Правда, все в рамках годового бюджета, 1 миллион 200 тысяч рублей. Екатерина большое значение придавала разработке четкого плана, по которому предстояло действовать в будущем, так, в инструкции комиссии по поводу кронштадтского канала и других сооружений она считала, «что прямое домостроительство того требует, чтобы сделать основательный план, который хотя бы и при самых поздних потомках в совершенство приведен быти мог». Мысль разумная, и мы должны отдать должное создателям целенаправленного плана возрождения русского флота С. Мордвинову, Г. Спиридову, Ф. Милославскому, И. Чернышеву. Комиссия провела целый ряд преобразований, наметила важные меры по строительству флота, управлению им и укомплектованию штатов. Установила она также штат корабельного флота, решено было содержать флот «не только равносильный каждому из соседних флотов» (датскому и шведскому), но «чтобы наш флот в числе линейных кораблей оные еще и превосходить мог». Определен был штат судов: для мирного и военного времени. Имелся в виду и третий вариант: «Усиленный». Была установлена строгая аттестация при переходе от одного офицерского звания к другому. Вновь учреждалась «Комиссия для разобрания во флоте служащих флагманов штаб— и обер-офицеров», «для баллотировки», после которой баллотирующийся производился в следующий чин. Баллы «достойные», «сумнительные» и «недостойные» давали довольно точное представление о качестве подготовки того или иного офицера. Считалось, что проходит в ранг выше тот, кто получит не менее одной трети «достойных» баллов. «Недостойные» баллы в зачет не шли, но служили хорошим предостережением для баллотирующегося, обращали его внимание на недостатки в знаниях и навыках. Особое внимание было уделено обучению нижних чинов или, как тогда писали, «служителей». Оказалось, что на большинстве кораблей их не хватает, а на других они не обучены. Сказалась «экономия» предыдущих лет, когда в дальние плавания не ходили. Как можно было овладеть навыками постановки парусов, принятия сигналов, вождения кораблей, не выходя в плавание? Поистине экономия на главном — разрушение этого главного.
В моряки зачислялись в основном жители Архангельской и Олонецкой губерний, там с молодых лет учили ходить в море, работать веслами, управлять парусом. Но сейчас этих служителей не хватало, забирали в моряки сухопутных солдат, превращая их в морскую пехоту, которая составляла на линейных судах до четверти состава, а на галерах и до 40 процентов служителей. К построению новых кораблей только приступали, старые же обросли ракушками, рассохлись, расходились в пазах. К дальним походам флот еще не был готов, это отметила с горечью в письме к Н. Панину императрица, поприсутствовав на учениях: «Надобно сознаться, что корабли походили на флот, выходящий каждый год из Голландии для ловли сельдей, но не военный, так как ни один корабль не умел держаться линии». Императрица считала линию основой военно-морского искусства. Но дело было не в линии. Екатерина присутствовала на маневрах старого послепетровского флота. Время было новое, а порядки и организация еще были старые. Русскому флоту еще предстояло возродиться, свежий ветер уже наполнял паруса первых новых его кораблей.
Пламя с четырех углов
Российский рынок неестественно «флюсовал», тяготея к Петербургу и Балтике. А ведь к началу второй половины XVIII века большие территории, массы населения были ближе к южным торговым путям, Черному и Азовскому морям, Кавказу и Балканам. Ближе и дальше. На Балтике была восстановлена историческая справедливость и существовало свободное торговое судоходство. Вокруг Черного моря царил османский террор, а ковыльная степь Причерноморья скрывала следы не столь далекого пребывания здесь древних русов, земледельцев, скотоводов и воинов Киевской Руси. Ныне в эти земли проход был закрыт, зловещий ятаган янычара правил тут несколько веков. И делить власть он ни с кем не собирался. Неизбежно было столкновение России и Турции. Причины были всякие: экономическое и политическое развитие Русского государства, рост продукции сельского хозяйства южных районов, необходимость выхода на торговые пути юга Европы, Леванта, Африки. Открытость и незащищенность границ, частые набеги крымских татар, находящихся в вассальной зависимости от Турции, на земли Украины и России, также требовали возвращения исконно славянских земель, их защиты.
Политика России определялась, писал Энгельс, «ее историческим прошлым, ее географическим положением, необходимостью для нее иметь гавани в Архипелаге, как и в Балтийском море». Здесь, на юге, власть имела вполне определенные цели по укреплению своего могущества, по расширению территории империи, но в целом ряде случаев политика России в XVIII веке совпадала с объективными историческими потребностями народов, с национальными чаяниями людей многих национальностей, стонущих под игом османской деспотии.
«Россия действительно играет прогрессивную роль по отношению к Востоку... Господство России играет цивилизаторскую роль для Черного и Каспийского морей», — считал даже критически настроенный к ней Энгельс. Из этого и следует рассматривать события первой русско-турецкой войны (1768-1774 г.) при Екатерине II.
У каждой европейской державы здесь на морских перекрестках Черного и Средиземного морей, на Балканах, в Причерноморье, Молдавии, Валахии, Крыму, на Кавказе были свои интересы.
Франция, терявшая в войнах с Англией одну за другой свои колонии, надеялась вознаградить себя на Ближнем Востоке. Однако все возрастающая мощь России грозила ее внешнеполитическим амбициям. Она выстраивала против России ряд враждебных государств: питаемую идеями реваншизма королевскую Швецию, ослабевшую шляхетскую Польшу, претендующую на Балканы Австрию и разлагающуюся, но еще довольно сильную Османскую империю. Канцлер Никита Иванович Панин писал в то время графу Алексею Орлову: «Франция со всеми своими бурбонскими и к ним привязанными дворами, конечно бы, желала, не отлагая до завтра, всех нас потопить в ложке воды, если бы только возможность в том была».
Англия и Пруссия вели здесь двойственную политику. Пруссия желала войны «всех против всех», дабы извлечь из этого пользу. Англия хотела вовлечь Россию в войну со своим основным и традиционным противником Францией, отвлечь внимание Турции от Египта, куда давно тянулись нити вожделения английской политики. В то время Османская империя переживала упадок. Ее раскинувшиеся на разных континентах владения (Европа, Азия, Африка) не имели необходимой скрепы и стремились к обособлению. Египтяне и славяне, греки и грузины, армяне и сирийцы, арабы и валахи с трагическим упорством, плоды которого сказались только через десятки, даже сотни лет, выступали за свое национальное освобождение, против зверского феодального господства турок, которых отнюдь нельзя было признать «элементом наиболее пригодным к господству». Если что и делалось для развития в это время в империи, то не этими феодалами. А опорой цивилизации была здесь славянская и греческая буржуазия. Она же поворачивала свои взоры к Лондону и Петербургу.
Турецкие султаны нутром чувствовали, что их лоскутная империя трещит и распадается. Ну да кто из правителей-деспотов соглашается с этим! Тогда-то и начинаются поиски внешнего врага.
В Константинополе решили воспользоваться любым предлогом, чтобы «наказать» русских. Особенно усердствовал в этом французский посол маркиз де Верженн, преуменьшая силу России, превознося помощь, которую окажет Франция Оттоманской Порте в случае начала войны. Мустафа III, турецкий султан, бросил русского посланника Алексея Обрезкова в Еди-Куле, в зловещий Семибашенный замок, откуда редко кто выходил на свободу. 14 октября 1768 года Турция объявила войну России, направив предварительно свои войска к ее границам.
Военные действия на южных границах развивались для России неудачно. Крымская орда, вырезая украинские поселки и деревни, двумя огненными языками опалила землю. Один язык попробовал слизнуть Бахмут, но его обрубили войска правителя Малороссии генерал-аншефа П. А. Румянцева. Второй же рейд на Харьков принес жесточайшие страдания жителям новой Сербии, Слободской Украины. Из-под одного Харькова было угнано 20 тысяч пленников. Их костьми был устлан обратный путь татарского калги-султана. Участвовавший в набеге французский барон Франсуа де Тотт, представлявший Версаль в Бахчисарае, без особого сочувствия к потерпевшим писал: «Головы русских детей выглядывали из мешка. Дочь с матерью бегут за лошадью татарина, привязанные к тулуке седла. Отец бежит возле сына на арканах... Впереди нас бегут угоняемые волы и овцы. Все в удивительном движении, и уже никто не собьется с пути под бдительным оком татарина, сразу же ставшего богачом». Татары отступили с награбленным добром и оставшимися живыми пленными. Рабовладельческий рынок Кафы (будущей Феодосии) наполнился человеческим товаром.
В районе Хотина у Днестра, куда направлялся верховный визирь Турции Халил-паша, у Перекопа, в Поазовье стали русские армии. На военном совете у Екатерины было решено: отрезать Крым от Турции, преградить путь османам на Украину и начать... морскую войну с Портой. Да, морскую. Правда, для этого надо было иметь флот на Черном и Средиземном морях. Турецкий флот был серьезной силой. На Средиземном море он имел многочисленные базы, 250 кораблей было в его составе к началу войны. Турция располагала прекрасным стратегическим плацдармом — Крымом. Ее флот полностью контролировал Черное море и Дунай, ему никто не мог противостоять, и он господствовал там безраздельно. Ясно было, что надо создавать противовес ему, попытаться утвердиться в районах бывших русских крепостей Азова и Таганрога, создать другие опорные пункты на Черном море. В стратегическом плане ведения войны четко обозначалась цель — овладеть Керчью и Таманью, «дабы зунд Черного моря через то получить в свои руки, и тогда нашим судам способно будет крейсировать до самого Царяградского канала и до устья Дуная. Если же грузинцы овладеют краем того же Черного моря, то нашим судам в случае противной погоды еще верное прибежище прибавится». Были отданы указания: приступить к возрождению верфей на Дону, высадиться как можно быстрее в районах, где недавно высились Азов и Таганрог, начать восстановление здесь морских портов.
Особый Военный совет при императрице (он состоял из братьев Паниных, Голицыных, Захара Чернышева, Григория Орлова и других вельмож) решил вести войну на многих направлениях сразу — Молдавия, Валахия, Крым, Кавказ, Балканы, Архипелаг. Решено было, как говорила Екатерина, «подпалить турецкую империю со всех четырех углов». Очаг войны запылал. Главнокомандующий русскими войсками на юго-западном направлении генерал Румянцев провел ряд искусных операций и теснил турок в Молдавии и Валахии. Он сформировал подвижные отряды, которые вступили в так называемые «барьерные земли», на юго-восточном театре войны. 6 марта 1769 года русские войска овладели территорией городов, срытых по условиям Прутского договора. Города Азов и Таганрог стали восстанавливаться.
Давно ждали избавления на Балканах от жестокого турецкого деспотизма. Там видели в России естественного покровителя их освободительных устремлений. «Серб, болгарин, боснийский „райя“, крестьянин-славянин из Македонии и Фракии питают большую национальную симпатию к русским», — писал Ф. Энгельс (т. 9, с. 9). Этой симпатией решила воспользоваться Россия, поощряя восстание христиан против турок. В итальянский город Ливорно под вымышленной фамилией графа Островова «для лечения минеральными водами» прибыл родственник фаворита Екатерины Григория — здоровяк Алексей Орлов и его брат Федор. Они-то и попытались создать новый фронт борьбы против турок, чтобы оттянуть их войска с Дуная.
Для удара по морским коммуникациям Порты, высадки десантов на острова, осады крепостей было решено отправить в Средиземное море эскадру военных кораблей с Балтики. Русские торговые суда и раньше проделывали этот нелегкий путь. Достаточно вспомнить посылку купеческого фрегата «Надежда благополучия» уже при Екатерине в 1764 году. Возможно, уже тогда нащупывались трассы для будущих походов. Однако посылка военной эскадры с Балтики была делом неслыханным, и в Турции, как и у ее главной советчицы Франции, это не было воспринято всерьез. «Ведь морями с Россией Порта не граничит». Англия же была не прочь пощекотать подбрюшье Турецкой империи да и досадить Франции. В случае же неуспеха ослаблялась Россия. Тоже неплохо. Поэтому английское правительство заявило: «Отказ в разрешении русским войти в Средиземное море будет рассматриваться как враждебный акт, направленный против Англии». Это обеспечивало в пути русским кораблям стоянки, а в портах — беспрепятственное снабжение. Начало неплохое, но следовало преодолеть дальние расстояния, обучить в походе недавно набранные команды, овладеть опытом морского боя, освоиться в нелегкой стратегической и тактической обстановке. Командующим первой эскадрой стал самый опытный на тот момент русский флотоводец вице-адмирал Григорий Андреевич Спиридов. Назначая его в архипелагскую экспедицию, Екатерина присвоила ему звание адмирала, наградила орденом Александра Невского. Он был объявлен первым флагманом флота.
26 июля 1769 года русская эскадра под адмиральским флагом Спиридова вышла из Кронштадта и двинулась на выход в направлении к Толбухинскому маяку.
«Был»
Тяжелый это был переход.
— Выход из Финского залива — шторм. Несколько кораблей отправляется в Ревель на ремонт.
— Южная Балтика. Встречный ветер. Триста больных. Пятьдесят покойников.
— На риф наскочил пинк «Лапоминг». Разломился. Императрица взывала к Спиридову: «Прошу Вас... соберите силы душевные и не допускайте до посрамления перед целым светом. Вся Европа на Вас и на Вашу экспедицию смотрит».
— Северное море. Шторм. Семьсот больных.
— Англия. Встали на ремонт у порта Гуль. Свезли на берег двести больных и пятьдесят умерших. Посол передает требование императрицы — не мешкая, идти дальше.
— Бискайский залив. Шторм. Два корабля возвращаются для ремонта в Англию.
— Остров Минорка. Порт Магон. 18 ноября туда прибыл всего лишь один флагманский корабль «Евстафий». Соберутся ли другие?
Тяжело, трудно, с потерями (332 умерших, 313 больных), но и неожиданно для своих врагов стянулись в декабре 1769 года корабли в единую эскадру. В Средиземном море появилась хоть и понесшая урон, но с возросшей боеспособностью, окрепшая морским опытом русская эскадра.
Многое потеряли до этого на экономии в русском флоте, на отсутствии заботы о моряке, на боязни дальних переходов, но один этот поход и восполнил же многое. Недаром во время перехода эскадры Екатерина II писала Алексею Орлову: «Ничто на свете нашему флоту добра не сделает, как сей поход, все закоснелое и гнилое наружу выходит, и он будет со временем круглехонько обточен».
«Обточка» боевого мастерства русских моряков во второй половине XVIII века началась здесь, в Средиземном море, под руководством прославленного адмирала Спиридова.
18 февраля 1770 года русская эскадра подошла к берегам Греции, к ее части, именуемой Мореей. Здесь был высажен десант, разделенный на два отряда (легиона). Боевые действия начались успешно, почти тридцать тысяч греческих повстанцев поддержали десант в Морее, Эпире, Греции. Однако энтузиазма греческих повстанцев было недостаточно против регулярной армии турок. От завоеванных территорий приходилось отказываться, сосредоточив основной удар эскадры на прибрежных крепостях.
Командование боевыми действиями принял на себя Алексей Орлов. Человек он был энергичный, деятельный, с этакой бесшабашной удалью, но в морском деле не весьма сведущий и незаметно передоверявший командование на море Спиридову. В апреле, после умелой и тщательной бомбардировки, организованной бригадиром морской артиллерии Иваном Ибрагимовичем Ганнибалом (сын «арапа Петра Великого», двоюродный дед А.С. Пушкина), и атаки высаженного десанта пала сильная турецкая крепость Наварин. 42 медные пушки, три мортиры, 800 пудов пороха были немалыми трофеями по тем временам.
Очаги восстания вспыхивали то здесь, то там, но уничтожить турецкое владычество они не могли, слишком близка была материковая Греция от султанского Константинополя, да и невелика была сила русской эскадры, чтобы удерживать все завоеванные территории, крепости и города.
Главнокомандующий Орлов доносит Екатерине: «Кроме крепостей и больших городов — Триполицы, Коринфа, Потраса, хотя вся Морея и очищена от турок, но силы мои так слабы, что я не надеюсь не только завладеть всею, но и удержать завоеванные места.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Ушаков'
1 2 3 4 5 6 7 8 9
В моряки зачислялись в основном жители Архангельской и Олонецкой губерний, там с молодых лет учили ходить в море, работать веслами, управлять парусом. Но сейчас этих служителей не хватало, забирали в моряки сухопутных солдат, превращая их в морскую пехоту, которая составляла на линейных судах до четверти состава, а на галерах и до 40 процентов служителей. К построению новых кораблей только приступали, старые же обросли ракушками, рассохлись, расходились в пазах. К дальним походам флот еще не был готов, это отметила с горечью в письме к Н. Панину императрица, поприсутствовав на учениях: «Надобно сознаться, что корабли походили на флот, выходящий каждый год из Голландии для ловли сельдей, но не военный, так как ни один корабль не умел держаться линии». Императрица считала линию основой военно-морского искусства. Но дело было не в линии. Екатерина присутствовала на маневрах старого послепетровского флота. Время было новое, а порядки и организация еще были старые. Русскому флоту еще предстояло возродиться, свежий ветер уже наполнял паруса первых новых его кораблей.
Пламя с четырех углов
Российский рынок неестественно «флюсовал», тяготея к Петербургу и Балтике. А ведь к началу второй половины XVIII века большие территории, массы населения были ближе к южным торговым путям, Черному и Азовскому морям, Кавказу и Балканам. Ближе и дальше. На Балтике была восстановлена историческая справедливость и существовало свободное торговое судоходство. Вокруг Черного моря царил османский террор, а ковыльная степь Причерноморья скрывала следы не столь далекого пребывания здесь древних русов, земледельцев, скотоводов и воинов Киевской Руси. Ныне в эти земли проход был закрыт, зловещий ятаган янычара правил тут несколько веков. И делить власть он ни с кем не собирался. Неизбежно было столкновение России и Турции. Причины были всякие: экономическое и политическое развитие Русского государства, рост продукции сельского хозяйства южных районов, необходимость выхода на торговые пути юга Европы, Леванта, Африки. Открытость и незащищенность границ, частые набеги крымских татар, находящихся в вассальной зависимости от Турции, на земли Украины и России, также требовали возвращения исконно славянских земель, их защиты.
Политика России определялась, писал Энгельс, «ее историческим прошлым, ее географическим положением, необходимостью для нее иметь гавани в Архипелаге, как и в Балтийском море». Здесь, на юге, власть имела вполне определенные цели по укреплению своего могущества, по расширению территории империи, но в целом ряде случаев политика России в XVIII веке совпадала с объективными историческими потребностями народов, с национальными чаяниями людей многих национальностей, стонущих под игом османской деспотии.
«Россия действительно играет прогрессивную роль по отношению к Востоку... Господство России играет цивилизаторскую роль для Черного и Каспийского морей», — считал даже критически настроенный к ней Энгельс. Из этого и следует рассматривать события первой русско-турецкой войны (1768-1774 г.) при Екатерине II.
У каждой европейской державы здесь на морских перекрестках Черного и Средиземного морей, на Балканах, в Причерноморье, Молдавии, Валахии, Крыму, на Кавказе были свои интересы.
Франция, терявшая в войнах с Англией одну за другой свои колонии, надеялась вознаградить себя на Ближнем Востоке. Однако все возрастающая мощь России грозила ее внешнеполитическим амбициям. Она выстраивала против России ряд враждебных государств: питаемую идеями реваншизма королевскую Швецию, ослабевшую шляхетскую Польшу, претендующую на Балканы Австрию и разлагающуюся, но еще довольно сильную Османскую империю. Канцлер Никита Иванович Панин писал в то время графу Алексею Орлову: «Франция со всеми своими бурбонскими и к ним привязанными дворами, конечно бы, желала, не отлагая до завтра, всех нас потопить в ложке воды, если бы только возможность в том была».
Англия и Пруссия вели здесь двойственную политику. Пруссия желала войны «всех против всех», дабы извлечь из этого пользу. Англия хотела вовлечь Россию в войну со своим основным и традиционным противником Францией, отвлечь внимание Турции от Египта, куда давно тянулись нити вожделения английской политики. В то время Османская империя переживала упадок. Ее раскинувшиеся на разных континентах владения (Европа, Азия, Африка) не имели необходимой скрепы и стремились к обособлению. Египтяне и славяне, греки и грузины, армяне и сирийцы, арабы и валахи с трагическим упорством, плоды которого сказались только через десятки, даже сотни лет, выступали за свое национальное освобождение, против зверского феодального господства турок, которых отнюдь нельзя было признать «элементом наиболее пригодным к господству». Если что и делалось для развития в это время в империи, то не этими феодалами. А опорой цивилизации была здесь славянская и греческая буржуазия. Она же поворачивала свои взоры к Лондону и Петербургу.
Турецкие султаны нутром чувствовали, что их лоскутная империя трещит и распадается. Ну да кто из правителей-деспотов соглашается с этим! Тогда-то и начинаются поиски внешнего врага.
В Константинополе решили воспользоваться любым предлогом, чтобы «наказать» русских. Особенно усердствовал в этом французский посол маркиз де Верженн, преуменьшая силу России, превознося помощь, которую окажет Франция Оттоманской Порте в случае начала войны. Мустафа III, турецкий султан, бросил русского посланника Алексея Обрезкова в Еди-Куле, в зловещий Семибашенный замок, откуда редко кто выходил на свободу. 14 октября 1768 года Турция объявила войну России, направив предварительно свои войска к ее границам.
Военные действия на южных границах развивались для России неудачно. Крымская орда, вырезая украинские поселки и деревни, двумя огненными языками опалила землю. Один язык попробовал слизнуть Бахмут, но его обрубили войска правителя Малороссии генерал-аншефа П. А. Румянцева. Второй же рейд на Харьков принес жесточайшие страдания жителям новой Сербии, Слободской Украины. Из-под одного Харькова было угнано 20 тысяч пленников. Их костьми был устлан обратный путь татарского калги-султана. Участвовавший в набеге французский барон Франсуа де Тотт, представлявший Версаль в Бахчисарае, без особого сочувствия к потерпевшим писал: «Головы русских детей выглядывали из мешка. Дочь с матерью бегут за лошадью татарина, привязанные к тулуке седла. Отец бежит возле сына на арканах... Впереди нас бегут угоняемые волы и овцы. Все в удивительном движении, и уже никто не собьется с пути под бдительным оком татарина, сразу же ставшего богачом». Татары отступили с награбленным добром и оставшимися живыми пленными. Рабовладельческий рынок Кафы (будущей Феодосии) наполнился человеческим товаром.
В районе Хотина у Днестра, куда направлялся верховный визирь Турции Халил-паша, у Перекопа, в Поазовье стали русские армии. На военном совете у Екатерины было решено: отрезать Крым от Турции, преградить путь османам на Украину и начать... морскую войну с Портой. Да, морскую. Правда, для этого надо было иметь флот на Черном и Средиземном морях. Турецкий флот был серьезной силой. На Средиземном море он имел многочисленные базы, 250 кораблей было в его составе к началу войны. Турция располагала прекрасным стратегическим плацдармом — Крымом. Ее флот полностью контролировал Черное море и Дунай, ему никто не мог противостоять, и он господствовал там безраздельно. Ясно было, что надо создавать противовес ему, попытаться утвердиться в районах бывших русских крепостей Азова и Таганрога, создать другие опорные пункты на Черном море. В стратегическом плане ведения войны четко обозначалась цель — овладеть Керчью и Таманью, «дабы зунд Черного моря через то получить в свои руки, и тогда нашим судам способно будет крейсировать до самого Царяградского канала и до устья Дуная. Если же грузинцы овладеют краем того же Черного моря, то нашим судам в случае противной погоды еще верное прибежище прибавится». Были отданы указания: приступить к возрождению верфей на Дону, высадиться как можно быстрее в районах, где недавно высились Азов и Таганрог, начать восстановление здесь морских портов.
Особый Военный совет при императрице (он состоял из братьев Паниных, Голицыных, Захара Чернышева, Григория Орлова и других вельмож) решил вести войну на многих направлениях сразу — Молдавия, Валахия, Крым, Кавказ, Балканы, Архипелаг. Решено было, как говорила Екатерина, «подпалить турецкую империю со всех четырех углов». Очаг войны запылал. Главнокомандующий русскими войсками на юго-западном направлении генерал Румянцев провел ряд искусных операций и теснил турок в Молдавии и Валахии. Он сформировал подвижные отряды, которые вступили в так называемые «барьерные земли», на юго-восточном театре войны. 6 марта 1769 года русские войска овладели территорией городов, срытых по условиям Прутского договора. Города Азов и Таганрог стали восстанавливаться.
Давно ждали избавления на Балканах от жестокого турецкого деспотизма. Там видели в России естественного покровителя их освободительных устремлений. «Серб, болгарин, боснийский „райя“, крестьянин-славянин из Македонии и Фракии питают большую национальную симпатию к русским», — писал Ф. Энгельс (т. 9, с. 9). Этой симпатией решила воспользоваться Россия, поощряя восстание христиан против турок. В итальянский город Ливорно под вымышленной фамилией графа Островова «для лечения минеральными водами» прибыл родственник фаворита Екатерины Григория — здоровяк Алексей Орлов и его брат Федор. Они-то и попытались создать новый фронт борьбы против турок, чтобы оттянуть их войска с Дуная.
Для удара по морским коммуникациям Порты, высадки десантов на острова, осады крепостей было решено отправить в Средиземное море эскадру военных кораблей с Балтики. Русские торговые суда и раньше проделывали этот нелегкий путь. Достаточно вспомнить посылку купеческого фрегата «Надежда благополучия» уже при Екатерине в 1764 году. Возможно, уже тогда нащупывались трассы для будущих походов. Однако посылка военной эскадры с Балтики была делом неслыханным, и в Турции, как и у ее главной советчицы Франции, это не было воспринято всерьез. «Ведь морями с Россией Порта не граничит». Англия же была не прочь пощекотать подбрюшье Турецкой империи да и досадить Франции. В случае же неуспеха ослаблялась Россия. Тоже неплохо. Поэтому английское правительство заявило: «Отказ в разрешении русским войти в Средиземное море будет рассматриваться как враждебный акт, направленный против Англии». Это обеспечивало в пути русским кораблям стоянки, а в портах — беспрепятственное снабжение. Начало неплохое, но следовало преодолеть дальние расстояния, обучить в походе недавно набранные команды, овладеть опытом морского боя, освоиться в нелегкой стратегической и тактической обстановке. Командующим первой эскадрой стал самый опытный на тот момент русский флотоводец вице-адмирал Григорий Андреевич Спиридов. Назначая его в архипелагскую экспедицию, Екатерина присвоила ему звание адмирала, наградила орденом Александра Невского. Он был объявлен первым флагманом флота.
26 июля 1769 года русская эскадра под адмиральским флагом Спиридова вышла из Кронштадта и двинулась на выход в направлении к Толбухинскому маяку.
«Был»
Тяжелый это был переход.
— Выход из Финского залива — шторм. Несколько кораблей отправляется в Ревель на ремонт.
— Южная Балтика. Встречный ветер. Триста больных. Пятьдесят покойников.
— На риф наскочил пинк «Лапоминг». Разломился. Императрица взывала к Спиридову: «Прошу Вас... соберите силы душевные и не допускайте до посрамления перед целым светом. Вся Европа на Вас и на Вашу экспедицию смотрит».
— Северное море. Шторм. Семьсот больных.
— Англия. Встали на ремонт у порта Гуль. Свезли на берег двести больных и пятьдесят умерших. Посол передает требование императрицы — не мешкая, идти дальше.
— Бискайский залив. Шторм. Два корабля возвращаются для ремонта в Англию.
— Остров Минорка. Порт Магон. 18 ноября туда прибыл всего лишь один флагманский корабль «Евстафий». Соберутся ли другие?
Тяжело, трудно, с потерями (332 умерших, 313 больных), но и неожиданно для своих врагов стянулись в декабре 1769 года корабли в единую эскадру. В Средиземном море появилась хоть и понесшая урон, но с возросшей боеспособностью, окрепшая морским опытом русская эскадра.
Многое потеряли до этого на экономии в русском флоте, на отсутствии заботы о моряке, на боязни дальних переходов, но один этот поход и восполнил же многое. Недаром во время перехода эскадры Екатерина II писала Алексею Орлову: «Ничто на свете нашему флоту добра не сделает, как сей поход, все закоснелое и гнилое наружу выходит, и он будет со временем круглехонько обточен».
«Обточка» боевого мастерства русских моряков во второй половине XVIII века началась здесь, в Средиземном море, под руководством прославленного адмирала Спиридова.
18 февраля 1770 года русская эскадра подошла к берегам Греции, к ее части, именуемой Мореей. Здесь был высажен десант, разделенный на два отряда (легиона). Боевые действия начались успешно, почти тридцать тысяч греческих повстанцев поддержали десант в Морее, Эпире, Греции. Однако энтузиазма греческих повстанцев было недостаточно против регулярной армии турок. От завоеванных территорий приходилось отказываться, сосредоточив основной удар эскадры на прибрежных крепостях.
Командование боевыми действиями принял на себя Алексей Орлов. Человек он был энергичный, деятельный, с этакой бесшабашной удалью, но в морском деле не весьма сведущий и незаметно передоверявший командование на море Спиридову. В апреле, после умелой и тщательной бомбардировки, организованной бригадиром морской артиллерии Иваном Ибрагимовичем Ганнибалом (сын «арапа Петра Великого», двоюродный дед А.С. Пушкина), и атаки высаженного десанта пала сильная турецкая крепость Наварин. 42 медные пушки, три мортиры, 800 пудов пороха были немалыми трофеями по тем временам.
Очаги восстания вспыхивали то здесь, то там, но уничтожить турецкое владычество они не могли, слишком близка была материковая Греция от султанского Константинополя, да и невелика была сила русской эскадры, чтобы удерживать все завоеванные территории, крепости и города.
Главнокомандующий Орлов доносит Екатерине: «Кроме крепостей и больших городов — Триполицы, Коринфа, Потраса, хотя вся Морея и очищена от турок, но силы мои так слабы, что я не надеюсь не только завладеть всею, но и удержать завоеванные места.
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Ушаков'
1 2 3 4 5 6 7 8 9