Вот тебе отчет, почти в дословных выражениях» (там же, стр. 145).Восторженно отзывалась о рассказе М. В. Киселева: «Читала прелестный рассказ Ваш „По пути“ <…> Вот это рассказ так рассказ. Тепло, задушевно и отлично написано!» (ГБЛ) .К 1888 г. относится отзыв В. Г. Короленко (в письме К. К. Сараханову): «Чехов очень верно наметил старый тип Рудина в новой шкуре, в новой внешности, так сказать» (В. Г. Короленко . Собр. соч., т. 10, 1956, стр. 100. Ср. т. 8, стр. 84). Рецензент журнала «Наблюдатель» оценил рассказ «На пути» как лучший «из всех шестнадцати рассказов сборника»: на 30 страницах «в нем так хорошо и рельефно очерчен тип русского неудачника с теплым сердцем и безалаберной головою, как не удавалось его изобразить и на сотне страниц более опытным беллетристам» («Наблюдатель», 1887, № 12, отдел «Новые книги», стр. 68). Емкость художественной манеры Чехова отмечал и Н. Ладожский: «Некоторые из помещенных в сборнике рассказов представляют сложные романы, сжатые на нескольких страницах и производящие, тем не менее, довольно цельное впечатление. Таков, например, рассказ „На пути“, где перед читателем вырастает фигура русского Дон-Кихота, пожалуй Рудина (но гораздо более глубокого по психологии), и вспыхивает и угасает любовь к нему хорошей девушки. Обе фигуры выходят совершенно рельефно, правдиво, страстно написанными, но их роман возникает и гаснет на протяжении всего полустраницы» («С.-Петербургские ведомости», 1887, № 306, 6 ноября).На общественную значимость Лихарева как типа обратил внимание В. Л. Кигн. Он высказывал мысль, что после Тургенева, последнего «общественного беллетриста», литература «давным-давно» не знает общественных типов. Кигн подчеркивал жизненность и живость чеховского образа, типичность и рельефность черт Лихарева. В статье обращено внимание и на образ девочки, который критик считал общественным типом («Книжки Недели», 1891, № 5, стр. 203—210).А. Л. Липовский, говоря о чеховских «лишних людях», первым среди них назвал Лихарева («Литературный вестник», 1901, кн. V, стр. 25).Пактовский называл Лихарева «культурным неудачником жизни», «фанатиком теорий», для которого смысл жизни «есть в этом безропотном мученичестве, в слезах», размягчающих «камень, в безграничной всепрощающей любви», вносящей «в хаос жизни свет и теплоту»; «Не утешителен этот мартиролог увлекающегося интеллигента, который своими страданиями не дал ничего положительного для жизни» (Ф. Е. Пактовский . «Современное общество в произведениях А. П. Чехова». Казань, 1901, стр. 17—18).В. М. Шулятиков отмечал критическое отношение автора к этому типу: «Отдаваясь весь идейным увлечениям, он не живет; настоящая жизнь проходит мимо него». Отказ от широких задач — явление типичное, в глазах Чехова, для «всей современной интеллигенции».Соотнося пессимистическое настроение героя с настроением самого автора, критик приходил к крайне неверному и тенденциозному выводу: «Перед лицом „эмпирической безысходности“ Чехов спасся, успокоившись на неглубоком скептицизме и уравновешенной меланхолии. Его „тоска“ есть, таким образом, компромисс между отчаянием безусловного пессимиста и „обывательским“ примирением с „хаосом действительности“ (В. Шулятиков. Восстановление разрушенной эстетики. К критике идеалистических веяний в новейшей русской литературе. — В кн.: Очерки реалистического мировоззрения. Сборник статей… СПб., 1904, стр. 628—629).Композитор Рахманинов преподнес Чехову символический подарок — экземпляр своей «фантазии для оркестра» «Утес», созданной им летом 1893 г., с надписью: «Дорогому и глубокоуважаемому Антону Павловичу Чехову, автору рассказа „На пути“, содержание которого, с тем же эпиграфом, служило программой этому музыкальному сочинению. С. Рахманинов. 9 ноября 1898 г.» (С. В. Рахманинов. Письма. М., 1955, стр. 103). Экземпляр с подлинной надписью Рахманинова хранится в библиотеке Чехова в ялтинском Доме-музее (см.: Чехов и его среда , стр. 371).При жизни Чехова рассказ был переведен на английский и немецкий языки. Ванька Впервые — «Петербургская газета», 1886, № 354, 25 декабря, стр. 4, отдел «Рождественские рассказы». Подпись: А. Чехонте.Включено в сборник «Рассказы», СПб., 1888; перепечатывалось в последующих изданиях сборника.Вошло в сборник «Детвора», СПб., 1889, повторено во 2-м и 3-м его изданиях.Помещено в сборниках рассказов разных авторов «Детское сердце». М., 1892 (2 и 3-е изд., 1896 и 1903) и «Несчастные». М., 1895 (2 и 3-е изд., 1903 и 1905).Напечатано также в «Книге для чтения» для начальной школы (СПб., 1900), составленной кружком учительниц петербургских народных училищ под ред. В. А. Воскресенского, и в книге «Золотые колосья» (1900), составленной И. И. Горбуновым-Посадовым. Во всех сборниках для детского и народного чтения в тексте рассказа были сделаны редакционные изменения.Вошло в издание А. Ф. Маркса.Печатается по тексту: Чехов , т. IV, стр. 25—29.К. К. Арсеньев в рецензии на сборник «Рассказы» отозвался о «Ваньке» как о «недурном» рассказе — наряду со «Свирелью» и «Задачей» («Вестник Европы», 1888, № 7, стр. 261).Отрицательная оценка рассказа, как и всего творчества Чехова, дана в статье К. Говорова (псевдоним К. И. Медведского) «Рассказы Чехова» («День», 1889, № 471, 29 сентября, и № 485, 13 октября). Критик расценивал «Ваньку» как «эскизик» и «пустячок»: автору, по мысли К. Говорова, не удались ни деревня в воспоминаниях Ваньки, ни фигура дедушки.Вся последующая критика решительно разошлась с этим единственным в своем роде отзывом. Ф. Е. Пактовским «Ванька» отмечен как один из рассказов, характеризующий современное Чехову общество.Внимание В. Альбова (А. А. Богданова) сосредоточилось на новом настроении автора: «От прежнего беззаботного настроения не остается и следа <…> Прежний балагур-рассказчик о чем-то загрустил и глубоко задумался» («Мир божий», 1903, № 1, стр. 87).С. Т. Семенов, вспоминая о восприятии Л. Н. Толстым рассказов Чехова, писал: «Восхищали его и детские фигуры Чехова, вроде „Ваньки“, пишущего письмо к деду» ( Чехов в воспоминаниях , стр. 369). Толстой, по свидетельству его сына, И. Л. Толстого, отнес «Ваньку» к рассказам «первого сорта» в творчестве Чехова (см. примечания в т. III наст. изд., стр. 537).22 апреля 1900 г. на литературном вечере в Ялтинском городском театре М. Ф. Андреева, в присутствии Чехова и Горького, прочитала рассказ «Ванька» («Крымский курьер», 1900, № 91, 25 апреля). О чтении рассказа А. И. Куприным в 1903 г. см. ЛН , т. 68, стр. 389.При жизни Чехова рассказ был переведен на болгарский, датский, немецкий, румынский, словацкий и французский языки. На украинский язык рассказ перевел М. М. Коцюбинский, под заглавием «Ивасик» и напечатал в украинском детском журнале «Дзвінок» («Звонок», 1893, кн. 3; в журнале переводчиком ошибочно указана М. Коцюбинская). То была она! Впервые — «Осколки», 1886, № 52, 27 декабря (ценз. разр. 26 декабря), стр. 4, с подзаголовком: Святочный рассказ. Подпись: А. Чехонте.Включено в сборник «Невинные речи», М., 1887.Вошло в издание А. Ф. Маркса.Печатается по тексту: Чехов , т. I, стр. 204—209.В сборник «Невинные речи» рассказ был включен без подзаголовка и с некоторыми изменениями. Небольшая правка была сделана также при подготовке собрания сочинений.А. Басаргин (А. И. Введенский) в рецензии на первый том сочинений Чехова отнес рассказ «То была она!» к группе «совсем невинных рассказов», написанных «на разные фантастические темы, — очевидно, по разным случайным поводам». Позиция критика в оценке всего тома выражена заглавием статьи: «Безобидный юмор». Подобные рассказы, по его мнению, «нельзя, конечно, оценивать с какой-либо идейной точки зрения», но они «заслуживают быть отмеченными в отношении художественном» («Московские ведомости», 1900, № 36, 5 февраля).При жизни Чехова рассказ был переведен на болгарский, немецкий, норвежский, польский и чешский языки.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62