Я превозмогла одеревенение. Твердо решив не давать терроризировать
себя губам без туловища, я выскочила наверх. Бросилась к кухонному окну,
потом к двери и успела еще заметить владельца губы. Он медленно
перемещался вглубь улицы и производил впечатление недоразвитого,
обшарпанного дебила.
Нет, то во что я впуталась, не было спокойной жизнью. Даже в машине я
не перестала нервничать, потому что документы Басеньки вылетели у меня из
головы, я не оставила их дома и имела при себе все, что грозило мне
пятилетним заключением. Ни разу в жизни я так точно не соблюдала правила
движения!
Следующее потрясение ждало меня ближе к вечеру, когда, отработав
свое, я вернулась наверх. В прихожей, услышав звонок телефона, я с
перепугу не смогла вспомнить, где он стоит. В голове пронеслось, что будет
глупо, если появится муж и увидит как я разыскиваю эту адскую машину по
всей мебели, если звонят ему, придется его позвать, а я не знаю имени, я
не смогу узнать не ошибка ли это, лучше будет если трубку возьмет он, а
если звонят Басеньке, то вообще не понятно что делать. Одновременно меня
осенило. Из-за амуров пана Паляновского я должна была сдуреть
окончательно, если мне до сих пор не пришло в голову, что у меня есть
телефонная книга, а в книге имя, фамилия и адрес!..
Телефон нашелся сразу, на полочке за кипой журналов. Мне правильно
казалось, что он стоит где-то низко. Телефонная книга лежала рядом, я
заколебалась что делать в первую очередь и услышала как бежит по лестнице
муж. Он появился на пороге, внезапно остановился, удивленно посмотрел на
меня и поправил очки. Телефон надрывался.
- Чего ты ждешь? - подозрительно спросил муж. - Возьми это!
Еще чего! В его присутствии?!..
- Сам возьми, - со злостью ответила я, увидев в этом наилучший выход
из положения.
- Исключено! Это наверняка тебя! Я... это... Хочу послушать ваш
разговор!
Он даже отошел на шаг в холл, демонстрируя тем самым непреклонное
намерение не трогать телефон. Я было запротестовала, но пронзительный звук
слишком меня раздражал. Не скрывая обиды и отвращения я подняла трубку.
- Алло! - сказали оттуда. - Добрый день, это Викторчак. Муж дома?
Викторчак, так ясно и просто решивший все вопросы показался мне
симпатичным. Стало немного легче.
- Викторчак, тебя, - с удовлетворением прошипела я, закрыв трубку
рукой. - Да, пожалуйста, он уже идет, - добавила я Викторчаку.
На лице внимательно наблюдающего за мной мужа промелькнул явный
испуг. Он заколебался, открыл рот, ничего не сказал, неохотно подошел и
взял трубку. Было похоже, что этот Викторчак как-то очень не вовремя. Он
стоял с трубкой и смотрел на меня с таким же отвращением, как и я на него.
Было видно, что он не хочет начинать разговор, пока я не выйду из комнаты.
В подсознании что-то щелкнуло, меня поразило удивительное сходство наших
желаний. На его месте, я бы тоже ждала, пока он выйдет...
Меня не интересовали его переговоры с Викторчаком, я забрала у него
из-под носа телефонную книгу и демонстративно направилась с ней на кухню.
В тот момент, когда я нашла целую кучу Мачеяков и выбирала нужного, муж,
просунув голову в дверь, появился снова. Он явно начинал меня настойчиво
преследовать.
- Слушай... - неуверенно начал он и внезапно остановился. Он смотрел
на меня неуверенно, как бы с сомнением, отчего мне стало не по себе. Я
перепугалась, не стерлась ли случайно родинка.
- Слушай... - повторил он. - Чего ты ищешь?
- Прачечную пера, - не раздумывая ответила я, вспомнив о своем праве
на странности.
- Прачечную чего?!..
- Пера. Такие белые, из птиц.
- А... На кой черт тебе прачечная пера?
- Для стирки. Перья стирают, когда они грязные.
- А!..
Замешательство мужа было явным. Минуту он неуверенно смотрел на меня,
потом вдруг очнулся, будто вспомнив, зачем пришел. Не за информацией о
прачечной пера, это уж точно.
- Слушай, когда ты закончишь? - торопливо спросил он.
Мне опять стало не по себе. Я не имела понятия о том, что ему нужно.
Когда я закончу искать прачечную пера?..
- Что, когда закончу? - неуверенно поинтересовалась я, с трудом
избавляясь от паники в голосе.
- Тот узор, который ты делаешь. Викторчак говорит... То есть, он его
уже ждет.
Теперь замешательство перешло ко мне. Шаблон я могла закончить за три
часа. Я собиралась делать его три недели. Если я его закончу, то что, ради
бога, делать со следующим? Откуда я возьму новый проект? Сознание того,
что я не должна делать его сама, ударило меня как обухом и ошеломило
окончательно. Я смотрела на этого мерзкого человека и смотрела, голос не
хотел меня слушаться.
- А... потом?... - наконец очень осторожно спросила я.
- Что, потом?
- Следующий узор? У тебя есть какой-то выбранный?
Муж казался был полностью сбит с толку. У уже решила, что все
кончено, это как раз тот самый случай, при котором обман должен открыться.
Внутри все похолодело.
- Как же... - беспомощно сказал муж, ошеломленно уставившись на меня.
Ведь есть... это... три выбранные. Там... в ящике. Ты сама спрятала.
Матерь божья, сама спрятала... В каком ящике, где это искать?!..
Может я потеряла? Тоже не хорошо, не потеряла же я их вместе с ящиком?..
- Викторчаку надо все сделать, - нервно произнес муж. - Так когда ты
закончишь?
Испуг не дал мне задуматься. Черт с ним, будь что будет!
- Завтра, - ответила я, желая любой ценой от него избавиться. - После
обеда.
Просунутая в двери голова исполнила размашистый кивок и муж исчез. Я
чувствовала себя так, будто чудом выжила в железнодорожной катастрофе, и
сидела над телефонной книгой, пытаясь успокоиться. Пан Паляновский
гарантировал отсутствие контрактов... Почему этот идиот до сих пор не
понял, что я не его Басенька?! Смотрит на меня вблизи, разговаривает,
наверное, он слепой и недоразвитый...
Увидев очевидную умственную отсталость этого балбеса я вернулась к
телефонной книге и нашла то, что нужно. Мужа звали Роман. Роман Мачеяк,
кандидат химических наук. Правда, оставалась возможность, что Басенька
называла его Тютюсиком, Рыбкой, Котиком или как-то иначе, но в состоянии
войны это можно было не принимать во внимание. Никаких ласк, Роман и
точка!
- Барбара, - сухо произнес мой супруг, когда я, положив телефонную
книгу, намеревалась покинуть комнату, зараженную его присутствием. Я
повернулась и посмотрела на него исключительно потому, что он вообще издал
какой-то звук, мне даже и в голову не пришло, что Барбара - это я.
Муж вдруг стал каким-то неуверенным и беспокойным.
- Слушай... Ты должна написать мне письмо. На машинке. Я продиктую.
Я застыла в дверях. Конечно, разговор о том, что Басенька занимается
его корреспонденцией был, пан Паляновский меня предупреждал, пропущена
была только одна мелочь. А именно - местонахождение пишущей машинки. Я
обыскивала этот дом, нашла сахар, нашла имя, нашла даже недостающие
столовые приборы и соль, в супнице, кстати говоря, но пишущая машинка мне
на глаза не попадалась. И что мне теперь делать?...
Вдруг на меня снизошло вдохновение.
- Пожалуйста, - холодно сказала я. - Вечером, когда вернусь с
прогулки. К тому времени будь любезен приготовить машинку и бумагу.
- Хорошо, когда вернешься - поспешно согласился муж. - Только не
возвращайся слишком поздно.
Я исполнила его желание и не стала сильно задерживаться на прогулке.
Вид, который я застала по возвращению, подействовал успокаивающе. На
низком столе в комнате стояла машинка, рядом лежала бумага, а муж искал
что-то в громоздком сооружении одновременно являющимся буфетом,
библиотечкой, стеллажом и шкафом. Кроме этого монстра, там было еще
немного мебели, подобранной достаточно старательно, кроме всего прочего и
старинный секретер с миллионом ящичков и дверок.
Я пошла наверх переодеться и, спускаясь вниз, услышала как в этой
комнате что-то громыхнуло. Это меня заинтересовало. Я успела подумать, что
муж, не дождавшись меня, в сердцах разбил пишущую машинку, после чего
увидела причину грохота.
Самый большой ящик секретера лежал на полу, вокруг него валялись
россыпью такие же старые серебряные ложки, ножи и вилки, одни в упаковке,
другие россыпью, а посреди этих сокровищ ползал сильно взволнованный
хозяин дома, поспешно все собирая и заталкивая обратно. Страшно подумать,
как много приборов поместилось в такой маленький ящик.
- Я забыл про эту сломанную рейку, - буркнул он, не глядя на меня.
Я не обратила на него внимания и бросилась к машинке, чтобы проверить
ее тип. Глупо было бы искать запятую, кавычки и восклицательный знак по
всей клавиатуре, которой, как видно, я пользуюсь почти каждый день. С
облегчением я увидела старенькую Оливетти, то есть то, что случайно знала
лучше всего.
Муж вылез из-под кресла, с большим трудом вставил ящик на место,
после чего, прохаживаясь по комнате, почесывая затылок и поправляя очки,
продиктовал мне три письма официального содержания. Меня немного удивило,
что во всех он передвигает сроки с марта на апрель и отказывается от
приема заказов, я не заметила в мастерской особой спешки, но не обратила
на все это внимания, обдумывая хитрый ход, благодаря которому я смогла бы
узнать место укрытия этой чертовой машинки. Я напечатала адреса, вложила
письма в конверты, вышла на кухню, зажгла свет, после чего на цыпочках
вернулась в прихожую и спряталась за лестничной клеткой. В случае чего, я
могла убежать в подвал. Сильно скрипящие двери были открыты, и мне было
прекрасно видно.
Муж собрал свои письма, поднял машинку и засунул ее глубоко под
секретер. Можно было перестать подглядывать, но меня заинтересовали его
дальнейшие действия. Он осмотрелся вокруг, как-то очень подозрительно и
неуверенно, отложил бумаги на кресло, и внимательно принялся изучать
остальные ящики секретера. Он осторожно открывал их, заглядывал внутрь и
закрывал. Один, в самом низу, открыть не удалось, по-видимому он был
заперт на ключ. Он подергал за ручку, после чего задумался на ящиком.
Я смотрела на него со все большим удивлением. Что это должно было
значить? Может от всех этих матримониальных потрясений он свихнулся? Даже
если ящик закрыл не он, а эта упрямая Басенька, не сегодня же он это
заметил? Он должен знать, что в доме открыто, а что заперто!
Мне пришло в голову, что Басенька могла закрыть его в последний
момент, из-за меня, спрятав там что-то, что я могла украсть. Она наверное
чокнулась, потому что оставила мне золотые часики, колечко с бриллиантом,
мужа, меха, машину, стоимостью в пол миллиона с лишним злотых и закрыла
какой-то паршивый маленький ящик. Что она там держит, Кохинор?
Муж вел себя загадочно. Он осмотрел секретер со всех сторон, заглянул
под него, поднялся, беспомощно осмотрелся и почесал голову. Сначала он
сделал это одной рукой, потом двумя и пахал ногтями прическу с такой
силой, будто у него, как минимум, был лишай. Лицо его вдруг оживилось, он
быстрым шагом прошел в угол и раскрыл большой выпуклый футляр. Я с самого
начала знала, что это старая довоенная зингеровская швейная машинка, я
узнала ее, потому что когда-то точно такая же стояла в доме моей бабки.
Довоенная швейная машинка в комнате, где рядом с модерновой мебелью
находились невероятные древности, конечно могла удивить, но не своего же
владельца!
Открыв машинку муж алчно уставился на нее и явно остолбенел. Какого
черта? Он не знал, что у него дома есть швейная машинка? Или первый раз
оказался в этой комнате?... Некоторое время он с каким-то осоловелым
выражением разглядывал ее, потом вдруг закрыл и вновь принялся
оглядываться. Очки его дико блестели, волосы после чесотки растрепались,
движения были нервными, он производил очень пугающее впечатление. Псих и
только. Боже мой, меня заперли в одном доме с сумасшедшим!..
Псих явно что-то искал. Он открывал двери этой махины во всю стену,
хлопал ящиками, что-то передвигал и, наконец, затих вне моего поля зрения.
Либо нашел, либо отказался от поисков. Я вышла из-за лестницы и заглянула
в комнату. Псих стоял в углу, заложив руки за спину и мерно раскачивался
вперед-назад. На лице его рисовалось тупое раздражение. Что же он потерял,
бога ради, что эта пигалица от него спрятала?!...
Я заканчивала ужин, когда он появился в дверях. Меня сразу охватили
дурные предчувствия.
- Я бы хотел получить иголку с ниткой, - угрюмо и недоброжелательно
произнес он.
Ужин застрял у меня в горле. До меня дошло что он искал - иголку с
ниткой, идиотское желание! Интересно, где я их ему возьму? Черт знает,
куда их Басенька спрятала, наверное, в стиральную машину... Никакие
устройства для шитья, кроме машинки, не попадались мне на глаза, не
начинать же искать при нем в самых неподходящих местах.
- С какой ниткой? - спросила я, чтобы выиграть время.
- Черной и белой, - ответил он после короткого унылого размышления. -
И булавку. Две булавки.
- Так возьми. Разве я тебе запрещаю?
- Я не буду рыться в твоих вещах, - обиделся он. - Если лежит сверху,
я возьму сам. Ты все прячешь неизвестно где. Мне нужна иголка с ниткой.
У меня чуть не вырвалось, что это не я, а Басенька. Действительно,
она прятала все неизвестно где...
- Завтра, - огрызнулась я. - От шитья по ночам глаза портятся.
- Можно и завтра, только утром.
Почти пол ночи я потратила на поиски. Как я и предполагала, в ящиках
швейной машинки было все, что угодно, только не то, что нужно. В одном
лежало множество бутылочных пробок и, о чудо, штопор для них, в другом -
мелки, карандаши, ручки и перья для туши. В комнате прислуги я нашла
портняжный метр и бельевые прищепки. От швейных принадлежностей не было и
следа. У меня не было другого выхода, как назавтра произвести
соответствующие покупки в магазине, сумма в пятьдесят тысяч злотых за все
эти хлопоты перестала казаться мне слишком большой.
Утром я холодно уведомила мужа, что черные и белые нитки кончились,
остались только розовые, а поскольку ниток нет, игла ему ни к чему. Я
куплю их чуть позже, и он получит все после полудня. Информацию он
воспринял не протестуя, но с очень унылым выражением лица.
Покупая при случае косметику, я подумала не должна ли вместо мыла
покупать например шампунь или крем. При таком количестве странностей
Басеньки, мое относительно нормальное поведение может показаться
подозрительным. Несомненно, Басенька чувствовала себя свободнее, и тем не
менее какую-нибудь глупость придется придумать.
Получив нужные иглы и нитки в новенькой упаковке, муж ничуть не
удивился. Было похоже, что все в порядке. Облегчение, которое я испытала
после очередного потрясения, повлияло на мои умственные способности и я не
задумалась, что все проходит слишком легко...
С каменным спокойствием я восприняла присутствие рыжего дебила,
сидящего на корточках за окном. Он заглядывал внутрь, смотрел за моими
руками, когда я продолжала круги и полумесяцы и ритмично шевелил массивной
челюстью - или жевательная резинка, или нервный тик. В конце-концов это
жевание стало меня раздражать, я бы с удовольствием попросила его
убраться, но сомневалась, не принадлежит ли он к инвентарю, и не является
ли его присутствие чем-то обычным, нормальным и вообще желанным. Пан
Паляновский с Басенькой пропустили столько вещей, что запросто могли
забыть и рыжего дебила.
Ближе к вечеру я отдала мужу законченный рисунок. Он с ним не
церемонился, свернул в рулон, профессионально проверил, как он стыкуется
со всех сторон, перевязал его шнурком и жестом позвал меня за собой:
- Поехали, - тихо потребовал он.
Как раз в этот момент я пришла к утешительному выводу, что если он до
сих пор не раскрыл обмана, то не раскроет его никогда, и я могу не
волноваться. В ответ на просьбу, внутри что-то екнуло. Куда, ради бога, мы
должны ехать?! Что за животное, получил нитки и иголки, получил рисунок и
даже булавки, что ему еще надо? Пан Паляновский про поездки не говорил!
- Ну, поехали! - повторил муж, потому что я осталась сидеть за столом
и тупо всматривалась в его постоянно спадающие очки. - Чего ты ждешь?
- Куда? - запротестовала я тоном глубочайшей обиды.
- Как куда? К Земянскому!
Господи, кто такой Земянский?!..
- Не хочу, - твердо сказала я, - езжай сам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28