Изредка случалось ему, после встречи с друзьями, возвращаться домой в лёгком подпитии. Изредка, распутства бабушка бы не стерпела. Возвращался он всегда потихоньку, на цыпочках пробирался к постели, света не зажигал, чтобы не разбудить уже спавшую семью. В тот раз бабушка услышала, как он возвращается, и, не раскрывая глаз, проворчала:— В кухне, в горшке на плите бульон с мясом. Поешь, непутёвый!Обрадованный дедушка, который, разумеется, проголодался, кинулся в кухню, не зажигая света, пошарил на плите, нащупал горшок с бульоном, выпил его и принялся жевать мясо, но съесть его не удавалось, оказалось слишком жёстким. Наутро бабушка подняла на кухне крик:— Кто мочалку на клочки погрыз? Что за гангрена тут безобразничала?Стоя в дверях кухни, тихий и покорный, дедушка робко подал голос:— Бульон я выпил и ещё удивлялся, что мясо такое жёсткое. А это, оказывается, мочалка…Вместо бульона он выпил помои, в которых бабушка отмачивала мочалку для мытья посуды. На здоровье дедушки это не сказалось. Опять исторический факт, никакой не анекдот.На лето наша семья выезжала или в Тоньчу, или в Волю Шидловецкую.В Воле проживал пёс по кличке Шнапик, крупная дворняга высотой с двухлетнего ребёнка. Больше всех на свете он любил моего дедушку, который работал в Варшаве и на уик-энд приезжал к семье. Откуда-то пёс знал, когда наступает суббота, знал время прихода поезда и неизменно поджидал дедушку на перроне. Собака была невероятно умная, сама по себе, от природы, никто её ничему не учил.Моей маме в то время было два годика, ребёнком она была непослушным и имела нехорошую привычку убегать от взрослых куда глаза глядят, не обращая внимания на запреты и приказы немедленно остановиться. Как-то раз она помчалась, по своему обыкновению, во всю прыть от бабушки, хохоча во все горло и не глядя, куда её ноги несут, того и гляди налетит на что-нибудь и шею себе свернёт. Усталая бабушка раздражённо крикнула собаке: «Шнапик, держи её!»Пёс мигом догнал непослушную девчонку, налетел на неё, опрокинул на землю и стоял над ней, не давая возможности подняться, пока не подоспела бабушка. Та испугалась было, что собака поцарапает ребёнка или ещё что ему сделает, но все оказалось в полном порядке. Тяжело дыша, бабушка похвалила собаку и отвесила тумака ребёнку.Или вот ещё случай. Квочка высидела утят, а они сбежали от приёмной матери на пруд. Курица в истерике бегала по берегу, отчаянно созывая своих подопечных, а те и ухом не вели. Меж тем приближался вечер, надо было загнать утят в курятник. И опять бабушка крикнула: «Шнапик, взять их!» Ох, подождите, какая же это была бабушка? Наверное, прабабушка, владелица и поместья и утят, да, по логике вещей, была это прабабушка. Все время путаю я поколения, ну да ладно. Бабушка-прабабушка науськала собаку на крошечных утят и сама испугалась, как бы та их не передушила, но Шнапика уже было не остановить. И опять оказалось — напрасно боялась. Умный пёс бережно вынес в зубах по одному всех утят на берег и даже пёрышка им не взъерошил.Как-то бабушка-прабабушка выскочила во двор, услышав отчаянное кудахтанье. Бегала и кричала вся домашняя птица, к курам присоединились утки и гуси. И видит: на земле лежит кучка яиц, а Шнапик тащит ещё одно. Осторожненько присоединил его к кучке, обежал кучку вокруг, разгоняя птиц, и куда-то умчался. Глядь, а он опять возвращается с куриным яйцом в зубах.Бабушка стояла столбом, и в сердце расцветала глубокая благодарность собаке. То-то она заметила, что куры стали плохо нестись, очень мало яиц находила. Теперь Шнапик показал ей места, где в густой ржи куры устроили себе другие гнёзда.К сожалению, гениальному псу не суждено было дожить до глубокой старости. В один далеко не прекрасный день он прибежал откуда-то издалека сам на себя непохож, мрачный, понурый, с поджатым хвостом и пеной на морде. Собака взбесилась. В те времена ещё не было лекарства от бешенства, во всяком случае в нашей деревне никто о прививках не слышал. Пёс, однако, так любил хозяев, что никого не укусил, а ведь моя мать, к тому времени уже большая девочка, как его только не зазывала, не подманивала. Шнапик лишь взглянул на неё налившимися кровью глазами, совсем поджал хвост и куда-то сбежал. Говорят, потом кто-то из деревенских мужиков его пристрелил и сам плакал, когда стрелял.Именно там, в Воле Шидловецкой, а не в Тоньче, лошадь тянула за волосы мою мать. Сельскохозяйственным трудом занимались все три сестры, а моя мать охотнее всех. Вернее будет сказать, менее неохотно, чем остальные сестры. Ей велели напоить лошадь. Лошадь была молодая, почти жеребёнок. Мама вытащила из колодца ведро воды, неполное, полное ей было не по силам, налила лошади, та стала пить, а мать о чем-то задумалась. И вдруг почувствовала, как кто-то схватил её сзади за волосы и тянет вверх. Половины ведра лошади, естественно, не хватило, она выпила все, подождала, не дождалась и напомнила о себе доступными ей средствами.Семейные предания с малолетства слышала я в разных версиях, иногда противоречащих друг другу, иногда дополняющих друг друга. Взять, например, предание о том, как домашняя птица упилась до потери сознания. Оказалось, случилось это не в хозяйстве прабабушки, а в поместье графа Росчишевского. Там действительно выбросили на помойку вишни из-под спиртовой наливки, птица склевала ягоды, и вскоре птичницы за головы хватались, не понимая, что за мор пал на всю птичью живность. Не иначе как заразу какую подхватили. Сначала куры, утки и гуси слонялись по двору на нетвёрдых ногах, а потом валились на землю и лежали как мёртвые. Заливаясь слезами, хозяйка велела девкам немедленно ощипать птицу, чтобы хоть пух и перо сохранить, пока птица совсем не подохла. А наутро она, птица, протрезвела и. несчастная, в полуголом виде слонялась по двору. Потом и в самом деле расхворалась от чрезмерного и поспешного общипывания, причём часть её все-таки выздоровела, часть же пришлось съесть.Все эти семейные предания нашли своё отражение в романах "Просёлочные дороги " и "Колодцы предков ". Там же писала я о никому не известном «володухе», сравнение с которым прочно прижилось в моей родне. Мне так и не удалось установить, где же находилась деревня с этим «володухом», около Тоньчи или Воли Шидловецкой. Зато точно известно, что в этой деревне жила баба, прославившаяся своей скупостью на три повята, а может, и на все пять. И когда на Пасху ксёндз ходил по избам и освящал пасху, яйца и все пр., все окрестные крестьяне очень хотели знать, как его встретит эта скупая баба. Всем известно, что ксёндза надо угостить. Сумеет ли баба преодолеть скупость? Баба сумела. Сделав над собой невероятное усилие, она приготовила ксёндзу роскошный приём — сварила яичко всмятку. Ксёндза пригласили за стол, а в окна и двери ломились любопытные мужики и бабы, дети и домашняя живность. Всем хотелось хоть краешком глаза взглянуть на потрясающее зрелище, ведь такого деликатеса в этой избе никогда не, видели. Баба вышла из себя и в ярости заорала:— Псы во двор! Дети под стол! Ксёндз не володух, целое яйцо не съест! Останется и вам!Оттуда и пошёл «володух». Кто такой — не знаю, но он навсегда прижился в нашей семье, хотя известно о нем лишь то, что он невероятно прожорлив.История с кабанчиком произошла в Тоньче. Моей матери было тогда шесть лет. В воскресенье вышла она из избы разодетая по-праздничному, в белом платьице, и Петрек, её дядюшка, младший сын прабабушки, которому было тогда двенадцать лет, подговорил её прокатиться на кабанчике. И сам её на кабанчика посадил. Животное перепугалось жутко, со страху помчалось куда глаза глядят, вылетело за ворота и сбросило девочку прямо в огромную лужу, что всегда стояла на развилке дорог. Наказание было справедливым, выпороли обоих. Я имею в виду Петрека и свою мать. Кабанчика признали невиновным.И ещё одним проступком прославилась эта парочка. За стол в Тонъче семья садилась многочисленная, ели все из одной миски. Как-то на ужин собралась вся семейка, кроме прабабушки, которая уже удалилась в спальню. На ужин была картошка и к ней горячее молоко. Картошка уже дымилась на столе в глубокой миске, прадедушка взял в руки горшок с кипящим молоком и собрался полить им картошку. Моя мать поспорила с Петреком, что первой зачерпнёт еду. Оба подставили деревянные ложки под струю кипящего молока, прадедушка выливал его не тонкой струйкой, а от души, и вместо миски этот молочный кипяток брызнул прямо в лицо сидящих за столом. На сей раз шалунов даже не выпороли, ведь прабабушки за столом не было, а прадедушка в своей жизни ни разу не ударил ни одной живой души.В Тоньче произошло знаменательное событие — Антось выпрыгнул в окно. Вечерком все сидели на скамейке около дома. Ну не все, разумеется, семейка была слишком многочисленная, все не поместились бы на лавочке. Ну вот, значит, сидят на лавочке и видят — откуда-то с поля мчится Антось, один из сыновей прабабушки. Примчался как на пожар, ни слова не говоря, ворвался в избу в распахнутую дверь, сразу же выскочил из неё через окно и, наращивая темп, опять умчался в поля. Семейство так и замерло, не понимая, в чем дело. Уж не спятил ли парень? Но тот вскоре возвратился, уже нормальным шагом, и, держась за щеку, ещё издали кричал:— Ужалила зараза, все-таки догнала и ужалила!Оказалось, за ним гналась пчела, которая по неизвестной причине — парень уверял, что ничего плохого ей не сделал, — во что бы то ни стало решила обязательно ужалить Антося и своего добилась.В саду перед домом среди всяких изысканных сортов росла и самая обычная груша-клапса, правда потрясающей вкусности. Я уже говорила, что у прабабушки все было высшего качества, растения её любили. Люцина в детстве предпочитала клапсы всем другим плодам, часто залезала на дерево и, скрывшись в его густой кроне, пожирала грушки прямо с дерева. Под грушей стояла скамеечка, как-то на неё присела одна из тёток или кузин с воздыхателем, который явился с самыми серьёзными намерениями. Именно в этот день он собирался просить руки кузины. И он, и она были одеты соответственно выдающемуся событию, в парадных костюмах, воздыхатель даже в шляпе-панаме. Выслушав признание, Люцина принялась сбрасывать на молодых людей груши, справедливо целясь раз в декольте кузины, раз в панамку молодого человека. Естественно, в такой обстановке уже не до любовных признаний, так и сорвала серьёзную церемонию. Кузина потом вышла замуж за кого-то другого.Вообще у Люцины оказался особый талант разрушать матримониальные планы родичей. Вот как она расправилась с одним из поклонников моей матери. Дело происходило в Варшаве, уже в более поздние времена. В мамулю влюбился настоящий граф, недотепистый какой-то правда, рохля страшная, очень робкий, но порядочный молодой человек и исполненный самых серьёзных намерений. Бабушке он не очень пришёлся по душе, но был как-никак графом и она его не отваживала. Моя же легкомысленная мать, как я понимаю, не очень-то ценила этого представителя высших сфер, но и против него ничего не имела. Проблему разрешила Люцина.В те времена бытовало такое крылатое выражение: «При полном параде с букетом в руках и зонтиком на вате». Граф явился при полном параде. Открыла дверь Люцина. Внимательно обозрела торжественный костюм, соответствующее случаю выражение лица и букет в руках и укоризненно поинтересовалась:— А где же зонтик на вате?Несчастный граф так смутился, что сел на собственный букет и никак не мог произнести нужных слов. Вот так я и не стала графиней.Понятия не имею, в какой квартире моих дедушки с бабушкой появился граф без зонтика. На улице Згода или на Сосновой? Жили они в Варшаве в разных квартирах: сначала на Млынарской, потом на Згода, Сосновой и Хмельной. Номер дома только на Хмельной помню, 106. С началом войны и бомбардировки Варшавы в их дом попала бомба, и пришлось искать другое пристанище.Все три дочки моей бабушки закончили школу. Правда, перед экзаменами на аттестат зрелости у моей матери вдруг появились страшные головные боли на нервной почве. Мне кажется, просто ей не хотелось учиться, потому что после того, как её освободили от последнего экзамена, головные боли сразу же прекратились, и она устроилась на работу в какое-то учреждение секретаршей директора. Наверняка этот директор взял мать на работу только из-за её внешности, ибо деловыми качествами мать не отличалась, и бедняга здорово нарвался. Я очень хорошо знаю свою мать, не стану тут говорить плохие слова, только очень сочувствую тому директору.Тереса нормально сдала экзамены, вроде бы окончила какие-то курсы и тоже пошла на работу. Люцина после окончания школы поступила в университет на полонистику Отделение польского языка и литературы.

, по окончании высшей школы работала в области культуры, искусства и журналистики.А потом все стали выходить замуж, и первой была моя мать. ( О предках отца у меня гораздо меньше сведений… ) О предках отца у меня гораздо меньше сведений. Известно, что мой второй прадедушка приехал из Германии и ни слова не знал по-польски. Долгие годы угнетало меня это немецкое происхождение, пока не выяснилось, что среди всяких Бекеров, Кохов и Шварцев, предков по линии отца, фигурировали также многочисленные Борковские, Лузинские и Михалики. Дедушка мой был народным учителем, что уже само по себе говорит о многом, народ иностранными языками не владел. У него и бабушки Хелены было трое детей, два сына и дочь. Младший из сыновей женился на моей матери.Как уже наверняка заметил проницательный читатель, я упорно возвращаюсь к бабушкам и прабабушкам и очень мало внимания уделяю дедушкам и прадедушкам. Они, разумеется, тоже существовали, отнюдь не умирали в ранней молодости, некоторые из них даже доживали до преклонного возраста. И что с того, если испокон веку и до сегодняшнего дня в обеих ветвях моих предков, и по мечу, и по кудели, всегда доминировала женская половина, причём с таким перевесом, что, считай, мужчины не имели никакого значения, хотя и обладали всеми необходимыми человеку качествами: характером, индивидуальностью, образованием, а иногда и состоянием. И все, как один, по какой-то таинственной прихоти судьбы, были людьми спокойными, уравновешенными, добрыми и терпеливыми. Вот и сидели себе спокойно под каблуком у всех этих кошмарных, деспотичных баб.Анекдот времён детства моего отца, уж не помню, от кого слышала. Двоюродный брат отца Стефан был таким послушным мальчиком, что в гостях всегда спрашивал маму, указывая на блюдо на столе:— Мамуля, я это люблю?И если тётка отвечала отрицательно, в рот не брал, как бы ни был голоден и как бы привлекательно ни выглядело блюдо. Скажи тётка, что Стефек это любит, он бы и мышиные катышки сожрал. Никак не пойму, почему тётка не использовала свой авторитет для того, чтобы приучить сыночка есть все подряд?Мой отец закончил так называемое торговое училище, потом ещё что-то и получил специальность бухгалтера. Причём не простого, а высококвалифицированного, специализировался в банковском деле. Его отличали два качества, совершенно в этом деле бесценных: профессионализм и просто невероятная честность, переходящая границы разумного. Сколько людей он сделал богачами, а себя совсем наоборот…С моей матерью он познакомился на каком-то изысканном приёме и сразу же влюбился. Получив повышение по службе, набрался смелости и сделал ей предложение руки и сердца. Или дело обошлось без букета, или в этот момент отсутствовала Люцина, во всяком случае его предложение было принято. Отца назначили директором одного из филиалов банка в провинции, а именно в Груйце, и отец согласился переехать туда, безусловно с согласия невесты.Моя мать уверяла, что вышла замуж только для того, чтобы покинуть родительский дом. Она больше не могла выносить бабушки. Ничего не скажешь, бабушка была деспотичная, терроризировала всю семью, не терпела ни малейшего противоречия, из самых, разумеется, лучших побуждений. Все три дочери боялись и слушались мать, по-разному реагируя на её деспотизм. Моя мать пассивно подчинялась, не протестуя, Люцина изо всех сил бунтовала и подбивала к непослушанию сестёр, Тереса терпела, стиснув зубы. И в самом деле, желание покинуть родительский дом могло явиться достаточным поводом для выхода замуж, а Груец, хоть и недалеко от Варшавы, как-никак другой город.Потом вышла замуж Люцина. Её тянуло к довоенному коммунистическому движению, думаю, из чувства противоречия. Жених Люцины был коммунистом, ходил в развевающемся красном галстуке, и бабушка заявила, что скорее у неё на ладони волосы вырастут, чем Люцина выйдет замуж за такого. Вот Люцина и вышла. Ей очень хотелось увидеть, как у матери на ладони вырастут волосы.Тереса вышла замуж за Тадеуша уже во время войны. Женаты они были всего несколько месяцев, потом судьба разметала их по свету, и встретились они только через восемнадцать лет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31