— ворчал спортивный обозреватель.— Так ведь до неё и сейчас не дошло, в чем дело! Услышала, как мы обсуждаем необычное явление, и в её мозгу возникли подсознательные ассоциации, — привычно подвёл теоретическую базу критик. — A самостоятельно соображать женщины просто по своей природе не могут.— Тоже мне умник нашёлся! — отбивалась жена врача. — Просто не до вас мне, вон из статьи надо три абзаца выкинуть, голову ломаю.Редактор решился.— Что бы там ни село — едем! На всякий случай, а вдруг… Быстрее, может, ещё успеем!
Тем временем на центральной площади Гарволина межзвёздные контакты постепенно расширялись и крепли. За ними с неослабевающим вниманием наблюдали редактор и фоторепортёр, которым удалось найти друг друга в толпе. Теперь они подобрались возможно ближе к кораблю с пришельцами старались зафиксировать наиболее интересные моменты.Вот к пришельцам осторожно приближаются два пожарника, на сей раз с пустыми руками, без шлангов, но зато в асбестовых костюмах. Видимо, самые отчаянные. Они подходят все ближе…Один из оставшихся у корабля космитов бдительно обернулся к пожарникам и легонько двинул вперёд своё страшное оружие. Пожарники остановились, пришелец тоже замер. Стражники шагнули вперёд, и пришелец пустил в ход оружие. Оглушительно загрохотав, его адская машина выстрелила тучей серебристой пыли. Пожарники пустились наутёк.— А я ведь говорил — им не нравится, когда подходят к кораблю слишком близко! — удовлетворённо заметил один из зрителей, тесно сгрудившихся за спиной фоторепортёра.Опустив фотоаппарат, чтобы немного отдохнули онемевшие от тяжести руки, фоторепортёр шёпотом поделился с редактором своими впечатлениями.— Надо же, а ведь всего-навсего фен для сушки волос! Я сам поверил бы в пришельцев, если бы не знал.— Пришлось записать проклятый фен, — тоже шёпотом отозвался редактор, — общественность заставила. Записал, чтобы подозрений не вызвать.И редактор опять незаметно включил магнитофон, чтобы записать обмен мнениями между зеваками.— Вот интересно, это живые существа или автоматы? — спрашивал кто-то у ветеринара, видимо слывшего большим специалистом по живым существам.Поддерживая свою репутацию, ветеринар постарался ответить как можно солиднее:— Автоматы в таких комбинезонах? Полагаю, это все-таки люди. Вернее, не люди, но живые организмы. Скорее всего, организмы белковые.— Так чего же эти организмы напялили скафандры?— Видимо, наша атмосфера для них гибельна.— Ещё бы! — подхватил женский голос. — Не только для них. Столько вони от этих автобусов, свободно задохнуться можно!— Вам не кажется странным, что тут космиты, а до сих пор нет ни газетчиков, ни телевизионщиков. Такого не передать на всю страну!— Окстись, пан! И телевидение, и радио давно примчались, вон, за углом стоят, высунуться боятся.— И все равно, в кои-то веки марсиане прилетели…— Да не марсиане это! На Марсе нет жизни!— А тебе не все равно, откуда они? С Марса или нет, главное — к нам прилетели. Только бы с ними удалось договориться.— Надо срочно специалистов вызвать, учёных людей. Уж они бы с ними сумели поговорить.— Не беспокойтесь, я видел — тут у одного коротковолновый передатчик, так он всю дорогу куда попало сообщает. Всем растрезвонил на всю Европу…— Вся Европа польского не понимает.— Так ведь слова «космос», «марсиане», «НЛО» — не польские, всем понятные. Ну, а Гарволин наш прославится на весь мир, факт!Услышав последний разговор, фоторепортёр переглянулся с редактором, и они незаметно выбрались из толпы.— Холера, рановато крик на весь мир подняли, — озабоченно сказал редактор.— Того и гляди прилетит что-нибудь серьёзное…— Не волнуйся, — успокоил его фоторепортёр, — так сразу не прилетит. Сначала ведь никто не поверит, им надо будет согласовать с руководством свои действия, а на это потребуется время. Так что у нас ещё в запасе час-другой…Оптимизм коллеги придал силы редактору, тот оживился.— В таком случае не станем терять драгоценные минуты, за дело.— Послушай, Адам! — вскричал вдруг фоторепортёр, которому в голову внезапно пришла блестящая идея. — А что, если нам задержать их тут дня на два? Сколько можно нафотографировать, позаписывать. Нет, ты представляешь, какие это деньги? На всю жизнь хватит! И неважно, верит общественность или нет, пусть сомневается, этого вполне достаточно!У энтузиаста-редактора загорелись глаза, но тут же потухли. Подумав, он покачал головой и вздохнул.— Нет, номер не пройдёт. Наверняка в кодексе найдётся какая-нибудь статья об «использовании в целях наживы»… Не успеешь моргнуть, как окажешься за решёткой.Фоторепортёр тоже вздохнул.— А жаль, ведь уникальные возможности… Ну ладно, что будем делать? Кончаем представление или подождём, может, ещё кто подъедет? Рискнём?— Я бы рискнул, только надо предупредить Ольшевского, чтобы взял ответственность на себя. И пусть действует в зависимости от обстоятельств, может, и скажет правду, и так ведь без опровержения не обойдётся. Ты прав в одном: уникальную возможность следует использовать на всю железку!Фоторепортёр огляделся по сторонам.— Ольшевский вон там сшивается, — мотнул он подбородком в сторону аптеки, где замдиректора Центра по изучению общественного мнения с блаженным выражением лица направо и налево задавал вопросы общественности, первый раз без труда получая на них добровольные и искренние ответы. Он уже отказался от намерения записывать ответы, поняв, что все равно всех записать не сумеет, просто не успеет. А люди охотно отвечали на его вопросы, полагая, что это только обмен мнениями в небанальной ситуации. Ведь ответов не записывают, фамилий не спрашивают, вот люди и не пугались, откровенно высказывая своё мнение.Протолкавшись к замдиректора, редактор с фоторепортёром высказали ему свои соображения относительно использования на всю железку уникальной возможности изучить общественное мнение. Да, да, протянуть эксперимент как можно дольше!
Диспетчер автовокзала охрип от напрасных криков, пытаясь отправить в рейс очередной автобус.— Ты хоть соображаешь, что уже на два часа опаздываешь? — орал он на шофёра. — Да плевать я хотел на космос с его пришельцами, у меня график! Немедленно отправляйся, потом не расхлебаешь неприятностей! Не только мне шею намылят, и ты поплатишься!— Все опаздывают! — философски огрызался шофёр, не отрывая жадного взгляда от серебристой марсианской машины и её толстеньких пассажиров. — Всем шею намылят! И ты думаешь, хоть один пассажир у меня будет?— А это не имеет значения! — хрипел диспетчер остатками голоса. — А это не твоя забота! Хоть пустой автобус, да должен отправиться! Варшава оборвала телефоны, там ждут автобусы! Сейчас на телефонах повисли гарволинцы, так Варшава на телеграммы перешла. Ты хочешь меня под монастырь подвести, такая твоя растакая… плазма галактическая!— Ладно, ладно, сейчас отправлюсь, — услышав про галактическую плазму, сдался водитель.И совершенно пустой автобус, где сидела только одна баба с огромной корзиной, в которой беспокойно попискивали цыплята, нехотя вырулил со стоянки и двинулся в направлении Варшавы.
На одной из крутых узеньких улочек, спускавшихся к центральной площади, совершенно пустынной, директор ювелирного магазина лихорадочно шептался со своим шурином.— Да нет, конечно же, на сто процентов я не уверен, но, если у них есть минералы, среди них могут быть и драгоценные. Не обязательно бриллианты, но драгоценные. И золото тоже может быть. А ты ведь знаешь, Леонтий, в этом деле главное — успеть первым. Кто успел, тот и съел. Ведь эти космические балбесы небось и не знают цены своим камушкам, ведь им, не исключено, понравится, к примеру, такой вот булыжник. Или те камни, валуны, что на полях валяются. Вот бы набрать и поменяться!— Ты прав, Кондратий, — соглашался шурин, привыкший во всем доверять проходимцу-родственнику. — Ты у нас голова! Вот только как ты с ними сговоришься? Ведь ни бельмеса же по— нашему… Ага, придумал! Просто взять и им под нос подсунуть!— Как подсунешь? Втихомолку не удастся, народ толпится, будто невидаль какая…— Ay тебя с собой есть камень? Можно ведь одного и в сторонку отозвать, и из-под полы показать… Будто впервой! Ох, Кондратий, ведь это какие денежки можно зашибить!Оглянувшись украдкой, директор ювелирного магазина подобрал валявшийся неподалёку обломок булыжника и сунул его в руку шурина.— Вот, возьми для начала.— Я? — испугался шурин. — А почему ты сам не…— Соображай! Если я сам подойду к космиту, народ сразу скумекает — туг дело нечисто. И уж спокойно с ним не пообщаешься. Ну да ладно, пошли вместе. Вот у меня на всякий случай прихвачен и бриллиантик. Русский, небольшой, но все же… Если на булыжник не клюнут.И оба быстрым шагом направились в сторону рыночной площади. Сунув камень в карман, шурин зажал во вспотевшем кулаке русский бриллиантик…
В продовольственном магазине царила невообразимая паника. Толпа озверевших баб штурмовала; прилавки. Вскоре полки, уставленные продуктами, опустели и продавщице пришлось отпускать товар непосредственно со склада в подсобке.— Не развязывайте, проще пани, не килограмм возьму, а весь мешок! — перекрикивая шум, попросила продавщицу покупательница. Негромко постаралась попросить, но её, к сожалению, услышали.Тут же посыпались реплики:— Ещё чего, целый мешок сахару одной!— Ишь какая выискалась, весь сахар разберёт!— Пани Кристина, больше пяти кило в одни руки не отпускайте! А то нам не хватит!— А ты куда лезешь? Пани тут не стояла!— Женщины, опомнитесь! С чего такая паника? Они же ничего не жрут, видели же, даже яблока это свиное рыло не захотело!— А тогда зачем сама в очереди стоишь?— Теперь моя очередь! Дорогуша, мне пять кило сахару, пять кило муки, пять кило соли…— Что вы сказали, даже яблок они не едят? Вот интересно, чем же питаются?— Человечиной!— Ну и шуточки у вас, проше пани!— Что вы сказали, дорогуша? Каперсы? Давайте и каперсы. Да, все десять банок. А вон в тех банках что?— Хватит, хватит, сколько можно одному человеку отпускать?— Не давать ей все каперсы! Другим не хватит! По банке в руки!Чем меньше продуктов оставалось в магазине, тем больше разгорались страсти. Набив доверху свои сумки случайным набором продуктов, взъерошенные и распаренные бабы выкатывались из магазина, даже не глянув в сторону рыночной площади и не обратив никакого внимания на трущегося около них мужчину с очень помятым букетом в газетной бумаге. Самого его не очень помяли, ибо продуктов он не закупал и за место в очереди не дрался…
Сатирик, охраняющий вместе с пилотом космический корабль, внимательно наблюдал за поведением толпы на площади. Он и заметил необычное явление: в одном месте толпа вроде бы стала ещё гуще, все сгрудились около какого-то человека, показывающего пальцем на их космический корабль. Следуя за пальцем, люди поднимали головы и тоже напряжённо вглядывались в какой-то заинтересовавший их фрагмент корабля. Данное обстоятельство весьма встревожило сатирика, и он зашлёпал по булыжникам мостовой к пилоту, охранявшему космический корабль с другой стороны.По привычке попытавшись наклониться к уху пилота и позабыв о шлемофоне, сатирик довольно сильно стукнулся о шлемофон пилота. Выругавшись, он вполголоса сообщил:— Слушай, что-то они там увидели в нашем вертолёте. Пальцами друг другу показывают и пялятся. Понятия не имею, что там такое. Пошли посмотрим.Пилота тоже встревожил внезапный интерес общественности к их кораблю, и он пошлёпал вслед за сатириком на ту сторону. И в самом деле, теперь уже многие в большом волнении всматривались в звездолёт, точнее, в его верхнюю часть. Пилот встревожился ещё больше.— Оторвалось там что-то? — предположил он, и вдруг его осенило. — Понял, автоматический подъёмник!От ужаса оба замерли, не зная, что предпринять. А в народе уже стали рождаться домыслы и вымыслы.— А пан думал, так они и оставят пустой свою тарелку? И наверняка там не одна штука осталась.— А он не похож на этих…— И как пан там его разглядел?— Да не я, это Стась его в бинокль обнаружил.— Какой Стась?— Да вот этот, племяш мой. На крышу забрался и сверху разглядел.— А ну, Стась, давай выкладывай, что ты там в свой бинокль разглядел! Только не привирай.— На что мне привирать, тут и без привирания такое… Вижу, что-то там шевелится, ну я и навёл бинокль.— И что?— Такого страшилища в жизни не видел!— Как не видел, вон же стоят!— Да эти по сравнению с тем красавцы.— А тот какой же?— Голова с котёл, морда… морда — и не знаю с чем сравнить. Ни на что не похожа. Такое впечатление — одна головешка у него! На тонкой шее качается и во все стороны пялится. Да вон, глядите, и отсюда видно!— Точно, качается! Господи, страх какой! И вроде отсвечивает…— Не иначе эти, что вышли, приоделись, а тот в натуральном виде, — глубокомысленно рассуждал заведующий бензоколонкой.— И пан думает, он задницу выставил? — ещё глубокомысленнее подхватил механик-вулканизатор.— Какую задницу? Ты что? Морда у него такая! У них всех морды такие! А тут, на площади, они в скафандрах.— В таком случае красавцами их никак не назовёшь, — заключила продавщица обувного магазина.— А пани уже намылилась за кого-нибудь из них замуж? — иронически поинтересовалась заведующая сберкассой.— Почему бы и нет? А вот на старух-то они не позарятся, это точно!— Интересно, что же у него на морде блестит? Может, у них глаза такие.— Точно, шары выкатил и светит!— Что он сказал?— Сказал, глазов у них пропасть, по всей морде натыканы. И светят! Сразу на все стороны зырят.Эти досужие вымыслы опроверг рассудительный и спокойный директор погребальной конторы.— Если это морда, то я ничего не понимаю. Сами подумайте, как такая громадина в эти их шлемы поместится? Прежде чем говорить, сравнили бы. Куда этим одетым до того голого!И в самом деле, тыква автоматического подъёмника раза в три превосходила своими размерами шлемофоны остальных астронавтов. И никому из организаторов эксперимента не пришло в голову, что это обстоятельство может насторожить сообразительную общественность.Впрочем, трезвое замечание гробовщика тут же было опровергнуто заведующей банно-прачечным трестом, женщиной тоже умной и рассудительной.— А чему тут удивляться? — сказала она. — Может, головы у них такие… упругие, немного примять — и затолкали в шлемы.— Тёмный народ! — поддержал её стражник местной тюрьмы. — Да им ничего не стоит уменьшиться-увеличиться, раз— два и готово! Эй, ты чего мне в харю крапиву тычешь? Сам нюхай, коли охота. Вот я тебе сейчас её в глотку затолкаю!— Спокойно, Адик, не надо в глотку, давай культурненько, ведь на нас заграница смотрит…Сатирик с пилотом по-прежнему стояли в бездействии у своей машины, не зная, как заставить автоматического подъёмника исчезнуть с глаз общественности. Вот и ещё одно упущение, не продумали связь с экипажем. Немного отлегло от сердца, когда среди зевак заметили редактора и фоторепортёра.— Если что, как-нибудь их удержат, — обрадовался сатирик. — Или нас вовремя предупредят, чтобы успели смыться.— Могли бы помахать этому дурню, дать знак, чтобы пригнулся. Того и гляди весь эксперимент испортит! И конец представлению. Фу, я весь на нервах.— Мы-то ещё ничего, вон кому приходится туго, — мотнул пилот головой в сторону коллег у стены дома.
У стены дома тесно сбитая толпа зевак окружила представителей двух цивилизаций, устанавливающих эпохальные контакты двух миров. Консультант уже давно исчерпал весь запас известных ему геометрических фигур и попытался создать новые по подсказке художника. Это у него не очень получалось, потому как воображения и способностей явно не хватало. А тут ещё художник недовольно шипел в наушники:— Ну что ты чепуху изображаешь, бесформенные какие— то каракули. Отдай мел, я сам…Консультант со вздохом облегчения передал мел коллеге. В меле недостатка не было. Поскольку в первых рядах зевак крутились вездесущие мальчишки, они пару раз сбегали в школу и натащили мела целую гору, чтобы космические гости не испытывали в нем недостатка, втайне к тому же надеясь, что по причине отсутствия мела завтра в школе занятий не будет.Общение шло полным ходом. Вспотевший математик писал своё примитивное: а2 +b2 = с2, художник сначала демонстративно долго изучал им начертанное, а затем в ответ писал своё. Давно он не творил с таким вдохновением! Немного неуклюже, но все равно талантливо изображал он на стене всевозможные геометрические фигурки самых разнообразных очертаний. Вроде бы похожи на треугольнички и ромбики, но явно какие-то неземные, похожие лишь отдалённо. А вот эти фигурки и вовсе ни на что не похожи. Не только слабо подкованные в математике зрители, но и сам преподаватель лишь диву давались, тщетно пытаясь разгадать их тайный смысл. Рядом с математиком стояли архитектор и историк, в полном восторге наблюдая за эпохальным экспериментом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Тем временем на центральной площади Гарволина межзвёздные контакты постепенно расширялись и крепли. За ними с неослабевающим вниманием наблюдали редактор и фоторепортёр, которым удалось найти друг друга в толпе. Теперь они подобрались возможно ближе к кораблю с пришельцами старались зафиксировать наиболее интересные моменты.Вот к пришельцам осторожно приближаются два пожарника, на сей раз с пустыми руками, без шлангов, но зато в асбестовых костюмах. Видимо, самые отчаянные. Они подходят все ближе…Один из оставшихся у корабля космитов бдительно обернулся к пожарникам и легонько двинул вперёд своё страшное оружие. Пожарники остановились, пришелец тоже замер. Стражники шагнули вперёд, и пришелец пустил в ход оружие. Оглушительно загрохотав, его адская машина выстрелила тучей серебристой пыли. Пожарники пустились наутёк.— А я ведь говорил — им не нравится, когда подходят к кораблю слишком близко! — удовлетворённо заметил один из зрителей, тесно сгрудившихся за спиной фоторепортёра.Опустив фотоаппарат, чтобы немного отдохнули онемевшие от тяжести руки, фоторепортёр шёпотом поделился с редактором своими впечатлениями.— Надо же, а ведь всего-навсего фен для сушки волос! Я сам поверил бы в пришельцев, если бы не знал.— Пришлось записать проклятый фен, — тоже шёпотом отозвался редактор, — общественность заставила. Записал, чтобы подозрений не вызвать.И редактор опять незаметно включил магнитофон, чтобы записать обмен мнениями между зеваками.— Вот интересно, это живые существа или автоматы? — спрашивал кто-то у ветеринара, видимо слывшего большим специалистом по живым существам.Поддерживая свою репутацию, ветеринар постарался ответить как можно солиднее:— Автоматы в таких комбинезонах? Полагаю, это все-таки люди. Вернее, не люди, но живые организмы. Скорее всего, организмы белковые.— Так чего же эти организмы напялили скафандры?— Видимо, наша атмосфера для них гибельна.— Ещё бы! — подхватил женский голос. — Не только для них. Столько вони от этих автобусов, свободно задохнуться можно!— Вам не кажется странным, что тут космиты, а до сих пор нет ни газетчиков, ни телевизионщиков. Такого не передать на всю страну!— Окстись, пан! И телевидение, и радио давно примчались, вон, за углом стоят, высунуться боятся.— И все равно, в кои-то веки марсиане прилетели…— Да не марсиане это! На Марсе нет жизни!— А тебе не все равно, откуда они? С Марса или нет, главное — к нам прилетели. Только бы с ними удалось договориться.— Надо срочно специалистов вызвать, учёных людей. Уж они бы с ними сумели поговорить.— Не беспокойтесь, я видел — тут у одного коротковолновый передатчик, так он всю дорогу куда попало сообщает. Всем растрезвонил на всю Европу…— Вся Европа польского не понимает.— Так ведь слова «космос», «марсиане», «НЛО» — не польские, всем понятные. Ну, а Гарволин наш прославится на весь мир, факт!Услышав последний разговор, фоторепортёр переглянулся с редактором, и они незаметно выбрались из толпы.— Холера, рановато крик на весь мир подняли, — озабоченно сказал редактор.— Того и гляди прилетит что-нибудь серьёзное…— Не волнуйся, — успокоил его фоторепортёр, — так сразу не прилетит. Сначала ведь никто не поверит, им надо будет согласовать с руководством свои действия, а на это потребуется время. Так что у нас ещё в запасе час-другой…Оптимизм коллеги придал силы редактору, тот оживился.— В таком случае не станем терять драгоценные минуты, за дело.— Послушай, Адам! — вскричал вдруг фоторепортёр, которому в голову внезапно пришла блестящая идея. — А что, если нам задержать их тут дня на два? Сколько можно нафотографировать, позаписывать. Нет, ты представляешь, какие это деньги? На всю жизнь хватит! И неважно, верит общественность или нет, пусть сомневается, этого вполне достаточно!У энтузиаста-редактора загорелись глаза, но тут же потухли. Подумав, он покачал головой и вздохнул.— Нет, номер не пройдёт. Наверняка в кодексе найдётся какая-нибудь статья об «использовании в целях наживы»… Не успеешь моргнуть, как окажешься за решёткой.Фоторепортёр тоже вздохнул.— А жаль, ведь уникальные возможности… Ну ладно, что будем делать? Кончаем представление или подождём, может, ещё кто подъедет? Рискнём?— Я бы рискнул, только надо предупредить Ольшевского, чтобы взял ответственность на себя. И пусть действует в зависимости от обстоятельств, может, и скажет правду, и так ведь без опровержения не обойдётся. Ты прав в одном: уникальную возможность следует использовать на всю железку!Фоторепортёр огляделся по сторонам.— Ольшевский вон там сшивается, — мотнул он подбородком в сторону аптеки, где замдиректора Центра по изучению общественного мнения с блаженным выражением лица направо и налево задавал вопросы общественности, первый раз без труда получая на них добровольные и искренние ответы. Он уже отказался от намерения записывать ответы, поняв, что все равно всех записать не сумеет, просто не успеет. А люди охотно отвечали на его вопросы, полагая, что это только обмен мнениями в небанальной ситуации. Ведь ответов не записывают, фамилий не спрашивают, вот люди и не пугались, откровенно высказывая своё мнение.Протолкавшись к замдиректора, редактор с фоторепортёром высказали ему свои соображения относительно использования на всю железку уникальной возможности изучить общественное мнение. Да, да, протянуть эксперимент как можно дольше!
Диспетчер автовокзала охрип от напрасных криков, пытаясь отправить в рейс очередной автобус.— Ты хоть соображаешь, что уже на два часа опаздываешь? — орал он на шофёра. — Да плевать я хотел на космос с его пришельцами, у меня график! Немедленно отправляйся, потом не расхлебаешь неприятностей! Не только мне шею намылят, и ты поплатишься!— Все опаздывают! — философски огрызался шофёр, не отрывая жадного взгляда от серебристой марсианской машины и её толстеньких пассажиров. — Всем шею намылят! И ты думаешь, хоть один пассажир у меня будет?— А это не имеет значения! — хрипел диспетчер остатками голоса. — А это не твоя забота! Хоть пустой автобус, да должен отправиться! Варшава оборвала телефоны, там ждут автобусы! Сейчас на телефонах повисли гарволинцы, так Варшава на телеграммы перешла. Ты хочешь меня под монастырь подвести, такая твоя растакая… плазма галактическая!— Ладно, ладно, сейчас отправлюсь, — услышав про галактическую плазму, сдался водитель.И совершенно пустой автобус, где сидела только одна баба с огромной корзиной, в которой беспокойно попискивали цыплята, нехотя вырулил со стоянки и двинулся в направлении Варшавы.
На одной из крутых узеньких улочек, спускавшихся к центральной площади, совершенно пустынной, директор ювелирного магазина лихорадочно шептался со своим шурином.— Да нет, конечно же, на сто процентов я не уверен, но, если у них есть минералы, среди них могут быть и драгоценные. Не обязательно бриллианты, но драгоценные. И золото тоже может быть. А ты ведь знаешь, Леонтий, в этом деле главное — успеть первым. Кто успел, тот и съел. Ведь эти космические балбесы небось и не знают цены своим камушкам, ведь им, не исключено, понравится, к примеру, такой вот булыжник. Или те камни, валуны, что на полях валяются. Вот бы набрать и поменяться!— Ты прав, Кондратий, — соглашался шурин, привыкший во всем доверять проходимцу-родственнику. — Ты у нас голова! Вот только как ты с ними сговоришься? Ведь ни бельмеса же по— нашему… Ага, придумал! Просто взять и им под нос подсунуть!— Как подсунешь? Втихомолку не удастся, народ толпится, будто невидаль какая…— Ay тебя с собой есть камень? Можно ведь одного и в сторонку отозвать, и из-под полы показать… Будто впервой! Ох, Кондратий, ведь это какие денежки можно зашибить!Оглянувшись украдкой, директор ювелирного магазина подобрал валявшийся неподалёку обломок булыжника и сунул его в руку шурина.— Вот, возьми для начала.— Я? — испугался шурин. — А почему ты сам не…— Соображай! Если я сам подойду к космиту, народ сразу скумекает — туг дело нечисто. И уж спокойно с ним не пообщаешься. Ну да ладно, пошли вместе. Вот у меня на всякий случай прихвачен и бриллиантик. Русский, небольшой, но все же… Если на булыжник не клюнут.И оба быстрым шагом направились в сторону рыночной площади. Сунув камень в карман, шурин зажал во вспотевшем кулаке русский бриллиантик…
В продовольственном магазине царила невообразимая паника. Толпа озверевших баб штурмовала; прилавки. Вскоре полки, уставленные продуктами, опустели и продавщице пришлось отпускать товар непосредственно со склада в подсобке.— Не развязывайте, проще пани, не килограмм возьму, а весь мешок! — перекрикивая шум, попросила продавщицу покупательница. Негромко постаралась попросить, но её, к сожалению, услышали.Тут же посыпались реплики:— Ещё чего, целый мешок сахару одной!— Ишь какая выискалась, весь сахар разберёт!— Пани Кристина, больше пяти кило в одни руки не отпускайте! А то нам не хватит!— А ты куда лезешь? Пани тут не стояла!— Женщины, опомнитесь! С чего такая паника? Они же ничего не жрут, видели же, даже яблока это свиное рыло не захотело!— А тогда зачем сама в очереди стоишь?— Теперь моя очередь! Дорогуша, мне пять кило сахару, пять кило муки, пять кило соли…— Что вы сказали, даже яблок они не едят? Вот интересно, чем же питаются?— Человечиной!— Ну и шуточки у вас, проше пани!— Что вы сказали, дорогуша? Каперсы? Давайте и каперсы. Да, все десять банок. А вон в тех банках что?— Хватит, хватит, сколько можно одному человеку отпускать?— Не давать ей все каперсы! Другим не хватит! По банке в руки!Чем меньше продуктов оставалось в магазине, тем больше разгорались страсти. Набив доверху свои сумки случайным набором продуктов, взъерошенные и распаренные бабы выкатывались из магазина, даже не глянув в сторону рыночной площади и не обратив никакого внимания на трущегося около них мужчину с очень помятым букетом в газетной бумаге. Самого его не очень помяли, ибо продуктов он не закупал и за место в очереди не дрался…
Сатирик, охраняющий вместе с пилотом космический корабль, внимательно наблюдал за поведением толпы на площади. Он и заметил необычное явление: в одном месте толпа вроде бы стала ещё гуще, все сгрудились около какого-то человека, показывающего пальцем на их космический корабль. Следуя за пальцем, люди поднимали головы и тоже напряжённо вглядывались в какой-то заинтересовавший их фрагмент корабля. Данное обстоятельство весьма встревожило сатирика, и он зашлёпал по булыжникам мостовой к пилоту, охранявшему космический корабль с другой стороны.По привычке попытавшись наклониться к уху пилота и позабыв о шлемофоне, сатирик довольно сильно стукнулся о шлемофон пилота. Выругавшись, он вполголоса сообщил:— Слушай, что-то они там увидели в нашем вертолёте. Пальцами друг другу показывают и пялятся. Понятия не имею, что там такое. Пошли посмотрим.Пилота тоже встревожил внезапный интерес общественности к их кораблю, и он пошлёпал вслед за сатириком на ту сторону. И в самом деле, теперь уже многие в большом волнении всматривались в звездолёт, точнее, в его верхнюю часть. Пилот встревожился ещё больше.— Оторвалось там что-то? — предположил он, и вдруг его осенило. — Понял, автоматический подъёмник!От ужаса оба замерли, не зная, что предпринять. А в народе уже стали рождаться домыслы и вымыслы.— А пан думал, так они и оставят пустой свою тарелку? И наверняка там не одна штука осталась.— А он не похож на этих…— И как пан там его разглядел?— Да не я, это Стась его в бинокль обнаружил.— Какой Стась?— Да вот этот, племяш мой. На крышу забрался и сверху разглядел.— А ну, Стась, давай выкладывай, что ты там в свой бинокль разглядел! Только не привирай.— На что мне привирать, тут и без привирания такое… Вижу, что-то там шевелится, ну я и навёл бинокль.— И что?— Такого страшилища в жизни не видел!— Как не видел, вон же стоят!— Да эти по сравнению с тем красавцы.— А тот какой же?— Голова с котёл, морда… морда — и не знаю с чем сравнить. Ни на что не похожа. Такое впечатление — одна головешка у него! На тонкой шее качается и во все стороны пялится. Да вон, глядите, и отсюда видно!— Точно, качается! Господи, страх какой! И вроде отсвечивает…— Не иначе эти, что вышли, приоделись, а тот в натуральном виде, — глубокомысленно рассуждал заведующий бензоколонкой.— И пан думает, он задницу выставил? — ещё глубокомысленнее подхватил механик-вулканизатор.— Какую задницу? Ты что? Морда у него такая! У них всех морды такие! А тут, на площади, они в скафандрах.— В таком случае красавцами их никак не назовёшь, — заключила продавщица обувного магазина.— А пани уже намылилась за кого-нибудь из них замуж? — иронически поинтересовалась заведующая сберкассой.— Почему бы и нет? А вот на старух-то они не позарятся, это точно!— Интересно, что же у него на морде блестит? Может, у них глаза такие.— Точно, шары выкатил и светит!— Что он сказал?— Сказал, глазов у них пропасть, по всей морде натыканы. И светят! Сразу на все стороны зырят.Эти досужие вымыслы опроверг рассудительный и спокойный директор погребальной конторы.— Если это морда, то я ничего не понимаю. Сами подумайте, как такая громадина в эти их шлемы поместится? Прежде чем говорить, сравнили бы. Куда этим одетым до того голого!И в самом деле, тыква автоматического подъёмника раза в три превосходила своими размерами шлемофоны остальных астронавтов. И никому из организаторов эксперимента не пришло в голову, что это обстоятельство может насторожить сообразительную общественность.Впрочем, трезвое замечание гробовщика тут же было опровергнуто заведующей банно-прачечным трестом, женщиной тоже умной и рассудительной.— А чему тут удивляться? — сказала она. — Может, головы у них такие… упругие, немного примять — и затолкали в шлемы.— Тёмный народ! — поддержал её стражник местной тюрьмы. — Да им ничего не стоит уменьшиться-увеличиться, раз— два и готово! Эй, ты чего мне в харю крапиву тычешь? Сам нюхай, коли охота. Вот я тебе сейчас её в глотку затолкаю!— Спокойно, Адик, не надо в глотку, давай культурненько, ведь на нас заграница смотрит…Сатирик с пилотом по-прежнему стояли в бездействии у своей машины, не зная, как заставить автоматического подъёмника исчезнуть с глаз общественности. Вот и ещё одно упущение, не продумали связь с экипажем. Немного отлегло от сердца, когда среди зевак заметили редактора и фоторепортёра.— Если что, как-нибудь их удержат, — обрадовался сатирик. — Или нас вовремя предупредят, чтобы успели смыться.— Могли бы помахать этому дурню, дать знак, чтобы пригнулся. Того и гляди весь эксперимент испортит! И конец представлению. Фу, я весь на нервах.— Мы-то ещё ничего, вон кому приходится туго, — мотнул пилот головой в сторону коллег у стены дома.
У стены дома тесно сбитая толпа зевак окружила представителей двух цивилизаций, устанавливающих эпохальные контакты двух миров. Консультант уже давно исчерпал весь запас известных ему геометрических фигур и попытался создать новые по подсказке художника. Это у него не очень получалось, потому как воображения и способностей явно не хватало. А тут ещё художник недовольно шипел в наушники:— Ну что ты чепуху изображаешь, бесформенные какие— то каракули. Отдай мел, я сам…Консультант со вздохом облегчения передал мел коллеге. В меле недостатка не было. Поскольку в первых рядах зевак крутились вездесущие мальчишки, они пару раз сбегали в школу и натащили мела целую гору, чтобы космические гости не испытывали в нем недостатка, втайне к тому же надеясь, что по причине отсутствия мела завтра в школе занятий не будет.Общение шло полным ходом. Вспотевший математик писал своё примитивное: а2 +b2 = с2, художник сначала демонстративно долго изучал им начертанное, а затем в ответ писал своё. Давно он не творил с таким вдохновением! Немного неуклюже, но все равно талантливо изображал он на стене всевозможные геометрические фигурки самых разнообразных очертаний. Вроде бы похожи на треугольнички и ромбики, но явно какие-то неземные, похожие лишь отдалённо. А вот эти фигурки и вовсе ни на что не похожи. Не только слабо подкованные в математике зрители, но и сам преподаватель лишь диву давались, тщетно пытаясь разгадать их тайный смысл. Рядом с математиком стояли архитектор и историк, в полном восторге наблюдая за эпохальным экспериментом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28