А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

Поляков Юрий Михайлович

Красный телефон


 

Здесь выложена электронная книга Красный телефон автора по имени Поляков Юрий Михайлович. На этой вкладке сайта web-lit.net вы можете скачать бесплатно или прочитать онлайн электронную книгу Поляков Юрий Михайлович - Красный телефон.

Размер архива с книгой Красный телефон равняется 9.42 KB

Красный телефон - Поляков Юрий Михайлович => скачать бесплатную электронную книгу



ЭРФОЛЬГ-АСТ <erfolg1@cityline.ru>, 1999
Юрий Поляков
Красный телефон
1.
Муж любил по утрам. Раз в неделю, обычно в воскресенье, он входил в Лизину спальню, вынимал из кармана изумрудного шелкового халата красный радиотелефон, с которым почти никогда не расставался, и клал его на столик рядом с кроватью – огромной, новомодно круглой, напоминавшей манеж, из странной прихоти застеленный хрустящим постельным бельем.
Некоторое время он тихо стоял над Лизой, по ее дыханию пытаясь понять, спит она или же притворяется. И Лиза старалась дышать ровно, точно спящая, даже считала про себя, чтобы не сбиться: раз, два, три – вдох, раз, два, три – выдох.
Постояв над ней, муж снимал халат – и его волосатая нагота отражалась повсюду, даже на потолке, в бесчисленных зеркалах, делавших спальню похожей на балетную студию. Втянув в себя немалый живот и поигрывая подзаплывшими мускулами, он некоторое время любовался своими отражениями и принимал позы, вроде тех, что принимают на подиуме бугристые участники состязаний по бодибилдингу, или по «телостроению», как поправил бы нас, насквозь проамериканизировавшихся, старик Даль.
Когда-то, служа еще в ГРУ, муж усердно занимался восточной борьбой, а до этого, в военном училище, – биатлоном. Тело давно уже разъелось и обрюзгло, но остался этот свойственный спортсменам мнительный нарциссизм: от мужа всегда разило кремами, дезодорантами и прочими пахучестями. И чем крепче он накануне пил, тем ароматнее благоухал утром.
Лизу это страшно раздражало. Ей казалось, вся их огромная квартира, занимавшая целый этаж элитного дома и некогда принадлежавшая кандидату в члены Политбюро, пропахла кремами и одеколонами. И еще ее просто бесило то, что тело мужа было покрыто клочковатой черной порослью и весь он со своими большими ухоженными усами а ля Ницше напоминал огромного ризеншнауцера, которого хозяева, решив сэкономить на парикмахере, остригли собственноручно и крайне неравномерно.
Налюбовавшись собой, он обычно ложился рядом с ней и, нежно разобрав ее длинные густые волосы, начинал осторожно щекотать Лизу за ухом. Когда-то в детстве у него была любимая сиамская кошка, а другим видам нежности муж с тех пор, видимо, так и не обучился. Свой первый любовный опыт он обрел в коротких, наступавших после долгого казарменного томления курсантских увольнениях в город, когда женщину приходилось брать быстро и неожиданно, как вражьего «языка»…
У Лизы от этих «заушных» ласк вдоль спины пробегали противные мурашки, и она делала вид, будто никак не может проснуться, втайне надеясь, что вдруг зазвонит этот красный мобильный телефон, и какая-то очередная катастрофа в мире бизнеса заставит мужа спешно одеться и умчаться на своем бронированном джипе в окружении толстоплечих охранников. Неприятности, надо сказать, у него случались довольно часто и он мог целыми днями – к Лизиной радости – не показываться дома, а если и появлялся, то его обычная немногословность превращалась в тягостное молчание.
Впрочем, красный телефон, на Лизиной памяти, не звонил никогда, в отличие от другого – черного, вечно верещавшего, как недоколотый поросенок. Но черный телефон муж не брал с собой в ее спальню ни разу за два года их совместной жизни.
2.
Они познакомились, а точнее впервые увидались, на устричном балу, куда Лизу пригласил знакомый журналист, все никак не решавшийся сделать ей предложение, потому что пока еще не развелся с третьей женой, а со второй никак не мог не доделить имущество и детей. Лиза к тому времени уже почти выжила из сердца свою первую неблагодарную студенческую любовь, отгородилась от нее несколькими постельными историями, об одной из которых было даже стыдно вспоминать. И ей вдруг страшно захотелось замуж, так иногда жутко, до судорог в желудке хочется попробовать увиденный в какой-нибудь цветастой телерекламе неведомый заморский фрукт. Тут-то и появился в ее жизни поседевший в дурачествах журналист.
Они весело болтали, запивая устриц очень приличным шампанским, когда Лиза вдруг почувствовала на себе чей-то тяжкий взгляд. Она оглянулась: громоздкий усатый человек, стоявший по другую сторону стола, смотрел на нее исподлобья. На нем был великолепно-строгий смокинг и огромная клоунская, зеленая в горошек бабочка: на бал просили явиться с обязательной смешной деталью в туалете. Лиза, например, повесила на шею детское ожерелье из пластмассовых лягушат, а журналист со свойственной его профессии прямотой нацепил полумаску, изображавшую то, что обычно прячут почти от всех, на крайний случай – под фиговым листком.
Усатый человек смотрел ей в глаза с такой тоской, что Лиза смутилась и, отвернувшись к своему журналисту, звонко засмеялась, как будто услышала от него удачную шутку. Но смех ее оказался совсем не к месту, так как журналист, передвинув полумаску на лоб и сделавшись похожим на очень неожиданного единорога, неряшливо, со всхлипами наверстывал устриц. Лиза, скрывая смущение, тоже взяла в руки шершавую раковину со студенистым тельцем, дрожащим в перламутровой лунке.
– Неужели вам нравятся моллюски? – Вдруг громко спросил незнакомец, глядя теперь не на Лизу, а на ее спутника.
И стало ясно, что он тяжело пьян. Тем не менее, голос у него был приятный, даже бархатистый, но при этом совершенно лишенный оттенков, как это случается у людей, давно уже занимающихся синхронным переводом. Кстати, позже выяснилось, что первое впечатление Лизу не обмануло. Когда один наш большой политик в демократическом усердии разболтал на переговорах в Штатах целую разведывательную сеть, ее будущего мужа чуть ли не в мешке с диппочтой переправили домой. Воспользовавшись всеобщей неразберихой, он сразу и навсегда ушел из «Аквариума», сказав, что готов горбатиться на умных мерзавцев, но на дураков – никогда. Конечно, в более вразумительные времена никто бы уйти из Системы ему не позволил. Но была Перестройка.
Несколько лет он зарабатывал на жизнь изнурительным синхроном на переговорах отечественных жуликов и американских проходимцев, пока однажды не понял: в разворовываемой стране бизнесменом быть гораздо легче, чем синхронистом. К тому же, за три года он узнал столько дорогостоящих секретов и бесценных деликатных подробностей, что добыть стартовый капитал проблемы для него не составило. Конечно, могли и убить, но не зря же он столько лет был «аквариумистом».
– Наверное, человек, вскрывающий себе в ванне вены, чувствует примерно то же самое, что эта устрица! – Еще громче сказал пьяный незнакомец и показал вилкой на пустые раковины, действительно чем-то напоминающие ванночки. Лиза, всегда ценившая в мужчинах остроумие, даже если оно брезжило в черной пьяной шутке, искренне улыбнулась такому неожиданному сравнению и уже собиралась ответить. К примеру, так: «Ах, как бы нам по ошибке не слопать какого-нибудь устричного Сенеку!» Но журналист вдруг засуетился, снял полумаску и довольно грубо повлек Лизу в сторону, шепча ей на ухо:
– Не заговаривай с ним! Умоляю!! Это страшный человек. Помнишь, на прошлой неделе нашли банкира, зарезавшегося в ванной. Это из-за него. Я точно знаю!
…Муж перестал щекотать Лизу за ухом и приступил ко второму этапу супружеских ласк. Этот второй этап Лиза про себя называла: «Мороз-воевода дозором обходит владенья свои». Дело в том, что во время дозорного обхождения холодные мурашки превращались в твердые пупырышки гусиной кожи и покрывали уже все тело.
– Гусенок, ты спишь? – спросил муж монотонным голосом, точно в десятый раз переводил все тот же осточертевший эротический фильм.
Эта монотонность тоже страшно раздражала Лизу, но ей не оставалось ничего другого, как издать томный звук счастливого пробуждения и сладко потянуться с закрытыми глазами.
Проклятый красный телефон молчал!
3.
На следующее утро после устричного бала было воскресенье, и Лиза хотела выспаться всласть, но ее разбудил ранний звонок в дверь. Поначалу она даже решила, будто это журналист, с вечера намекавший на то, что готов сделать важное признание и далеко идущее политическое заявление. Однако журналист ожидался только к обеду. Открывать, как обычно, пошла мать, с которой Лиза делила крошечную двухкомнатную квартирку в Орехово-Борисово.
Еще до того, как ошеломленная – с округлившимися глазами и шумовкой в руке – мать влетела к ней, Лиза почувствовала: происходит нечто необыкновенное. Комната вдруг стала наполняться летучей розовой свежестью, словно за стеной была не завешенная одеждой и заставленная обувью прихожая, но – дурманящая огромная оранжерея. Полуголая, Лиза выскочила в прихожую – и попала в розовый сад!
Розы на долгих стеблях в огромных перевитых лентами корзинах стояли везде – на полу, на тумбочке, на стульях. Они были и сливочно-белые, и бархатно-бордовые, и шелково-алые, и акварельно-желтые, и вообще какого-то странного голубовато-розового оттенка, какой встретишь разве только на замысловатой коробочке из-под китайского чая. Розы были всякие: тяжело распустившиеся, почти распавшиеся; только-только начинающие приоткрываться, похожие на плотно скрученные рулончики; наконец, были и тугие, заостренные бутоны, напоминающие девичьи сосцы.
– Это от кого? – восхитилась Лиза.
– А я думала, ты знаешь, – подобрала губы мать.
– Да я же понятия не имею!
– Может, от твоего журналиста? – с надеждой спросила мать.
– Ну, что ты! Он же бедный и жадный…
Кстати, журналист после устричного бала навсегда исчез из ее жизни, а когда она шутки ради позвонила ему – он испуганно повесил трубку. Зато у него, как передавали общие знакомые, объявилась вдруг новенькая «девятка» и завелись деньги на выпивку. Он даже перестал рыскать по фуршетам и презентациям, а стал угрюмо и одиноко напиваться каждый вечер в ресторане Домжура.
Лиза заглянула в самую большую корзину и увидела длинный конверт – в нем была записка, всего одно предложение:
«А Я ВЕДЬ СОВСЕМ НЕ ТАКОЙ УЖ И СТРАШНЫЙ!»
И тогда она поняла, от кого эти цветы. Чтобы не показать волнение, Лиза принялась с преувеличенным вниманием разглядывать розу – огромную, темно-красную, безвозвратно раскрывшуюся, даже начавшую подвядать.
«Интересно, для розы все шмели одинаковые, или же есть какой-то один, которого она все время ждет и без которого не может жить?» – думала Лиза, перебирая пальцами нежно-мясистые, влажные лепестки, пробираясь все глубже в сердцевину цветка. Ей казалось, что роза невольно и благодарно вздрагивает от ее прикосновений.
– Кто он? – Жалобно спросила мать.
4.
Лиза невольно вздрогнула всем телом, открыла глаза и увидела сначала его усы, нелепо-пышные, с желтоватой кромкой от табака. Потом они встретились взглядами, и муж плотно сомкнул веки, продолжая жесткими пальцами бродить по ее телу, покрытому гусиной кожей. Он был похож на слепца, настырно читающего свою пупырчатую книгу. Лиза вздохнула и запустила пальцы в мужнины волосы, еще мокрые и тщательно начесанные ради сокрытия ранней лысины. Она взлохматила их и острыми посеребренными коготками осторожно впилась в его затылок. Он застонал и спрятал лицо у нее на груди. Красный телефон безмолвствовал.
За две недели до свадьбы (но о ней в ту пору еще и речи не было) «форд» с шофером привычно стоял внизу, под окнами, уже не вызывая старушечьих пересудов и косых взглядов безработных дворовых парней. Лиза задумчиво рылась в шкафу, перед зеркалом прикидывая, как бы из двух своих приличных нарядов, нескольких юбок и блузок, а также трогательных фамильных украшений изобрести что-нибудь новенькое. От него подарки она принимать отказывалась наотрез, хотя денег, которые он платил за один лишь ужин в дорогом ночном клубе, хватило бы на платье, от которого все подружки-учительницы в лицее замертво попадали бы прямо на порогах классных комнат.
Ему эта щепетильность казалась странной, а ей странным казалось то, что он за два месяца их знакомства не сделал ни одной попытки даже подобраться к Лизиному телу. Все ее прежние знакомые, включая журналиста, начинали именно с этого, причем с такой непосредственностью, точно они женские доктора и стесняться их совсем не надо. Кстати, именно поэтому Лиза отказалась от заманчивого предложения пойти секретаршей-переводчицей в солидную фирму с хорошей зарплатой и гарантированными выездами за рубеж. Вице-президент фирмы, совсем еще мальчишка, попытался проверить Лизины деловые качества сразу же после собеседования, прямо на кожаном кабинетном диване, и был очень удивлен, получив по прыщавой физиономии.
Журналист, услышав ее возмущенный рассказ, засмеялся и показал хранившуюся у него в бумажнике забавную вырезку из рекламного раздела «Московского комсомольца»: «Интеллигентная блондинка (27172) с языком ищет место в приличной фирме. Интим не предлагать, а требовать!!!»
В результате, Лиза осталась преподавать английский в лицее – так теперь называлась обычная школа с обвалившимся фасадом и учителями, донашивающими строгие преподавательские костюмчики, купленные еще на закате советской власти. Но даже и здесь обсыпанный перхотью директор, вызвав Лизу как бы по делу к себе в кабинет, все норовил, нервно облизывая губы, положить руку на круглое колено молодой учительницы.
Лиза прикинула к груди шелковую блузку с кружевным воротником и увидела в зеркале мать:
– А ведь ты его не любишь!
– Зато ты отца любила. И что от всего этого осталось?
– Память о счастье…
– Вот именно – вечная память!
– И ты еще осталась…
– Ну а раз я осталась, надо как-то жить. Знаешь, ты была всю жизнь бедной, но счастливой, а я буду несчастной, но богатой. Потом мы сравним, что лучше!
– Только будь осторожной – не заводи детей, пока не убедишься, что с ним можно жить… хоть как-нибудь!
– Пока он не давал мне никакого повода быть осторожной.
– Вот поэтому и будь осторожной!
5.
Муж лежал, уткнувшись лицом в Лизину грудь, всей своей неподвижностью прося ее о помощи, и она повела коготками по его шее, плечам, спине, пояснице, словно дразня покалываниями больного, обессиленного, но еще способного на ярость зверя. Он и в самом деле был нездоров. Вскоре после окончания училища его отправили в Африку – инструктировать в джунглях каких-то дружественных папуасов, мстивших за своего президента, свергнутого и съеденного лет десять назад. Перед ответственными акциями всем инструкторам давали специальные стимуляторы, чтобы не спать по несколько ночей, а еще делали прививки, чтобы не подхватить какую-нибудь тропическую заразу. И они, молодые дурачки, припрятывали таблетки да ампулы, а потом, на отдыхе, в подмосковном военном санатории, хвастались побочным эффектом – неутомимой мужской состоятельностью – перед медсестричками и случайными потаскушками. После тридцати это обернулось приступами черной тоски и совершенной плотской никчемности. Но зато он никогда не простужался и понятия не имел, что такое грипп.
Честно говоря, Лизу эти приступы не очень-то и тревожили. От нескольких досвадебных поцелуев у нее осталось только равнодушие да кисловатый табачный привкус на губах. Неприязнь появилась позже, и она хорошо помнила, в какой именно момент это произошло.
Свадьбы, собственно говоря, у них не было. После мендельсоновского марша, пропиликанного раскормленными грибоедовскими скрипачами, и нескольких обязательных бокалов шампанского он поручил своему угрюмому компаньону, единственному участнику церемонии со стороны жениха, развезти погрустневшую Лизину мать и удивленных подруг-учительниц по домам. А сами молодожены отправились в аэропорт, сели на самолет, перенеслись в Амстердам и поднялись на борт теплохода «Астра», отплывавшего в круиз вокруг Европы. У них была огромная каюта-люкс с гостиной, кабинетом и спальней, где стояла широкая привинченная к полу кровать. Впервые за все время их знакомства он, теперь вот вдруг ставший ее мужем, был без радиотелефонов – без черного и даже без красного.
Теплоход тихо отстал от причала. Пока они ужинали в еле заметно покачивающемся ресторане, огни города канули в черную воду – и только непотопляемая лунная дорожка, извиваясь и дробясь, стелилась за кормой. Потом муж плескался в ванне, а Лиза лежала под душистой простынью и без особого трепета ждала его выхода, пытаясь из своего небольшого женского опыта сопрячь для первой брачной ночи что-нибудь сдержанно-нежное, как еще совсем недавно из нескольких старых нарядов она старалась составить нечто новенькое для вечера в клубе. Нельзя сказать, что она в те минуты не испытывала к мужу никакого влечения, но это был не порыв, а некое подневольное любопытство.
Он вошел – от его влажного разогретого тела поднимался легкий парок – и Лиза, впервые увидев эту клочковатую черную поросль дурно остриженного ризеншнауцера, сразу же почувствовала внутри себя, в том месте, где обычно теплится нежность, ноющую неприязнь к мужу.

Красный телефон - Поляков Юрий Михайлович => читать онлайн электронную книгу дальше


Было бы хорошо, чтобы книга Красный телефон автора Поляков Юрий Михайлович дала бы вам то, что вы хотите!
Отзывы и коментарии к книге Красный телефон у нас на сайте не предусмотрены. Если так и окажется, тогда вы можете порекомендовать эту книгу Красный телефон своим друзьям, проставив гиперссылку на данную страницу с книгой: Поляков Юрий Михайлович - Красный телефон.
Если после завершения чтения книги Красный телефон вы захотите почитать и другие книги Поляков Юрий Михайлович, тогда зайдите на страницу писателя Поляков Юрий Михайлович - возможно там есть книги, которые вас заинтересуют. Если вы хотите узнать больше о книге Красный телефон, то воспользуйтесь поисковой системой или же зайдите в Википедию.
Биографии автора Поляков Юрий Михайлович, написавшего книгу Красный телефон, к сожалению, на данном сайте нет. Ключевые слова страницы: Красный телефон; Поляков Юрий Михайлович, скачать, бесплатно, читать, книга, электронная, онлайн