Чем беспорядочней происходят эти утечки, тем сложнее вычислить, кто это делает.
– В этом есть свой смысл, и все-таки одна вещь очень беспокоит меня.
Ивен посмотрел на него с интересом:
– И что же это за вещь?
– Я очень сомневаюсь в том, что мы такие великие специалисты в связи, что сможем поймать нашего приятеля за руку, даже если он что-то и сделает. Мы просто этого не заметим!
– Тут ты прав. – Ивен огляделся по сторонам, как бы ища, на что можно облокотиться. – Но своим присутствием мы заставляем его нервничать. А когда человек нервничает, он всегда выдает себя.
– Короче, пусть сам придет и сдастся? Так, что ли? – улыбнулся Джосс.
– Поживем – увидим. В жизни всякое бывает, – без улыбки сказал Ивен и не проронил больше ни слова, пока они не прибыли к связистам.
Действительно, единственная реальная вещь, которую они могли сделать, это создать у работающих связистов ощущение постоянного наблюдения за ними. Они представились ответственной ночной смены – пухлой молодой женщине по фамилии Мейер – и стали демонстративно бродить между связистами, то заглядывая кому-нибудь через плечо, то с умным видом глядя на экран одного из терминалов. Джосс с удивлением заметил, что связисты относятся к информации, как к чему-то вещественному. Создавалось впечатление, что они имеют дело с кирпичами или с чем-нибудь еще в этом же роде. Их разговоры по этому поводу были довольно-таки любопытны, но понять их было почти невозможно. И Джосс бродил между терминалами, не задерживаясь подолгу ни на одном месте. Точно так же вел себя и Ивен, хотя оба они не имели ни малейшего представления о том, что может в любую минуту произойти прямо под их носом.
В эту смену работал Прзно, и Джоссу стоило немалых усилий не слишком-то докучать ему своим вниманием. Если Прзно действительно был тем, кто им нужен, не стоило пугать его раньше времени. Джосс старался как можно более ненавязчиво посматривать за ним, оказываясь рядом только под благовидными предлогами и задавая ничего не значащие вопросы. Сначала Прзно отвечал несколько напряженно, но потом, похоже, успокоился. Через час работы смены он забыл об их существовании и двигался от терминала к терминалу с уверенностью человека, очень хорошо знающего свою работу. В общем-то, было даже приятно смотреть на него, когда он небрежно касался пальцами то одной, то другой клавиши и при этом часто даже не глядел на них. Когда Прзно вплотную уселся за работу и начал набирать на клавиатуре длинные кодовые группы, Джосс признался себе, что скорость его печатания была одной из самых высоких, какие ему до сих пор доводилось видеть. Сам-то он никак не мог похвастать большой скоростью: Лукреция уже четыре раза заставляла его проходить курс машинописи и была в полном удивлении от того, что такой талантливый молодой человек не может овладеть такой пустяковой профессией.
Джосс вздохнул, потянулся и посмотрел в одно из окон. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как солнце выключили на ночь, а точнее, уменьшили его яркость до минимальной. Совсем выключить его не могли: ученые давно установили, что полная темнота на орбитальной станции – одна из главных причин, вызывающих массовые психозы. Еще некоторое время Джосс позволил себе посидеть, повернувшись спиной к залу. Он был уверен, что Ивен не упустит ничего значительного. К тому же ему очень надо было заработать репутацию беспечного полицейского: это здорово могло пригодиться в тот момент, когда ему придется дежурить здесь одному.
Из окон коммуникационного центра открывался великолепный вид на прозрачный свод станции, но и здесь целостность купола нарушали панели из матового стекла, выглядевшие заплатками на фоне звездного неба. «Странно, – подумал Джосс, – усиленное бронестекло стоит не так уж и дорого». Это были все те же симптомы: все та же неухоженность и ветхость показывала свое лицо. О состоянии станции никто заботиться не хотел.
Позади послышался тихий шепот сервомоторов Ивена, идущего от одного терминала к другому. «Куда же подевался Тревор?» – в который раз забеспокоился Джосс. Предположим, опять произошла утечка информации, по поводу которой Тревора вызвали к начальству. Если Тревор оказался не в состоянии поймать злоумышленника за руку, то какие шансы сделать это есть у них? «Ну, не хватало только пораженческих настроений», – остановил себя Джосс и постарался выбросить все эти мысли из головы. Такому самоконтролю он был обучен на совесть. «Если хочешь победить, отключи все мысли, не приносящие продуктивных результатов», – пожалуй, эти слова можно было считать главным кредо каждого офицера Солнечной Полиции.
Джосс встал и в Бог знает какой по счету раз отправился осматривать помещение, стараясь не упустить из виду Прзно.
Тремя часами позже, когда смена подошла к концу, он понял, что вполне можно было бы и не тратить на это времени: ничего подозрительного он так и не обнаружил, чего, естественно, и добивался тот, за кем велась охота. Когда они с Ивеном направлялись к дверям, Джосс развел руками, как бы говоря напарнику: «Ну вот, я же предупреждал».
Ивен, пожав плечами, сказал: «Пока» – старшему смены и плечом открыл дверь.
– Не позавтракать ли нам? – спросил он.
– Ты о чем-нибудь, кроме еды способен думать? – возмутился Джосс.
Ивен рассмеялся:
– А о чем еще думать, выпив ведро этой дряни, которую они здесь называют чаем, и всю ночь проглядев на твое угрюмое лицо? Ты хотя бы заметил, что они до смерти тебя боятся?
– Что?
– Ну да. Похоже, до них дошли слухи о нашей прогулке по нижним уровням. От костюма-то они ожидают всяческих чудес, но ты со своей игрушкой… – Ивен мягко засмеялся. – Они считают тебя чем-то вроде непревзойденного стрелка. Я чуть не обмочился, пытаясь удержаться от смеха.
– Ну что ты, – съязвил Джосс. – Мне было бы крайне неприятно вызвать кризис в твоей канализационной сети.
Ивен разразился гомерическим хохотом.
– Да, парень, – наконец сказал он. – Тебе явно пора перекусить, а то ты становишься опасным.
Когда они добрались до Хилтона, вовсю светило солнце. Они сели в уголке и заказали завтрак. Джосс пытался побороть раздражение, которое у него вызывали шуточки Ивена, и это ему удалось после первой порции яичницы с беконом. Все стало казаться не таким уж и страшным. Когда они доедали третью порцию, голос за их спиной произнес:
– А вас не так-то легко найти, друзья. Думаю, вы догадываетесь об этом?
Это был Тревор. Выглядел он еще более вымотанным и изможденным, чем во время последней встречи. Ивен взмахнул вилкой.
– Садись, малыш, ради всего святого. На тебя смотреть больно. У тебя такой вид, как будто бы ты участвовал в скачках, причем не в седле, а под ним. Бери мой чай, он весьма неплох.
Тревор плюхнулся в кресло и залпом выпил предложенный чай.
– Они всю ночь продержали меня наверху, – протирая глаза, сказал он. – Извините, что не дождался вас. Как прошла ночь?
– Впустую, – покачал головой Джосс.
Тревор кивнул:
– Так я и думал. Но у меня есть для вас подарочек, который облегчит ваши наблюдения.
– Подожди минутку, – остановил его Ивен. – Сегодняшняя утечка была такой же, как и все остальные?
Тревор кивнул и выпил вторую чашку чая.
– Ничего сверхсекретного, однако, они там на Земле все с ума посходили от ярости. Их бесит уже то, что утечки существуют. Вот-вот пойдут разговоры о том, что надо закрывать филиал на Свободе.
– И они могут себе это позволить? – удивленно спросил Джосс.
– Может быть. У них три филиала на орбитальных станциях. Наш – самый старый. Так что при наличии уважительной причины они вполне могут пойти на это. Я тут посмотрел некоторые отчеты, – Тревор вздохнул. – Доходы нашего филиала изрядно уменьшились за последнее время.
Ивен задумчиво кивнул.
– Значит, наверху паника? – спросил он.
Гримаса, которую сделал Тревор, говорила о том, что такого определения явно недостаточно.
– Понятно, – подвел итог Джосс. – Так что ты для нас приготовил?
Тревор полез в карман и достал какой-то плоский и круглый предмет диаметром не больше сантиметра.
– Это что, жучок?
– Да, но необычный. Он работает в радиодиапазоне.
– Ага, – удовлетворенно кивнул головой Ивен.
Тревор передал вещицу Джоссу.
– Уберите его, – сказал он. – Это противозаконная вещь.
– Серьезно?
– Он ловит радиосигналы, – объяснил Тревор. – Знаете какое большое излучение бывает у связного оборудования при работе на различных частотах?
– Я полагал, что все экранируется, – удивленно заметил Джосс.
– Экранируются только опасные излучения, а вся остальная аппаратура защищена ровно настолько, чтобы не быть незащищенной, ну а точней, чтобы не влиять на передающее устройство рядом. В противном случае, если поставить два аппарата близко друг к другу, они вам такого напередают…
– Понятно, – заговорщически сказал Ивен. – Нельзя экранировать что-либо полностью. Так что, если у вас есть чувствительный приемник…
– И к чему эту штуку цеплять? – улыбнулся Джосс.
– Достаточно, чтобы она находилась поблизости от работающей аппаратуры. Все необходимое она запишет в молекулярную память.
Брови Джосса поползли вверх. Молекулярная память – вещь эффективная и компактная, но очень дорогая.
– Итак, – сказал он – мы помещаем эту штуку на человека, который нас интересует, и она записывает все, что он делает с компьютером или другим электронным устройством. Правильно я говорю?
Тревор кивнул и налил себе третью чашку чая.
– После того, как закончите наблюдение за сменой, снимите устройство и проиграете его на вашем коммуникаторе.
Ивен дожевал свой тост с мармеладом и спросил:
– А почему ты не использовал этого раньше?
Тревор вздохнул:
– Я только неделю назад придумал эту штуку. У меня была мысль использовать ее, но…
– Но наказание за ее использование составляет не менее пяти лет, – уточнил Ивен. Он взял еще кусочек тоста и начал намазывать его маслом. – Хорошая штука, – закончил он. – Правда, разрешения на ее использование мы никогда не получим, так что придется обойтись, без него.
– Аминь, – кивнул Джосс. – Проведу для порядка еще пару ночных смен со связистами, а затем уж пристрою эту штуку на нашего приятеля. – Из осторожности он не стал называть фамилию Прзно. – Посмотрим, что из этого выйдет.
– Это может здорово нам помочь, – Ивен похлопал Тревора по плечу. – А ты умный парень, Тревор. Весьма умный.
Тревор даже порозовел от удовольствия.
– Мне пора идти, – начал подниматься он.
– Сначала съешь это, – приказал Ивен, подавая Тревору тост с таким командирским видом, что тому оставалось только беспомощно улыбнуться и безропотно проглотить его.
– Мармелад лечит все болезни, – резюмировал Ивен. – Ну, а теперь беги.
– Славный паренек! – сказал он, когда Тревор скрылся из виду. – Это очень даже хорошо, что он на нашей стороне.
– По крайней мере, нам кажется, что он на нашей стороне, – уточнил Джосс.
Ивен задумчиво кивнул:
– Верно. Мы не можем себе позволить доверять здесь кому-либо. Какие у нас еще планы на сегодня?
– Поспать. Потом надо встретиться с несколькими пилотами.
– Думаешь, из этого что-нибудь получится?
– Надеюсь, – Джосс на секунду задумался. – У тебя не появилось никаких новых соображений по поводу Прзно?
– Пока нет. Моя интуиция молчит. – Ивен откинулся в кресле и взял еще кусочек тоста. – Но у меня есть чувство, что наша интуиция нас не подводит.
– Ты думаешь, что информация идет по двум каналам?
– Вполне возможно.
Джосс потер руками глаза.
– В таком случае, – сказал он, – после пилотов я побеседую с таможней. Хочу узнать, как они проверяют экипажи шаттлов, если они вообще это делают.
– А-а. Ты думаешь, что кто-то вставляет дополнительные блоки в бортовой компьютер?
– Точно. Я собираюсь обсудить это с Тревором.
– Хитер, – с удовольствием сказал Ивен. – Весьма хитер. Я бы до этого сам не додумался.
– А о чем же ты думал?
– Хотел провести маленькое частное расследование.
– Прзно?
Ивен моргнул.
– Не волнуйся, ничего противозаконного. Просто хочу посмотреть, как он проводит свободное время.
Джосс улыбнулся.
– Я буду весьма рад выяснить это, офицер Глиндоуэр.
На лице Ивена появилось кислое выражение.
– Гландоор, – сказал он.
– А что случилось с «оуэ»?
– Оно скорее читается как «оо».
– А с "и"?
– Это, вообще-то, «а», а точнее – «уа».
– Что?!
Ивен дожевал свой тост и грустно посмотрел на Джосса.
– И чему они только учат вас в этих школах? – вздохнул он.
23
Пятичасовой сон немного освежил Джосса, хотя полностью усталости не снял. Так было всегда, когда расследование шло интенсивно. Он с трудом заставил себя подняться и долго стоял под горячим душем, приходя в норму. Потом обернулся полотенцем и постучал в комнату Ивена. Никто не ответил. Джосс посмотрел по сторонам: нет, никаких записок не было. А впрочем, Ивен был явно не из тех, кто в таких ситуациях оставляет записки.
Джосс вернулся в свою комнату, обследовал ее на предмет подслушивающих и подглядывающих устройств, но детектор инфопланшета его коммуникатора ничего не показывал. Тогда он активизировал свой имплантант и позвал:
– Ти.
– На связи, как всегда, – раздался в ухе знакомый голос.
– Что-нибудь слышно от Ивена?
– Да, он просил передать, что пошел покупать тебе учебник валлийского. Еще он просил передать, что у заливного языка – и то произношение получше.
– Тут он, наверное, прав. Хотя, честно говоря, я вообще не понимаю, как на этом языке можно говорить. Ну а что там в лаборатории?
– Пока дела идет туго, но что-то все же получается.
– Ясно. А что Лукреция?
– Все тихо.
– Хоть чему-то в этой жизни можно порадоваться.
– Ну, ты же еще не прислал ей финансовый отчет.
– Бог с ним, – вздохнул Джосс. – Если я понадоблюсь Ивену, передай, что я опять иду к пилотам, потом в таможню и администрацию. У меня возникли кое-какие вопросы.
– Что конкретно?
– Ну, об этом потом.
– Понятно. А что там с банковскими счетами?
– Над этим надо еще поработать. Знаешь, я ведь не очень быстр с компьютером.
– Тебе пора серьезно заняться программированием.
– Ради Бога, Ти. Только не сейчас. Я не вынесу очередной лекции.
– Но ты можешь хотя бы мне сказать, что ты все-таки ищешь?
– Иголку в стоге сена.
– Что-что? О Господи! Дай мне дожить до того дня, когда какая-нибудь лихачка выйдет замуж за этого человека и заставит его сделать пересадку мозга! Джосс, у тебя в голове все обросло какой-то древней музейной паутиной!
24
Следующая группа летного состава шаттлов оказалась настолько же скучной и бесцветной, насколько интересной была первая. В нее входило три пилота и четверо стюардов из персонала, обслуживающего пассажиров. Двое ребят обитали на Луне, остальные четверо жили на Свободе и на другой ближайшей отсюда «пятерке» – Фарфлунге. Джосс задал им самые провокационные вопросы, какие только мог придумать, но никакой реакции так и не добился.
Неопрошенными оставались всего три экипажа, но они должны были вернуться из рейса не раньше, чем через неделю, и Джосс решил отправиться на таможню. На таможне его встретили на редкость дружелюбно. Объяснялось это довольно-таки просто: большую часть времени таможенники просто скучали. Их безделье прерывалось только изредка, когда попадался какой-нибудь неосторожный контрабандист, после чего жизнь опять возвращала их к бесконечной скуке бумажной работы. Начальника таможни, крупного мужчину с дружелюбным лицом, звали Пэт Хиггинс. Он весьма охотно показал Джоссу все свое немудреное хозяйство – места, где проверяют прибывающих пассажиров, комнаты для опроса, собственный компьютерный центр. Но это ничего не давало.
– Летные экипажи мы вообще не досматриваем, – объяснил он. – Просим проходить через обычный автоконтрольный пункт – вот и все. Оборудование пассивного обнаружения всегда может унюхать любую контрабанду, если только она не настолько экранирована, чтобы задержать любые виды излучений. Но это, к счастью, невозможно. Такой толстый экран не прошел бы мимо рентгеновского аппарата.
Джосс сидел в кабинете Хиггинса, глядя на то, как за окном проверяют очередную группу прибывших туристов.
– Ваши сканеры в состоянии обнаружить небольшие электронные приборы, если они не экранированы? – спросил он.
– Скорее всего, нет. Они просто на это не рассчитаны. Что-нибудь крупное, может быть, а микросхему… вряд ли, – Хиггинс отрицательно покачал головой. – Тем более, что людей, покидающих станцию, мы почти не досматриваем.
– А если бы вас попросили это делать?
Хиггинс рассмеялся:
– Вы с ума сошли. Конечно, мы бы сделали это, но пришлось бы работать сверхурочно. Начались бы задержки. А вы сами знаете, что администрация этого очень не любит. «Это плохая реклама», – говорят они.
– Придется им это пережить.
– Похоже, мы с вами поладим, офицер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– В этом есть свой смысл, и все-таки одна вещь очень беспокоит меня.
Ивен посмотрел на него с интересом:
– И что же это за вещь?
– Я очень сомневаюсь в том, что мы такие великие специалисты в связи, что сможем поймать нашего приятеля за руку, даже если он что-то и сделает. Мы просто этого не заметим!
– Тут ты прав. – Ивен огляделся по сторонам, как бы ища, на что можно облокотиться. – Но своим присутствием мы заставляем его нервничать. А когда человек нервничает, он всегда выдает себя.
– Короче, пусть сам придет и сдастся? Так, что ли? – улыбнулся Джосс.
– Поживем – увидим. В жизни всякое бывает, – без улыбки сказал Ивен и не проронил больше ни слова, пока они не прибыли к связистам.
Действительно, единственная реальная вещь, которую они могли сделать, это создать у работающих связистов ощущение постоянного наблюдения за ними. Они представились ответственной ночной смены – пухлой молодой женщине по фамилии Мейер – и стали демонстративно бродить между связистами, то заглядывая кому-нибудь через плечо, то с умным видом глядя на экран одного из терминалов. Джосс с удивлением заметил, что связисты относятся к информации, как к чему-то вещественному. Создавалось впечатление, что они имеют дело с кирпичами или с чем-нибудь еще в этом же роде. Их разговоры по этому поводу были довольно-таки любопытны, но понять их было почти невозможно. И Джосс бродил между терминалами, не задерживаясь подолгу ни на одном месте. Точно так же вел себя и Ивен, хотя оба они не имели ни малейшего представления о том, что может в любую минуту произойти прямо под их носом.
В эту смену работал Прзно, и Джоссу стоило немалых усилий не слишком-то докучать ему своим вниманием. Если Прзно действительно был тем, кто им нужен, не стоило пугать его раньше времени. Джосс старался как можно более ненавязчиво посматривать за ним, оказываясь рядом только под благовидными предлогами и задавая ничего не значащие вопросы. Сначала Прзно отвечал несколько напряженно, но потом, похоже, успокоился. Через час работы смены он забыл об их существовании и двигался от терминала к терминалу с уверенностью человека, очень хорошо знающего свою работу. В общем-то, было даже приятно смотреть на него, когда он небрежно касался пальцами то одной, то другой клавиши и при этом часто даже не глядел на них. Когда Прзно вплотную уселся за работу и начал набирать на клавиатуре длинные кодовые группы, Джосс признался себе, что скорость его печатания была одной из самых высоких, какие ему до сих пор доводилось видеть. Сам-то он никак не мог похвастать большой скоростью: Лукреция уже четыре раза заставляла его проходить курс машинописи и была в полном удивлении от того, что такой талантливый молодой человек не может овладеть такой пустяковой профессией.
Джосс вздохнул, потянулся и посмотрел в одно из окон. Прошло уже довольно много времени с тех пор, как солнце выключили на ночь, а точнее, уменьшили его яркость до минимальной. Совсем выключить его не могли: ученые давно установили, что полная темнота на орбитальной станции – одна из главных причин, вызывающих массовые психозы. Еще некоторое время Джосс позволил себе посидеть, повернувшись спиной к залу. Он был уверен, что Ивен не упустит ничего значительного. К тому же ему очень надо было заработать репутацию беспечного полицейского: это здорово могло пригодиться в тот момент, когда ему придется дежурить здесь одному.
Из окон коммуникационного центра открывался великолепный вид на прозрачный свод станции, но и здесь целостность купола нарушали панели из матового стекла, выглядевшие заплатками на фоне звездного неба. «Странно, – подумал Джосс, – усиленное бронестекло стоит не так уж и дорого». Это были все те же симптомы: все та же неухоженность и ветхость показывала свое лицо. О состоянии станции никто заботиться не хотел.
Позади послышался тихий шепот сервомоторов Ивена, идущего от одного терминала к другому. «Куда же подевался Тревор?» – в который раз забеспокоился Джосс. Предположим, опять произошла утечка информации, по поводу которой Тревора вызвали к начальству. Если Тревор оказался не в состоянии поймать злоумышленника за руку, то какие шансы сделать это есть у них? «Ну, не хватало только пораженческих настроений», – остановил себя Джосс и постарался выбросить все эти мысли из головы. Такому самоконтролю он был обучен на совесть. «Если хочешь победить, отключи все мысли, не приносящие продуктивных результатов», – пожалуй, эти слова можно было считать главным кредо каждого офицера Солнечной Полиции.
Джосс встал и в Бог знает какой по счету раз отправился осматривать помещение, стараясь не упустить из виду Прзно.
Тремя часами позже, когда смена подошла к концу, он понял, что вполне можно было бы и не тратить на это времени: ничего подозрительного он так и не обнаружил, чего, естественно, и добивался тот, за кем велась охота. Когда они с Ивеном направлялись к дверям, Джосс развел руками, как бы говоря напарнику: «Ну вот, я же предупреждал».
Ивен, пожав плечами, сказал: «Пока» – старшему смены и плечом открыл дверь.
– Не позавтракать ли нам? – спросил он.
– Ты о чем-нибудь, кроме еды способен думать? – возмутился Джосс.
Ивен рассмеялся:
– А о чем еще думать, выпив ведро этой дряни, которую они здесь называют чаем, и всю ночь проглядев на твое угрюмое лицо? Ты хотя бы заметил, что они до смерти тебя боятся?
– Что?
– Ну да. Похоже, до них дошли слухи о нашей прогулке по нижним уровням. От костюма-то они ожидают всяческих чудес, но ты со своей игрушкой… – Ивен мягко засмеялся. – Они считают тебя чем-то вроде непревзойденного стрелка. Я чуть не обмочился, пытаясь удержаться от смеха.
– Ну что ты, – съязвил Джосс. – Мне было бы крайне неприятно вызвать кризис в твоей канализационной сети.
Ивен разразился гомерическим хохотом.
– Да, парень, – наконец сказал он. – Тебе явно пора перекусить, а то ты становишься опасным.
Когда они добрались до Хилтона, вовсю светило солнце. Они сели в уголке и заказали завтрак. Джосс пытался побороть раздражение, которое у него вызывали шуточки Ивена, и это ему удалось после первой порции яичницы с беконом. Все стало казаться не таким уж и страшным. Когда они доедали третью порцию, голос за их спиной произнес:
– А вас не так-то легко найти, друзья. Думаю, вы догадываетесь об этом?
Это был Тревор. Выглядел он еще более вымотанным и изможденным, чем во время последней встречи. Ивен взмахнул вилкой.
– Садись, малыш, ради всего святого. На тебя смотреть больно. У тебя такой вид, как будто бы ты участвовал в скачках, причем не в седле, а под ним. Бери мой чай, он весьма неплох.
Тревор плюхнулся в кресло и залпом выпил предложенный чай.
– Они всю ночь продержали меня наверху, – протирая глаза, сказал он. – Извините, что не дождался вас. Как прошла ночь?
– Впустую, – покачал головой Джосс.
Тревор кивнул:
– Так я и думал. Но у меня есть для вас подарочек, который облегчит ваши наблюдения.
– Подожди минутку, – остановил его Ивен. – Сегодняшняя утечка была такой же, как и все остальные?
Тревор кивнул и выпил вторую чашку чая.
– Ничего сверхсекретного, однако, они там на Земле все с ума посходили от ярости. Их бесит уже то, что утечки существуют. Вот-вот пойдут разговоры о том, что надо закрывать филиал на Свободе.
– И они могут себе это позволить? – удивленно спросил Джосс.
– Может быть. У них три филиала на орбитальных станциях. Наш – самый старый. Так что при наличии уважительной причины они вполне могут пойти на это. Я тут посмотрел некоторые отчеты, – Тревор вздохнул. – Доходы нашего филиала изрядно уменьшились за последнее время.
Ивен задумчиво кивнул.
– Значит, наверху паника? – спросил он.
Гримаса, которую сделал Тревор, говорила о том, что такого определения явно недостаточно.
– Понятно, – подвел итог Джосс. – Так что ты для нас приготовил?
Тревор полез в карман и достал какой-то плоский и круглый предмет диаметром не больше сантиметра.
– Это что, жучок?
– Да, но необычный. Он работает в радиодиапазоне.
– Ага, – удовлетворенно кивнул головой Ивен.
Тревор передал вещицу Джоссу.
– Уберите его, – сказал он. – Это противозаконная вещь.
– Серьезно?
– Он ловит радиосигналы, – объяснил Тревор. – Знаете какое большое излучение бывает у связного оборудования при работе на различных частотах?
– Я полагал, что все экранируется, – удивленно заметил Джосс.
– Экранируются только опасные излучения, а вся остальная аппаратура защищена ровно настолько, чтобы не быть незащищенной, ну а точней, чтобы не влиять на передающее устройство рядом. В противном случае, если поставить два аппарата близко друг к другу, они вам такого напередают…
– Понятно, – заговорщически сказал Ивен. – Нельзя экранировать что-либо полностью. Так что, если у вас есть чувствительный приемник…
– И к чему эту штуку цеплять? – улыбнулся Джосс.
– Достаточно, чтобы она находилась поблизости от работающей аппаратуры. Все необходимое она запишет в молекулярную память.
Брови Джосса поползли вверх. Молекулярная память – вещь эффективная и компактная, но очень дорогая.
– Итак, – сказал он – мы помещаем эту штуку на человека, который нас интересует, и она записывает все, что он делает с компьютером или другим электронным устройством. Правильно я говорю?
Тревор кивнул и налил себе третью чашку чая.
– После того, как закончите наблюдение за сменой, снимите устройство и проиграете его на вашем коммуникаторе.
Ивен дожевал свой тост с мармеладом и спросил:
– А почему ты не использовал этого раньше?
Тревор вздохнул:
– Я только неделю назад придумал эту штуку. У меня была мысль использовать ее, но…
– Но наказание за ее использование составляет не менее пяти лет, – уточнил Ивен. Он взял еще кусочек тоста и начал намазывать его маслом. – Хорошая штука, – закончил он. – Правда, разрешения на ее использование мы никогда не получим, так что придется обойтись, без него.
– Аминь, – кивнул Джосс. – Проведу для порядка еще пару ночных смен со связистами, а затем уж пристрою эту штуку на нашего приятеля. – Из осторожности он не стал называть фамилию Прзно. – Посмотрим, что из этого выйдет.
– Это может здорово нам помочь, – Ивен похлопал Тревора по плечу. – А ты умный парень, Тревор. Весьма умный.
Тревор даже порозовел от удовольствия.
– Мне пора идти, – начал подниматься он.
– Сначала съешь это, – приказал Ивен, подавая Тревору тост с таким командирским видом, что тому оставалось только беспомощно улыбнуться и безропотно проглотить его.
– Мармелад лечит все болезни, – резюмировал Ивен. – Ну, а теперь беги.
– Славный паренек! – сказал он, когда Тревор скрылся из виду. – Это очень даже хорошо, что он на нашей стороне.
– По крайней мере, нам кажется, что он на нашей стороне, – уточнил Джосс.
Ивен задумчиво кивнул:
– Верно. Мы не можем себе позволить доверять здесь кому-либо. Какие у нас еще планы на сегодня?
– Поспать. Потом надо встретиться с несколькими пилотами.
– Думаешь, из этого что-нибудь получится?
– Надеюсь, – Джосс на секунду задумался. – У тебя не появилось никаких новых соображений по поводу Прзно?
– Пока нет. Моя интуиция молчит. – Ивен откинулся в кресле и взял еще кусочек тоста. – Но у меня есть чувство, что наша интуиция нас не подводит.
– Ты думаешь, что информация идет по двум каналам?
– Вполне возможно.
Джосс потер руками глаза.
– В таком случае, – сказал он, – после пилотов я побеседую с таможней. Хочу узнать, как они проверяют экипажи шаттлов, если они вообще это делают.
– А-а. Ты думаешь, что кто-то вставляет дополнительные блоки в бортовой компьютер?
– Точно. Я собираюсь обсудить это с Тревором.
– Хитер, – с удовольствием сказал Ивен. – Весьма хитер. Я бы до этого сам не додумался.
– А о чем же ты думал?
– Хотел провести маленькое частное расследование.
– Прзно?
Ивен моргнул.
– Не волнуйся, ничего противозаконного. Просто хочу посмотреть, как он проводит свободное время.
Джосс улыбнулся.
– Я буду весьма рад выяснить это, офицер Глиндоуэр.
На лице Ивена появилось кислое выражение.
– Гландоор, – сказал он.
– А что случилось с «оуэ»?
– Оно скорее читается как «оо».
– А с "и"?
– Это, вообще-то, «а», а точнее – «уа».
– Что?!
Ивен дожевал свой тост и грустно посмотрел на Джосса.
– И чему они только учат вас в этих школах? – вздохнул он.
23
Пятичасовой сон немного освежил Джосса, хотя полностью усталости не снял. Так было всегда, когда расследование шло интенсивно. Он с трудом заставил себя подняться и долго стоял под горячим душем, приходя в норму. Потом обернулся полотенцем и постучал в комнату Ивена. Никто не ответил. Джосс посмотрел по сторонам: нет, никаких записок не было. А впрочем, Ивен был явно не из тех, кто в таких ситуациях оставляет записки.
Джосс вернулся в свою комнату, обследовал ее на предмет подслушивающих и подглядывающих устройств, но детектор инфопланшета его коммуникатора ничего не показывал. Тогда он активизировал свой имплантант и позвал:
– Ти.
– На связи, как всегда, – раздался в ухе знакомый голос.
– Что-нибудь слышно от Ивена?
– Да, он просил передать, что пошел покупать тебе учебник валлийского. Еще он просил передать, что у заливного языка – и то произношение получше.
– Тут он, наверное, прав. Хотя, честно говоря, я вообще не понимаю, как на этом языке можно говорить. Ну а что там в лаборатории?
– Пока дела идет туго, но что-то все же получается.
– Ясно. А что Лукреция?
– Все тихо.
– Хоть чему-то в этой жизни можно порадоваться.
– Ну, ты же еще не прислал ей финансовый отчет.
– Бог с ним, – вздохнул Джосс. – Если я понадоблюсь Ивену, передай, что я опять иду к пилотам, потом в таможню и администрацию. У меня возникли кое-какие вопросы.
– Что конкретно?
– Ну, об этом потом.
– Понятно. А что там с банковскими счетами?
– Над этим надо еще поработать. Знаешь, я ведь не очень быстр с компьютером.
– Тебе пора серьезно заняться программированием.
– Ради Бога, Ти. Только не сейчас. Я не вынесу очередной лекции.
– Но ты можешь хотя бы мне сказать, что ты все-таки ищешь?
– Иголку в стоге сена.
– Что-что? О Господи! Дай мне дожить до того дня, когда какая-нибудь лихачка выйдет замуж за этого человека и заставит его сделать пересадку мозга! Джосс, у тебя в голове все обросло какой-то древней музейной паутиной!
24
Следующая группа летного состава шаттлов оказалась настолько же скучной и бесцветной, насколько интересной была первая. В нее входило три пилота и четверо стюардов из персонала, обслуживающего пассажиров. Двое ребят обитали на Луне, остальные четверо жили на Свободе и на другой ближайшей отсюда «пятерке» – Фарфлунге. Джосс задал им самые провокационные вопросы, какие только мог придумать, но никакой реакции так и не добился.
Неопрошенными оставались всего три экипажа, но они должны были вернуться из рейса не раньше, чем через неделю, и Джосс решил отправиться на таможню. На таможне его встретили на редкость дружелюбно. Объяснялось это довольно-таки просто: большую часть времени таможенники просто скучали. Их безделье прерывалось только изредка, когда попадался какой-нибудь неосторожный контрабандист, после чего жизнь опять возвращала их к бесконечной скуке бумажной работы. Начальника таможни, крупного мужчину с дружелюбным лицом, звали Пэт Хиггинс. Он весьма охотно показал Джоссу все свое немудреное хозяйство – места, где проверяют прибывающих пассажиров, комнаты для опроса, собственный компьютерный центр. Но это ничего не давало.
– Летные экипажи мы вообще не досматриваем, – объяснил он. – Просим проходить через обычный автоконтрольный пункт – вот и все. Оборудование пассивного обнаружения всегда может унюхать любую контрабанду, если только она не настолько экранирована, чтобы задержать любые виды излучений. Но это, к счастью, невозможно. Такой толстый экран не прошел бы мимо рентгеновского аппарата.
Джосс сидел в кабинете Хиггинса, глядя на то, как за окном проверяют очередную группу прибывших туристов.
– Ваши сканеры в состоянии обнаружить небольшие электронные приборы, если они не экранированы? – спросил он.
– Скорее всего, нет. Они просто на это не рассчитаны. Что-нибудь крупное, может быть, а микросхему… вряд ли, – Хиггинс отрицательно покачал головой. – Тем более, что людей, покидающих станцию, мы почти не досматриваем.
– А если бы вас попросили это делать?
Хиггинс рассмеялся:
– Вы с ума сошли. Конечно, мы бы сделали это, но пришлось бы работать сверхурочно. Начались бы задержки. А вы сами знаете, что администрация этого очень не любит. «Это плохая реклама», – говорят они.
– Придется им это пережить.
– Похоже, мы с вами поладим, офицер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25