- А то, что письмо пропало?
- Как у Фантомаса?
- Нет. Совсем. Нет его - и все. Слушай, нам надо проверить квартиру на жучков.
- И тараканов! Ты детективов начитался.
- А ты очевидных вещей замечать не хочешь. Это все подстроено!
- Что - все?
- Ну, то, что нам мозги поменяли. И теперь за нами наблюдают!
- А письма?
- А письма - это чтоб мы в психбольницу не угодили! Я же хотел в поликлиннику идти. Сказал бы, что упал, головой стукнулся, ничего не помню. Ни имени, ни адреса. Пусть разбираются. А потом письмо прочитал, решил чуть подождать. Вдруг само пройдет.
Вот тут мне стало страшно. Страшнее, чем в тот момент, когда женщиной стала. Потому что поверила. Потому что все факты укладывались как патроны в обойму.
- Но что им от нас надо?
Сергей наморщил лоб.
- А что мы сейчас делаем? С нами сотворили страшное, а мы стараемся собой остаться. По-человечески жить.
- Реакции на нас изучают - вот как это по-научному называется. Мы - мышки в лабиринте. Идем!
- Куда?
- Куда Макар телят не гонял.
Сергей удивленно поднимает брови, потом кивает и натягивает ботинки. Я достаю с антресолей мощный аккумуляторный фонарь, разводной ключ, веду Сергея на второй этаж. Там живет Толик, мой старый знакомый еще со школы. Сейчас он на даче, но ключ от его квартиры у меня есть.
- Дай ключи.
Сергей протягивает мне связку. Открываю дверь, складываю в сумку кое-что из Толиковой одежды.
- Идем.
Спускаемся в подвал. В подвале у нас бомбоубежище. То ли со времен прошлой войны, то ли на случай атомной. Хорошее, теплое, сухое бомбоубежище. Мне с детства все подвалы в районе знакомы. В спелеологов играл.
Разводным ключом поворачиваю головки четырех запоров на толстой железной двери. Сергей включает фонарь. Запираю за собой дверь, щелкаю выключателем. Свет загорается.
- Раздевайся, - говорю Сергею и первая сбрасываю одежду. Толикова рубашка на мне как платье. А штаны чуть ли не до подмышек. У Сергея картина обратная. Рукава по локти. Складываю нашу одежду в сумку, саму сумку - в угол под скамейку и веду Сергея за следующую стальную дверь.
- Вот теперь можешь говорить.
- Думаешь, здесь нас не прослушают?
- Сегодня - нет. Если в одежде и были жучки, то все за дверью остались. Завтра Они могут что-нибудь придумать на такой случай, а сегодня - вряд ли. А если нас и сейчас прослушивают, то хана полная, и нечего об этом думать.
А потом мы почти час строили гипотезы. С пришельцами и без пришельцев, со злым умыслом и без, против нас и против всего человечества… На благо человечества… А потом Сергей сказал:
- Глупости все это.
- Почему?
- У нас улик нет. Без улик все это - слова.
Все-таки в подвале холодно. Я покрепче прижалась к нему и положила его руку себе на талию. Сам ведь не догадается. А это тело старается меня в бабу превратить. Ну и пусть. Не буду противиться.
- Где я тебе улики возьму?
- Галка, вдвоем мы - команда! Думать буду я, а ты специалист по оперативной работе.
- Был специалист, пока ты в мое тело не переехала.
- Глупая, ты ничего не поняла. Когда сила понадобится, ты меня позовешь. Я - теоретик, а ты практик. Как с этим подвалом - я бы в жизни не догадался.
- Уговорил. Что делать, шеф?
- Думать! Кто послал письма, мы не знаем, так?
- Так.
- Глубже копаем. Почему у тебя два отпуска подряд?
- Взял за этот год, и за предыдущий.
- А почему ты взяла их подряд?
- Тогда я был ОН! А почему взял, тебя не касается!
- Ну и глупо. Много мы так надумаем, если друг от друга будем улики прятать. Вот я сразу могу сказать, что ВЗЯЛА два отпуска, потому что обратилась в брачную контору. И мне там поставили условие: два месяца на медовый месяц. На привыкание к мужу. Иначе брак будет непрочным, и они ничего не гарантируют.
Я даже вскочила. Потому что месяц назад я тоже обратился в брачную контору. И мне выставили такое же нелепое условие. А перед этим две недели гоняли на компьютерных тестах, снимали энцефалограммы и брали анализы. Контора мне показалась серьезной. Солидный офис. И цены - сорок баксов, если не смогут подобрать партнера, и двести - если подберут. С возвратом суммы, если брак распадется в течении полутора лет.
Свои шансы я оценивал трезво. До тридцати жениться не успел, характер - не сахар, а бегать за девочками - времени жалко. И вообще, я бы на экономку согласился. Жаль, они вымерли после семнадцатого.
- Тебя на компьютерах тестировали?
Сергей кивает.
- А анализы брали? - еще кивок.
- А больше за последние полгода в моей жизни ничего необычного не было, - предупреждает он мой следующий вопрос.
- Это они! Печенкой чувствую, они!
- Я тоже так думаю. Что теперь делать будем?
- А ты что предлагаешь?
- Хитрая какая! Теперь твоя очередь! - возмущается Сергей. - Я тебя на цель вывел? Вывел.
- Надо похозяйничать в их офисе. Когда узнаем, что они из себя представляют, решим, что с ними делать. И откладывать это нельзя! Завтра они будут настороже. Идем сегодня ночью.
- Слушаюсь, шеф!
- А перед этим напишем завещание и пошлем по почте Толику. Если что, он заявит, куда следует! А наше исчезновение подтвердит серьезность дела!
- Тут могут быть варианты, - задумывается Сергей. - Ну ладно, второпях ничего лучше все равно не придумаем.
Не нравится мне, как себя Сергей ведет. Хмурится, губы кусает. И пассивный. Всю подготовку я должна вести. Сунешь одежину в руки, скажешь, где потайной карман пришить - пришьет. И опять застынет. А когда я начала раскладывать отвертки, ножи и пилочки по карманам, Сергей не выдержал.
- Галя, я не буду брать нож. И ты оставь, пожалуйста, кастет дома. Я тебя убедительно прошу.
Вслух! Конспиратор, ежкин кот!
Затащила его в ванную, включила воду, высказала все, что думаю. Молчит, губы кусает, в пол смотрит.
- Ну говори, не молчи.
- Мы идем на разведку. Я не буду никого убивать.
- А я, думаешь, собираюсь убивать? А если человечество в опасности?
- Все равно. Мы не знаем наверняка. Может, это совсем другое…
- Вот схватят нас, отвинтят головы, тогда увидим, другое, или то самое. А сейчас рассчитываем на худший случай.
Долго-долго спорили, наконец убедила, что применять силу будем только в состоянии самообороны. Все хорошо, обо всем договорились, и тут этот дылда разревелся. Женская истерика. А мне его утешать.
Тоже интересный эффект. По головке, по спинке глажу, нежные слова говорю. Я таких слов в жизни не произносил. А тут сами от сердца идут. Утешила. На свою голову.
- Галя, ты когда парнем была, у тебя девушки были?
- Были, Сережа. Ты не мальчик.
- А у меня нет…
Та-ак. Значит, я в девках хожу.
- Галя, может мы на смерть идем. Ты… - и замолчал. А я села на край ванны и задумалась. Как он до этого. И страшно невинности лишиться, и про то, что на смерть идем, тоже не шутки. А если меня там схватят да оттрахают, лучше уж Сергею достаться. Может, это его мужиком сделает.
А потом я вдруг поняла, к чему он это клонит. В душе он пока еще девушка. Идеалистка. Принца своего дожидается, на чудо надеется. Короче, вариант спящей красавицы. Переспим мы с ним, и каждый станет самим собой. И идти никуда не надо…
Взглянула я ему в глаза, а в них такая надежда, что сердце сжалось. В конце концов, чего я теряю? Невинности лишиться - наверно, не больнее, чем кулаком в челюсть. Мы ведь все равно жить вместе собирались. Днем раньше, днем позже…
Улыбнулась я ему, ладонью ласково по щеке провела.
- Ну чего стоишь? Бери меня на руки, неси на брачное ложе.
Ох ты, боже мой! Мне, невинной девушке, играть роль активного партнера. Самой раздеваться, и этого суслика раздевать. Свет гасить - тоже мне. Хоть бы сам презерватив надел. О, боже! Улегся на спину и глаза закрыл. Дрожит мелкой дрожью. Девчонкой был, девчонкой и остался. А мне самой страшно. Как на его инструмент гляну, аж коленки дрожат.
Кое-как разогрела его. Объяснила, кто из нас мужик. Но сама в осадок выпала. То есть, в полный. Руки дрожат, ноги дрожат. И страшно, и сладко.
- А-а-а!
Нет, это не как кулаком в челюсть. Это как кулаком в нос. Больно - аж слезы из глаз. И потом больно. Никакого удовольствия. Зато потом, когда ласки начались… Ради этого стоило…
А Сережа опять в комплексы ударился. Что, мол, меня невинности лишил, и все зря. В общем, опять женская истерика. Пришлось отхлестать его по щекам, потом утешить. Потом позволить еще раз. Честное слово, по второму разу легче пошло. Но тут уж бабская натура моего тела не выдержала. Открыла кингстоны. Тут мы, все в слезах и соплях, кажется, на самом деле слились. Но чуда не произошло. Грустные, поплелись в ванную, вымыли друг друга, постояли под душем обнявшись. Я, оказывается, тоже очень сильно надеялась на чудо. Может, даже больше него. Не верила, но надеялась.
- Пора, - сказала я. - Пора собираться.
А потом собралась, натянула на лицо улыбку и сказала:
- А когда вернемся, нужно будет повторить!
Как Сережа расцвел. Много ли мужику для счастья надо?
Успели на последний автобус. Вышли за два квартала от офиса брачной конторы. Полчаса погуляли на всякий случай. Если там сторож есть - чтоб покрепче уснул. Редкие прохожие абсолютно не обращали на нас внимания. Обычная влюбленная пара. Да так, в общем-то и есть. Я за Сережкину ранимую душу кого угодно придушить могу. Нет, придушить сил не хватит. Глаза выцарапаю.
Моросящий дождик наконец-то утих.
- Пора, - опять сказала я. Мы зашли в парадняк, сняли мокрые плащи, свернули аккуратно и затолкали в темный угол под лестницей. Сверху я набросила мокрую газету. Авось до утра никто не найдет. Теперь Сережа был в черном костюме и темно-коричневом свитере, а я - в джинсовом костюмчике и черном свитере с высоким воротником. Если натянуть воротник на лицо, маски не надо. Одни глаза из-под челки.
Обнялись мы покрепче, на всякий случай поцеловались… И занимались этим минут двадцать.
- Сережа, - на всякий случай предупредила я, - что бы с нами ни случилось, ничего не пугайся, договорились? Мы - бессмертные! Угу? А если не знаешь, что делать, смотри на меня и делай то же самое. Не думая. Просто делай - и все.
- Я постараюсь, - робко ответил он. Хорошо держится. Для бывшей девчонки - очень хорошо. Только рука дрожит. Моя, правда, тоже.
- Держись поближе ко мне, и все будет тики-так, - последний раз проинструктировала я.
Офис брачной конторы располагался в старом флигеле посреди старинного парка. Но внутри все было отделано под евростандарт. Даже входную дверь не надо открывать. Она автоматически отъезжает вбок. Как в аэропортах в заграничных фильмах.
Мы пролезли в парк через дыру в железной ограде и, прячась за деревьями, обошли дом. Сердце екнуло.
- Сережа! - громко зашептала я. - Вот то место, где я на фотках. Эта самая скамейка.
- Один-ноль в нашу пользу, - непонятно откликнулся Сергей.
Как я и ожидала, сзади тоже была дверь. И я поняла, что эту дверь нам не открыть. То есть, без лома и кувалды. Дверь была старинная и солидная, а три ступеньки, которые к ней вели, обросли мхом. И все это освещалось фонарем и просматривалось телекамерой службы безопасности. Солидный офис.
- Так тебя разтак, - сказал Сережа.
- Что?
- Телекамера.
Я поняла, что он ругнулся. Просто у него крепче «так разтак» язык не поворачивался произнести. Подошла к дому, так, чтоб не попасть в поле зрения телекамеры, и начала подковыривать отверткой все окна подряд. Все были заперты.
- Тебе не кажется странным, - спросил Сергей.
- Что?
- Черный ход телекамерой охраняется, а перед парадным даже свет не горит.
Продолжая проверять все окна подряд, я поднялась на ступеньки перед главным входом. Дверь чуть слышно загудела и ушла в стену. Я тут же вбила под нее отвертку, чтоб она не смогла закрыться и натянула на лицо воротник свитера.
Вторая дверь была обычная, деревянная, со стеклом. Без замка. Закрывалась пружиной. Днем ее открывали полностью и накидывали крючок, чтоб не закрылась. Мы осмотрели прихожую. Будка вахтера пуста. Тускло светит лампочка в углу над телефоном. И никого. За спиной загудела двигателями входная дверь, пытаясь закрыться. Погудела-погудела - и успокоилась. Мы осторожно приоткрыли скрипучую вторую дверь и на цыпочках прокрались к будке вахтера. Пусто. И диванчика, обычного для вахтеров, нет. Сергей так сжал мне руку, что я чуть не вскрикнула и показала ему кулак. А потом я заметила на лестнице план пожарной эвакуации. Ткнула пальцем в регистратуру. Сергей замотал головой и показал на кабинет директора на втором этаже.
Как только мы вступили в коридор второго этажа, мягко вспыхнул свет. Причем, только над нами. Я взяла Сергея за руку и повела за собой. Свет вспыхивал перед нами и гас за спиной.
- Автоматика, - прошептал Сергей.
Я положила руку на ручку двери кабинета директора и повернула. Заперто. Но, когда я уже отпустила, раздался убийственно громкий щелчок и тихое гудение мощного соленоида. Я вновь нажала на ручку. Дверь открылась. Сергей достал из кармана плоскогубцы и вбил чуть пониже дверной петли, чтоб нельзя было захлопнуть дверь.
Как только я переступила порог, вспыхнул свет. Обычный директорский предбанник. Стол секретарши с компьютером, факс-телефон на тумбочке, пара телефонов на столе и селектор громкой связи.
- Странно, - прошептал Сергей.
- Что?
Но ответить он не успел. Потому что откуда-то из-под потолка раздался приятный, хорошо поставленный баритон профессионального диктора:
- Здравствуйте, Галина. Здравствуйте, Сергей. Мы рады видеть вас вместе. Проходите в кабинет и чувствуйте себя как дома. Если желаете, в баре, в нижнем отделении есть кофе и кофеварка. Сахар там же. Сливок, к сожалению нет. Чуть повыше - вина на ваш выбор. Должен признаться, мы ожидали вас завтра-послезавтра. Но профессора я уже разбудил, и минут через двадцать он будет здесь.
- Вы нас слышите? - спросила я.
- Разумеется.
- А если мы не захотим говорить с профессором?
- Вызвать вам такси?
Мы с Сергеем переглянулись.
- Конечно, вы можете придти сюда днем, - продолжал голос. - Но как-то неудобно получится. Я поднял среди ночи уважаемого человека, он приедет, а вас уже нет.
- Я ему записку оставлю, - брякнула я.
- Тоже выход, - согласился голос с тяжелым вздохом.
Не знаю, что на меня нашло. Нацарапала торопливо на листе бумаги: «Завтра в полдень», схватила Сережу за руку и бросилась вон. Словно за мной черти гнались. С грохотом скатились мы по лестнице, пронеслись по коридору и выскочили в сад. Никто нас не остановил. А потом я прижималась лицом к мокрым прутьям решетки у спасительной дыры и жадно ловила ртом воздух. Сергей топтался за спиной и бормотал какой-то бред. Все было неправильно, не так. Как в кошмарном сне. На что мы рассчитывали, когда лезли в дом? Два придурка. Начитались дешевой фантастики с детективами.
А потом по глазам ударили лучи фар. Машина промчалась мимо, с визгом тормозов остановилась у ворот и дважды бибикнула. Ворота открылись. Уже степенно машина подкатила к ступенькам парадного входа.
- Мне очень жаль, Эдуард Алексеевич, но молодые люди уже ушли, - услышала я знакомый баритон, усиленный динамиком.
- Это вы их напугали!
- Помилуйте, Эдуард Алексеевич, как можно? Они даже записку вам оставили.
- Записку? А это что? - профессор нагнулся и вытащил отвертку, которой я заклинила дверь. - Да включите же, наконец, свет!
Фасад дома осветили скрытые в парке прожекторы. Профессор нагнулся, изучая землю у крыльца.
- И не отпирайтесь, Яков Васильевич! Вы их напугали! Молодые люди бежали. Завтра утром позвоните им, извинитесь и назначьте время. Нет, лично сходите и приведете за ручку.
- Эдуард Алексеевич, завтра я после ночи. Мне по КЗОТу отдых положен.
- И не отпирайтесь. Лично. За ручку.
- Идем, - прошептал Сережа, сжал мою руку и потащил к ярко освещенному фасаду. Я чуть не вскрикнула. Лапища у него - костедробилка. Так мы и вышли под свет прожекторов - рука в руке.
Выйти-то вышли, но на этом все Сережино мужество кончилось.
- Здравствуйте, Эдуард Алексеевич, - громко сказала я. - У меня к вам пара острых вопросов.
- … еще по чашечке кофе?
Переглядываемся с Сережей и дружно киваем.
Все вокруг немного нереально, очень уютно… и очень хочется спать. Даже кофе не помогает. Вся идея теперь кажется глупым мальчишеством. Лезть ночью неизвестно куда, неизвестно зачем, вооружившись молотками, ножами и отвертками… Да если б здесь был настоящий охранник с пистолетом…
- Эдуард Алексеевич, а вам не кажется, что это уже за гранью?
- Простите, молодые люди, как к вам обращаться? Старыми, или новыми именами?
- Галина Викторовна, - представляюсь я. - Нет смысла цепляться за мужское имя, если попала в транссексуалы.
- Ну, с этим никаких проблем. Всего час - и вы в старых телах. Хоть сейчас. Но лучше сначала поговорить.
- Да, пожалуй, - неожиданно соглашается Сережа. - А что было бы с нами, если б мы в бега ударились?
- Практически, то же самое, - улыбается профессор. - Личность носителя сейчас деактивирована. Говоря проще, она спит. Но долго спать не может. Через полтора-два месяца она проснется и впитает в себя привнесенную личность.
1 2 3 4