Я всегда питала слабость к хорошему струганому дереву, к его изысканному рисунку. Погруженная в свои мысли, я машинально постучала по дереву ногтем, провела пальцем по слоистым завиткам, наткнулась на сук, взглянула — да так и прикипела глазами. Круглый, в слоистых разводах, он торчал в полуметре над полом. Я все водила по нему пальцем, что-то меня в нем озадачивало. Подумаешь, невидаль — какой-то сучок, хотя бы и лакированный. Но почему-то я сползла с кресла, присела на корточки и, затаив дыхание, уставилась на него, чуть не уткнувшись носом. Я не верила своим глазам, не знала, что и подумать. Нет, ни один сук на свете быть таким не может…Не знаю, сколько я так просидела в полном ступоре, бессмысленно таращась на маленький кружочек, только вдруг почувствовала, как меня бросило в жар. Стоило лишь сопоставить этот странный сучок с тем, что мне удалось выудить из Алиции, с её дурными предчувствиями и страхами — и все встало на свои места. Подтверждались мои самые худшие опасения и догадки Голова у меня сразу заработала как часовой механизм, мысли шестерёнками цеплялись одна за другую. Предупредить Алицию! Она наверняка об этом не знает! Во что бы то ни стало предупредить, пока она ещё чего-нибудь не сболтнула! Но как?! На кухне?.. Исключено, на кухне может быть то же самое. Мало ли какими сюрпризами напичкали эту квартиру! Вот идиотка, вздумалось ей, видите ли, обновить своё гнёздышко!..Алиция вернулась со жбанчиком кофе. Я подсела к письменному столу и на клочке бумаги нацарапала: «Ничего не говори! Делай, что я скажу! Подыгрывай!» — Что у тебя там? — заинтересовалась Алиция.— Ресница попала в глаз, — невозмутимым тоном заявила я, подсовывая ей листок. — Погоди, сейчас вытащу.Алиция прочла и испуганно вылупилась на меня. Глаза у неё превратились в два больших вопросительных знака. В панике я не догадалась продумать план действий и теперь не могла сообразить, как же нам с нею объясняться. Говорить шёпотом нельзя, отмалчиваться тоже — словом, ни под каким видом нельзя показывать, что мы сориентировались в ситуации. Я схватила ещё листок.— Кстати, ты мне собиралась показать фотографии! — сказала я тоном, который должен был изобразить беззаботное любопытство. — Нашлись они наконец?— Ах да! — спохватилась Алиция. У неё получалось даже лучше, чем у меня, голос звенел простодушным оживлением, странно, правда, контрастировавшим с напряжённой гримасой на лице. — Погоди, сейчас поищу.Но она осталась столбом торчать передо мной, пока я не показала знаками, что ей следует рыться в ящиках и шелестеть бумагами. Она схватила все на лету, продемонстрировав недюжинный интеллект: глаза её уткнулись в листок, на котором я писала, а руки задёргали ящики письменного стола. Перерывая их содержимое, она то и дело самозабвенно вскрикивала: «Может, здесь? Нет, не то. Вот они! Нет, не они! Куда же я их сунула?» А я тем временем в спешке набрасывала по пунктам инструкцию: «1. Ты что-то нашла. И вспомнила про срочную работу! Сделай так, чтобы я с тобой попрощалась!2. Диалог. Ты: Мне надо срочно это закончить! Я: Не провожай меня, я ещё зайду в ванную!3. Пару секунд пошелестеть!4. Выходишь за мной на цыпочках!5. Хлопаем дверью ванной, тихонько выходим на лестницу, там я тебе все скажу.6. Вернувшись, спустишь воду, пошумишь, покрутишь краны, хлопнешь дверью».
Получилось, может, и бестолково, но я надеялась на се сообразительность. Во мне вдруг прорезалась маниакальная осторожность, ещё бы, при таких-то подозрениях! Похоже, дело тут и впрямь нечисто, не зря Алиция боится. Скорей всего, её квартира под наблюдением. Может статься, от их внимания не ускользнёт и то, сколько времени мне понадобилось, чтобы выйти на лестницу. Надо сделать так, будто я вышла из комнаты сразу, а потом ещё застряла в ванной, с Алицией уже не разговаривая. Главное — эти типы не должны догадаться, что мы говорили с ней на лестнице. Уж на лестнице-то, надеюсь, не опасно?..Я подала Алиции листок и сказала:— А это что у тебя в руках? По-моему, те самые фотографии!Алиция непроизвольно уставилась на коробок с кнопками, который как раз вертела в руках.— Гм, и правда! — возликовала она и так же непроизвольно протянула его мне. — Вот, смотри.Утруждать себя рассматриванием кнопок я не стала, кнопки как кнопки, и даже бумагой не шелестела, трезво рассудив, что от обыкновенных фотоснимков никаких акустических эффектов быть не может.Алиция изучила инструкцию, в конце приписала: «Сейчас?» — и вопросительно воззрилась на меня.Я кивнула головой и сказала:— А эта толстуха сзади — кто такая?— Подруга хозяйки, — не задумываясь ответила Алиция. — Послушай… — испуганно протянула она, словно вдруг вспомнив что-то очень неприятное. — Погоди, кажется… О Господи!— Что с тобой? — с готовностью подхватила я. — Здесь ты очень хорошо вышла.— Куда вышла?! — взвизгнула Алиция. — А, ну да! Слушай, ты меня, пожалуйста, извини… совсем из головы вылетело! Мне ведь позарез надо дорисовать к завтрашнему утру один эскиз. Ах, черт! Нужно было сегодня, но если я отдам утром до восьми, то ещё сойдёт. Придётся сесть за него прямо сейчас!— Ну ты даёшь, не могла сделать раньше? — вознегодовала я — на этот раз совершенно искренне, считая, что Алиция чересчур мягко выразила свой ужас. Могла бы чертыхнуться и покрепче, с большим чувством!— Забыла! Только сейчас нашла его, под фотографиями лежал. Ты уж прости меня!— С тобой рехнуться можно. Ладно, Бог простит, трудись, а я сейчас уйду, только вот снимки досмотрю, если позволишь, конечно.— О чем речь, смотри сколько хочешь, а я прямо сейчас сажусь за работу. Тут ещё непочатый край.— Садись, садись. Не обращай на меня внимания, можешь даже не провожать, до двери я сама доберусь и ничего по пути не сопру. Да будет тебе известно, обычай провожать гостей возник не только оттого, что в старых замках можно было заблудиться, но ещё из-за опасений хозяев, что гости по дороге что-нибудь стибрят. Ты не возражаешь, если я загляну перед уходом в ванную?— Нет, конечно!— Удачные получились снимки, вот, кладу их сюда. Ну, счастливо, приятных тебе трудов! Звякни мне завтра, когда закончишь.— Пока, позвоню. Спасибо тебе, и извини меня, бестолковую!Весь диалог мы провели сидя друг против друга. Алиция то и дело косила глазом в листок, освежая в памяти очерёдность действий. На лице у неё сохранялось все то же напряжение, а в глазах стоял тот же знак вопроса. Я отложила коробок с кнопками, встала, стараясь производить как можно больше шума, взяла сумку и прошла в прихожую. Здесь я открыла дверь в ванную и подождала, пока Алиция потихоньку откроет входную дверь. Хлопнув дверью ванной, я на цыпочках выскользнула за нею на лестничную площадку.— Ну?! — с нетерпением спросила она. Мы уселись на верхней ступеньке.— В дверном косяке у тебя вставлен микрофон, — сказала я шёпотом. — Ты знала об этом?У Алиции на какое-то время даже дыхание перехватило.— Нет, — тоже еле слышно прошептала она. — Вот напасть!— Кто тебе делал ремонт?— О Господи!. — она осеклась и наморщила лоб; на её лице, скованном тревогой, явственно проступила ещё и угрюмая ненависть. — Постой, кажется, я становлюсь чертовски понятливой. Вот что: сама я не справлюсь. Нужна твоя помощь.— Так что все-таки происходит?!— Они ходят за мной по пятам. Выслеживают меня. Я ведь говорила тебе, что слишком много знаю. Дико боюсь — и ни к кому не могу с этим делом обратиться. Я тебе все расскажу… — Она в нерешительности помолчала. — Но не сегодня. Не сейчас. Ещё кое-что проверю, чтобы уж знать наверняка. Надо разобраться, то ли тут наши замешаны, то ли наоборот, но думаю, наоборот. У меня есть… — она снова заколебалась. — У меня есть…— Так что же у тебя есть, черт подери?!— Я знаю, где эта штука хранится. Если я её отдам, может, они от меня отстанут. Наверняка они не догадываются, что я знаю, где она спрятана. А вообще все так запуталось, что теперь днём с огнём не найти! Послушай, давай завтра встретимся на нейтральной почве, в каком-нибудь месте, куда за нами никто не увяжется.— А почему не у меня дома?— Лучше, чтобы нас вместе не видели. А то догадаются, что я тебе рассказала. По правде говоря, я боюсь за тебя.— Ну ты, подруга, того…— Я знаю, что говорю, — отрезала Алиция, посмотрев на меня с каким-то неудовольствием. Я сдалась:— Ну хорошо, единственное место, куда за нами не попрётся ни один придурок, — это дамский туалет Если что, уборщица тут же его турнёт. Ничего другого мне в голову не приходит. Разве что женская баня.— Неплохая мысль, вот только знакомых бань у меня на примете нет. Можем встретиться внизу в «Европейском», в том туалете, что рядом с кафе.— Во сколько?— Я буду в семь, а ты приходи на четверть часа пораньше, жди меня внизу.— Мозолить там глаза целых пятнадцать минут? Ну хорошо, сделаю вид, что навожу марафет. А кто все-таки квартиру тебе ремонтировал? По-моему, первым делом надо в этом разобраться.— Обыкновенный маляр, с подручным. Вот ух чего совсем не понимаю, так это истории с ремонтом. Маляр был не тот.— То есть как не тот?— Мне присоветовали одного, а я взяла другого. Сама и нашла.— Кто тебе присоветовал?— Завтра все доскажу. Иди уж, и так мы тут чересчур задержались. Мне ещё надо хорошенько все обмозговать.— Прими лекарство и не забудь спустить в унитазе воду. Значит, договорились — в «Европейском», в семь. Счастливо, держи хвост пистолетом!— Будь здорова, спасибо!Алиция снова бесшумно открыла дверь в квартиру. Я немного постояла, подождала, пока не загудит в ванной вода и не хлопнет дверь, и только тогда спустилась вниз…Не знаю, во сколько зазвонил телефон. Я как раз отдавалась Морфею и врубиться в разговор мне было непросто.— Не спишь? — спросила Алиция. — Слушай, у меня к тебе просьба. Если я вдруг скоропостижно отдам концы, обязательно приди посмотреть на меня перед выносом тела. Не в службу, а в дружбу, а?— Ты что, наклюкалась? Ведь работать же собиралась!— А я и работаю рук не покладая. Я серьёзно, обещаешь прийти? Уважь подругу, посмотри на моё тело перед выносом!— Боюсь, зрелище окажется не из приятных, но так и быть…— И ещё. Запомни, а лучше запиши. В случае моей смерти возьмёшь себе то, за что ты бралась после нашего визита к благодетелям, после всяких там виски и коньяков.— После визита к благодетелям я бралась за «Соплицу» Польская марочная водка.
…— Бралась, а не лакала! Бралась…— Матерь Божья, ну за что я такое бралась?!— …и топотала ногами…— Алиция, опомнись! Топотала ногами?!— Постарайся припомнить. Спокойной ночи, — невозмутимо сказала она и дала отбой.Хоть я была здорово ошарашена, но все ж не настолько, чтобы окончательно проснуться, прийти в себя и призадуматься. А сразу так понять, чего она от меня хотела, моя бедная голова наотрез отказывалась. Я решила, что утро вечера мудрёнее, и заснула с приятным чувством, что меня ждёт таинственное, волнующее приключение. * * * Минут сорок пять я прождала в «Европейском» со стоическим хладнокровием. В полдевятого начала нервничать, тем более что уже не представляла, чем ещё можно себя занять в дамском туалете. Я поднялась наверх и позвонила Алиции, совсем не надеясь, что она отзовётся.Так и есть, отозвалась не Алиция, а какой-то тип. Уточнив номер, я попросила к телефону пани Хансен.— А кто говорит?— Подруга.— Ваша фамилия?— Хмелевская, — непроизвольно назвалась я, растерявшись от нахрапистого тона.Что это значит? Алиция решилась на особые меры предосторожности?— По какому делу? — спросили на другом конце провода с той же беспардонностью. Терпение моё лопнуло.— Простите, но я бы хотела поговорить с пани Хансен, — ответила я — на всякий случай вежливо, но столь же нахраписто. — Извольте позвать её.— По какому делу вы хотите с нею говорить? Тут я уж завелась. Буду ещё всякому докладывать! Перебьётся!— Извините, но это я скажу не вам, а пани Хансен. Я вас знать не знаю. Окажите любезность, позовите её наконец, если она дома.— Пани Хансен к телефону не подойдёт. Зачем она вам нужна?Вот недоразвитый! И где только Алиция откопала такого? Бесполезно с ним спорить, может, Алиции вообще нет дома, а это, чего доброго, взломщик. Вот незадача, мне ведь позарез надо с ней переговорить, и как можно скорее. Я без слов повесила трубку, не нанималась же я пикироваться с этим нахалом. Что делать? Ехать к ней? Не испортить бы всю обедню… Мы ведь договаривались не показываться вместе. Ну не напали же на неё там бандиты, зачем бы они откликались, да ещё так глупо!Все больше беспокоясь, я решила позвонить её сестре — она жила в том же доме, этажом ниже, и могла что-то знать. Могла на крайний случай подняться наверх и проверить. Надо только поделикатней заинтересовать её ситуацией.— Добрый день, — как можно беззаботней прощебетала я. — Вы случайно не в курсе, что там происходит у Алиции? Никак не удаётся поговорить с ней по телефону, там вроде люди?..Трубка какое-то время безмолвствовала, а потом неожиданно разразилась странным каскадом звуков. Сестра Алиции плакала!— А вы ничего не знаете? — простонала она срывающимся голосом. — Вам уже никогда не удастся с нею поговорить. Алиции больше нет! Её убили! Сегодня ночью! Боже мой. Боже мой!..Алиции больше нет…Невозможно! Алиция мертва? Убита?.. Сегодня ночью! Господи милосердный!Трубка что-то бубнила, я её выпустила из рук и привалилась к стойке гардероба в «Европейском», всеми силами стараясь оградить своё сознание от страшной новости. Идиотская шутка, я не хочу, не согласна, я никогда не смирюсь с тем, что это правда!!!Алиция умерла… Сегодня ночью…Сегодня ночью она мне звонила. Наказывала что-то запомнить! Что-то важное! О чем-то просила!«…приходи посмотреть на меня перед выносом тела…» Какое-то время в моей голове непрерывно гудели эти слова — все равно как труба в Судный день. Абсурдная просьба наполнилась вдруг трагическим смыслом. Посмотреть на её тело перед выносом…Что это было, предчувствие или уверенность? Что она имела в виду? Чего-то хотела от меня, надо обязательно исполнить её просьбу! Она боялась сказать по телефону в открытую, рассчитывала на мою догадливость. Посмотреть на её тело… На тело?.. Перед выносом… Перед выносом! Она хотела, чтобы я как можно скорей оказалась в её квартире, сразу же после её смерти. Что-то у неё там дома есть… Надо непременно туда попасть! Но как?!Милиция уже там и, конечно, ни единой живой души не пропустит. Потом квартиру опечатают, впрочем, «потом» уже будет все равно, мне надо там быть до выноса тела! Значит, ещё сегодня. То есть уже сейчас. Что делать? Милиция…И правда, милиция!!!Я наконец вышла из ступора. Единственный человек, который может помочь, — это майор. Стоящий мужик, умница каких мало, всегда с пониманием относился ко всяким моим завихрениям. Прекрасно меня знает и может оказаться полезным…Необходимость срочно действовать слегка привела меня в чувство. Сейчас не до стрессов, оставлю их на потом… Я стала лихорадочно рыться в сумке и наконец выудила записную книжку, где был записан телефон Центрального управления.Без труда, с помощью невинной уловки мне удалось узнать, что майор сейчас не где-нибудь, а как раз в квартире Алиции. Я перезвонила туда и попросила его к телефону. Ясно, майор не из простачков, ему лапшу на уши не повесишь, ему придётся приоткрыть хотя бы часть правды, а там он, глядишь, и сам докопается.— Пан майор, — сказала я, — понимаю, что это противоречит всем вашим правилам, но заклинаю вас, позвольте мне к вам туда прийти! Алиция была ближайшей моей подругой и настойчиво просила меня об этом!— О чем она вас просила?— Просила, если неожиданно умрёт, чтобы я пришла на неё, мёртвую, посмотреть. Ещё у неё дома. Пан майор, Алиции я обязана как никому на этом свете! Я должна!.. Ходите там за мной по пятам, не спускайте с меня глаз, свяжите мне, наконец, руки, суньте в рот кляп, но позвольте прийти!!!— Вы с ней дружили? И давно её знаете?— Давно. Постойте, соображу… десять лет.— Хорошо, приходите, — помолчав, согласился майор.— Спасибо, через пять минут буду!Я нисколько не сомневалась, что майор сейчас автоматически включил меня в круг подозреваемых — вместе со всеми другими её знакомыми. Ясно, он согласился в надежде, что я сделаю или скажу что-то такое, что выведет его на след. Вдруг постараюсь спрятать или уничтожить какую-нибудь улику? А я рассчитывала на эту его надежду — и не прогадала. Пока ещё мне и самой было невдомёк, что там надо сделать и как себя повести.Не знаю, как я добралась от отеля «Европейский» до квартиры Алиции на Мокотове. Людей, только что потерявших близкого человека, на пушечный выстрел нельзя подпускать к рулю.Майор предупредил охрану, и я попала в квартиру без всяких проволочек. Вошла и нерешительно остановилась в прихожей.— Добрый день, пани Иоанна, — любезно встретил меня майор. — Проходите. Почему вашей подруге взбрела в голову такая странная мысль — что вы должны посмотреть на её труп?
1 2 3 4
Получилось, может, и бестолково, но я надеялась на се сообразительность. Во мне вдруг прорезалась маниакальная осторожность, ещё бы, при таких-то подозрениях! Похоже, дело тут и впрямь нечисто, не зря Алиция боится. Скорей всего, её квартира под наблюдением. Может статься, от их внимания не ускользнёт и то, сколько времени мне понадобилось, чтобы выйти на лестницу. Надо сделать так, будто я вышла из комнаты сразу, а потом ещё застряла в ванной, с Алицией уже не разговаривая. Главное — эти типы не должны догадаться, что мы говорили с ней на лестнице. Уж на лестнице-то, надеюсь, не опасно?..Я подала Алиции листок и сказала:— А это что у тебя в руках? По-моему, те самые фотографии!Алиция непроизвольно уставилась на коробок с кнопками, который как раз вертела в руках.— Гм, и правда! — возликовала она и так же непроизвольно протянула его мне. — Вот, смотри.Утруждать себя рассматриванием кнопок я не стала, кнопки как кнопки, и даже бумагой не шелестела, трезво рассудив, что от обыкновенных фотоснимков никаких акустических эффектов быть не может.Алиция изучила инструкцию, в конце приписала: «Сейчас?» — и вопросительно воззрилась на меня.Я кивнула головой и сказала:— А эта толстуха сзади — кто такая?— Подруга хозяйки, — не задумываясь ответила Алиция. — Послушай… — испуганно протянула она, словно вдруг вспомнив что-то очень неприятное. — Погоди, кажется… О Господи!— Что с тобой? — с готовностью подхватила я. — Здесь ты очень хорошо вышла.— Куда вышла?! — взвизгнула Алиция. — А, ну да! Слушай, ты меня, пожалуйста, извини… совсем из головы вылетело! Мне ведь позарез надо дорисовать к завтрашнему утру один эскиз. Ах, черт! Нужно было сегодня, но если я отдам утром до восьми, то ещё сойдёт. Придётся сесть за него прямо сейчас!— Ну ты даёшь, не могла сделать раньше? — вознегодовала я — на этот раз совершенно искренне, считая, что Алиция чересчур мягко выразила свой ужас. Могла бы чертыхнуться и покрепче, с большим чувством!— Забыла! Только сейчас нашла его, под фотографиями лежал. Ты уж прости меня!— С тобой рехнуться можно. Ладно, Бог простит, трудись, а я сейчас уйду, только вот снимки досмотрю, если позволишь, конечно.— О чем речь, смотри сколько хочешь, а я прямо сейчас сажусь за работу. Тут ещё непочатый край.— Садись, садись. Не обращай на меня внимания, можешь даже не провожать, до двери я сама доберусь и ничего по пути не сопру. Да будет тебе известно, обычай провожать гостей возник не только оттого, что в старых замках можно было заблудиться, но ещё из-за опасений хозяев, что гости по дороге что-нибудь стибрят. Ты не возражаешь, если я загляну перед уходом в ванную?— Нет, конечно!— Удачные получились снимки, вот, кладу их сюда. Ну, счастливо, приятных тебе трудов! Звякни мне завтра, когда закончишь.— Пока, позвоню. Спасибо тебе, и извини меня, бестолковую!Весь диалог мы провели сидя друг против друга. Алиция то и дело косила глазом в листок, освежая в памяти очерёдность действий. На лице у неё сохранялось все то же напряжение, а в глазах стоял тот же знак вопроса. Я отложила коробок с кнопками, встала, стараясь производить как можно больше шума, взяла сумку и прошла в прихожую. Здесь я открыла дверь в ванную и подождала, пока Алиция потихоньку откроет входную дверь. Хлопнув дверью ванной, я на цыпочках выскользнула за нею на лестничную площадку.— Ну?! — с нетерпением спросила она. Мы уселись на верхней ступеньке.— В дверном косяке у тебя вставлен микрофон, — сказала я шёпотом. — Ты знала об этом?У Алиции на какое-то время даже дыхание перехватило.— Нет, — тоже еле слышно прошептала она. — Вот напасть!— Кто тебе делал ремонт?— О Господи!. — она осеклась и наморщила лоб; на её лице, скованном тревогой, явственно проступила ещё и угрюмая ненависть. — Постой, кажется, я становлюсь чертовски понятливой. Вот что: сама я не справлюсь. Нужна твоя помощь.— Так что все-таки происходит?!— Они ходят за мной по пятам. Выслеживают меня. Я ведь говорила тебе, что слишком много знаю. Дико боюсь — и ни к кому не могу с этим делом обратиться. Я тебе все расскажу… — Она в нерешительности помолчала. — Но не сегодня. Не сейчас. Ещё кое-что проверю, чтобы уж знать наверняка. Надо разобраться, то ли тут наши замешаны, то ли наоборот, но думаю, наоборот. У меня есть… — она снова заколебалась. — У меня есть…— Так что же у тебя есть, черт подери?!— Я знаю, где эта штука хранится. Если я её отдам, может, они от меня отстанут. Наверняка они не догадываются, что я знаю, где она спрятана. А вообще все так запуталось, что теперь днём с огнём не найти! Послушай, давай завтра встретимся на нейтральной почве, в каком-нибудь месте, куда за нами никто не увяжется.— А почему не у меня дома?— Лучше, чтобы нас вместе не видели. А то догадаются, что я тебе рассказала. По правде говоря, я боюсь за тебя.— Ну ты, подруга, того…— Я знаю, что говорю, — отрезала Алиция, посмотрев на меня с каким-то неудовольствием. Я сдалась:— Ну хорошо, единственное место, куда за нами не попрётся ни один придурок, — это дамский туалет Если что, уборщица тут же его турнёт. Ничего другого мне в голову не приходит. Разве что женская баня.— Неплохая мысль, вот только знакомых бань у меня на примете нет. Можем встретиться внизу в «Европейском», в том туалете, что рядом с кафе.— Во сколько?— Я буду в семь, а ты приходи на четверть часа пораньше, жди меня внизу.— Мозолить там глаза целых пятнадцать минут? Ну хорошо, сделаю вид, что навожу марафет. А кто все-таки квартиру тебе ремонтировал? По-моему, первым делом надо в этом разобраться.— Обыкновенный маляр, с подручным. Вот ух чего совсем не понимаю, так это истории с ремонтом. Маляр был не тот.— То есть как не тот?— Мне присоветовали одного, а я взяла другого. Сама и нашла.— Кто тебе присоветовал?— Завтра все доскажу. Иди уж, и так мы тут чересчур задержались. Мне ещё надо хорошенько все обмозговать.— Прими лекарство и не забудь спустить в унитазе воду. Значит, договорились — в «Европейском», в семь. Счастливо, держи хвост пистолетом!— Будь здорова, спасибо!Алиция снова бесшумно открыла дверь в квартиру. Я немного постояла, подождала, пока не загудит в ванной вода и не хлопнет дверь, и только тогда спустилась вниз…Не знаю, во сколько зазвонил телефон. Я как раз отдавалась Морфею и врубиться в разговор мне было непросто.— Не спишь? — спросила Алиция. — Слушай, у меня к тебе просьба. Если я вдруг скоропостижно отдам концы, обязательно приди посмотреть на меня перед выносом тела. Не в службу, а в дружбу, а?— Ты что, наклюкалась? Ведь работать же собиралась!— А я и работаю рук не покладая. Я серьёзно, обещаешь прийти? Уважь подругу, посмотри на моё тело перед выносом!— Боюсь, зрелище окажется не из приятных, но так и быть…— И ещё. Запомни, а лучше запиши. В случае моей смерти возьмёшь себе то, за что ты бралась после нашего визита к благодетелям, после всяких там виски и коньяков.— После визита к благодетелям я бралась за «Соплицу» Польская марочная водка.
…— Бралась, а не лакала! Бралась…— Матерь Божья, ну за что я такое бралась?!— …и топотала ногами…— Алиция, опомнись! Топотала ногами?!— Постарайся припомнить. Спокойной ночи, — невозмутимо сказала она и дала отбой.Хоть я была здорово ошарашена, но все ж не настолько, чтобы окончательно проснуться, прийти в себя и призадуматься. А сразу так понять, чего она от меня хотела, моя бедная голова наотрез отказывалась. Я решила, что утро вечера мудрёнее, и заснула с приятным чувством, что меня ждёт таинственное, волнующее приключение. * * * Минут сорок пять я прождала в «Европейском» со стоическим хладнокровием. В полдевятого начала нервничать, тем более что уже не представляла, чем ещё можно себя занять в дамском туалете. Я поднялась наверх и позвонила Алиции, совсем не надеясь, что она отзовётся.Так и есть, отозвалась не Алиция, а какой-то тип. Уточнив номер, я попросила к телефону пани Хансен.— А кто говорит?— Подруга.— Ваша фамилия?— Хмелевская, — непроизвольно назвалась я, растерявшись от нахрапистого тона.Что это значит? Алиция решилась на особые меры предосторожности?— По какому делу? — спросили на другом конце провода с той же беспардонностью. Терпение моё лопнуло.— Простите, но я бы хотела поговорить с пани Хансен, — ответила я — на всякий случай вежливо, но столь же нахраписто. — Извольте позвать её.— По какому делу вы хотите с нею говорить? Тут я уж завелась. Буду ещё всякому докладывать! Перебьётся!— Извините, но это я скажу не вам, а пани Хансен. Я вас знать не знаю. Окажите любезность, позовите её наконец, если она дома.— Пани Хансен к телефону не подойдёт. Зачем она вам нужна?Вот недоразвитый! И где только Алиция откопала такого? Бесполезно с ним спорить, может, Алиции вообще нет дома, а это, чего доброго, взломщик. Вот незадача, мне ведь позарез надо с ней переговорить, и как можно скорее. Я без слов повесила трубку, не нанималась же я пикироваться с этим нахалом. Что делать? Ехать к ней? Не испортить бы всю обедню… Мы ведь договаривались не показываться вместе. Ну не напали же на неё там бандиты, зачем бы они откликались, да ещё так глупо!Все больше беспокоясь, я решила позвонить её сестре — она жила в том же доме, этажом ниже, и могла что-то знать. Могла на крайний случай подняться наверх и проверить. Надо только поделикатней заинтересовать её ситуацией.— Добрый день, — как можно беззаботней прощебетала я. — Вы случайно не в курсе, что там происходит у Алиции? Никак не удаётся поговорить с ней по телефону, там вроде люди?..Трубка какое-то время безмолвствовала, а потом неожиданно разразилась странным каскадом звуков. Сестра Алиции плакала!— А вы ничего не знаете? — простонала она срывающимся голосом. — Вам уже никогда не удастся с нею поговорить. Алиции больше нет! Её убили! Сегодня ночью! Боже мой. Боже мой!..Алиции больше нет…Невозможно! Алиция мертва? Убита?.. Сегодня ночью! Господи милосердный!Трубка что-то бубнила, я её выпустила из рук и привалилась к стойке гардероба в «Европейском», всеми силами стараясь оградить своё сознание от страшной новости. Идиотская шутка, я не хочу, не согласна, я никогда не смирюсь с тем, что это правда!!!Алиция умерла… Сегодня ночью…Сегодня ночью она мне звонила. Наказывала что-то запомнить! Что-то важное! О чем-то просила!«…приходи посмотреть на меня перед выносом тела…» Какое-то время в моей голове непрерывно гудели эти слова — все равно как труба в Судный день. Абсурдная просьба наполнилась вдруг трагическим смыслом. Посмотреть на её тело перед выносом…Что это было, предчувствие или уверенность? Что она имела в виду? Чего-то хотела от меня, надо обязательно исполнить её просьбу! Она боялась сказать по телефону в открытую, рассчитывала на мою догадливость. Посмотреть на её тело… На тело?.. Перед выносом… Перед выносом! Она хотела, чтобы я как можно скорей оказалась в её квартире, сразу же после её смерти. Что-то у неё там дома есть… Надо непременно туда попасть! Но как?!Милиция уже там и, конечно, ни единой живой души не пропустит. Потом квартиру опечатают, впрочем, «потом» уже будет все равно, мне надо там быть до выноса тела! Значит, ещё сегодня. То есть уже сейчас. Что делать? Милиция…И правда, милиция!!!Я наконец вышла из ступора. Единственный человек, который может помочь, — это майор. Стоящий мужик, умница каких мало, всегда с пониманием относился ко всяким моим завихрениям. Прекрасно меня знает и может оказаться полезным…Необходимость срочно действовать слегка привела меня в чувство. Сейчас не до стрессов, оставлю их на потом… Я стала лихорадочно рыться в сумке и наконец выудила записную книжку, где был записан телефон Центрального управления.Без труда, с помощью невинной уловки мне удалось узнать, что майор сейчас не где-нибудь, а как раз в квартире Алиции. Я перезвонила туда и попросила его к телефону. Ясно, майор не из простачков, ему лапшу на уши не повесишь, ему придётся приоткрыть хотя бы часть правды, а там он, глядишь, и сам докопается.— Пан майор, — сказала я, — понимаю, что это противоречит всем вашим правилам, но заклинаю вас, позвольте мне к вам туда прийти! Алиция была ближайшей моей подругой и настойчиво просила меня об этом!— О чем она вас просила?— Просила, если неожиданно умрёт, чтобы я пришла на неё, мёртвую, посмотреть. Ещё у неё дома. Пан майор, Алиции я обязана как никому на этом свете! Я должна!.. Ходите там за мной по пятам, не спускайте с меня глаз, свяжите мне, наконец, руки, суньте в рот кляп, но позвольте прийти!!!— Вы с ней дружили? И давно её знаете?— Давно. Постойте, соображу… десять лет.— Хорошо, приходите, — помолчав, согласился майор.— Спасибо, через пять минут буду!Я нисколько не сомневалась, что майор сейчас автоматически включил меня в круг подозреваемых — вместе со всеми другими её знакомыми. Ясно, он согласился в надежде, что я сделаю или скажу что-то такое, что выведет его на след. Вдруг постараюсь спрятать или уничтожить какую-нибудь улику? А я рассчитывала на эту его надежду — и не прогадала. Пока ещё мне и самой было невдомёк, что там надо сделать и как себя повести.Не знаю, как я добралась от отеля «Европейский» до квартиры Алиции на Мокотове. Людей, только что потерявших близкого человека, на пушечный выстрел нельзя подпускать к рулю.Майор предупредил охрану, и я попала в квартиру без всяких проволочек. Вошла и нерешительно остановилась в прихожей.— Добрый день, пани Иоанна, — любезно встретил меня майор. — Проходите. Почему вашей подруге взбрела в голову такая странная мысль — что вы должны посмотреть на её труп?
1 2 3 4