Впереди на заснеженном поле он заметил какое-то пятно. Кодд подошел ближе и навел на него органализатор. Кровь? Кровь кого? Или, учитывая особенности этой планеты, кровь чего?
Коммуникатор выдал нечто совершенно невнятное. Заинтересовавшись пятном, Кодд наклонился над ним и стал дожидаться более вразумительного ответа. Пятно на снегу было темно-красным, но в лучах тусклого солнца точно определить, кровь это или нет, было невозможно. Снова заработал находящийся в ухе коммуникатор. Кодд постучал по нему пальцем, словно мог улучшить слышимость, а заодно дать понять вызывающему его коллеге, что он занят. Черт побери, он ведь и в самом деле заняли
— Погоди, у меня кое-что интересное.
С экрана органализатора исчезли статистические данные и характеристики ДНК и появилось полученное в результате исследования изображение объекта. Нечто большое, нечеловеческое и белое, как покрывающий все снег. Двуногое, с огромными клыками. Не надо было быть опытным ксенобиологом, чтобы сообразить: эти клыки НЕ предназначены для пережевывания травы.
На экране появилось название зверя — условное, как обычно бывало с редко встречающимися инопланетными формами жизни, враждебными человеку: Urzo giganticus .
Настойчивый голос из коммуникатора явно не хотел оставлять его в покое и позволить сосредоточиться:
— Кодд, что там у тебя?
— Послушай, Док-Т, подожди минутку! — Стиснув ружье покрепче и лишний раз убедившись, что в стволе разрывной патрон, Кодд двинулся дальше. Вскоре он оказался на краю ложбины, где обнаружил кое-что более интересное, чем пятно крови. След — отчетливый и оставленный недавно, поскольку его не успело занести снегом. Более чем внушительных размеров.
— Черт возьми, только этого не хватало… Мало нам хлопот с заданием… — Вспомнив о пытавшемся соединиться с ним товарище, он заговорил в микрофон погромче: — Джонс, ты слышал о здешнем вымершем хищнике? О котором нам столько рассказывали? Оказывается, он вовсе и не вымер. Так что будь осторожнее. Короче говоря, у нас появилась еще одна проблема…
Он замолчал. Ему показалось, что по заснеженной равнине что-то движется. Кодд сверился со сканером. Ничего. Черт, этак и с ума можно сойти, даже такому видавшему виды парню, как он. Кодд шагнул вперед. Хорошо, что он знал, как…
Сканер внезапно взвыл. Перед тем, как в его глазах померкло зеленоватое солнце планеты, Кодд успел заметить у себя за спиной смутный силуэт — массивный, белый, ужасный. Сверкнули смертоносные зубы.
Коммуникатор напрасно трещал в снегу. Никто не откликался на его отчаянные призывы, хотя он по-прежнему находился в ухе. Только ухо валялось отдельно от головы.
II
Джонс выплюнул снег, сделал глоток из термоса и настроил точнее коммуникатор. Вряд ли это поможет. С Коддом случилось что-то неладное, его молчание никак не связано с местным морозным климатом.
— Кодд, ты меня слышишь? Кодд, прошу тебя, отзовись. Ответь, дружище!
Коммуникатор молчал. Вернее, шипел и потрескивал. И это все, что можно было узнать о пропавшем Кодде.
«Неполадки с аппаратурой», — подумал Джонс. Тащась по глубокому снегу, он продолжал повторять эти слова, как будто повторение способно было обратить надежду в реальность. Снег сменился льдом — таким прозрачным и чистым, словно женщины, о которых Джонс мог только мечтать. Он свернул чуть в сторону, стараясь отыскать дорогу полегче. Вокруг неистовствовала метель. Джонс старался не отвлекаться от непосредственной задачи, а не мечтать о тепле и чем-нибудь более калорийном, чем питательный раствор в его термосе.
Внезапно под слоем льда он с ужасом увидел чье-то лицо. Нет-нет, это вовсе не игра здешнего тусклого света. Его руки сами собой стиснули ружье, а палец нажал на спусковой крючок. Двойной выстрел пробил во льду огромную дыру, во все стороны полетели прозрачные осколки.
Когда ледяная пыль осела, Джонс заглянул в возникшую полость. Вниз со звоном упало несколько кусков льда. Не обращая на них внимания, Джонс включил фонарь и заглянул внутрь. Полость подо льдом оказалась гораздо больше дыры от выстрела: он явно пробил вход в какое-то обширное помещение.
С первого взгляда Джонс не смог определить, естественная это пещера или устроенная кем-то во льду. В любом случае чье-то временное жилище. Вернее, мысленно поправился он, логово. Пучок света выхватил из темноты Urzo giganticus . У Джонса перехватило дух, но он тут же с облегчением сообразил, что чудовище не шевелится. И вряд ли когда-нибудь пошевелится. Во-первых, у него не было ног. Во-вторых, оно было аккуратно и умело разделано и подвешено к потолку ледяной пещеры за массивную переднюю лапу.
Кровь урзо медленно стекала в ведро. Ни ведро, ни умело вскрытое массивное тело явно не предполагали, что все это сделано в научных целях. Разбросанные по полу пещеры предметы говорили о том, что целью ее обитателя было исключительно личное выживание.
Джонс заметил легкое движение, резко повернулся и вскинул ружье, но на этот раз не выстрелил. Подняв фонарь, он увидел вторую подвешенную к потолку фигуру и узнал Кодда. У Джонса затряслись поджилки. Так вот чье лицо он заметил сквозь толстый слой льда. Оно-то и заставило его выстрелить — он понял это по дыре в теле своего товарища, которая вполне соответствовала возможностям его ружья, несмотря на то, что заряду пришлось преодолеть ледяную преграду.
С выстрелом он явно поспешил.
Но даже повинный в гибели Кодда, он никак уж не был виноват в том положении, в котором пребывал охотник: связанный и скованный своими собственными наручниками. Ко всему прочему, Кодд был еще жив, хотя рана, нанесенная поспешно спустившим курок товарищем, была смертельной.
Джонс пригляделся. Пока он раздумывал, что сказать — да и стоит ли вообще что-нибудь говорить, — губы Кодда шевельнулись. Джонс подался поближе. Может быть, извиниться? Но в их с Коддом профессии извинениям как-то не находилось места. Черт возьми, все совершают ошибки. Умирающий охотник с трудом что-то шепнул, и Джонсу показалось, что он разобрал последнее слово:
— Сзади…
Сзади… Джонс резко, почти мгновенно обернулся, но из-за летящего снега, ледяного ветра и мутного света с трудом различал окружающее и потому открыл огонь почти вслепую. У входа в пещеру ледяной наст был слегка наклонным, и Джонса отбросило отдачей назад. Даже опрокинувшись на лед, он продолжал палить в то, что угрожающе нависло над ним, и, согласно закону Ньютона, с каждым выстрелом скользил все дальше и дальше назад — к обрыву перед входом в пещеру.
Он едва не рухнул в пропасть. Едва. Выработавшиеся за долгую и нелегкую жизнь рефлексы заставили его выкинуть руку вперед. Сильные пальцы впились в небольшую трещину в скале. В другой руке он по-прежнему сжимал ружье. Осторожно, очень осторожно снял палец со спускового крючка. Было ясно: еще один выстрел — и он рухнет в пропасть.
Все в порядке. Пока он в безопасности. Единственное, что от него требовалось, — это подтянуться и забраться наверх. И тут он заметил пару огромных, явно не человеческих — очень толстых и покрытых белой шерстью — ног. Джонс машинально поднял глаза.
То, что он увидел, немало его удивило — насколько у него еще сохранилась способность удивляться.
Ноги уже не принадлежали своему исконному владельцу. Джонс тут же вспомнил о истекающем кровью трупе чудовища, который он видел в пещере, — у него как раз недоставало лап. Но тогда у Джонса не было времени задуматься о причине этой недостачи, теперь же все стало совершенно ясно.
Из страшных белых лап была сделана теплая обувь для массивного человека, который возвышался сейчас над ним. Его шевелюра белой не была, но по длине могла соперничать с шерстью урзо. Джонс не видел, но угадывал под зимней экипировкой могучую мускулатуру. Глаза незнакомца скрывали зеркальные очки, небольшие по размеру и современные по конструкции. Джонс таких еще не видел: они не были похожи на снегозащитные и, вероятно, не только защищали глаза владельца от снежной слепоты.
Присев на корточки и явно не обращая внимания на то, что охотник сжимает в руке ружье, незнакомец уставился на него. Это говорило либо о его умственной неполноценности, либо о абсолютной уверенности в себе. У Джонса не было времени размышлять о причинах такого поведения. В зеркальных стеклах очков он увидел свое иссеченное снегом и ледянымветром лицо.
Незнакомец протянул руку. Джонс невольно отшатнулся: на раскрытой ладони лежало человеческое ухо, явно только что отрезанное и еще кровоточащее.
— Твое? — спросил незнакомец. Голос его, хотя и не громкий, был отчетливо слышен на фоне завывающего ветра.
Наступило молчание, потом рука Джонса метнулась к голове. Его перчатка была в крови. Мороз и всплеск адреналина привели к тому, что он даже не заметил, как лишился уха. К несчастью, потрясенный потерей, он невольно потянулся к отрезанному уху той самой рукой, которой удерживался за край обрыва, и стал соскальзывать вниз. Джонс в отчаянии попытался ухватиться за край другой рукой, но ледяная поверхность была абсолютно гладкой, и он молча полетел вниз, успев в падении несколько раз выстрелить в никуда. Выстрелы были громкими и бесполезными.
Поднявшись, человек в диковинной обуви бесстрашно подошел к самому краю обрыва и посмотрел вниз. Из-за метели ничего разглядеть там было невозможно. Сохраняя невозмутимое выражение лица, человек отошел от края и повернулся. Хотя он и сохранял внешнюю невозмутимость, увиденное конечно же его удивило. Прямо в живот ему были направлены два ствола ружья довольно зловещего вида. Не менее зловеще выглядел и держащий ружье человек. Тумбе был постоянным поводом для шуток среди своих коллег, хотя само собой, никто из них не смел пройтись по его поводу в его присутствии. Во всяком случае, никого из тех, кто осмелился на такое, в живых не осталось.
В отличие от своих товарищей Кодда и Джонса, деловитых и молчаливых. Тумбе любил поболтать. Он отличался какой-то нездоровой привлекательностью, которая возбуждающе действовала на женщин и позволяла ему попасть туда, куда не могли проникнуть менее общительные Кодд и Джонс, и всегда выйти сухим из воды. Сейчас он привлекательным не выглядел. Как человек опытный, он не мог позволить себе утратить контроль над собой из-за кипящей в его душе злобы. Прекрасно зная, кто стоит перед ним, он старался держаться на безопасном расстоянии и сохранять спокойствие. И однако же не удержался от того, чтобы не поговорить.
Чуть шевельнув сдвоенным стволом в сторону обрыва, с которого только что сорвался его товарищ, Тумбе заметил:
— Двое моих лучших ребят. Ты прикончил обоих. Знал бы ты, сколько труда я в них вложил. У обоих было блестящее будущее. — Тумбе удерживал себя в руках, но его голос звучал все громче. — А теперь ИЗ-ЗА ТЕБЯ, поганый кусок дерьма, они не получат своего вознаграждения! — Он угрожающе вскинул ружье. — Разве не так?
Тумбе рассмеялся. Смех его звучал зловеще и напоминал то ли последние вздохи умирающего, то ли хрип стервятника.
В отличие от Тумбса человек в зеркальных очках был молчалив, как снег, на котором он стоял неподвижно, как скала, за которую в последние мгновения жизни отчаянно цеплялся покойный Джонс. Все еще шумно радуясь победе, Тумбе принялся аккуратно обходить свою добычу, продолжая держаться на безопасном расстоянии. Ситуация, похоже, была под контролем, и он старался таковой ее и сохранить.
— Кажется, я кое-что запамятовал, — пробормотал он с показной неуверенностью, цель которой была совершенно очевидной. — Тебе нужно показать ордер? Думаю, обойдемся. Побег из тюрьмы на Кораване. Побег из тюрьмы строгого режима на Рибалд-Эсс. Побег из тюрьмы на Танжере-Три. В бегах в общей сложности пятьдесят восемь стандартных месяцев. — Тумбе не глядя отшвырнул в сторону лежащий рядом камень. Его взгляд был устремлен на по-прежнему молчащего человека. — А может, еще что-нибудь? Ну конечно! — Тумбе усмехнулся. — Разыскиваешься на пяти планетах трех планетных систем за… — Сделав вид, будто вспоминает, он наморщил лоб. — Так… за сколько же убийств? Не знаю, хватит ли у меня пальцев на руках. — Он едва ли не приплясывал, радуясь одержанной победе. — Неужели мне и впрямь удалось задержать знаменитого убийцу? Жаль, конечно, что так вышло с Коддом и Джонсом. Им уже не получить своей доли — придется забрать себе. Жизнь штука жестокая и никому не дает спуска. Надо как-то справляться самому. Думаю, что справлюсь. — Теперь он откровенно хихикал, и это было еще ужаснее, чем его обычный смех.
Тумбе держал ружье в одной руке, не снимая пальца со спускового крючка. Два расположенных друг под другом большого калибра ствола, приклад, спусковой крючок. Выстрел из любого ствола разорвет человека пополам. Выстрел из обоих — и вознаграждения требовать было бы просто не за что. Тумбе снял с пояса пару наручников и радостно позвенел ими.
— Ну, ладно, праздник кончился. Пора и честь знать. Делу время, а потехе час.
С этими словами Тумбе швырнул наручники жертве. Они ударились тому в грудь и упали в снег. Человек посмотрел на них и вновь устремил скрытые очками глаза на охотника. Можно было подумать, что он нем, но Тумбе точно знал, что это не так.
В принципе, охотник мог скорчить гримасу и бросить: «Давай-ка надевай, и без шуток!» Но вместо этого он чуть приподнял сдвоенные стволы и выстрелил. Заряды пролетели так близко от головы задержанного, что у того взметнулись волосы. Это было красноречивее любых слов.
Человек нагнулся, поднял наручники, завел руки за спину и принялся их надевать. Задача не из легких, но здоровяк выполнил ее с таким спокойствием, что дело показалось совсем простым.
Обойдя его сзади и по-прежнему держа на мушке, Тумбе убедился, что наручники надежно скрепляют руки жертвы. При этом он не забывал следить за обернутыми в шкуру урзо ногами противника. Дуло ружья, из которого можно было сбить небольшой самолет, находилось в нескольких сантиметрах от спины жертвы. Опытным движением охотник проверил, надежно ли замкнуты наручники. Все оказалось в порядке.
Успокоившись, Тумбе едва ли не прижался к противнику. Облизнув губы, он негромко проговорил:
— Кстати, чтоб ты знал. Того, кто тебя сцапал, зовут Тумбе. Фамилия простая, так что де конца дней будешь помнить, кто тебя упрятал куда следует.
Реакция жертвы на эти слова оказалась совсем не такой, какой ожидал Тумбе. Тумба успел заметить только то, как стоящий пря мо перед ним человек делает невероятный кувырок, фантастическим образом освобождает в полете одну руку из наручников и выхватывает ею у Тумбса ружье.
Все это заняло не более двух секунд. Только что Тумбе с оружием в руках стоял за спиной закованного в наручники пленника. И вдруг положение радикально переменилось. Ошеломленный охотник никак не мог понять, как это произошло.
Случившееся требовало осмысления. Тумбе понимал только то, что несколько секунд назад держал преступника на мушке, а теперь два ствола были вдавлены в его собственную нижнюю челюсть. Один-единственный выстрел лишил бы Тумбса этой немаловажной части организма вместе с головой. Поэтому он буквально застыл на месте.
— Корабль или жизнь, — негромко произнес человек прямо ему на ухо. — Решай, крыса. Кстати, чтоб ты знал. Меня зовут Риддик. Ричард Б. Риддик. Хотя можешь называть меня как хочешь. — Два ствола уперлись в горло охотника еще плотнее. — У тебя есть еще такая возможность. Впрочем, мне плевать. Корабельный локатор. Быстро. Или я сам его найду.
Тумбе быстро, но осторожно опустил руку к поясу. На снег посыпалась всякая мелочь. Потом принялся опустошать карманы. Все это ни на мгновение не отвлекло Риддика — его не так-то просто было провести. Разочарованному Тумбсу пришлось извлечь из потайного кармана локатор и бросить его в снег. При этом он мысленно подбирал для своей бывшей жертвы соответствующие эпитеты, но, несмотря на кажущуюся невозмутимость противника, держал их при себе.
У него нашлось еще немало времени, чтобы повторять их вслух, когда он, связанный, оказался в пещере со своим мертвым товарищем и мертвым Urzo giganticus . Совершенно непохожие друг на друга человек и чудовище выглядели одинаково несчастными.
Риддик словно летел над снежным настом, хотя бежать по глубокому снегу было нелегко. В такие моменты мозг его работал исключительно четко и целеустремленно — они ничуть не походили на то время, когда после сытного обеда можно посидеть в уютном кресле и обо всем как следует поразмыслить. Выживание — прежде всего.
Остановившись между двумя сугробами, он сверился с корабельным локатором. Кажется, локатор не подделка, которую извращенный ум приберег для того, чтобы лишить пленника последней надежды. Тумбе, конечно, — голова, но не настолько, доказательством чего служит его нынешнее положение. Подвешен, чтобы засохнуть… вернее замерзнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27