на Велча. Этот молодой человек казался ему вполне вменяемым, то есть, он понимал, что и как делает, но могло оказаться, что это и не так. Катер был нацелен прямо в середину яхты, как колун в полено. Стерх сделал глотательное движение, потому что во рту стало сухо и противно.
Кто-то вдруг закричал на яхте дурным голосом. Кто-то из девиц бросился на нос, с явным намерением прыгнуть за борт.
А наследник торговой империи подержанной одеждой, из-за которого Стерх и должен был получить эту работу, стоящий на руле, вдруг сделал нелогичный и даже опасный для такого ветра поворот руля. Гик мачты резко перелетел на другой борт, яхта сильно накренилась, кто-то, не удержавшись на гладкой палубе, свалился в воду, потом паруса заполоскались, и лебединое суденышко сразу стало некрасивой, потерявшей достоинство уткой.
– Он никогда не выдерживает, – крикнул, все так же странно улыбаясь, Велч и резко дернул руль. Катер развернулся почти на месте.
Тяжелая волна, образованная катером, гулко хлопнула по борту яхты и закачала ее, заставив мачту забиться в растяжках, а людей покрепче вцепиться в поручни. Скорость катера резко упала, теперь он был едва движущейся вперед колодой, вовсе не похожей на ту торпеду, какой был только что.
Стерх достал подчеркнуто неторопливым движением платок и вытер выступивший на лбу пот.
– Я думал, парни твоей профессии покрепче, – насмешливо бросил Велч.
– Парни – может быть, но не я. К тому же – жарко, – ответил Стерх, злясь, что приходится оправдываться.
На самом деле, он, конечно, испугался. Главным образом потому, что не мог ничего предпринять, не понимая ситуации.
Вика – уже полтора года его секретарша и единственный сотрудник, как она любила говорить, настоящая Делла Стрит при ненастоящем Мейсоне, передала ему телефонную трубку сегодня чуть за полдень, и добавила, что с ним хочет поговорить сынок какого-то миллионера. Стерх тем временем читал труд одного из своих согруппников по истфаку Московского университета, который, в отличие от Стерха, не бросил науку и которому наконец-то разрешили наваять монографию. Книжка была не очень сильной в плане изложения, а идеи, которые излагал согруппник, как и в прежние времена, были насквозь пропитаны идеологией. Только теперь это была не верность партии, а присяга своре экономических душегубов из Кремля.
Оба сидели, разумеется, на квартире Стерха, которая служила ему с нового года и офисом, потому что содержать настоящий офис Стерху стало не по карману, а присоединяться к какому-либо скопищу лентяев, именующих себя охранным бюро, и получать зарплату за то, что он должен был кому-то все время подчиняться, Стерх пока не хотел.
Сигарет у Стерха было множество, голова после вчерашнего почти не болела, книга была настолько скверной, что не вызывала зависти, жизнь катилась своим чередом. Вика время от времени деловито шуршала за единственным столом какими-то бумагами. Очевидно, она что-то там делала, то есть, у нее имелась работа. Это было странно, потому что уже третью неделю телефон молчал, как заговоренный. В Москве, столице якобы великой державы, экономика которой стоила менее половины экономики любого не считающего себя великим государством, например, Мексики, преступления явственно и решительно не требовали участия Никиты Стерха, бывшего историка, потом бывшего следователя прокуратуры, а ныне лицензированного частного детектива.
Вот тогда-то и раздался звонок. Стерх дошел до какого-то очень уж нелогичного рассуждения, погрузился в разгадку этого ребуса с головой и пропустил все воркование Вики. Каково же было его удивление, когда он осознал, что она стоит рядом и протягивает трубку ему. Лицо ее было решительным и, как писали в коммунистических романах, волевым. На нем определенно читалось решение, к подробностям которого Стерх был еще не допущен.
Она ничего не говорила ему, просто смотрела чуть прищурившись, не мигая, возвышаясь, как просроченный банковский счет.
– Я занят, – попробовал было Стерх.
Она сунула трубку его запараллеленного аппарата ему в руку и демонстративно отошла к столу. Тогда-то Стерх и узнал, что его будут ждать на плотине, до которой лучше всего добраться на электричке с Ярославского вокзала, а потом немного пешком.
Пару раз он раскрывал рот, чтобы возразить, но именно в этот миг взгляд его находил лицо Вики, и приходилось покорно прятать недовольство за междометиями.
Когда трубка вернулась на аппарат, самозваная Делла Стрит, не смущаясь, пошлепала в соседнюю комнату, которая служила Стерху спальней, и принялась резво, как барсучиха, рыться в платяном шкафу. Голос ее стал звучным.
– Наши акции идут в гору, шеф. Придется тебе не ударить лицом в грязь и приодеться в костюм. Как удачно вышло, что на прошлой неделе я отдавала его в чистку. – Она стояла в дверях большой комнаты с темно-серым костюмом на вешалке. – И тебе придется обещать, шеф, что ты не развяжешь галстук, пока не поговоришь с владетелем этой империи.
Она уже дважды назвала его шефом. Это значило, что споры бесполезны. И лучше все-таки смотаться на эту вечеринку и осмотреться, может быть, в самом деле что-нибудь да получиться. То есть, выгорит дело, а это означало хоть какой-то доход или, как иногда говорила Вика – «запас плавучести».
Пока он переодевался в спальне, она информировала его, готовя на кухне чай с бутербродами. Оказывается, должно было произойти убийство, ни больше, ни меньше. В жертвы наметили некую Нюту, или Нюру, горничную в загородном доме Вильгельма Витунова, барона от оптовой продажи подержанной одеждой. Девица некоторое время спала с его сыном, Митяшей, и теперь ждала от него ребенка. Помимо того, что молодчик с труднопроизносимым отчеством Вильгельмович сделал ей ребенка, он был также наследником действительно немалого состояния, которое составил его папаша. Он также дружил с Велчем, и собирался вскоре заключить династический брак с полькой по имени Маго Шагеринска. Эта сама Маго также была единственной наследницей польского магната разнообразной одежды, так что союз обоих фирм и взаимопроникновение их на смежные рынки открывал для папаш этой пары сногсшибательные перспективы.
Вернее, откроет, если брак состоится, а помехой ему как раз и являлась Нюта. Хотя она, может быть, и не догадывалась об этом.
Пока Митяша Витунов, наследник миллионов, орал на Велча, перегнувшись через релинг яхты, Стерх внимательно его рассматривал. Чем дольше он смотрел, тем больше его одолевали сомнения. Дело было всего лишь в том, что Митяша был совершенно, ну просто абсолютно не похож на убийцу. Он был похож на телка. Затянутого в дорогие тряпки, немного пресыщенного, но все-таки телка. Эта модненькая прическа под горшок, эти веснушки, слабенькие руки маменькиного сынка, которые так и не научились как следует играть на пианино – все выдавало в нем нерешительность, едва ли не безволие.
Когда гомон от несостоявшейся аварии поутих, а выпавшую за борт девицу подобрали, Велч и Стерх перебрались на яхту. В катер спустился какой-то костистый молодой человек и стайка девчушек, среди которых верховодила долговязая девица с хищной улыбкой на бледных губах. Катер взревел дизелем и умчался к сторону Пестовского водохранилища.
Велч принялся церемонно представлять Стерха польке, которая почти не смотрела на них, зато не сводила взгляд со своего жениха, как бы прося у того пояснений или перевода.
Так толком ничего и не добившись, потому что Митяша вдруг не захотел становиться переводчиком, Велч со Стерхом отошли на нос.
– Породистая девка, – сказал Велч, глядя как их тени бегут по гладким волнам.
– Ты полагаешь?
– Ха, папашка перетряхнул половину какого-то научного института по полякам. Оказалось, она – прямая ветвь одного их гетмана, и скорее всего, происходит даже от короля из семнадцатого века. Конечно, король – так себе, его выбирали шляхтичи. Был у них в прошлом такой обычай…
– Я знаю, – сдержанно ответил Стерх.
– Но она в любом случае – из благородных. Такую и трахать нужно с реверансами.
– Сейчас-то все решают деньги. Нынешние деньги их отцов.
– Деньги не всегда все решают. Посмотри на нашего рулевого. – Стерх мельком обернулся на Митяшу. Тот уже стоял у руля и заставлял яхту набирать ход. – Вот кому все плывет в руки. А он валит в постель служанку, и не может отвязаться от нее иначе как через убийство.
Стерх достал сигареты. Теперь все было слышно, не то что на катере.
– Почему ты думаешь, что убийство все-таки состоится?
– Он весь сделан из комплексов. Он никогда сам не подошел бы к такой девушке, как Маго. Ощущение неполноценности не пустило бы… Он чувствует себя уверенно только в присутствии такой простушки как Нюта.
– Ты же говорил, что ее зовут Нюра.
– Нюра – совсем уж просто. А Нюрочка – бессмысленно.
– Не вижу ничего бессмысленного.
Велч окинул Стерха косым, быстрым взглядом. Сам по себе это был даже и не взгляд, а так, дань вежливого внимания к собеседнику. Но Стерху показалось, что его мгновенно оценили, взвесили и определили в какую-то графу, где он почувствовал себя не очень уютно. Более того, ему как бы и будущее предсказали. И все это со скучающей физиономией – потрясающе!
– Я, кстати, предлагал ее Аней называть, но они не послушали.
Стерх и сам внимательно, стараясь, впрочем, чтобы это было не очень заметно, следил за Велчем. Он даже на поручень оперся, что бы иметь возможность смотреть на него краем глаза. В этом было что-то очень новое для Стерха. А может быть, не для него одного.
– Стерх, пойми правильно. Я ничего не имею против красивой служаночки. Но не обязательно брюхатить ее. Тем более, если у старика такие виды.
– Я все-таки не догадываюсь – зачем убивать? И за что?
– Чтобы она потом не ехала на твоей шее до самой старости. Чтобы не было огласки, которой у нас никого не испугаешь, но этих, из-за бугра, может оттолкнуть. Потому что девку такого класса, как Маго, нужно брать очень чисто, без единого пятнышка на горизонте. Разумеется, если ничего не видно, то пятнышко может быть величиной с убийство.
Стерх потряс головой.
– Бред какой-то. Неубедительно, Велч. За это не убивают. Да еще в наше время.
– Ты хорошо знаешь, за что сейчас убивают в этой стране?
Стерх вспомнил случай, происшедший весной, простой и бессмысленный случай, о котором даже газеты написали как-то сквозь зубы, хотя по тому состоянию общественного нездоровья, которое он высветил, его нужно было выносить на первые полосы.
Двое молодых ребят-фермеров из неблизкой провинции, прослышав про московские бешенные цены на все, что можно есть – кстати, действительно, самые высокие цены в стране, кроме крайнего Севера – привезли на заемном грузовичке какую-то свою продукцию. Откинули борт, стали торговать. Цена была такой низкой, что моментально выстроилась очередь.
Через полчаса к ним подошел мужичок и предупредил, что если через пятнадцать минут они все еще будут здесь, он начнет стрелять из автомата. Фермеры были не самые хилые, привыкли, вероятно, от таких наездов в своей деревне отмахиваться, и послали мужичка подальше. Очередь поддержала.
Через пятнадцать минут мужичек вернулся с автоматом. Шесть трупов и одиннадцать раненных. Оба фермера и два человека из очереди – в упор. Остальных – веером от живота, просто потому, что поддержали фермеров. Когда местные заправилы грабят, фраера должны быть тихи и никого не поддерживать. А фраера – это как раз все те, кто стоит в очереди. По сравнению в таким ельцынским «капитализмом с человеческим лицом» рабовладение кажется недостижимым идеалом светлого человеколюбия.
Пока Стерх курил и разглядывал воду, яхта довольно резво вошла в небольшую затоку и подвалила к молу, на котором стоял щит с яркими красными буквами – «Не приставать, частная собственность».
Последняя программа правительства, или кто там в действительности принимал какие-то решения, шла полным ходом. Бывшие председатели колхозов втихаря распродавали землю, а государство еще пару-тройку лет могло выглядеть державой, способной вести какую-нибудь войну или усмирять недовольных. О более отдаленных перспективах никто не думал.
Выбросив на берег конец, Митяша выпрыгнул на мол, протянул руку Маго и, не оборачиваясь, ушел в сторону песчанного пляжа, за которым виднелся большой, невеселый сарай, вероятно, эллинг. Митяша был уверен, что найдется кому заняться яхтой, и оказался прав.
На молу сразу появился человек, который принялся вязать конец, и выглядел так, словно всегда этим занимался. Все было правильно, потребности новых русских создавали новые рабочие места.
Когда на берег сошел Велч, перед ним сразу образовалась стайка девушек в купальниках. Стерх им позавидовал – как только он оказался на берегу, стало ясно, что в костюме и галстуке можно одуреть от жары. Но он обещал Вике, приходилось терпеть.
Перед домом, построенном в центре огромной лужайки, скорее даже луга, веселыми пятнами выделялись тенты. Под одним из них кто-то в белом пиджаке тряс шейкер. Перед этим тентом толкались, преимущественно, мужички, все как на подбор похожие друг на друга – отяжелевшие от чрезмерной сытости и немеренного потребления спиртного. Немного в стороне, на шезлонгах обосновались дамы. Впрочем, многие из них тоже не упускали возможности накачаться бесплатной выпивкой.
В стороне от дома, за высокими и довольно густыми кустами сирени, время от времени ревели моторы. Вероятно там была площадка для машин. Чуть дальше, в той же стороне, между высоких сосен виднелись другие подобные дома. Но они стояли настолько далеко, что не вызывали раздражения, и казались просто частью леса. Все было очень дорого и похоже на представление русского о нерусской жизни.
1 2 3 4 5