«Вот он, хватайте же проклятого наемника!»
Вдруг Ираэн вспомнил о дротиках, выданных накануне. Перехватив меч левой рукой, он достал один из колчана, метнул во вражеского коня и тем же плавным движением выхватил второй. Раненый в грудь, конь упал, седок свалился под копыта коней, напиравших сзади. Ираэн услышал дьявольский хохот Родри, когда враги завертелись в замешательстве. У юноши как раз хватило времени, чтобы перехватить меч обратно до того, как противники восстановили строй и двинулись в атаку. Тройка не поддалась, тогда враги попытались напасть сзади. Ираэну пришлось податься в сторону, чтобы избежать удара в спину. Направляя коня коленями, он увертывался от ударов, пригибался, бил сам, пока противник вдруг не умчался туда, где бились основные силы. Преследуя его, Ираэн мельком поглядел на Родри, и даже опасность не помешала ему восхититься искусством Серебряного кинжала: он словно плясал, то вскидываясь, то пригибаясь и нанося удары с холодным расчетом. Противник Родри сделал выпад, промахнулся и неуклюже отпрянул назад, когда Родри нанес ему удар в плечо.. Воин Ястреба явно хотел покончить с Родри, и Ираэн видел, что им двигала не безликая необходимость убивать, потому что так положено, но жгучая личная ненависть.
– Серебряный кинжал, – шипел он, – ах ты, проклятый ублюдок!
Он снова напал, и Родри принял удар на меч. На миг противники сцепились клинками, но Ираэн так и не увидел, кто первым высвободился. Спину его вдруг словно пламенем обожгло – сзади ему нанесли скользящий удар. Ираэн едва успел увести коня в сторону, обернуться и заставить коня кружиться, пока не оказался лицом к лицу с нападавшим воином Ястреба. Ираэн ударил – и победил благодаря большей скорости. Прежде чем враг смог отвести удар щитом, Ираэн вогнал острие меча в его правый глаз. Со звериным воплем тот покачнулся в седле, уронил меч и с напрасным усилием схватился за клинок, который Ираэн уже успел выдернуть. Ираэн изогнулся и, ударив его плашмя, сбил с коня. В пылу битвы враг свалился прямо под копыта несущейся сзади лошади. Когда она взвилась на дыбы и отскочила назад, группа наседающих врагов отступила, выкрикивая проклятия и призывы к мести.
Над полем битвы играли рога. Сражающиеся приостановились в нерешительности, прислушиваясь к их настойчивому призыву. Ираэн было направил коня вперед, но сквозь шум битвы донесся голос Родри:
– Не преследуй их! На этот раз это вражеский рог зовет к отступлению.
Поле очистилось: и воины Адри, и его союзники убегали, спасая жизни. Ираэн увидел лорда Эрдира – тот носился по полю, приказывая своим воинам оставаться на местах и не преследовать противника. Задыхаясь, обливаясь потом, Ираэн, Родри и Ренис остановили коней рядом и, откинув кольчужные капюшоны, взглянули друг на друга.
– Смотрите, как бегут, – сказал Ираэн. – Неужели мы так славно бились?
– Нет, – еле выдохнул Ренис. – Им просто стало не за что сражаться. Родри убил лорда Адри при первом же напоре.
Родри отвесил поклон, и глаза его блестели от радости, будто он только что отпустил шутку и наслаждался реакцией слушателей.
– Перед битвой я вел себя постыдно, – сказал ему Ираэн. – Ты меня простишь?
– Парень, да о чем ты? Ты ничего такого не сделал. Но как ни хотел Ираэн поверить этим словам, а не мог. Молодой воин знал, что те слезы на глазах он будет ощущать всю жизнь.
Осторожно обходя мертвых и раненых, начали подтягиваться остатки отряда. Не было ни похвальбы, ни радости битвы – всего, что воспевается бардами, – они просто сидели в седлах и ждали, пока подъедет Эрдир. Лицо лорда раскраснелось, борода сбилась от пота.
– Ну, чего ждете, поганцы? – рявкнул Эрдир. – Нам нужно увезти раненых! – и он мечом указал на группу людей, в том числе и на Ираэна. – Обойдите поле и соберите лошадей. Они разбрелись по всей этой проклятой долине.
Ираэн был рад вывести коня из строя и ускакать. Ниже по ручью кони, ускакавшие, когда убили их седоков, ждали, сбившись в табунок, слепо доверяя людям, которые вели их на смерть.
Достаточно было взять под уздцы пару из них, и остальные покорно потянулись следом. Ираэн поехал дальше по течению, якобы чтобы посмотреть, не осталось ли коней в зарослях орешника над водой, но на самом деле, попросту, чтобы побыть наедине с собой. Внезапно ему снова захотелось плакать, – сесть на землю и плакать навзрыд, как дитя. Его охватил стыд – что же с ним не так, отчего он испытывает такое желание, одержав победу?
Ираэн нашел одного гнедого мерина на опушке рощицы. Он спешился и ослабил удила обоих коней, чтобы они могли напиться, потом сам упал на колени и набрал воды в ладони. Она показалась ему вкуснее лучшего меда. Когда юноша взглянул в светлые воды, бьющиеся о гальку на дне ручья, он подумал о тех бардах, что пели о людских жизнях, утекающих быстро, как вода. Они были правы: доказательства лежали на поле в нескольких сотнях ярдов позади. Он встал на ноги и постарался собрать всю свою волю, чтобы вернуться и помочь раненым. Но не хотелось ему ничего, только оставаться здесь, смотреть на мягкую зеленую траву, освещенную солнцем, оставаться здесь и ощущать себя живым.
Вдали в долине он заметил одинокого всадника, едущего быстрой рысью и ведущего животное, издали похожее на вьючного мула. Вскочив в седло, юноша поскакал навстречу. Всадник оказался женщиной, пожилой и седоволосой. Но голос у нее был на удивление молод и силен, будто у юной девушки.
– Ираэн, Ираэн, – прокричала она, – где Родри? Он жив? Этот ужас кончился?
Ираэн широко распахнул глаза и ошеломленно кивнул. Она рассмеялась, видя его недоумение.
– Я все объясню. Но сейчас лучше поторопиться. Боюсь, здесь многим нужна моя помощь.
Вместе они спустились в долину так быстро, насколько позволяла скорость мула. По полю битвы сновали спешившиеся воины, помогая раненым высвобождая их из-под мертвых тел, и избавляя раненных лошадей от ненужных страданий. Лорд Эрдир стоял на коленях над одним из раненых неподалеку от собранных лошадей. Когда Ираэн подвел Даландру, Эрдир вскочил.
– Травница! – воскликнул он. – Хвала богам! Смотри, Комерр истекает кровью!
Ираэн присоединил найденных коней к табуну и оставил Даландру заниматься своим делом. Он заставил себя пересечь поле битвы, пробираясь между мертвыми и умирающими, лишь для того, чтобы доказать себе, что и он может, как настоящий мужчина, смотреть на смерть без содрогания, но это оказалось непосильной задачей. Наконец он отыскал Родри: тот, склонившись над телом лорда Адри, методично обыскивал его карманы – обычное дело для серебряных кинжалов.
– Травница приехала, – сказал Ираэн. – Появилась словно из ниоткуда.
– Наверное, ее послали боги. Ты уже слышал о Комерре? А Тьюдиру нанесли несколько ран, прежде чем он умер. Сын его тоже мертв.
– Я так и думал.
Родри спрятал кошель с монетами за пазухой, под кольчугой, и поднялся, проведя рукой по влажным от пота волосам.
– Ты, как я понимаю, не хочешь вернуться к отцу?
– Ох, попридержи язык! Чтобы до скончания дней своих помнить, что я трус и ни к чему не пригоден к жизни?
– Ираэн, ты просто тупоголовый мул! Мне что, еще сто раз повторить, что ты не первый парень, у которого сдали нервы после первой битвы? Я…
– Мне все равно, что ты скажешь. Мне стыдно за себя, и этот стыд не уйдет, пока не искуплю свою вину.
– Ну, тогда поступай, как знаешь, – Родри взглянул на мертвое тело с сияющей – и потому страшной – улыбкой. – Что ж, никто не в силах убежать даже от собственной судьбы. Глупо было бы думать, что я способен уберечь тебя от твоего Предназначения.
В этот миг Ираэн осознал, что Родри – настоящий берсерк, влюбленный в собственную смерть настолько, что мог без колебаний одаривать ею других. Мирные передышки, когда он шутил и любезничал, оставались для него только передышками, способом скоротать время до нового кровопролития. Я не такой, подумал Ираэн. О, клянусь всеми богами, я думал, что я такой, но это не так. Когда Родри, чтобы успокоить его, взял юношу за локоть, Ираэну почудилось, будто сам бог войны прикоснулся к нему.
– Что случилось? – спросил Родри. – Ты белый как мел.
– Просто устал. То есть я…
– Пойдем, парень. Давай найдем тихое местечко, чтобы ты мог посидеть и поразмыслить. Я и сам подустал, признаюсь.
Войско наскоро расположилось лагерем у ручья. Десяток конных послали привести обоз и вьючных лошадей, другой назначили объезжать лагерь на случай, если вернутся воины Адри. Все лопаты оставались в обозе, так что нельзя было заняться погребением погибших. Хотя тела сложили в ряд и накрыли одеялами, это не спасало от птиц, слетевшихся будто по приказу, на поле брани. Воронье носилось низко над землей, каркая в явном негодовании оттого, что люди отгоняли их от роскошного обеда. Покончив с работой, воины сбрасывали кольчуги, стеганые поддоспешники, садились наземь, да так и застывали, думая о мертвых товарищах, не имея сил ни говорить, ни разводить костры. Уже почти спустились сумерки, когда Ираэн вспомнил о травнице.
– Странная штука, Родри! Она знает наши имена. Я имею в виду, эта старуха, травница. Она спросила, жив ли ты еще.
Родри мотнул головой, как вспугнутая лошадь, и выругался.
– Да неужели? А как она выглядит?
– Не знаю, как описать. Ну… просто старая женщина, седая и вся в морщинах.
Родри вскочил на ноги, подав Ираэну знак следовать за ним.
– Парень, давай-ка отыщем ее. У меня на то есть причины.
Они нашли травницу на краю лагеря, когда наступившая ночь заставила измученных воинов подняться и все-таки развести костры. К тому времени прибыл обоз, и она использовала одну из подвод как рабочий стол. Слуги суетились вокруг, принося воду и подавая ей бинты. Вся в крови, словно солдат, она склонилась к лежащему ничком человеку и делала перевязку при свете костра. Ираэн и Родри наблюдали, как она зашивала пару неглубоких ран у одного их воинов Адри, а потом поручила пленника заботам стражи.
– «Старуха»? – улыбнулся Родри. – Ты что, друг, видеть разучился?
– Да нет, конечно же. О чем ты? Мне она кажется старой.
– И сейчас? – Родри внезапно рассмеялся. – Чудесно. Ловлю тебя на слове.
– Родри! О чем ты, к демонам, в конце концов?
– Ни о чем. Просто я думал, что я знаю ее, но ошибся. В любом случае, пойдем поприветствуем леди.
Лаландра отмывалась в большом чане теплой воды, отдав слуге забрызганную кровью, заскорузлую рубашку. Сейчас, в нижней рубахе и штанах, она казалась Ираэну еще старше, об этом говорили и морщинистые руки, торчащие ключицы, но Родри смотрел на нее, как на красавицу.
– Здравствуй, Родри, – сказала она, подняв глаза. – Я рада, что ты не нуждаешься в моей игле и нитках.
– Я тоже рад, добрая травница. Ты явилась сюда с земель Запада, чтобы найти меня?
– Не совсем, – она бросила предупреждающий взгляд в сторону слуги. – Сейчас я слишком занята, но попозже все объясню.
– Позволь последний вопрос, – поклонившись, добавил Родри. – Что с лордом Комерром?
– Пришлось отрезать ему левую руку до плеча. Не знаю, выживет ли он, – Даландра с сомнением посмотрела на холмы. – На все воля богов, и мы ничего с этим не поделаем.
Ираэн и Родри разожгли костерок на двоих, поели черствых лепешек и вяленого мяса, добытого из седельных мешков. Они собирались съесть свои порции еще днем, да битва помешала. Ираэн ел жадно, не стыдясь своего голода» хотя и удивлялся, что вообще способен есть после того, что пережил за день.
– Ну, друг, – произнес Родри, – начало положено, и славное начало, но не думай, что ты уже знаешь все о войне.
– Я не настолько глуп. Не волнуйся.
– Похоже на то, что ты ожидал?
– Ни в коей мере.
Но в то же время его посетило странное чувство, что все это ему знакомо – слишком знакомо. Смертельная усталость отворила двери его памяти, приоткрыла… нет, не воспоминание, не ясный образ, а узнавание, чувство, что ему знаком и лагерь, и собственная забрызганная кровью одежда, и ломота во всем теле, оставшаяся после битвы. Даже ужас и неприкрытое отвращение уже жили в нем, откуда-то он знал, что за славу платят именно этой ценой. На миг ему так сильно захотелось расплакаться, что только оценивающий взгляд Родри удержал его от слез.
– Почему бы тебе просто не поехать домой? – спросил Родри.
Он покачал головой и с трудом вернулся к еде.
– Почему?
Он смог лишь пожать плечами в ответ. Родри вздохнул, глядя в костер.
– Думаю, уехав домой, ты бы чувствовал себя трусом?
– Ты близок к истине, – Ираэн наконец смог выжать из себя несколько слов. – Я ее ненавижу, и все равно тянусь к ней. Я о войне. И мне этого не понять.
– Несомненно, о да, несомненно.
Казалось, с губ Родри уже готовы сорваться слова, но тут из темноты выступила Даландра. Чистая рубаха была слишком велика на нее. На ходу она, будто простая крестьянка, грызла кусок сыра – свой обед. Ираэна поразили целенаправленность и сила, сквозившая в ее движениях. Будь она действительно старухой, то ступала бы нетвердой походкой, вся сгорбившись после тяжелой дневной работы. Не дожидаясь приглашения, она уселась на землю рядом с Родри.
– Ираэн недавно сказал, что ты знаешь наши имена, – заметил Родри вместо приветствия. – Откуда?
– Эвандар – мой друг.
Родри отозвался витиеватыми ругательствами, но она только весело рассмеялась и откусила еще сыра.
– Кто он? – спросил Ираэн. – А, это тот чудак, что дал тебе свисток?
– Он самый, – Родри снова смерил травницу взглядом. – Могу я узнать, что вам от меня надо?
– Всего-навсего отдать свисток, о котором упомянул твой юный друг. Он накличет беду. Родри, нося его с собой, ты навлекаешь на себя опасность.
– Так я и думал. Необычайно странные люди… нет, людьми их не назовешь… странные создания все время шныряют здесь и пытаются украсть его.
Тут Ираэн вспомнил, что видел подобную тень в замке лорда Эрдира.
– Тебе действительно лучше избавиться от него, – сказала Даландра. – Эвандар и не мыслил оставлять его у тебя. Последнее время он очень рассеян.
Родри с кислой миной оглянулся, обнаружил в нескольких футах поодаль седельные сумки, наклонился и подтащил к себе. Несколько мгновений он рылся в них, потом вытащил свисток, повернув его так, чтобы поймать блики костра.
– Скажи мне, будь добра, что это такое?
– Не знаю, но мне кажется, что он таит зло.
Она протянула руку, Родри ухмыльнулся и сжал кулак, а затем вернул свисток в сумку.
– Передай Эвандару, пусть сам приходит за ним.
– Родри, не время упрямиться.
– Я должен задать ему пару вопросов. Скажи ему, пусть приходит.
Даландра раздраженно что-то произнесла на языке, ранее не слышанном Ираэном. Родри же просто рассмеялся.
– Что ж, я не хотела бы видеть тебя мертвым из-за этой проклятой штуки, – произнесла травница. – Так что я дам тебе защиту, – она нащупала на своем поясе нечто тяжелое в треугольных кожаных ножнах. – Держи.
Когда Родри взял ножны, Ираэн заметил деревянную ручку – она была слишком мала, чтобы называться рукоятью – торчащую из грязных и потрескавшихся ножен. Родри вытащил бронзовый нож с лезвием в виде листа, весь в зазубринах и царапинах, будто его били молотом, а потом точили напильником, как мотыгу.
– О боги! – воскликнул Ираэн. – Почтенная старушка, как это может защитить от кого бы то ни было?
– Попридержи язык! – рявкнул Родри. – Лучше извинись перед леди.
Ираэн недоверчиво взглянул на него, но Родри ответил взглядом в упор со всею силой берсерка.
– Прошу простить меня, добрая травница, – пробормотал Ираэн. – Смиренно преклоняю колени в знак стыда.
– Я прощаю тебя, мальчик, – по ее лицу скользнула улыбка. – Я знаю, что нож выглядит необычно, но ведь и враги у Родри достаточно необычные, не так ли?
– Ну… тот, которого я видел… собственно, видел его тень… Да, необычным я бы его назвал.
Родри кивнул в знак согласия, занятый прилаживанием ножен к поясу – их пришлось прицепить справа, чтобы уравновесить кинжал, висящий с левой стороны. Одобрительно кивнув головой, женщина поднялась, потягиваясь и зевая.
– Ох, и устала же я… Что ж, поступай, как знаешь, Родри ап Девабериэль. Но здесь и сейчас у меня еще есть обязанности, по крайней мере, пока мы не доставим раненых туда, где есть лекари, так что может пройти больше времени, чем ты думаешь, прежде чем я смогу передать твою просьбу Эвандару. И до той поры ты будешь в опасности, независимо от количества ножей, подаренных мною…
– Тогда я положусь на удачу. Я хочу, добрая травница, чтобы твой друг ответил на мои вопросы.
– Я тоже, – она рассмеялась, звонко и мелодично, как юная девушка. – Но мне от него не досталось ни одного ответа, и я сомневаюсь, получится ли что-либо у тебя.
Она резко развернулась и растворилась в темноте, а Ираэн так и остался смотреть ей вслед. Улыбнувшись своим мыслям, Родри снова завязал седельную сумку и положил ее так, чтобы была под рукой.
– Почему ты ей не отдал эту треклятую вещицу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47