Вроде бы ничего такого, но болит страшно, и ногу невозможно согнуть.Пошла я к доктору и показала колено.— А стул каждый день? — сурово вопросил тот.— Пан доктор, у меня же колено болит! Я его согнуть не могу, мне по лестнице тяжело подниматься!— Сустав разработается! — изрёк доктор и прописал мне мягкое растительное слабительное.Слабительное я выбросила, а колено действительно разработалось.О случае с моим отцом я уже упоминала, у него был инсульт, а пани доктор решила, что ангина; я ей не поверила, пригласила врача из хозрасчётной поликлиники, который немедленно отправил отца в больницу. У Люцины в течение пяти месяцев не могли обнаружить злокачественную опухоль. Хочу обратить внимание, что все это истории, случившиеся в одной семье, знакомых я сюда не вмешиваю.Врачи вообще перестали ставить диагнозы без лабораторных анализов. Когда-то таких подпорок у них не было, и тем не менее они как-то справлялись, отличая воспаление желчного пузыря от воспаления суставов. Теперь же при любой хвори человек обязан принести им результаты всех исследований, включая зондирование желудка. Конечно, у меня хватает ума согласиться, что это бесценная информация о состоянии здоровья человека," раньше при постановке диагноза совершали множество ошибок, электроника же и химия дают точные ответы. Тем более постановка диагноза, казалось бы, должна проходить «на ура», а проходит… как бы это выразиться… задом и на четвереньках.Несколько лет тому назад, когда современные роскошества в области оптики не существовали даже в мечтах, я должна была сменить себе очки и искала хорошего окулиста. Люцина по знакомству отвела меня к пани докторше в одной такой клинике. Я бы охотно заплатила, хотя по идее должна была бы получить такую помощь бесплатно, но увы, бесплатно сменить очки оказалось невозможно… Не знаю, чем занималась пани доктор в течение целого дня и вечера, но принять меня она могла исключительно в половине восьмого утра. Вотще я умоляла перенести приём на более позднее время, объясняя, что в такие часы мой организм ещё не функционирует. Люцина велела мне перестать капризничать, и я покорилась. Наверное, исследование, проведённое докторшей, показало, что я абсолютно слепа, поскольку выписанные мне тогда очки до сих пор лежат мёртвым грузом. Не стану нецензурно выражаться, описывая, что и как я в них вижу. А я ведь говорила, что проверять у меня надо было зрение, а не умение вставать к утренней дойке коров!С отчаяния я рванула к первому попавшемуся окулисту в кооперативной поликлинике. Он принимал в шесть вечера, и характер у него был кроткий.— Две диоптрии… — начал было он.— Исключено! — бурно запротестовала я. — У меня было полдиоптрии, теперь может быть максимум одна!Он на минуту задумался.— Ну ладно, — сказал он, — ни вашим, ни нашим: полторы.Подумав, я согласилась. Выписанные им очки замечательно служат мне до сих пор. * * * Вскоре после этого у меня появилась на физиономии какая-то гадость — покраснение кожи и припухлость под глазами. Похоже было, что это какая-то аллергия. Я сразу отправилась в кооперативную поликлинику, к дерматологу, а заодно и венерологу, поскольку у нас просто дерматологов не существует. Не знаю, как обстоят дела в других странах. Пани доктор поставила диагноз сразу же.— Угри, — пренебрежительно бросила она.Я не стала ей объяснять, что из подростково-переходного возраста я вроде как уже вышла…Доверия она у меня не вызвала, поэтому я отправилась к моей косметичке. Та подтвердила, что у меня аллергия, велела сменить мыло и проверить, какой новой косметикой я мазала себе физиономию, а потом это новое выбросить, и дала какие-то медикаменты. Я сменила оправу от очков, и через две недели вся мерзость у меня с физиономии пропала. Причём пропадать стала уже на третий день.Потом я столкнулась с форменным кошмаром… Наверное, все-таки придётся посвятить читателей в свою личную жизнь, потому что, хотя до современной модной литературы с её сенсациями ей далеко, но тем не менее приятно идти в ногу со временем.Так вот, в давнюю пору мне пришлось ломать голову над жуткой житейской проблемой. Что будет, когда умрёт мой первый муж, отец моих детей? Должна я идти на его похороны или нет? Я прекрасно знала, что он не хотел бы этого ни в коем случае, но, с другой стороны, для моих сыновей это самый близкий человек на свете, и что же, собственная мать не примет участие в похоронах самого родного им человека? Плохо. Кому-то я буду вынуждена подложить свинью — или им, или ему.Все считали мои терзания дурным анекдотом, а тем временем мой первый муж действительно умер. От диабета. Проблема встала передо мной на практике, и я разволновалась страшно: что мне делать-то?!Подумав, я решила все-таки на первое место поставить интересы детей: хочет он того или нет,' а на похороны я пойду. Кроме того, Роберт, который в тот момент работал в Канаде, не мог приехать, и надо было как-то заменить его, послать цветы и так далее. Ну вот, купила я цветы и отправилась на похороны.Тут сразу же выяснилось, до какой степени мой первый муж не желал меня на этих похоронах видеть. Именно тогда я подхватила опоясывающий лишай. На заднице, словно других мест в природе не бывает. А ведь муж мог бы учесть, что я не из-за себя попёрлась, а ради детей!Разумеется, сперва я не сообразила, в чем дело; заболевание показалось мне в высшей степени подозрительным, но, поскольку оно проявлялось вроде бы только снаружи, я снова помчалась к той же самой косметичке. Она пролила бальзам на мою душу.— Лёгкая форма опоясывающего лишая, — заявила она, едва взглянув.Я почувствовала себя, как тот мужик в анекдоте: «Ой, слава те, Боженька, я-то думал, кила…» Сразу же смекнув, что это меня муж наказал, я приступила к лечению. Однако на всякий случай, едва только оказавшись в Канаде, я содрала с Роберта деньги за те самые цветы на похороны.— Твой отец в гробу переворачивается, любимое моё чадо, — решительно заявила я. — Мало того, что я потащилась на кладбище, так ещё и цветы купила. Не желаю больше рисковать своим здоровьем, цветы должны были быть от тебя!Сумма была не разорительная, вместе с лентами получилось долларов пятнадцать. Роберт мне их выдал, и я успокоилась.Кстати, о лекарствах. Самое остроумное — это выдача рецептов. Приходит врач к больному человеку, который лежит с температурой, сотрясением мозга или вывихнутой ногой. И оставляет рецепты. Предположим, человек живёт один. И что ему с этими бумажками делать? Сжевать и проглотить — авось поможет?Табуны и стада засопливленных, чихающих и кашляющих личностей стоят в очередях в аптеках, распространяя заразу. Ладно, сейчас их вроде как поубыло, может, прошлый государственный строй организовывал их поточное производство. Что, впрочем, не мешает свистопляске с рецептами продолжаться и поныне. Кроме того, врачи понятия не имеют, есть ли в продаже те лекарственные средства, которые они выписывают, и где их вообще можно достать. Я лично в полном отчаянии обзванивала все аптеки и шастала по далёким окраинам Варшавы. За деньги, правда, все можно устроить: медсестра из поликлиники доставит вам лекарства на дом, но не все же располагают такими деньгами…Раз в жизни мне довелось увидеть, как вопрос этот решается кардинально. Тогда врач в поликлинике нашёл у меня инфаркт, аритмию, острую коронарную недостаточность и черт знает что ещё. Я до того рассердилась, что все гадости потихоньку стали у меня проходить сами по себе, но пан доктор сунул мне в зубы нитроглицерин и стал выписывать рецепты. От госпитализации я наотрез отказалась.— Хорошенькое дело, — разозленно заявила я, — то вы меня силком тащите в больницу, кричите, что я до завтра не доживу, а тут я изволь бегать по аптекам? Это меня оздоровит?— Э-э, нет, — согласился пан доктор. — Ни по каким аптекам вы бегать не будете.Тут он вызвал водителя «скорой», и лекарства я через полчаса получила на руки. Такой способ мне очень даже понравился. При случае выяснилось, что поликлиника уже давно умоляет разрешить ей открыть у себя собственную аптеку с полным ассортиментом лекарств, районная администрация никак не выдаёт разрешение. Я все думаю, неплохо бы собрать всю нашу администрацию в одном месте, за высокой загородкой и впустить туда голодных тигров… Обожаю кормить зверюшек!До завтрашнего дня, вопреки диагнозу, я дожила, но дожила довольно забавно.На следующий день была суббота. Загадочные перебои сердца вроде бы поутихли, и я собралась ехать на скачки. Я уже оделась, когда ребра вдруг сковала сильная мерзкая боль, дышать стало трудно. Господи Иисусе, инфаркт! Перепугавшись насмерть, я вызвала «неотложку» и занялась проблемами, которые немедленно надо было решить.Я позвонила Юреку, кузену Анки, который на скачках сидит в кресле передо мной, сообщила ему, что покидаю эту юдоль скорби, и наказала передать Марии, чтобы она приехала ко мне после скачек. Очень логично — наверное, чтобы она осмотрела мой труп… Затем я сняла с двери цепочку и открыла засов, чтобы врач «неотложки» мог войти без помех. Потом, осторожно доковыляв до дивана, я легла, потому что при инфаркте вроде как всегда надо лежать. Тем и ограничилась, лежала и старалась глубоко дышать.В дверь позвонили. Я испугалась, что врач с «неотложки» не догадается открыть дверь и уйдёт. Раз уж помощь подоспела, меня смогут спасти, даже если я рухну трупом в прихожей, поэтому я встала и пошла открывать дверь. Встретила я спасателей на пороге комнаты, потому как они таки сообразили войти.При виде врача мне сразу полегчало. Я объяснила, что происходит, доктор посмотрел мою вчерашнюю кардиограмму, стал проверять пульс и давление. И тут влетел Юрек.Эля, его жена, вытолкала его взашей из дома: вдруг он как-то сумеет помочь. Юрек приехал и вошёл без звонка. При виде его мне стало ещё лучше.Доктор по размышлении сказал, что не уверен в моей немедленной кончине; не исключено, что я ещё и выживу. Я задумалась.— А знаете что, — решила я с ним посоветоваться, — может, вместо того, чтобы лежать и ждать конца, я бы лучше поехала на скачки?— И поезжайте! — одобрил доктор. — Я-то лично за скачки, потому как там мой сын скачет.— Да что вы говорите? — удивилась я. — А как его фамилия?— Чего ты глупости спрашиваешь, читай, тут все написано, — укорил меня Юрек, показывая на именной значок на халате врача.Я страшно оживилась.— О Боже мой! — воскликнула я. — Если вашего сына кто-нибудь задушит голыми руками, так это буду я! Всякий раз, стоит мне на него поставить, и я проигрываю!Проигнорировав мою угрозу, доктор поинтересовался, есть ли у меня на ипподроме какое-нибудь спокойное местечко, я заверила его, что есть. Доктор вколол мне какое-то болеутоляющее средство, и «неотложка» уехала. Я отправилась с Юреком на скачки, потому что настроение у меня значительно поднялось. Укол начал действовать, дышать стало легко, я уснула в своём кресле, как суслик, и проспала почти полтора заезда. Так что лечение подействовало.Кажется, в число отрицательных примеров я с разбегу включила положительный. Ничего, я сейчас это исправлю…Поразительная бесчеловечность нашего здравоохранения проявлялась между прочим и таким образом: человек заболевал, чувствовал себя очень плохо, но высокой температуры у него не было. Врач из поликлиники приходил на дом только в тех случаях, когда температура подскакивала до тридцати девяти градусов. Иначе пациент должен был идти к врачу сам, а это удовольствие выше среднего. Сперва с шести тридцати утра больной выстаивал очередь за талончиком, потом до пяти-шести вечера сидел в очереди с этим талончиком, после чего простаивал очередь в аптеке, чтобы купить лекарство. Если у кого здоровье лошадиное, с грехом пополам выдержишь. Но тогда и без врачебного вмешательства, глядишь, оклемался бы.То же самое касалось и детей. Легко принести к доктору младенца, а как быть с пяти-шестилетним ребёнком, который весит около тридцати килограммов? Или тащить ребёнка в поликлинику на своих двоих, что, конечно, весьма способствует выздоровлению, либо мать должна нести его на руках. Причём упакованного в тёплую одежду, то есть и вовсе неподъёмного. Как же это все мыслилось на практике?Для меня эта проблема — больное место, поскольку мои дети были крупные. Тащить тяжесть около полуцентнера — за гранью моих возможностей. Я уже писала о сложностях с моим семейным бюджетом. Именно потому счета ломали мне все планы — врача я вызывала частным образом.Ну ладно, ладно, что вспоминать прошлое. Водки я не покупала, приёмов не устраивала, платьев, туфель, косметики у меня не было, телевизора и стиральной машины мы не могли себе позволить, муж ходил в одних-единственных портках… А на врачей тратиться приходилось.И в результате бесплатное здравоохранение оказалось сплошным мифом и легендой. Ясное дело, я имею в виду ситуацию в Варшаве, и пусть никто мне не талдычит, будто врачей не хватало. По официальным данным, Варшава была набита врачами до отказа, у медработников не было шансов получить тут работу, больницы трещали по швам от лишних врачей, урвать рабочее место в системе здравоохранения было чем-то вроде выигрыша в лотерею. Так что, в конце концов, не хватало у нас врачей, или их было слишком много?!Мы, наверное, все-таки не отдаём себе отчёта, сколько вреда причинил нам бывший строй. Он губительно деморализовал службу здоровья, оглупил общество, довёл людей до уровня ниже скотского. Кто это выдумал? Ленин?..Верхом социальных достижений как были, так и остаются больницы.Когда я забирала из больницы отца, которого выписали домой в пятницу, у нас появился большой шанс провести уик-энд, сидя на ступеньках больницы: у отца по необходимости, а у меня — с ним за компанию. Отца уже выписали, поэтому койки ему не полагалось, но уехать ему пришлось бы в одной пижаме, халат у него был тоже казённый, а потому его надлежало сдать. Будь хотя бы на дворе лето, так ведь нет, поздняя осень. А гардероб-склад был заперт, поскольку работал только до одиннадцати утра, а оформление выписки дело долгое и закончилось только к часу дня. Пункт «Скорой помощи» не дежурил, до понедельника все было закрыто.Меня такая перспектива не вдохновила, я закатила скандал, намереваясь в случае необходимости вломиться в этот склад. Вероятно, моя решимость как-то повлияла, потому что кастеляншу разыскали уже через час, и она со страшно недовольной миной в виде исключения вернула отцу его одежду. Кто, спрашивается, внушил этой бабе, что она должна считать всех людей своими врагами? И о чем думал врач, который отца выписывал?На Цегловской, где лежала Люцина, творились страшные вещи. О некоторых я уже писала, повторяться не хочу, только кое-что добавлю. Я привезла туда Люцину на пункцию в тяжелейшем состоянии, почти захлёбывающуюся раковым экссудатом. Оставив её в регистратуре на инвалидной коляске, я помчалась искать докторшу, потому что никто понятия не имел, где она обитает. Я обегала полбольницы, а она довольно большая, но никакими сведениями так и не разжилась. Люцина задыхалась и синела. Сидела она в регистратуре, где за стеклом две медсёстры весело и беззаботно болтали, время от времени бросая на неё равнодушные взгляды. Думается, обычные уличные шлюхи проявили бы больше сочувствия. Медсёстры! Дерьмо, а не медсёстры!Стиснув зубы, я обратилась к ним. Оказалось, они прекрасно знали, где искать доктора и куда везти пациентку. В конце концов они направили нас с Люциной куда надо. Интересно, чего же они ждали раньше? Что она окончательно захлебнётся и проблема отпадёт сама собой?Регистратура в лице недовольной жизнью девицы потребовала от меня, чтобы я подсуетилась. Мне надо было мчаться через весь двор в другое крыло здания и принести какие-то документы или результаты анализов, причём было заранее ясно, что бегать взад-вперёд мне придётся раза три. Оглушённая ситуацией, я даже сделала было шаг к выходу, после чего вдруг опомнилась, и меня охватило дикое бешенство. Я обратила внимание девицы, что телефон у неё под рукой, говорить она, как я поняла, умеет, и глухотой тоже не отличается. Девица пыталась мне возразить, что она, мол, не знает номера телефона. Я упёрлась на своём, заявила, что я больна, не помню уж чем — то ли ногу вывихнула, то ли печёночной коликой маюсь, прибавила себе лет, а уж тон, каким я говорила, был вполне достоин взбешённого айсберга, если такое явление вообще существует в природе. Девица капитулировала, и тут оказалось, что мне и бегать-то никуда не надо.Люцина, как я уже говорила, до последней минуты жизни сохраняла чувство юмора. Некоторые сцены больничной жизни я знаю по её рассказам. Пациентам, например, делают клизму в процедурном кабинете, после чего, ясное дело, нужен туалет. Так вот, туалет находится на большом расстоянии от кабинета, в другом конце амбулатории. Пациент, сопровождаемый страстными увещеваниями потерпеть, мчится в коротенькой рубашонке или в полуспущенной пижаме среди людей в зимних пальто, лихорадочно держась за интимные места, а за ним несётся медсестра, которая его понукает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16