Из трех миллионов подписей, собранных за выдвижение Зюганова молниеносно, — один миллион, конечно, тот самый, что собирался в 1994 году за импичмент президента, остальные два собраны по приказу сверху дружественными администраторами регионов на предприятиях, в казармах или куплены. На деньги всяких Семаг и «задэ». Другое дело, что КПРФ не сможет воспользоваться властью. Старые чиновники не справятся с Россией, потусуются и уйдут. Их выгонят.
Каждое утро на рассвете, рассказывают соседи, еще темно, приезжает к Зюганову старый патриций Чикин, и вдвоем они гуляют во дворе, вдоль мусорных баков. Делят Россию. Меня они посадят.
НАЦ-БОЛЬШЕВИЗМ НАДВИГАЕТСЯ
Весной 94-го года, пережив предательство Зюганова, когда все маски недавних союзников по оппозиции спали и обнаружились клыки, мы с Дугиным в поисках новых союзников сблизились с Александром Петровичем Баркашовым. Нашей идеей-фикс стала идея об объединении двух крыльев радикальной оппозиции, крайне левого и крайне правого, представленных символически Анпиловым и Баркашовым.
Дугин и Баркашов познакомились в конце 80-х годов, работая в «Памяти», потому Дугин без труда устроил нашу первую встречу, разногласий по поводу места встречи не было: у Баркашова все еще не сгибалась, заживала нога, раненная при таинственном покушении на него в декабре 1993 года, после чего он и был арестован. Потому мы встретились у него дома на ул. Вавилова, недалеко от метро "Ленинский проспект". Дверь нам открыл парень-охранник. Мы вошли в общую для двух квартир прихожую — вторую квартиру занимали родители. Баркашов выхромал все же нам навстречу, чтобы потом устроиться в кресле. Жена, темноволосая плотная женщина в темно-зеленом платье, подставила ему под несгибающуюся ногу скамеечку и Удалилась в глубь квартиры. Баркашов сидел у двери спиной к стене, сообщающейся с прихожей, лицом к окну. Слева от него — «стенка» красного дерева, в «стенке» — бокалы и небольшое количество книг, среди прочих "Майн Кампф", и туда же добавилась принесенная ему мной в подарок "Убийство часового". Я поместился у стола — против Баркашова, Дугин сел на тахту у другой стены. Два меча на стене да "Майн Кампф" — вот что только и отличало квартиру Баркашова от квартиры зажиточного советского итээровца. Позже, в другой приход, мне привелось побывать в гостиной на родительской половине (ждали, когда уйдет журналист, интервьюировавший Баркашова) — там было чисто, свежий большой ковер на стене, полированная еще одна «стенка» и даже хрусталь. Родители, если не ошибаюсь, числятся в рабочих, но квартира, включая белые тюлевые шторы и ковры, — квартира зажиточных советских буржуа… У меня, у которого никогда не было своей квартиры, помню, мелькнула мысль о разительном отличии типов: моего и Баркашова. Он консервативен, никогда не снимался с места, неподвижен, и я — живший в трех странах, сменивший сотни полторы временных убежищ, сменивший несколько жен… И потому именно и национализмы у нас разные.
Тогда у нас были общие противники: мы, прощупав друг друга в разговоре, выяснили, что питаем общее отвращение к лидерам КПРФ, презрение к Жириновскому и ЛДПР. Баркашов, смеясь, рассказал, как Жириновский с опаской посетил его однажды. Баркашов морщился при упоминании союза с левыми коммунистами, грубовато подшучивал над Анпиловым, но, как ни странно, возможность союза допускал.
Встречи в ту весну стали почти традиционными. Вместе с нами пару раз приходил к Баркашову и Егор Летов. Помню, Баркашов не удержался и, долго созерцая летовские кеды и длинные волосы, посоветовал Летову сменить прическу и одежду. Слегка обиженный, Егор объяснил Баркашову, что у него "бедный стиль" в одежде, что он одевается (кеды и прочее), как неимущая молодежь России. Как его летовские фанаты. Мы с Дугиным кое-как замяли конфликт. В другой раз сын Баркашова приходил взять автограф у Летова и квалифицированно поговорил с ним о его песнях, что несколько смутило Баркашова-отца.
Выходя от Баркашова, мы неизменно покупали у метро пиво и долго обсуждали каждый визит. Дугин находил, что Баркашов изменился к лучшему, в сравнении с эпохой «Памяти», и что он-таки стал политическим лидером. Я сходился с Дугиным во мнении, что Баркашов вышел из октябрьских событий с огромным политическим багажом (кстати, единственный из лидеров, кто приобрел себе репутацию мужественного руководителя, а не потерял лицо), но я сомневался в том, что Баркашов сумеет использовать этот багаж. Мы оба считали, что у Баркашова есть пара лет на то, чтобы воспользоваться своим багажом или растерять его. Дугин обычно увлекается людьми, влюбляется в них и склонен первоначально преувеличивать их достоинства и таланты. Правда, у него это быстро проходит, и тем более горько его разочарование, чем более он переоценивал объект. Мое сомнение в будущем Баркашова-политика покоилось, честно говоря, на причинах неполитических. Его жилище, его родственники, его книги и он сам, исключая "Майн Кампф", — очень обычные, square (квадратный), как говорят американцы, убеждали меня в его несовременности. Я оказался прав: четыре года минули, и РНЕ скорее спустилось, спускается с политической вершины, которой оно достигло в декабре 1993 года.
Но тогда мы старательно пытались соединить Баркашова с Анпиловым. Лидер РКСМ Маляров, помню, впервые свез нас к Анпилову домой в Солнцево в автобусе. Если бы я занимался сравнительной квартирологией и анализом семей политических лидеров, я бы дал анпиловской квартире и его семье намного очков больше, чем баркашовской. Жена Анпилова — Вера — напоминает преподавательницу вуза, в то время как баркашовская — мать семьи. Дети Анпилова выглядели современными, и если б их показывали по ящику, думаю, у многих уродов-телезрителей возникла бы убежденность, что это отличные современные дети, и, следовательно, неопасен Анпилов. Мальчик, как все мальчики из хороших семей, увлекается компьютером. Сам Анпилов сварил нам отличный кофе по-латиноамерикански, недаром он работал журналистом в Латинской Америке.
Увы, оба лидера оказались, хотя и понимали необходимость союза, более капризными, чем я ожидал. Один раз, помню, 9 мая, после митинга на Воробьевых горах, тогда впервые пел на митинге Анпилова Егор Летов, и Виктор Иванович, стоя на колене, держал микрофон перед летовской гитарой. Несколько тысяч фанатов Летова смешались тогда с "Трудовой Россией" и дружно подпевали Летову, исполнявшему "И Ленин такой молодой…" Я держал второй микрофон у гитары «Кузьмы» — летовского музыканта. Тогда же случился безумный эпизод с отбытием с митинга на грузовике. Я, Вавил Носов, Маляров, Анпилов и Летов уезжали против движения (Носов поддерживал допотопные громкоговорители, исполняющие "Три танкиста, три веселых друга") от догоняющих грузовик тысяч обожателей Летова. Виктор Иванович тогда браво соскочил с подножки грузовика и, растопырив руки, бросился удерживать фанатов. На помощь Анпилову, завывая, примчались три ментовские машины и застыли, вздрогнув, перед фанатами.
Так вот, в тот день должна была позднее состояться встреча Анпилова и Баркашова дома у Баркашова. Я, Дугин, Рабко, кто-то еще был с нами, прождали Анпилова 1 час 40 минут в метро "Ленинский проспект" в центре зала, но он не явился. Я ни одну девушку не ждал в моей жизни так долго.
В конце концов гора все-таки родила, и не мышь, но "Конференцию Революционной Оппозиции" в ДК «Октябрь», которую охраняли баркашовцы, а на сцене сидели Дугин, Летов, я, а со стороны РНЕ, — Рашицкий и редактор газеты "Русский порядок" Кочетков. Виктор Иванович Анпилов прибыл в большую поточную аудиторию, по первому объявленному адресу Конференции (в то время как нам уже отказали в страхе и МГУ, и второй адрес — институт им. Курчатова, с этими мы даже заключили договор на аренду зала), но до третьего адреса, до ДК «Октябрь», не добрался. Что случилось по дороге, знает один Виктор Иванович. Посланные к МГУ встретить его, наши люди вернулись с его посланием к Конференции. Осторожный Баркашов (мы видели, как Рашицкий несколько раз удалялся телефонировать), очевидно, рассчитывал приехать, если появится Анпилов. Так как Анпилов не доехал, но прислал послание (я зачитал его), Баркашов не явился. Я выступил, выступили Дугин и Летов, и Рашицкий, и Кочетков. Конференция состоялась. «МК» откликнулся на происшедшее статьей "Мышиный праздник на "Октябрьском Поле".
Позднее мы с Дугиным продолжали попытки сблизить Баркашова и Анпилова. Но когда Анпилов (справедливости ради следует признать, что ему приходилось труднее, чем Баркашову, его действия контролировал «исполком», и на связь с «фашистом» Баркашовым, кажется, не было дано согласия) дал согласие на встречу, взъерепенился Баркашов. К осени мы умыли руки. Т. е. моя мечта об "анархистах (т. е. левых) и фашистах (правых)", взявших город, осуществлялась туго и не хотела осуществляться. Но я упрям. И фанатично верю в свои идеи.
В апреле 1995 года мы с Дугиным зашли так далеко, что решили заменить Баркашова на… Жириновского(!!!), но осуществить союз крайне правых с крайне левыми. Анпилов сделал несколько шагов нам навстречу. И мы встретились по этому поводу с Жириновским. В его кабинете в Госдуме. Впервые, через год после выхода книги "Лимонов против Жириновского". Увы, дальше дело не пошло, хотя Жириновский с удовольствием поразглагольствовал на тему "Анпиловские массы, старухи, пенсионеры и избиратели запрудили улицы Москвы".
К осени 94 года дружеские отношения с Баркашовым еще существовали. Совместно, по приглашению Дугина, мы ездили на обед к испанскому посланнику, тот жил у метро «Октябрьская». На Баркашове опять был черный длинный плащ, в котором я впервые его увидел в Белом доме в кабинете Ачалова год назад. Приехал он на «Москвиче» с водителем и сопровождающим лицом. Выпив у посланника еще до того, как сели за стол, Баркашов сделался развязнее, даже в запале хлопнул меня по колену, мы сидели рядом. В начале ноября 94 года была опубликована антибаркашовская статья адвоката Иванова в "Советской России", где Иванов сомневался в роли Баркашова в Белом доме и хитро отделил рядовых парней РНЕ от самого Баркашова. Дугин разговаривал тогда с мрачным Баркашовым, тот был настроен "даже физически мочить зюгановцев" (так записано у меня в дневнике). Мочить Баркашов так и не собрался, но посылал к Чикину адвоката с требованием опубликовать опровержение статьи Иванова. Мы с Дугиным слышали, что на диссидентов РНЕ (так или иначе недовольных Б.) статья произвела впечатление.
Позже, увы (ее долго держали), только в феврале 95 года была напечатана в "Новом взгляде" моя статья в защиту Баркашова "Лимонка в боярина Иванова". Кажется, это было последнее дружественное действие с моей стороны. Ибо все дальнейшие действия и заявления А. П. Баркашова в мой адрес и в адрес НБП были недружественными.
"МК" 12 июня 1994 г.
* * *
МЫШИНЫЙ ПРАЗДНИК НА "ОКТЯБРЬСКОМ ПОЛЕ"
Баркашов и Лимонов объединились, чтобы не жить в Америке
Редакция оппозиционного журнала «Элементы» вкупе с Эдуардом Лимоновым, «кричалой» Летовым и баркашовцами заявила о создании "революционной оппозиции". Заочно "товарищей по борьбе" приветствовал Виктор Анпилов.
Над сценой ДК «Октябрь» висело красное знамя лимоновской Национал-Большевистской партии с "символом обновления" — черным серпом-молотом в белом круге. Открывший тусовку редактор «Элементов» Александр Дугин призвал единоверцев к "тотальной мобилизации": "Надо поднять политических солдат на войну против Системы!" Иначе, по имеющимся у Дугина сведениям, Америка пририсует к своему флагу еще пять звездочек, присоединив к себе сибирские регионы.
"Поднять молодежь на подвиг революции" пообещал Лимонов. Но впредь радикалы не будут "ворочать камни" для таких вождей "вялой оппозиции", как Руцкой и Зюганов. Последний, по мнению Лимонова, стал чуть ли не лучшим другом Гайдара. А "бывший активист еврейского движения" Жириновский является сторонником "более оголтелого капитализма, который Ельцину и не снился". Эдичка предупредил, что если "кошерный националист" Вольфович станет президентом, то телевидение будет 24 часа в сутки транслировать его банкеты, да и только. В описании Лимонова думский спикер Иван Рыбкин вообще предстал "лижущим задницу" властям. Национал-радикалам с ними не по пути. Редактор баркашовского "Русского порядка" Кочетков объяснил, что фашизм у каждого народа особенный, а у русских он будет православным. Однако его соратники хвастались в зале нацистским флагом третьего рейха.
Итак, оппозиция окончательно развалилась на коммуно-фашистов и «умеренных». При этом первые только играют на руку руцкистам и зюгановцам. На фоне Лимонова-Анпилова-Баркашова "соглашатели во имя России" кажутся теперь невинными овечками.
AM-В, АО.
* * *
ЗАЯВЛЕНИЕ РЕВОЛЮЦИОННОЙ ОППОЗИЦИИ
"В сложившейся после выборов декабря 1993 г. политической ситуации явственно различимы следующие процессы:
1. Ни трагедия 3–4 октября, ни выборы в Думу никак не повлияли на состояние здоровья страны. Девятилетняя капиталистическая «буржуазная» революция, замаскированная под «перестройку», и «реформы» превратились в трагедию самоуничтожения. Агония России продолжается.
2. Наблюдается кризис власти и кризис оппозиции. Две одинаково недееспособные силы сражаются за власть в нашем обществе, разлагающемся в бешеном темпе на всех уровнях. Представители класса номенклатуры, лидеры страны, «бояре» одинаково бездарны во власти и в оппозиции. Граница между реформаторами и оппозиционерами все больше стирается, так как патриотизм оппозиции основывается не на идеологии, но на эмоциях и чувствах.
3. Неизбежный (на наш взгляд) приход оппозиции к власти (Руцкого ли, Жириновского ли или коалиционного правительства) ничего не изменит в трагедии страны, ибо это снова будет лишь верхушечный переворот, так как поднять Россию со смертного ложа может лишь энтузиазм масс.
На основании всех этих симптомов болезни мы, представители радикальных политических сил России, ставим диагноз и предлагаем средство борьбы с болезнью, крутое, но единственно действенное.
Диагноз. Лишь эмоциональная, случайная патриотическая оппозиция 1991–1993 гг. отжила свой век. Две ее попытки (ГКЧП и октябрь 1993 г.) захватить власть сверху, путем лидерских «заговоров», бездарно провалились. Время расплывчатого патриотизма, основанного на неглубоких и банальных лозунгах, кончилось. Пришло время вступить на политическую сцену принципиально новой и идеологически, и классово оппозиции — массовому народному национал-революционному движению: НАМ.
Лишь две основополагающие идеи могут вызвать неподдельный энтузиазм масс: идея Великой Нации и идея Социальной Справедливости. Построение национально- и социально-справедливого общества. В противоположность сегодняшнему положению дел, где национальные и социальные меньшинства процветают за счет эксплуатации большинства национального (русских) и социального (трудящихся). Нерусской псевдодемократии (наш народ убедился в ее звериной сути) и расплывчатому вялому патриотизму (патриот определяется только как противник Ельцина и в результате он приветствует любую другую власть, хоть деляги Жириновского) мы противопоставляем идею РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ, национальной и социальной одновременно. Победить разрушительную антирусскую, капиталистическую революцию и ее последствия можно только встречной Русской Революцией.
Не реставрацию, не воссоздание, не консерватизм, но Революцию предлагаем мы. Русской Революции предстоит решить следующие важнейшие задачи:
1. Россия из эксплуатируемой, колонизированной Западом и Востоком резервации должна стать гордым национальным государством.
2. Новая Россия должна стать государством социальной справедливости, где в привилегированном положении будет трудящийся, производитель, а не перекупщик, вор, спекулянт, как сегодня. Народу будет полностью возвращено награбленное.
3. Новая народная элита должна родиться из перепаханной Революцией почвы. Взамен старой, прогнившей, предательской интеллигенции и номенклатуры, уничтоживших нашу страну.
Для осуществления подвига Русской Революции нужны будут новые люди. Социальная база ее — жесткие бескомпромиссные люди прямого действия. Моделью ее может служить и та часть защитников Дома Советов в октябре 1993 года, которая предпочла атаку обороне. Сегодня людей прямого действия можно найти только на радикальных политических флангах — у последовательных, решительных борцов за национальную и социальную справедливость, в среде молодежных движений, среди рокеров, анархистов, национал-революционеров, социал-революционеров и прочих тотальных противников Системы.
Мы объявляем вступление на политическую сцену новой решающей последней силы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Каждое утро на рассвете, рассказывают соседи, еще темно, приезжает к Зюганову старый патриций Чикин, и вдвоем они гуляют во дворе, вдоль мусорных баков. Делят Россию. Меня они посадят.
НАЦ-БОЛЬШЕВИЗМ НАДВИГАЕТСЯ
Весной 94-го года, пережив предательство Зюганова, когда все маски недавних союзников по оппозиции спали и обнаружились клыки, мы с Дугиным в поисках новых союзников сблизились с Александром Петровичем Баркашовым. Нашей идеей-фикс стала идея об объединении двух крыльев радикальной оппозиции, крайне левого и крайне правого, представленных символически Анпиловым и Баркашовым.
Дугин и Баркашов познакомились в конце 80-х годов, работая в «Памяти», потому Дугин без труда устроил нашу первую встречу, разногласий по поводу места встречи не было: у Баркашова все еще не сгибалась, заживала нога, раненная при таинственном покушении на него в декабре 1993 года, после чего он и был арестован. Потому мы встретились у него дома на ул. Вавилова, недалеко от метро "Ленинский проспект". Дверь нам открыл парень-охранник. Мы вошли в общую для двух квартир прихожую — вторую квартиру занимали родители. Баркашов выхромал все же нам навстречу, чтобы потом устроиться в кресле. Жена, темноволосая плотная женщина в темно-зеленом платье, подставила ему под несгибающуюся ногу скамеечку и Удалилась в глубь квартиры. Баркашов сидел у двери спиной к стене, сообщающейся с прихожей, лицом к окну. Слева от него — «стенка» красного дерева, в «стенке» — бокалы и небольшое количество книг, среди прочих "Майн Кампф", и туда же добавилась принесенная ему мной в подарок "Убийство часового". Я поместился у стола — против Баркашова, Дугин сел на тахту у другой стены. Два меча на стене да "Майн Кампф" — вот что только и отличало квартиру Баркашова от квартиры зажиточного советского итээровца. Позже, в другой приход, мне привелось побывать в гостиной на родительской половине (ждали, когда уйдет журналист, интервьюировавший Баркашова) — там было чисто, свежий большой ковер на стене, полированная еще одна «стенка» и даже хрусталь. Родители, если не ошибаюсь, числятся в рабочих, но квартира, включая белые тюлевые шторы и ковры, — квартира зажиточных советских буржуа… У меня, у которого никогда не было своей квартиры, помню, мелькнула мысль о разительном отличии типов: моего и Баркашова. Он консервативен, никогда не снимался с места, неподвижен, и я — живший в трех странах, сменивший сотни полторы временных убежищ, сменивший несколько жен… И потому именно и национализмы у нас разные.
Тогда у нас были общие противники: мы, прощупав друг друга в разговоре, выяснили, что питаем общее отвращение к лидерам КПРФ, презрение к Жириновскому и ЛДПР. Баркашов, смеясь, рассказал, как Жириновский с опаской посетил его однажды. Баркашов морщился при упоминании союза с левыми коммунистами, грубовато подшучивал над Анпиловым, но, как ни странно, возможность союза допускал.
Встречи в ту весну стали почти традиционными. Вместе с нами пару раз приходил к Баркашову и Егор Летов. Помню, Баркашов не удержался и, долго созерцая летовские кеды и длинные волосы, посоветовал Летову сменить прическу и одежду. Слегка обиженный, Егор объяснил Баркашову, что у него "бедный стиль" в одежде, что он одевается (кеды и прочее), как неимущая молодежь России. Как его летовские фанаты. Мы с Дугиным кое-как замяли конфликт. В другой раз сын Баркашова приходил взять автограф у Летова и квалифицированно поговорил с ним о его песнях, что несколько смутило Баркашова-отца.
Выходя от Баркашова, мы неизменно покупали у метро пиво и долго обсуждали каждый визит. Дугин находил, что Баркашов изменился к лучшему, в сравнении с эпохой «Памяти», и что он-таки стал политическим лидером. Я сходился с Дугиным во мнении, что Баркашов вышел из октябрьских событий с огромным политическим багажом (кстати, единственный из лидеров, кто приобрел себе репутацию мужественного руководителя, а не потерял лицо), но я сомневался в том, что Баркашов сумеет использовать этот багаж. Мы оба считали, что у Баркашова есть пара лет на то, чтобы воспользоваться своим багажом или растерять его. Дугин обычно увлекается людьми, влюбляется в них и склонен первоначально преувеличивать их достоинства и таланты. Правда, у него это быстро проходит, и тем более горько его разочарование, чем более он переоценивал объект. Мое сомнение в будущем Баркашова-политика покоилось, честно говоря, на причинах неполитических. Его жилище, его родственники, его книги и он сам, исключая "Майн Кампф", — очень обычные, square (квадратный), как говорят американцы, убеждали меня в его несовременности. Я оказался прав: четыре года минули, и РНЕ скорее спустилось, спускается с политической вершины, которой оно достигло в декабре 1993 года.
Но тогда мы старательно пытались соединить Баркашова с Анпиловым. Лидер РКСМ Маляров, помню, впервые свез нас к Анпилову домой в Солнцево в автобусе. Если бы я занимался сравнительной квартирологией и анализом семей политических лидеров, я бы дал анпиловской квартире и его семье намного очков больше, чем баркашовской. Жена Анпилова — Вера — напоминает преподавательницу вуза, в то время как баркашовская — мать семьи. Дети Анпилова выглядели современными, и если б их показывали по ящику, думаю, у многих уродов-телезрителей возникла бы убежденность, что это отличные современные дети, и, следовательно, неопасен Анпилов. Мальчик, как все мальчики из хороших семей, увлекается компьютером. Сам Анпилов сварил нам отличный кофе по-латиноамерикански, недаром он работал журналистом в Латинской Америке.
Увы, оба лидера оказались, хотя и понимали необходимость союза, более капризными, чем я ожидал. Один раз, помню, 9 мая, после митинга на Воробьевых горах, тогда впервые пел на митинге Анпилова Егор Летов, и Виктор Иванович, стоя на колене, держал микрофон перед летовской гитарой. Несколько тысяч фанатов Летова смешались тогда с "Трудовой Россией" и дружно подпевали Летову, исполнявшему "И Ленин такой молодой…" Я держал второй микрофон у гитары «Кузьмы» — летовского музыканта. Тогда же случился безумный эпизод с отбытием с митинга на грузовике. Я, Вавил Носов, Маляров, Анпилов и Летов уезжали против движения (Носов поддерживал допотопные громкоговорители, исполняющие "Три танкиста, три веселых друга") от догоняющих грузовик тысяч обожателей Летова. Виктор Иванович тогда браво соскочил с подножки грузовика и, растопырив руки, бросился удерживать фанатов. На помощь Анпилову, завывая, примчались три ментовские машины и застыли, вздрогнув, перед фанатами.
Так вот, в тот день должна была позднее состояться встреча Анпилова и Баркашова дома у Баркашова. Я, Дугин, Рабко, кто-то еще был с нами, прождали Анпилова 1 час 40 минут в метро "Ленинский проспект" в центре зала, но он не явился. Я ни одну девушку не ждал в моей жизни так долго.
В конце концов гора все-таки родила, и не мышь, но "Конференцию Революционной Оппозиции" в ДК «Октябрь», которую охраняли баркашовцы, а на сцене сидели Дугин, Летов, я, а со стороны РНЕ, — Рашицкий и редактор газеты "Русский порядок" Кочетков. Виктор Иванович Анпилов прибыл в большую поточную аудиторию, по первому объявленному адресу Конференции (в то время как нам уже отказали в страхе и МГУ, и второй адрес — институт им. Курчатова, с этими мы даже заключили договор на аренду зала), но до третьего адреса, до ДК «Октябрь», не добрался. Что случилось по дороге, знает один Виктор Иванович. Посланные к МГУ встретить его, наши люди вернулись с его посланием к Конференции. Осторожный Баркашов (мы видели, как Рашицкий несколько раз удалялся телефонировать), очевидно, рассчитывал приехать, если появится Анпилов. Так как Анпилов не доехал, но прислал послание (я зачитал его), Баркашов не явился. Я выступил, выступили Дугин и Летов, и Рашицкий, и Кочетков. Конференция состоялась. «МК» откликнулся на происшедшее статьей "Мышиный праздник на "Октябрьском Поле".
Позднее мы с Дугиным продолжали попытки сблизить Баркашова и Анпилова. Но когда Анпилов (справедливости ради следует признать, что ему приходилось труднее, чем Баркашову, его действия контролировал «исполком», и на связь с «фашистом» Баркашовым, кажется, не было дано согласия) дал согласие на встречу, взъерепенился Баркашов. К осени мы умыли руки. Т. е. моя мечта об "анархистах (т. е. левых) и фашистах (правых)", взявших город, осуществлялась туго и не хотела осуществляться. Но я упрям. И фанатично верю в свои идеи.
В апреле 1995 года мы с Дугиным зашли так далеко, что решили заменить Баркашова на… Жириновского(!!!), но осуществить союз крайне правых с крайне левыми. Анпилов сделал несколько шагов нам навстречу. И мы встретились по этому поводу с Жириновским. В его кабинете в Госдуме. Впервые, через год после выхода книги "Лимонов против Жириновского". Увы, дальше дело не пошло, хотя Жириновский с удовольствием поразглагольствовал на тему "Анпиловские массы, старухи, пенсионеры и избиратели запрудили улицы Москвы".
К осени 94 года дружеские отношения с Баркашовым еще существовали. Совместно, по приглашению Дугина, мы ездили на обед к испанскому посланнику, тот жил у метро «Октябрьская». На Баркашове опять был черный длинный плащ, в котором я впервые его увидел в Белом доме в кабинете Ачалова год назад. Приехал он на «Москвиче» с водителем и сопровождающим лицом. Выпив у посланника еще до того, как сели за стол, Баркашов сделался развязнее, даже в запале хлопнул меня по колену, мы сидели рядом. В начале ноября 94 года была опубликована антибаркашовская статья адвоката Иванова в "Советской России", где Иванов сомневался в роли Баркашова в Белом доме и хитро отделил рядовых парней РНЕ от самого Баркашова. Дугин разговаривал тогда с мрачным Баркашовым, тот был настроен "даже физически мочить зюгановцев" (так записано у меня в дневнике). Мочить Баркашов так и не собрался, но посылал к Чикину адвоката с требованием опубликовать опровержение статьи Иванова. Мы с Дугиным слышали, что на диссидентов РНЕ (так или иначе недовольных Б.) статья произвела впечатление.
Позже, увы (ее долго держали), только в феврале 95 года была напечатана в "Новом взгляде" моя статья в защиту Баркашова "Лимонка в боярина Иванова". Кажется, это было последнее дружественное действие с моей стороны. Ибо все дальнейшие действия и заявления А. П. Баркашова в мой адрес и в адрес НБП были недружественными.
"МК" 12 июня 1994 г.
* * *
МЫШИНЫЙ ПРАЗДНИК НА "ОКТЯБРЬСКОМ ПОЛЕ"
Баркашов и Лимонов объединились, чтобы не жить в Америке
Редакция оппозиционного журнала «Элементы» вкупе с Эдуардом Лимоновым, «кричалой» Летовым и баркашовцами заявила о создании "революционной оппозиции". Заочно "товарищей по борьбе" приветствовал Виктор Анпилов.
Над сценой ДК «Октябрь» висело красное знамя лимоновской Национал-Большевистской партии с "символом обновления" — черным серпом-молотом в белом круге. Открывший тусовку редактор «Элементов» Александр Дугин призвал единоверцев к "тотальной мобилизации": "Надо поднять политических солдат на войну против Системы!" Иначе, по имеющимся у Дугина сведениям, Америка пририсует к своему флагу еще пять звездочек, присоединив к себе сибирские регионы.
"Поднять молодежь на подвиг революции" пообещал Лимонов. Но впредь радикалы не будут "ворочать камни" для таких вождей "вялой оппозиции", как Руцкой и Зюганов. Последний, по мнению Лимонова, стал чуть ли не лучшим другом Гайдара. А "бывший активист еврейского движения" Жириновский является сторонником "более оголтелого капитализма, который Ельцину и не снился". Эдичка предупредил, что если "кошерный националист" Вольфович станет президентом, то телевидение будет 24 часа в сутки транслировать его банкеты, да и только. В описании Лимонова думский спикер Иван Рыбкин вообще предстал "лижущим задницу" властям. Национал-радикалам с ними не по пути. Редактор баркашовского "Русского порядка" Кочетков объяснил, что фашизм у каждого народа особенный, а у русских он будет православным. Однако его соратники хвастались в зале нацистским флагом третьего рейха.
Итак, оппозиция окончательно развалилась на коммуно-фашистов и «умеренных». При этом первые только играют на руку руцкистам и зюгановцам. На фоне Лимонова-Анпилова-Баркашова "соглашатели во имя России" кажутся теперь невинными овечками.
AM-В, АО.
* * *
ЗАЯВЛЕНИЕ РЕВОЛЮЦИОННОЙ ОППОЗИЦИИ
"В сложившейся после выборов декабря 1993 г. политической ситуации явственно различимы следующие процессы:
1. Ни трагедия 3–4 октября, ни выборы в Думу никак не повлияли на состояние здоровья страны. Девятилетняя капиталистическая «буржуазная» революция, замаскированная под «перестройку», и «реформы» превратились в трагедию самоуничтожения. Агония России продолжается.
2. Наблюдается кризис власти и кризис оппозиции. Две одинаково недееспособные силы сражаются за власть в нашем обществе, разлагающемся в бешеном темпе на всех уровнях. Представители класса номенклатуры, лидеры страны, «бояре» одинаково бездарны во власти и в оппозиции. Граница между реформаторами и оппозиционерами все больше стирается, так как патриотизм оппозиции основывается не на идеологии, но на эмоциях и чувствах.
3. Неизбежный (на наш взгляд) приход оппозиции к власти (Руцкого ли, Жириновского ли или коалиционного правительства) ничего не изменит в трагедии страны, ибо это снова будет лишь верхушечный переворот, так как поднять Россию со смертного ложа может лишь энтузиазм масс.
На основании всех этих симптомов болезни мы, представители радикальных политических сил России, ставим диагноз и предлагаем средство борьбы с болезнью, крутое, но единственно действенное.
Диагноз. Лишь эмоциональная, случайная патриотическая оппозиция 1991–1993 гг. отжила свой век. Две ее попытки (ГКЧП и октябрь 1993 г.) захватить власть сверху, путем лидерских «заговоров», бездарно провалились. Время расплывчатого патриотизма, основанного на неглубоких и банальных лозунгах, кончилось. Пришло время вступить на политическую сцену принципиально новой и идеологически, и классово оппозиции — массовому народному национал-революционному движению: НАМ.
Лишь две основополагающие идеи могут вызвать неподдельный энтузиазм масс: идея Великой Нации и идея Социальной Справедливости. Построение национально- и социально-справедливого общества. В противоположность сегодняшнему положению дел, где национальные и социальные меньшинства процветают за счет эксплуатации большинства национального (русских) и социального (трудящихся). Нерусской псевдодемократии (наш народ убедился в ее звериной сути) и расплывчатому вялому патриотизму (патриот определяется только как противник Ельцина и в результате он приветствует любую другую власть, хоть деляги Жириновского) мы противопоставляем идею РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ, национальной и социальной одновременно. Победить разрушительную антирусскую, капиталистическую революцию и ее последствия можно только встречной Русской Революцией.
Не реставрацию, не воссоздание, не консерватизм, но Революцию предлагаем мы. Русской Революции предстоит решить следующие важнейшие задачи:
1. Россия из эксплуатируемой, колонизированной Западом и Востоком резервации должна стать гордым национальным государством.
2. Новая Россия должна стать государством социальной справедливости, где в привилегированном положении будет трудящийся, производитель, а не перекупщик, вор, спекулянт, как сегодня. Народу будет полностью возвращено награбленное.
3. Новая народная элита должна родиться из перепаханной Революцией почвы. Взамен старой, прогнившей, предательской интеллигенции и номенклатуры, уничтоживших нашу страну.
Для осуществления подвига Русской Революции нужны будут новые люди. Социальная база ее — жесткие бескомпромиссные люди прямого действия. Моделью ее может служить и та часть защитников Дома Советов в октябре 1993 года, которая предпочла атаку обороне. Сегодня людей прямого действия можно найти только на радикальных политических флангах — у последовательных, решительных борцов за национальную и социальную справедливость, в среде молодежных движений, среди рокеров, анархистов, национал-революционеров, социал-революционеров и прочих тотальных противников Системы.
Мы объявляем вступление на политическую сцену новой решающей последней силы:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46