— Как можно! Разве к пани ещё не вломились?— Нет, — растерянно и немного виновато ответила я. — А что, уже ко всем вламывались? Кто?— Не знаю, воры, должно быть. Ко мне уже два раза забирались. Первый раз, скажу я пани, даже без особого ущерба для меня, аккуратненько так дверь открыли, даже замков не выломали, и особого беспорядка в чулане не наделали, зато во второй раз просто по-хамски! Ведь я там, проше пани, сделал что-то вроде мастерской, так они все перерыли. Хулиганьё, наверное.— А что украли?— Да в том-то и дело, ничего не украли, только набезобразничали. Ну прямо как смерч пронёсся по моему чулану! Может, драку там устроили, уж и не знаю…Рассказ соседа о его злоключениях я слушала вполуха, думая о собственных, но из вежливости поинтересовалась:— А когда это было?— Да недели две назад.Выразив соседу соболезнование, я подумала — даже если бы в мой чулан и забрался кто, я бы не заметила, ведь там царил дикий беспорядок и без участия взломщиков. Представляю, как были бы они озадачены, увидев такое нагромождение хлама. Так им и надо!Ещё раз заверила соседа, что у меня в квартире все в порядке, поблагодарила его за беспокойство, и мы распрощались. А я решила, прежде чем взяться за уборку, передохнуть, сил набраться. И подумать.Заварила свежий чай и уселась за стол на кухне.Как это могло произойти? Дверь не взломана, замки целые. Значит, проникли в квартиру с помощью отмычки Ничего особенного, нет на свете запоров, которые нельзя отпереть. Проникли, значит, в квартиру, подложили бомбу или какое другое взрывное устройство, не разбираюсь я в них, скрылись, а устройство взорвалось, чтобы меня прикончить. Только почему же в прихожей? Думают, я здесь провожу все своё время? О террористических актах мне известно лишь из книг да сообщений в средствах массовой информации, так что все равно сама ничего умного не решу.Значит, надо обратиться в полицию. Ну, позвоню я им, они убедятся, что я жива-здорова, сижу взаперти, ничего мне в данный момент не угрожает, и не станут торопиться. Скажут — приедем завтра. А завтра приезжает Гжегож, из-за них я могу не встретиться с любимым человеком, ещё чего! А так оно наверняка и будет. Вот будь я министром, председателем банка или акционерного предприятия или каким другим мафиози на высшем уровне — как миленькие явились бы через несколько минут, всех на ноги бы поставили, а я, председатель банка или владелец крупной фирмы, информировав о случившемся, укатила бы на охоту в Беловежскую пущу. А так…Что бы такое придумать, чтобы заставить полицию явиться сегодня? И придумала: завтра с самого утра придёт моя уборщица, а она женщина аккуратная, такого безобразия не потерпит, живо наведёт порядок, менты же предпочитают иметь дело с такими местами преступлений, к которым не прикасалась рука человеческая. Моя-то не прикоснётся, к тому же вот нога ещё… Так что у полиции есть все шансы застать нетронутым все это безобразие, если только не откладывать дела до завтра. А почему не откладывать? А потому, что завтра я обязательно отправляюсь к врачу, ортопеду… нет, лучше кардиологу, моё сердце имеет право почувствовать себя неважно после взрыва в квартире. Скажу — чуть вообще не померла, увидев такое.Повезло, капитана Борковского я застала на его рабочем месте. Не потребовалось никаких аргументов.— Выезжаем немедленно! — бросил он в трубку. — Только ничего не трогайте там!А я и не собиралась, ещё чего!Через полчаса мы с капитаном сидели в комнате, а из прихожей доносился треск штукатурки и битого стекла под ногами следственной бригады. Капитан изо всех сил старался казаться спокойным, что ему давалось с трудом. Причины я не понимала, но очень скоро поняла.Отнюдь не смущаясь моим присутствием, возглавляющий следственную бригаду эксперт сухо информировал капитана, что взрывчатое устройство помещалось в гипсовой голове. Снабжённое дистанционным управлением, оно было взорвано злоумышленниками, находившимися где-то недалеко от дома. Меня бы не убило, даже если бы в момент взрыва я сидела в прихожей. Мощность взрывного устройства рассчитана была на то, чтобы меня лишь ранить, возможно, серьёзно, но не смертельно. А может быть, последние слова эксперт высказал только для меня, чтобы не очень нервничала?Капитан, хоть и мент, не лишён был человеческих чувств.— В холерной голове! — вырвалось у него сквозь стиснутые зубы. — Не могу себе простить, допустил такую оплошность! Надо было обязательно забрать её из вашей квартиры. Как же оно все произошло? Минуточку, дайте подумать.А я уже сама догадалась, но из вежливости не стала лезть поперёк батьки в пекло, позволила представителю властей высказаться первому.А тот довольно долго молчал, и по лицу было видно — не столько думал, сколько поносил себя последними словами за допущенную оплошность. Наконец спросил почти спокойным голосом:— С тех пор как голову принесли, пани часто покидала свою квартиру?— Совсем не покидала. Сегодня первый раз вышла.— А, ну тогда понятно.— Мне тоже.И мы с капитаном обменялись своими версиями случившегося. Когда хотят пришить одно конкретное лицо, лучше всего это сделать в закрытом помещении, по возможности пустом. В комнатах обычно расставлена мебель, отдельные предметы меблировки могут испортить хитроумную операцию, к тому же намеченное лицо в момент взрыва вздумает принять ванну и закроется в ванной, тогда и вовсе взрыв прогремит впустую. А в прихожей — все условия: вешалка, столик с двумя стульями, шкафчики для обуви и голова Елены, возвышающаяся на столике. Под скатертью, правда, но ведь скатерть — не препятствие. Даже зеркала не было в моей прихожей, все собиралась купить, такое специальное, с полочкой, да все руки не доходили.— Итак, они запланировали взорвать устройство в тот момент, когда пани войдёт в прихожую, чтобы иметь стопроцентную гарантию достижения цели, — уверенно произнёс капитан. — Следовательно, они выжидали, следили за пани, подстерегли…— Ясное дело, следили и подстерегли, дождались, когда я вернусь домой, рассчитали по минутам, сколько мне понадобится времени для того, чтобы подняться по лестнице, отпереть дверь квартиры, войти в прихожую… О, сообразила, ведь отдельные участки лестницы в подъезде дома видны через окна подъезда, видно и человека, поднимающегося по лестнице, но ведь… Ну конечно, соседка!И тут ясно припомнились все детали происшедшего. Вернулась я со свидания с ксендзами, вошла в подъезд своего дома, поздоровалась со встретившейся соседкой, которая принялась подниматься по лестнице, я же прошла в холл и вышла через второй выход на другую улицу, чтобы зайти в парикмахерскую, расположенную в нашем же доме, только с другой стороны. Соседка несла тяжёлые сумки, это вспомнилось только теперь, и по лестнице поднималась она, а не я, причём в таком же темпе, как тащилась бы я со своей ногой. Злоумышленники наблюдали с улицы за моими передвижениями, решили, что это карабкаюсь я, подсчитали время, необходимое мне для того, чтобы отпереть дверь, возможно, накинули немного, ведь я всегда копаюсь в сумочке в поисках ключа, ну и нажали на кнопку или что там у них… И если бы не решение посетить парикмахерскую, если бы я отправилась прямиком домой, не сидела бы я сейчас в своей комнате, а находилась бы в гораздо менее приятном месте. В морге, например, или, если бы повезло, в больничной палате. Да за что же Ренусь с Мизюней так ополчились на меня?!— Интересно, с чего это они так на пани ополчились? — пробормотал капитан, когда я додумала до этого места.Надо же, как синхронно мыслим! Не отвечая, я саркастически заметила:— Нет худа без добра, зато избавилась от проклятой головы. Надеюсь, третью не станут мне подбрасывать?— Не волнуйтесь, если и подбросят, немедленно заберу её к себе, — успокоил меня капитан. — Второй раз подобной ошибки не допущу. И очень прошу извинить меня за промашку, моя вина, ничего не попишешь. А как прореагировали соседи?— Довольно спокойно, без истерии и паники, — ответила я и только теперь должным образом оценила сказанные мне соседом слова.Осторожные намёки ксёндза пробоща и слова соседа до такой степени совпали, что я не смогла удержаться и прежде, чем спохватилась, слова уже полились из меня рекой.— О Господи, ведь я же поменялась с ним чуланами! Это в мой чулан вломились, а не в его! Это у меня пытались что-то найти!— Если можно, меньше эмоций и больше смысла, — попросил капитан, весь обратясь в слух.Я очень разволновалась, нелегко было заставить себя рассказать обо всем спокойно и доходчиво. Надо сделать перерыв, взять себя в руки.Встав, я заковыляла на кухню, принесла всевозможные напитки, в том числе и тот самый недопитый коньяк, которого никогда не любила, но который был безотказным в стрессовых ситуациях. Главное, сдержать словоизвержение, а то наговорю такого, о чем позже придётся пожалеть.О чулане решила поведать всю правду.— Сразу же, как переехала в этот дом, мы с соседом поменялись чуланами. В нашем доме, в подвале, для всех жильцов предусмотрены подсобные чуланчики, проше пана, и мне достался небольшой, но зато с окошком. Сосед же получил просторный чулан, но без окна, а он любит мастерить, вот ему окно и необходимо. Я такими вещами не занимаюсь, зато мне нужна была дополнительная площадь для всяких бебехов. Предложение поменяться исходило от соседа, я охотно согласилась, но официально мы не оформили эту замену, на чуланах остались прежние номера, соответствовавшие номерам квартир, вот и получается, что на его чулане прибит номер моей квартиры и наоборот. Об этом в доме не знают. Нет, мы не держали сделку в секрете, просто до этого никому нет дела. Вот сосед и пострадал…Капитан, похоже, понял, потому что задал правильный вопрос:— А как вы думаете, в ваш чулан зачем залезать злоумышленникам?— Как зачем? Да ведь они ищут старую обшарпанную папку, вернее, чёрные пластиковые корочки, оставшиеся от папки, — вырвалось у меня. Хочешь не хочешь, теперь пришлось рассказывать все…Только у ипподрома я осознала, что опять еду на встречу с мужчиной моей жизни.Правда, теперь уже все выглядело иначе. Я не терзалась сомнениями, как мы отнесёмся друг к другу, в этом отношении была полная ясность, зато мною целиком овладели чувства, волновавшие много лет подряд. И я дала им волю.Наконец-то после долгих лет я его настигла, или он меня настиг, один черт, главное, мы воссоединились. Правда, не совсем, между нами пролегало немалое расстояние, но вот же, оно преодолевается! И вскоре я опять увижу любимого, смогу к нему прикоснуться, поделюсь своими проблемами, и, уверена, он все поймёт. Опять у нас появилось много общего, вот хотя бы проклятый Ренусь и все, связанное с ним. А Мизюня, чтоб ей подавиться, когда-то позаботилась о том, чтобы нас разделить. Теперь, по иронии судьбы, она же, можно сказать, нас сплотила. Я ни секунды не сомневалась, что Гжегож тоже желает ей только всего самого наихудшего.В конце концов, мы ещё не такие старые, ещё могли бы навеки соединить наши жизни. Нет, исключено! Его работа, моя работа, пришлось бы многим пожертвовать, от чего-то совсем отказаться, а ведь и для него, и для меня работа являлась самым важным, так что лучше уж сразу умереть. Боже, о чем это я, где логика? Вот если бы не его жена… Нет, его жене я не могла желать плохого, глупо строить счастье на чьём-то несчастье. Будь я на её месте, велела бы ему навсегда порвать со мной, аминь. Она и велела, да что толку, он порвал и ничего хорошего из этого не вышло. Нет, с судьбой не поспоришь…Из дому я выехала пораньше, чтобы было время отделаться от хвоста, если бы таковой капитан решил пустить за мной. Общительная по натуре, я всегда радовалась людям, но не в такой же ситуации. Я просто не имела права напустить на Гжегожа всю варшавскую полицию. Ну, пусть не всю, даже её часть, все равно не стоит.Отделаться от хвоста легче всего или в толпе автомашин, или на многочисленных перекрёстках, развилках, поворотах. К сожалению, на трассе в Пясечно ничего этого не имелось. Пришлось прибегнуть к единственному в этих условиях средству, а именно — проскочить на красный свет перекрёсток под самым носом рванувших поперёк машин. Никто из следующих за мной не мог уже повторить такое, не рискуя врезаться в поперечный транспорт. Мне повезло, гаишники не привязались, не погнались за мной, в конце концов, не такой уж я важный преступник. Все-таки, на всякий случай, решила проверить и свернула к мастерской по обслуживанию машин марки «тойота». Перед мастерской оказалась прорва «тойот», я на своей простояла минут десять, никто не присоединился к ожидающим, никто не делал вид, что едет в Мысядло. Значит, все в порядке.Потом я узнала, что уже начиная с первого перекрёстка полиция изменила ко мне своё отношение на негативное, даже стала подумывать над тем, чтобы отобрать у меня права. Когда же я во второй раз сиганула через перекрёсток на красный свет, махнули на меня рукой и сообщили по рации своим, чтобы поджидали меня при въезде в Пясечно. Но я туда и не собиралась.На место я прибыла раньше назначенного времени и не торопясь принялась разыскивать нужную виллу. Гжегож появился минут через пятнадцать.За эти четверть часа ожидания я успела много чего передумать, много чего сопоставить. Боже мой, сколько раз в жизни приходилось мне вот так ждать мужчину, и какие же разные были эти ожидания! Ждала с тревогой и беспокойством, в блаженном предвкушении счастья, в дикой ярости, ждала переполненная подозрениями и смертельной обидой на то, что заставляют ждать. Сердце терзали опасения — а не стряслось ли с ним чего, а не променял ли он меня на кого, вот не успела навести красоту и что теперь? Сколько раз в слезах и отчаянии хотела бросить все к чёртовой матери и сбежать куда глаза глядят. И как редко, как страшно редко доводилось ожидать мне возлюбленного со спокойной душой, ни о чем не думая, кроме предстоящего свидания, вот как сейчас.А ведь бывали случаи, когда и не следовало бы ждать вовсе. Был раз у меня такой, что опаздывал нарочно в расчёте на скандал, который я ему закачу. Обожал скандалы, ему доставляло наслаждение раздражать меня. Вместо того чтобы ждать, стиснув зубы, и изображать спокойствие, стоившее неимоверных усилий, чрезвычайно вредных для здоровья и нервной системы, надо было покинуть место ожидания, даже если этим местом была собственная квартира, даже если ждать приходилось ночной порой! Хотя… куда в те нецивилизованные времена могла отправиться одинокая женщина ночной порой? Допустим, ей не хотелось будить среди ночи родителей, знакомых, друзей. Оставался Центральный вокзал. Сейчас было бы легче, сейчас можно отправиться в любое ночное казино и даже развлечься.Да, разных приходилось ждать, по-разному они опаздывали. Любая женщина поймёт меня. Женщине понятно, сколько требуется душевных сил, чтобы после многочасового ожидания, когда ты уже вся кипишь от сдерживаемой ярости, встретить вернувшегося мужчину радостной улыбкой и нежными словами: «Ах, как хорошо, дорогой, что ты уже вернулся!» Женщине понятно, как трудно иной раз не устроить вполне заслуженный скандал, если в долгие часы ожидания ты не раз видела хладный труп любимого на улицах города или в морге. А главное, откуда уверенность, что скандал заслуженный?Так вот, ничего такого мне не приходилось переживать из-за Гжегожа, уж не знаю, как это у него получалось. Зациклившийся на жене, вечно с головой ушедший в работу и многочисленные житейские проблемы, которые ему то и дело подбрасывала жизнь, он, естественно, иногда опаздывал, но как-то по-другому. И если мне и приходилось его ждать, я это делала с удовольствием. Да, да, мне доставляло просто физическое наслаждение ждать любимого.Может, он посылал мне какие-то флюиды? Вот интересно, что такое флюиды и как они до меня добирались. По ветру летели? А может, телепатия какая-то? Или плазма, исходящая от медиума гипнотизёра? Как бы то ни было, а ждала я Гжегожа всегда с удовольствием, вот как сейчас…Повернула к себе зеркальце в машине, причёска и лицо в порядке. А вот и машина Гжегожа!Гжегож легко открыл незнакомые ворота, мы оба въехали на травку, где намеревались оставить машины. Отсюда до дорожки, выложенной плитками, было четыре шага, и эти четыре шага по неровной травке я преодолела раскорякой, дождавшись, когда он повернулся ко мне спиной, сражаясь с замками входной двери. Не оглядываясь, он пожаловался:— Меня предупредили, что верхний замок капризничает, и оказались правы. Извини, пожалуйста, что заставляю тебя ждать.— Ну что ты! — искренне возразила я. — Какие милые люди!Поскольку я ещё не полностью стряхнула с себя воспоминания, появление Гжегожа казалось мне каким-то нереальным. В Париже ещё куда ни шло, в Париже Гжегож имел право существовать, но здесь, под Варшавой?! Сколько лет представляла я нашу встречу в Варшаве, в ушах звучало ностальгическое танго «Ноктюрн», сколько раз я теряла надежду и вновь обретала её, сколько раз погружалась в сладкую грусть и опять всплывала на поверхность реальности… И вот теперь просто не верила своим глазам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30