Папа достал газету и долго вертел ее в руках, ища, где верх и
где низ. Но сколько он не искал, так и не нашел, а потому отло-
жил газету в сторону и выпил рюмочку.
- Хорошо, - сказал папа, - но не хватает огурцов.
Мама неприлично заржала, от чего горничные сильно сконфу-
зились и принялись рассматривать узор на скатерти.
Папа выпил еще и вдруг, схватив маму, посадил ее на буфет.
У мамы взбилась седая пышная прическа, на лице проступили
красные пятна, и, в общем, рожа была возбужденная.
СУДЬБА ЖЕНЫ ПРОФЕССОРА
Однажды один профессор съел чего-то, да не то, и его начало
рвать.
Пришла его жена и говорит: "Ты чего?" А профессор говорит:
"Ничего." Жена обратно ушла.
Профессор лег на диван, полежал, отдохнул и на службу пошел.
А на службе ему сюрприз: жалование скостили - вместо 650 руб.
всего только 500 оставили. Профессор туда-сюда - ничего не помо-
гает. Профессор к директору, а директор его в шею. Профессор к
бухгалтеру, а бухгалтер говорит: "Обратитесь к директору." Про-
фессор сел на поезд и поехал в Москву.
По дороге профессор схватил грипп. Приехал в Москву, а на
платформу вылезти не может.
Положили профессора на носилки и отнесли в больницу.
Пролежал профессор в больнице не более четырех дней и умер.
Тело профессора сожгли в крематории, пепел положили в баночку
и послали его жене.
Вот жена профессора сидит и кофе пьет. Вдруг звонок. Что та-
кое? "Вам посылочка."
Жена обрадовалась, улыбается во весь рот, почтальону полтин-
ник в руку сует и скорее посылку распечатывает.
Смотрит, а в посылке баночка с пеплом и записка: "Вот все,
что осталось от Вашего супруга."
Жена ничего понять не может, трясет баночку, на свет ее смот-
рит, записку шесть раз прочитала, - наконец, сообразила, в чем
дело, и страшно расстроилась.
Жена профессора очень расстроилась, поплакала часа три и по-
шла баночку с пеплом хоронить. Завернула она баночку в газету и
отнесла в сад имени I-й Пятилетки, бывший Таврический.
Выбрала жена профессора аллейку поглуше и только хотела ба-
ночку в землю зарыть, - вдруг идет сторож.
- Эй! - кричит сторож. - Ты чего тут делаешь?
Жена профессора испугалась и говорит:
- Да вот, хотела лягушек в баночку наловить.
- Ну, - говорит сторож, - это ничего, только смотри, - по
траве ходить воспрещается.
Когда сторож ушел, жена профессора зарыла баночку в землю,
ногой вокруг притоптала и пошла по саду погулять.
А в саду к ней какой-то матрос пристал. Пойдем, да пойдем,
говорит, спать. Она говорит: "Зачем же днем спать?" А он опять
свое: спать, да спать.
И действительно, захотелось профессорше спать.
Идет она по улице, а ей спать хочется. Вокруг люди бегают,
какие-то синие да зеленые, - а ей все спать хочется.
Идет она и спит. И видит сон, будто идет к ней навстречу Лев
Толстой и в руках ночной горшок держит. Она его спрашивает: "Что
же это такое?" А он показывает ей пальцем на горшок и говорит:
- Вот, - говорит, тут я кое-что наделал, и теперь несу всему
свету показать. Пусть, - говорит, - все смотрят.
Стала профессорша тоже смотреть и видит, будто это уже не
Толстой, а сарай, а в сарае сидит курица.
Стала профессорша курицу ловить, а курица забилась под диван
и оттуда уже кроликом выглядывает.
Полезла профессорша за кроликом под диван и проснулась.
Проснулась и смотрит: действительно лежит она под диваном.
Вылезла профессорша из-под дивана, видит - комната ее собст-
венная. А вот и стол стоит с недопитым кофием. На столе записка
лежит: "Вот все, что осталось от Вашего супруга."
Всплакнула профессорша еще раз и села холодный кофе допивать.
Вдруг звонок. Что такое? Входят какие-то люди и говорят:
"Поедемте."
- Куда? - спрашивает профессорша.
- В сумашедший дом, - отвечают люди.
Профессорша начала кричать и упираться, но люди схватили ее и
отвезли в сумашедший дом.
И вот сидит совершенно нормальная профессорша на койке в су-
машедшем доме, держит в руках удочку и ловит на полу каких-то
невидимых рыбок.
Эта профессорша только жалкий пример того, как много в жизни
несчастных, которые занимают не то место, которое им занимать
следовало.
21 августа 1936 года.
ПОЖАР*
Комната. Комната горит.
Дитя торчит из колыбельки.
Съедает кашу. Наверху,
под самым потолком,
заснула нянька кувырком.
Горит стена. Посуда ходит.
Бежит отец. Отец: "Пожар!
Вон мой мальчик, мальчик Петя,
как воздушный бьется шар.
Где найти мне обезьяну
вместо сына?" Вместо стен
печи вострые не небо
дым пускают сквозь трубу.
Нянька сонная стрекочет.
Нянька: "Где я? Что со мной?
Мир становится короче,
Петя призраком летит."
Вот мелькнут его сапожки,
Тень промчится, и усы
вьются с присвистом на крышу."
Дом качает как весы.
Нянька бегает в испуге,
ищет Петю и гамак.
"Где ж ты, Петя, мальчик милый,
что ж ты кашу не доел?"
"Няня, я сгораю, няня!"
Няня смотрит в колыбель -
нет его. Глядит в замочек -
видит комната пуста.
Дым клубами ходит в окна,
стены тощие, как пух,
над карнизом пламя вьется,
тут же гром и дождик льется,
и в груди сжимает дух.
Люди в касках золотых
топорами воздух бьют,
и брандмейстер на машине
воду плескает в кувшине.
Нянька к ним: "Вы не видали
Петю, мальчика? Не дале
как вчера его кормила."
Брандмайор: "Как это мило!"
Нянька: "Боже мой! Но где ж порядок?
Где хваленная дисциплина?"
Брандмайор: "Твой Петя рядом,
он лежит у цеппелина.
Он сгорел и папа стонет:
жалко сына."
Нянька: "Ох!
Он сгорел," - и тихо стонет,
тихо падает на мох.
20 февраля 1927 года.

НЕИЗВЕСТНОЙ НАТАШЕ
Скрепив очки простой веревкой, седой старик читает книгу.
Горит свеча, и мглистый воздух в страницах ветром шелестит.
Старик, вздыхая, гладит волос и хлеба черствую ковригу.
Грызет зубов былых остатком, и громко челюстью хрустит.
Уже заря снимает звезды и Фонари на Невском тушит,
Уже кондукторша в трамвае бранится с пьяным в пятый раз,
Уже проснулся невский кашель и старика за горло душит,
А я пишу стихи Наташе и не смыкаю светлых глаз.
23 января 1935 года.
И Андрей Семеныч содгыр
Однорукий сдыгр аппр
Лечит сдыгр аппр устр
Приспосабливает руку,
Приколачивает пальцы
Сдыгр аппр прибивает
Сдыгр аппр устр бьет.
Профессор: Это вы искалечили гражданина, Петр Павлович?
Петр Павлович: Руку вырвал из манжеты.
Андрей Семенович: Бегал следом.
Профессор: Отвечайте!
Петр Павлович смеются.
Карабистр: Гвиндалея!
Профессор: Раскажите, как было дело.
Андрей Семенович:
Шел я по полю намедни
И внезапно вижу Петя
Мне навстречу идет спокойно
И меня как будто не заметя
Хочет мимо проскочить
Я кричу ему: ах Петя
Здравствуй Петя мой приятель
Ты как видно не заметил
Что иду навстречу я
Петр Павлович:
Но господство обстоятельств
И скрещение событий
Испокон веков доныне
Нами правит как детьми
Морит голодом в пустыне
Хлещет в комнате плетьми
Профессор: Так-так, это понятно. Стечение обстоятельств. Это
верно. Закон.
И тут, вдруг, Петр Павлович наклонились к профессору и отку-
сили ему ухо. Андрей Семенович побежал за милиционером, а Петр
Павлович бросили на пол руку Андрея Семеновича, положили на стол
откушенное ухо профессора Тартарелина и незаметно ушли по чер-
дачной лестнице.
Профессор лежал на полу и стонал:
- Ой-ой-ой-ой, как больно! - стонал профессор. - Моя рана го-
рит и исходит соком. Где найдется такой сострадательный человек,
который промоет мою рану и зальет ее коллодием?
Был чудесный вечер. Высокие звезды, расположенные на небе ус-
тановленными фигурами, светили вниз. Андрей Семенович, дыша пол-
ной грудью, тащил двух милиционеров к дому профессора Тартарели-
на. Помахивая своей единственной рукой, Андрей Семенович расска-
зывал о случившемся.
Миллиционер спросил Андрея Семеновича:
- Как зовут этого проходимца?
Андрей Семенович не выдал своего товарища и даже не сказал
его имени.
Тогда оба милиционера спросили Андрея Семеновича:
- Скажите нам, вы его давно знаете?
- С малых лет, когда я был еще вот таким, - сказал Андрей Се-
менович.
- А как он выглядит? - спросили милиционеры.
- Его характерной чертой является длинная черная борода, -
сказал Андрей Семенович.
Милиционеры остановились, подтянули потуже свои кушаки и, от-
крыв рты, запели протяжными ночными голосами:
Ах как это интересно
Был приятель молодой
И подрос когда приятель
Стал ходить он с бородой.
- Вы обладаете очень недурными голосами, разрешите поблагода-
рить вас, - сказал Андрей Семенович и протянул милиционерам пус-
той рукав, потому что руки не было.
- Мы можем и на научные темы поговорить, - сказали милиционе-
ры хором. Андрей Семенович махнул пустышкой.
- Земля имеет семь океанов, - начали милиционеры. - Научные
физики изучали солнечные пятна и привели к заключению, что на
планетах нет водорода, и там неуместно какое-либо сожительство.
В нашей атмосфере имеется такая точка, которую всякий центр
зашибет.
Английский кремарторий Альберт Эйнштейн изобрел такую махина-
цию, через которую всякая штука относительна.
- О, любезные милиционеры! - взмолился Андрей Семенович.- Бе-
жимте скорее, а не то мой приятель окончательно убьет профессора
Тартарелина.
Петр Павлович: Кто-то тут в потьмах уснул
Шарю, чую, стол и стул
Натыкаюсь на комод
Вижу древо бергамот
Я спешу. Срываю груши
Что за дьявол! Это уши!
Я боюсь бегу направо
Предо мной стоит дубрава
Я обратно так и сяк
Натыкаюсь на косяк
Ноги гнутся, тянут лечь
Думал двери - это печь
Прыгнул влево - там кровать
помогите!..
Профессор (просыпаясь.) Ать?
Андрей Семенович ( вскакивая.): Фоу! Ну и сон же видел, будто
нам все уши пообрывали. ( зажигает свет.)
Оказывается, что, пока все спали, приходили Петр Павлович и
обрезали всем уши.
Замечание милиционера Сережи:
- Сон в руку.
1929 год. (возможно, весна)

* * *
Жил мельник
дочь его Агнесса
в кругу зверей шутила днями
пугала скот из недр леса
ее зрачки блестят огнями
но мельник был свиреп и зол
Агнессу бил кнутом
возил ячмень из дальних сел
и ночью спал потом
Агнесса мельнику в кадык
сажает утром боб
рычит Агнесса. Мельник прыг
но в двери входит поп
Агнесса длинная садится
попа сажает рядом в стул
крылатый мельник. Он стыдится
ах если б ветер вдруг подул
и крылья мельницы вертелись
то поп Агнесса и болтун
на крыше мельницы слетелись
и мельник счатлив. Он колдун.
13 января 1930 года.
* * *
Откуда я?
Зачем я тут стою?
Что я вижу?
Где же я?
Ну, попробую по пальцам
все предметы перечесть.
- ( Считает по пальцам: )
Табуретка, столик, бочка,
Ведро, кукушка, печка,
метла, сундук, рубашка,
мяч, кузница, букашка,
дверь на петле,
рукоятка на метле,
четыре кисточки на платке,
восемь кнопок на потолке.
1 июня 1929 года.
КОНЕЦ ГЕРОЯ
Живи хвостом сухих корений
за миром брошенных творений
бросая камни в небо в воду ль
держась противником поодаль
В красе бушующих румян
хлещи отравленным ура.
- Призыва ножных алатырь
и Бога черный монастырь.
Шумит ребячая проказа
до давки сто седьмого раза
и лавы воина шумят
При пухлом шопоте шулят.
Сады плодов и винограда
вокруг широкая ограда.
Мелькает девушка в окне
Софокл вдруг подходит к ней:
не мучь передника рукою
и цвет волос своих не мучь
твоя рука жару прогонит
и дядька вынырнет из туч.
И вмиг разбившись на матрасе
восстанет молод и прекрасен
истоком бережным имян
как водолей пронзит меня.
Сухое дерево ломалось
Она в окне своем пугалась
бросала стражу и дозор
и щеки красила в позор.
Уж день вертелся в двери эти,
шуты плясали в оперетте
и ловкий крик блестящих дам
кричал: я честь свою отдам!
Под стук и лепет колотушек
дитя свечу свою потушит
потом идет в леса укропа
куриный дом и бабий ропот
крутя усы бежит полковник
минутной храбростью кичась -
сударыня, я ваш поклонник
скажите мне, который час?
Она же взяв часы тугие
и не взирая на него
не слышит жалобы другие
повелевает выйти вон.
А я под знаменем в бою
плюю в колодец и пою:
пусть ветра стон моряк не слышит.
Пусть дева плачет о зиме
и молоко дает змее.
Я опростясь сухим приветом
стелю кровать себе при этом
бросая в небо дерзкий глас
и проходя четвертый класс.
Из леса выпрыгнет метелка
Умрет в углу моя светелка
Восстанет мертвый на помост
с блином во рту промчится пост.
Как жнец над пряхею не дышит
как пряха нож вздымает выше -
но я лежу и не гляжу
как пес под знаменем лежу
но виден мне конец героя
глаза распухшие от крови
могилу с именем попа
и звон копающих лопат
И виден мне келейник ровный,
упряжка скучная и дровни,
ковер раскинутых саней,
лихая кичка: поскорей!,
Конец не так моя Розалья
пройдя всего лишь жизни треть
его схватили и связали
а дальше я не стал смотреть.
И запотев в могучем росте
Всегда ликующий такой -
никто не скажет и не спросит
и не помянет за упокой
ВСЕ
1926 год.
* * *
Открыв полночные глаза
сидела круглая коза
ее суставы костяные
висели дудками в темноте
рога сердечком завитые
пером стояли на плите
коза печальная девицы
усы твердые сучки
спина - дом, копыто - птица
на переносице очки
несет рога на поле ржи
в коленях мечутся стрижи
Борух на всаднике полночном
о камни щелкает: держи!
4 марта 1929 года.


* * *
Вот грянул дождь,
Остановилось время.
Часы беспомощно стучат.
Расти, трава, тебе не надо время.
Дух божий, говори. Тебе не надо слов.
12 августа 1937 года.
ФОКУСЫ!!!
Средь нас палочке деревянной
сидит кукушка в сюртуке,
хранит платочек румяный
в своей чешуйчатой руке.
Мы все, как бабушка тоскуем,
разинув рты, глядим вперед
на табуретку золотую -
и всех тотчас же страх берет:
Иван Матвеевич от страха
часы в карман переложил.
А Софья Павловна, старуха,
сидела в сокращеньи жил
А Катя, в форточку любуясь,
звериной ножкой шевеля,
холодным потом обливаясь
и заворачивалась в шеншеля.
Из-под комода ехал всадник,
лицом красивый, как молитва,
он с малолетства был проказник,
ему подруга - битва.
Числа не помня своего,
Держал он курицу в зубах -
Иван Матвееча свело,
загнав печенку меж рубах.
А Софья Павловна строга
сидела, выставив затылок,
оттуда выросли рога
и сто четырнадцать бутылок.
А Катя в галстуке своем
свистела в пальчик соловьем,
стыдливо кутаясь в меха
кормила грудью жениха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21