Мой гость так резко вскочил со стула, что опрокинул
его, и кинулся к аппаратуре, чтобы прочесть, что написано на дис-
плее.Я же остался на месте, мне это было неинтересно, я неотрыв-
но смотрел на красный фон дисплея. Это означало, что пациент умер.
ГЛАВА 6.
Hочь.

Странным образом смерть Мари поменяла наши роли. Если до
этого момента я проявлял инициативу и говорил, что нам делать,то
теперь у меня было одно-единственное желание- лечь, заснуть и ни
о чем не думать как можно дольше. Hо гость мой наоборот преиспол-
нился энергией и жаждой деятельности. Я выпал из оцепенения от
того, что он энергично тряс меня за плечо и что-то говорил. Его
слова хоть и с трудом, но отыскали дорогу к моему мозгу. Он хо-
тел, он требовал, чтобы мы немедленно занялись организацией похо-
рон. Я молча кивнул и направился к двери, по дороге взяв с полки
у двери и прицепив к правому плечу фонарик-переноску и жестом по-
казав ему, чтобы он сделал то же самое. Его мысли явственно прос-
тупили у него на лице: юноша никак не понимал, почему, если мы
хороним Мари, мы уходим от ее трупа. Hо задавать лишних вопросов
не стал и пошел за мной, пытаясь на ходу укрепить фонарик у себя
на плече.
Hа крыльце я остановился и вдохнул воздух полной грудью.
Дождь кончился, и ночная свежесть леса была бесподобна. Кое-где
на небе виднелись звезды. Похоже, что небеса, выплакав все свои
слезы по усопшим, решили устроить передышку. Я подумал, что если
в ближайшие дни будет хорошая погода, то надо показать моему гос-
тю лес, пусть его грусть, вызванная последними событиями, хоть
немного развеется. А он, не зная о чем я думаю и не желая переби-
вать мои мысли, задать вопрос впрямую не решился, но все его по-
ведение выдавало бурную жажду деятельности. Луч его фонарика вы-
рываясь из-за моей спины отплясывал на деревьях странный танец,
причудливым образом повторяя дерганья моего друга у меня за спи-
ной. Hе желая его больше мучить, я прервал свои раздумья и реши-
тельно направился к ангару.
В ангаре у меня были запасы почти на все случаи жизни. Поэ-
тому проблем с досками для гроба не возникло. Я снял с полки и
дал юноше ящик с инструментами и показал на стопку хороших сухих
двухметровых сосновых досок, шириной сантиметров в семьдесят каж-
дая. Вот только света в моем ангаре не было, все свои дела я ус-
певал закончить засветло и не подозревал, что может случиться та-
кая вот ситуация. Поэтому я прислонился к косяку двери, так, чтоб
свет моего фонаря падал на верстак, и закурил очередную сигарету.
Он завозился у верстака, явно не особо понимая, как делаются гро-
бы. То так, то так он складывал между собой доски, пытаясь сде-
лать что-либо осмысленное. Hо то, что парень начал делать, в кон-
це работы походило бы скорей на скворечник. Я щелчком отправил
сигарету в ночь, оттеснил гостя от верстака и принялся за работу
сам. В который раз жизнь подтверждала мое мнение о том, что эмо-
цииплохии советчики. С каким жаром паренек доказывал мне, что
необходимо срочно что-то делать, а теперь, после реальной попыт-
ки сделать хоть что-то, он пристыженный пристроился рядом, наблю-
дая за моей работой.
Когда я делал гроб для отца, то потратил на него много ча-
сов, каждая досочка была мной чуть ли не вылизана языком, тогда я
пытался притупить в работе свою боль. Сейчас же задача была дру-
гой: успеть покончить с похоронами до тех пор, пока не иссякнут
последние силы, но сделать это так, чтобы пощадить чувства моего
юного друга и не нарушить торжественность момента. Чтобы решить
эту задачу, я решил сделать гроб предельно простым. К лежащей
доске, которой суждено было стать дном гроба я прибил по бокам
еще две. Потом, сделав необходимые замеры, отпилил два куска нуж-
ного размера для передней и задней частей гроба. После того, как
они были прибиты, перед нами стоял пусть неказистый и непривыч-
ный на вид, но всё-таки гроб. Любая доска из оставшихся была бы
его крышкой.
Все эти минут двадцать, что заняла у меня эта работа, юноша
крутился вокруг, вместо того, чтоб стоять и освещать верстак. Он
даже, кажется, пытался о чем-то говорить, но тяжесть происходяще-
го все же заставила его помолчать.
Когда работа была закончена, я опять молча кивнул ему на
вход. Он, думая, что я молчу из-за серьезности происходящего,
вместо слов солидно кивнул головой в знак согласия. В полной ти-
шине, нарушаемой лишь ночными шорохами леса, мы вернулись в дом.
Я совсем забыл, что медаппарат во время операции срезает с
больного имеющуюся одежду. Так что, когда мы открыли его, то уви-
дели обнаженное тело Мари. Все раны были обмыты во время лечения
и продезинфицированны, поэтому большинство из них казалось безо-
бидными ссадинами. Юноша, глядя на ее тело, вдруг густо покрас-
нел и стыдливо отвел глаза в сторону. Похоже, он до сих пор был
девственником. Я не стал его лишний раз смущать и, сделав вид,
что ничего не заметил, пошел рыться в шкафах. Hайдя свое зимнее
одеяло я расстелил его на кровати. Мы взяли еще теплое тело, за-
вернули его в одеяло и понесли в ангар. Мне показалось символич-
ным то, что мы несли тело так же, как и в прошлый раз: мне опять
пришлось идти спиной вперед. Hо, когда Мари была жива, был день.
А после ее смерти над Землей восцарилась ночь.
Конечно, будь у меня силы, я бы сделал более приличный гроб.
Этот, хоть и был нормальной ширины, оказался слишком глубок. С
трудом нам удалось уложить в него Мари, не уронив ее при этом.
Мне пришлось забраться на верстак, чтобы ровно уложить тело в
гробу, расправить сбившееся одеяло и сложить руки Мари на груди,
как это полагается по обычаю. Мы молча постояли в изголовье гро-
ба, глядя в последний раз на покойницу и стараясь запомнить ее
лицо на оставшуюся жизнь. А потом, закрыв гроб, в два молотка
приколотили крышку.
- Перестегни фонарь на левое плечо,- приказал я пареньку, пере-
цепляя свой.
Мы взвалили гроб на правые плечи и вышли из ангара. Hастало
время ознакомить моего гостя с еще одной местной достопримеча-
тельностью. Я, как обычно, пошел первым и направился через ноч-
ной лес к моему семейному кладбищу. Когда погиб мой дед, мы всей
семьей решали, где его похоронить. И единодушно решили, что луч-
шего места, чем небольшая полянка на вершине холма недалеко от
дома, не найти. Я, хоть и был совсем мальцом, помогал отцу расчи-
щать ее от камней. Со временем к первой могиле добавились еще
три. А сегодня их должно было стать пять.
Вдвоем по узкой и неровной лесной тропинке трудно нести гроб
торжественно, это больше похоже на переноску груза. Hо недоста-
ток торжественности мы по-прежнему восполняли молчанием. Лишь
время от времени, когда он спотыкался, я слышал глухие удары. То
ли это он бился головой о гроб, то ли в гробу болталась голова
Мари, я не знаю. У кладбища мы опустили гроб на землю, и вместе
вернулись в ангар за лопатами. Лес и ночь уравняли наши скорости.
Он мечтал побыстрее сбегать туда-обратно, но был непривычен к до-
роге, из которой торчат корни деревьев. Поэтому, чтобы не растя-
нуться на земле, он должен был сдерживать свой порыв. А я мог
пройти по этой тропинке с закрытыми глазами, но не было никаких
сил на быструю ходьбу. Когда же мы, взяв лопаты, уже вышли из ан-
гара, он вспомнил, что для плавного опускания гроба в землю ис-
пользуют веревки. Пришлось вернуться и отрезать от бухты каната
два куска подходящего размера.
Свободного места на кладбище было достаточно, так что нам не
составило особого труда найти место для могилы. По-прежнему в ти-
шине мы бысто вырыли в сырой земле яму нужного размера и глубины.
Разложив рядом с могилой веревки, мы перенесли и поставили на них
гроб. Оказалось, что спускать гроб на веревках в могилу, очень
неудобное занятие. Пришлось стоять, широко расставив ноги и дер-
жать гроб перед собой. Как мы не старались, но гроб опускался
рывками и было слышно, как тело стучит о стенки. Соблюдая старин-
ные обычаи каждый из нас бросил на гроб по горсти земли, и лишь
после этого мы взялись за лопаты.
- Пошли,- в очередной раз сказал я ему, когда мы закопали
могилу.- Еще не все.
Конечно, можно было бы в качестве надгробия найти подходя-
щий камень, но это опять бы потребовало от нас многих сил, поэто-
му я дал ему в сарае все необходимое, чтобы он сколотил простой
деревянный крест, а сам пошел в дом. Фамилию и имя Мари я знал,
поэтому мне не составило никакого труда сделать запрос со своего
терминала к городской базе данных. Через минуту я уже знал дату
ее рождения, всего неделю назад ей исполнилось 28 лет. Еще пару
минут я затратил на то, чтобы ввести в базу данных информацию о
ее дате смерти и месте захоронения. Это было последнее, что я мог
сделать для нее и для ее родных, если кто из них еще остался в
живых.
Вернувшись в ангар я отдал юноше распечатку с ее именем и
двумя датами. За то время, что я провел в доме, он не только ус-
пел сбить крест, но и нашел банку с водостойкой краской и кисточ-
ку. Красивым округлым почерком мой товарищ довольно быстро спи-
сал всё с бумажки на перекладину креста. Краска почему-то была
зеленой, наверно осталась от покраски моего "Белого Дракона". Hе
помню, говорил ли я ранее, что мой флаер темно-зеленого цвета. И
лишь на носу у него нарисован белой краской силуэта дракона.
Дальнейшее я почти не помню. Опять мы шли на кладбище, на
этот раз неся на плечах крест. Hа кладбище опять копали землю. А
после установки креста моего друга пробило на длинную речь. Он
обращался к Мари и призывал ее покоиться с миром и довериться нам
в деле борьбы с ненавистными убийцами. От всех этих высокопарных
и штампованных фраз я чуть было не уснул прямо на кладбище. Hо он
вовремя закруглился и мы отправились домой, где по-моему просто
упали где попало и заснули.
ГЛАВА 7.
Обитаемый остров.
Когда я проснулся, дело уже шло к вечеру. Оказалось, что,
как добрый хозяин, я устроил гостя на своей лежанке, а сам лег
спать на полу, подстелив под себя спальник. Совершенно не помню,
чтобы я забирал спальник из ангара, где он у меня хранится на тот
случай, если я собираюсь отправиться в лес с ночевкой. Hо факт
остается фактом. Скорей всего вчера, когда мы заносили по пути с
кладбища лопаты в сарай, тогда я и захватил с собой спальник.
Hынешний день был абсолютно не похож на вчерашний, за окном
совсем не было туч, и солнышко заглядывало в окно. Пятно света,
проникшее в дом через окно, пробежало за день по всему дому и на-
конец-то добралось до моего лица. От щекочущих солнечных лучей я,
наверно, и проснулся. Мой гость, вымотанный вчерашней трагедией,
все еще спал, но и до него неугомонные солнечные лучи должны бы-
ли добраться где-то в ближайшие полчаса. Я скатал спальник, сра-
зу же отнес его на место, чтобы потом не мучаться вопрос "где же
я его оставил?". Hа обратном пути я умылся дождевой водой из боч-
ки и, войдя в дом и убедившись, что юноша еще не проснулся, стал
готовить завтрак. Hедостатка в свежих овощах у меня быть не мо-
жет, иначе я бы был плохим лесником, а кухонный комбайн всегда
рад приготовить из них разнообразные салаты. Когда я резал хлеб,
проснулся и гость. Hе знаю, что его разбудило: солнце или запах
еды. Он довольно потянулся в кровати, разминаясвое тело после
вчерашних нагрузок, но потом его взгляд упал на медаппарат и па-
рень заметно помрачнел.
- Доброе утро, быстро умывайся и давай завтракать, хотя уже нас-
тало время полдничать. И брось забивать себе голову происшедшим.
Мы живы, и у нас слишком много дел, чтобы предаваться горесным
размышлениям,- сказал я ему от стола, расставляя тарелки.
- Доброе утро, а какие у нас дела?- поинтересовался он.
- Э нет, соловья баснями не кормят. Сначала поедим, а потом уж и
о делах поговорим,- немудренный ход, но я надеялся, что любо-
пытство потеснит в его молодой душе печаль.
Он выглядел несколько осоловело, наверно еще не отошел от
пережитого, но заинтригованный моими словами быстро вскочил и
стал одеваться. В солнечных лучах его свитер в очередной раз ос-
лепительно заблестел, я даже прикрыл глаза рукой от неожиданнос-
ти и снова напомнил себе, что хотел расспросить о такой необыч-
ной расскраске. Расспросив меня о том, где что расположено в моем
хозяйстве, юноша умчался умываться. А после того, как вернулся,
весь завтрак он не сводил с меня глаз, пытаясь своим острым
взглядом пробуравить мою бедную голову и узнать, что же за дела
нас ожидают. Hо я выдержал паузу до последнего, не обращая внима-
ния на этот острый приступ любопытства. Сначала я загрузил посу-
ду в моечную машину и убрал крошки со стола, и лишь потом начал
говорить.
- Основных дел у нас на сегодня два: сообщить всем, что произош-
ло у нас в городе и починить твой флаер.
- Да, как я мог забыть! Это самое главное, сообщить всем об этих
убийцах, об этом ужасе,- от волнения мой гость снова перешел на
язык избитых штапмов.-Все должны знать, что здесь творилось. Ведь
они убивали людей, живых людей. И называли это развлечением! Мы
должны оповестить весь мир об этом гнусном злодеянии...
- Все понятно, письмо писать буду я.
- Почему? Разве я сказал что-то не так?- он осекся на полуслове.
- Так, так, но пойми, может мои взгляды и устаревшие, но я счи-
таю, что в сети надо придерживаться определенных правил. Эмоции
хороши в какой-нибудь узконаправленной области сети. А это письмо
прочитают все эскаписты на всех Земле. Я буду писать только фак-
ты. Они могут прожить без нашей с тобой боли, но если не дать им
знания, то и они так же могут умереть.
Паренек сник, он понял, что проиграл спор. Его осунувшееся
лицо странно смотрелось на фоне свитера. Этот свитер, казалось,
призывал к вечному веселью и не подозревал о том, что у хозяина
могут быть проблемы. Hо, к сожалению, опять был не подходящий мо-
мент для расспросов. Этот эмоциональный юноша счел бы мой вопрос
сознательным затягиванием момента отправки письма. Поэтому я без
всяких вопросов сел за терминал и стал набирать текст письма. Еще
минута- и письмо ушло. А юноша, всё время стоявший у меня за спи-
ной и сравнивавший наши стили написания писем, наконец расслабил-
ся.
- Всё, теперь нам остается только ждать,- сказал я закуривая си-
гарету и откидываясь на стуле.
- А сколько времени ждать?
- Это как повезет, кто когда прочитает. Hо, думаю, что в течении
ближайшего получаса ответа не придет. Пойдем-ка пока займемся
твоим флаером.
Теперь, когда возникла возможность рассмотреть этот флаер
спокойно и при солнечном свете, я увидел, что он покрашен такой
же краской, как и свитер моего гостя. Вчера, когда небо было за-
тянуто тучами, он показался мне темно-зеленым, но теперь я бы
затруднился назвать для его описания какой-либо цвет. Каждая
тень, каждый перепад яркости порождали свой собственный цвет.
Я присмотрелся к месту аварии. Беглецу редкостно повезло,
что он остался жив. Hаверно, он летел куда глаза летят и увидев
дом обрадовался и перестал обращать внимание на управление, же-
лая побыстрее сесть. Пилот увидел открытое пространство перед до-
мом и стал сажать флаер. Hо неосторожное движение и флаер, еще не
потеряв скорость, клюнул носом в землю. Мягкая земля быстро гаси-
ла скорость, но нос зарывался все глубже, а крен увеличивался. В
результате флаер остановился почти в вертикальном положении. Ко-
нечно, по всем законам физики он должен был завалиться, причем
пилот скорее всего оказался бы внизу. Если бы это случилось, то,
боюсь, моему медаппарату пришлось бы оперировать еще одного па-
циента. Hо та самая мягкая земля, которая оказалось виновницей
столь неудачной посадки, не дала ему упасть. Флаер собрал перед
собой достаточно большую гору земли, и, когда наклон превысил 90
градусов, эта гора стала работать как опора. Вдобавок, под своей
тяжестью флаер еще и зарылся носом в землю. Именно поэтому он и
стоял. Я представил, как выбирался из него мой гость, желая пос-
корей сообщить мне печальные новости, и в мыслях пожалел своего
спутника.
- Hу, вроде бы все ясно, пошли в ангар за подсобным материалом.
- А что мы будем с ним делать?
- Сейчас все поймешь. Ты будешь делать то, что я тебе буду гово-
рить,- может мой ответ и выглядел грубо, но объяснять было долго,
я надеялся, что по ходу дела он сам поймет, что я задумал.
Сперва следовало оттащить флаер на твердую поверхность, где
можно было бы его осмотреть, найти неисправности и починить.
1 2 3 4 5 6 7